Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»
В.Веташ
Различие
архетипов Украины и России
Для поколений второй половины ХХ века
довольно удивительно, что в ХХI
веке стала вновь
актуальна тема национализма и вообще национальности. Казалось бы, мир
становится глобально-интернациональным, все больше появляется «людей мира», но
тема нации вновь кроваво заявляет о себе. Все дело в том, что в 90-х годах
изменилась общая парадигма развития мира – с ориентира коллективного
совершенствования социума (соединение
Урана с Нептуном в социальном Стрельце, задавшее ее 170 лет назад) на
индивидуальную самореализацию личности, предполагающую её автономность от
коллективного начала (соединение Урана с
Нептуном в индивидуальном Козероге с 1991). Следствием чего стало и падение
социализма и раскручивание национализма. Ведь понятие о нации является
переходным между этими сменяющимися парадигмами. Национальность – это уже некая
индивидуальность, но еще сохраняющая коллективное начало. Хотя это во многом
природная данность, и совершенствование в ней невозможно и тупиково
(о чем говорил философ И.Ильин), поэтому это скорее временное «увлечение», пока
основная масса не войдет в более сознательную фазу самодеятельности личности.
Тем не менее национальный архетип является опорой и средой в формировании
личности и поэтому его значение останется важным. Рассмотрим в сравнении два
архетипа, ныне актуальных для понимания событий, затронувших Украину и Россию.
Перспективы нации возможно увидеть с
позиции изучения ее национального архетипа.
В России издавна не виделось
принципиального различия между архетипами Украины и России, и сам
малороссийский – украинский характер представлялся как один из оттенков
русского характера. Может быть, более лиричный и практический, но в целом не
столь отличающийся. Однако внимательные мыслители и писатели уже давно обратили
внимание на то различие, которое будет иметь большие последствия. Например,
философ Г.П.Федотов пишет в статье «Судьба империй»: «Пробуждение Украины, а особенно сепаратистский характер украинофильства изумил русскую интеллигенцию и до конца
остался ей непонятным. Прежде всего, потому, что мы любили Украину, ее землю,
ее народ, ее песни, считали все это своим, родным. Но еще и потому, что мы
преступно мало интересовались прошлым Украины за 3-4 столетия, которые создали
ее народность и ее культуру, отличную от Великороссии…»[1].
Позже об этом же разъединении говорил А.Солженицын: «с Украиной будет чрезвычайно больно…»[2]
Федотов же еще в 40-х годах XX
века писал о неизбежном
разрыве, который для русских окажется полной неожиданностью. Он описал зреющий
раскол, найдя его истоки в истории, а пружину в грамматике Грушевского,
создавшего по полит. соображениям украинский литературный язык на основе его
западных, галицийских диалектов (из Австро-Венгрии) с
большим включением полонизмов и европейских слов, оторвавший более близкий к
русскому восточно-украинский язык (киевско-полтавский
Т.Шевченко) от великорусского (например: литературно-укр.
«дякуй» от польск. «дзенкуе»,
кот. в свою очередь от нем. «данке» в противовес
вост. укр. – «спасыбо», которое идет от общерусского
сокращения фразы: «спаси тебя Бог» и т.п.). – как писал А.Солженицын,
«при
австрийской подтравке, был выращен искажённый украинский ненародный язык,
нашпигованный немецкими и польскими словами..» [3].
Начнем с небольшого экскурса в
общеславянскую историю, отражающую общие архетипические
черты славянства. Если резюмировать
описание внешних черт, определяющих славян на основе античных авторов и
немецкого культуролога И.Гердера, общеславянский архетип можно описать так: с
одной стороны стремление к объединению, общинности, с
другой – междуусобица и неорганизованность,
свободолюбие и уход от столкновений, добрососедство и равенство: отсутствие рабства в своей среде, быстрая
адаптация иноземцев и туземцев в их общине, выносливость, стремление действовать
сообща, находчиво, но при этом порой форсировано. Гердер отличал славян от
германцев большей приспособленностью к природе, любовью к сельской, а не
городской жизни, где больше воли и общинной взаимопомощи, гостеприимству до
расточительности и миролюбию ("послушны
и покорны, враги разбоя и грабежей"), но при этом меньшей цивилизационной значимостью, чем западноевропейские народы:
«славяне больше занимают места на карте,
чем в истории, … но в будущем они себя еще проявят»[4] –
это писалось в конце 18 века. -- В
целом формируется образ, созвучный характеру Водолея.
Влияние католичества и запада Европы
увело западных славян в европейское поле понимания жизни, основанного на
понятиях индивидуальной собственности и урбанизма. Но сначала общеславянская
идея универсального и всеобщего при широкой свободе на местах проявилось в
первом славянском государстве Само (в 622 г.
при соединении Урана с Нептуном, на территории Чехословакии и Венгрии,
где была большая свобода его частей, практически это напоминало свободную
конфедерацию племен). Создавалась
предпосылка объединения всего славянского мира здесь, но на эту территорию
вторглись сначала орды аваров и затем венгров, обосновавшихся здесь и тем
ввергнув все соседние народы в борьбу за эту территорию, что разделило
славян на западных и южных. Тогда, по представлениям русского историка
С. Соловьева (отца философа В.С.Соловьева), эпицентр развития славянской
идеи переместился в зону свободного, не воинственного расселения на
северо-восток – территорию Руси[5].
Здесь славянская идея распространилась
на народы, разрозненно жившие на территории всей Русской равнины и далее –
прежде всего лесных угро-финнов (нептунианский архетип) и степных
тюрков (марсианский архетип),
создав новый конгломератный этнос «русские» (славяно-угро-тюркский).
В дальнейшем, все расширяясь, эта русская идея, испытав влияние восточных
моделей государственности (Орды и Византии), переросла в имперскую: «Москва -
третий Рим», как ориентир собственного центра универсализма, но уже в рамках
центристского (до тоталитарности) государства. При этом остаточная вольная
самостийность проявлялась при ослаблении универсального начала центра – в
период смуты: кстати, начавшейся с брожения украинских казаков, принесших его
далее в центр России, а позже в казацких бунтах Разина и Пугачева. Так
проявилось общеславянское противоречие – одновременно разное понимание важного
для России понятия свободы (Урана): как универсального государственного центра,
создающего общее (надличное) ощущение свободы, т. е.
"по-русски" – и понимание свободы как «демократической» вольницы на
местах, в своем кругу и для себя – "по-украински".
Украина, раньше освободившаяся от
монгольского ига, но попавшая под власть литовцев и Польши, не дававшей ей
ощущения духовного единства и равенства, противопоставлявшей католиков и
православных, сформировала украинское понимание универсализма не как
объединение через центр, а, напротив, через самостийность на местах и казацкую
волю. Ранее, когда центр Руси был в Киеве, универсализм распространялся из него
– сначала языческий, затем христианский. Позже великокняжеский центр
переместился в Москву и Киев остался на окраине (у-краине),
магистрального развития русского мира. Этот провинциализм Украины и в отношении
Москвы, и в Речи Посполитой (а позже, в западных
областях в отношении Австро-Венгрии) развил в ней идею местной самостийности в
противовес централизму государства. Национальная культура Украины развивала
именно народные сельские ее формы, так как городская развивалась либо как
русская, либо как польская. Великоросс и поляк видит свою свободу через принцип
государства, но более справедливого, стремящегося к христианскому
(православному или католическому) идеалу. Украинец же видит свободу в частном
проявлении своего мирка близкого ему территориально и эмоционально – вариант
сельской общины или скорее хутора, в промежуточном (униатском) идеале. Стихийно
эта антигосударственная тенденция возникала при борьбе украинских казаков
Хмельницкого с Речью Посполитой, затем проявилась при
русской смуте, еще позже при Петре (Мазепа), а также во время Гражданской
(Махно) и Великой Отечественной (Бандера) войн.
На этом различии исторических судеб, а
также природных условий и строится различие архетипов России и Украины. В целом
же, урожайно-стабильная природа Украины создаёт опору в материальной конкретике
ближней жизни, а нестабильная, с непредсказуемым погодой и урожаем природа
России переносит опору в абстрактные выси идеологии.
Архетип России это Водолей (с северным угро-финским Нептуном и с южным тюркско-кавказским
Марсом) -- выражает стремление к формированию универсального
государства и даже надгосударства – коммунистического
или христианского, его совершенствование или преобразование по идеалам
всеединства для всего человечества. Здесь имперская идея, как следствие надличностного и наднационального начала, ставила
общественные идеалы выше частных «отклонений» индивидуума. Отсюда отношение к
чувствам отдельного человека менее внимательное и чуткое, нежели к идеям,
которые он поддерживает. Насколько они универсальны и всеобщи, настолько
человек принимаем обществом. Нет дистанции в межличностных отношениях, так как
личность не воспринимается автономной, а во многом как часть, и потому
доступная каждому со всеми ее талантами и изъянами – что проявляются в таких
чертах характера, как открытость до панибратства, коллективизм, доверчивость и
вера власти (представление о «правильной» власти – авторитаризм центра);
интернационализм и идеализм, но бесхозяйственность и расточительное отношение к
природе.
Архетип Украины это Телец (с казацким Ураном, днепровской Луной и западенским Сатурном), стремящийся к универсальному
бытию вне центра на основе понимания своего ближнего (хуторянского) идеала
жизни, более близкого отдельному человеку или группе. Отсюда более нежное (или
наоборот, более жестокое), но всегда эмоционально обильное отношение к самости
отдельного человека в украинском менталитете. И идеи также воспринимаются
скорее частными чувствами личности, нежели обобщенными абстрактными критериями.
Идея национализма здесь формируется как консолидация этого отдельного,
окраинного, провинциального, но своего в противовес обобщенному, центральному,
но чужому, вплоть до «яростной нетерпимости»
(по словам А. Солженицына). Своему – все, чужому – ничего: принцип всегда
отличавший украинцев в целом от русских, которым национализм не свойственен.
Всё это отражает такие черты украинского характера: с одной стороны внешняя
доброжелательность, мягкость (лиричность, песенность),
а с другой – некоторая скрытность и упрямство («себе на уме»), определенный
индивидуализм («моя хата с краю»), недоверчивость и неверие власти
(представление о «правильной» власти – демократизм на местах), «периодический»
национализм, житейский материализм при сохранении элементов «бытового мистицизма»,
хозяйственность и бережное отношение к природе, вплоть до обожания земли.
Проиллюстрируем эти архетипы на
примере сравнения самых известных писателей России и Украины:
Ф.М. Достоевского и Н.В. Гоголя, а также философов –
В.С. Соловьева и Г. Сковороды. Понятно, что русская и украинская
литература и философия не сравнимы по масштабу, но яркие черты национальных
архетипов на этих примерах вполне можно выявить.
Пусть Гоголя нельзя назвать чисто
украинским писателем, так как он писал по-русски, значит и мыслил во многом
по-русски («какой русский не любит
быстрой езды»). Но тем не менее именно он донес до мира дух украинской
жизни и менталитета. Наиболее характерны его этнографически яркие повести:
«Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вий» и в целом
сборник «Миргород», где раскрывается национальный украинский образ жизни и
менталитет. Например, в повести «Как поссорились Иван Иванович с Иваном
Никифоровичем» подчеркнуто именно эмоциональное отношение между людьми: они
задевают друг друга чисто личностно, но никак не идейно, что не характерно для
драматизма конфликтов у русских писателей, где наиболее ярок именно идейный
конфликт (все романы Ф.М. Достоевского, «Отцы и дети» И.С. Тургенева
и т.д). Тема же потусторонней мистики, как бытовой
встречи чертей, ведьм и духов с человеком, опять же развёрнутая в ключе
эмоционального взаимодействия, неактуальна для русского фольклора и литературы
(если чёрт и появляется у Ф. Достоевского в беседе с Иваном Карамазовым,
то как собеседник по идейному поводу; яркий образ только у М.Булгакова, но он
сам с Украины) и наоборот характерна для украинского (особенно западноукраинского) фольклора. В этой теме у Гоголя
внутренние проблемы личности выведены на индивидуальный план. Фактически, это
борьба со своими же фантомами и страхами, которая не выходит за рамки
индивидуального проживания (образ Плутона в заточении в украинском Тельце).
Даже среди его петербургских рассказов – это проблемы столкновения личности с
миром, городом («Записки сумасшедшего» «Шинель»).
В русской литературе, особенно ярко у
Достоевского и Толстого, личность переживает не сколько личный, сколько
вселенский конфликт борьбы добра со злом – герои предстают как носители идеи,
больше чем как узкие индивиды – таковы Раскольников, Соня, князь Мышкин, братья
Карамазовы, Пьер Безухов. Это говорит о том, что русский архетип больше
раскрывается не как самоценная индивидуальность, замкнутая в своем я, а как
носитель некой идеи, выходящей за него, доминирующей над ним, но поднимающий
его над собой.
Украинский тельцовский
архетип погружен в эмоциональную близость с природой, личностной укорененностью в неё, страданиями и переживаниями (стихи
Т. Шевченко), не отрывающимися от земного бытия в небеса идеи («чому я не сокил, чому не летаю»), а
потому и встречающегося с инфернальными существами, затягивающими в тёмную
скрытую часть материи. Среди украинских народных песен значительно больше о
конкретной любви, чем среди русских. Это также отражает более сильное
чувственно-личностное начало в украинском менталитете, нежели в водолейском русском, где многие из народных песен имеют
довольно безлично-абстрактное содержание («во поле береза стояла… люли-люли заломаю» и т.п.) и без особого эмоционального драматизма
(характерна мажорная тональность даже песен о неминуемой смерти: "В той
степи глухой замерзал ямщик").
Исследуя архетип Украины, нельзя ни
обраться к творчеству самого известного украинского философа –
Г. Сковороды. И здесь довольно ясно проступает внимание к «сродности»
человека, соответствия его своей натуре. При этом Сковороду называют
пантеистом, отдающим должное язычеству, как диалогу человека с родной землей.
Бог для него – практически сама природа: он отождествлял «высочайшее существо»
и «всеобщую мати нашу натуру»[6].
Тезис «человек (т.е. индивидуальность) мера всех вещей» для него является
основополагающим, как и вопрос о естестве самого человеческого существа. Здесь
ярко отразилось украинское внимание к личности и неразрывной связи ее с земной
природой.
Для сравнения возьмем русского
философа В.С.Соловьева (кстати, двоюродного правнука Сковороды) – это яркий
представитель русской философии разворачивает её главную идею – идею
Всеединства, т.е. образ коллективного сознания и восприятия Высшего абсолюта,
где зло понимается как отдельность: отделенность и
самость, индивидуация. По Соловьёву единое
человечество по сути более реально, чем отдельно взятый человек, бытие которого
– лишь явление, но не суть. Эта концепция ярко выражает русский архетип и
вступает в противоречие с украинским.
Интересна и та общая тема, что объединяет
этих философов – эта тема Софии, начатая Сковородой и продолженная Соловьевым.
И здесь, если познание истины (Софии) у Сковороды упирается в познание
личностью самой себя, то София у Соловьева – это некий абстрактный идеал
человечества, космическое существо, объединяющее мир с Богом. В различии этих
образов у украинского и русского философов видно и главное архетипическое
различие этих национальных характеров.
Найдя различие в архетипах народов,
вышедших из одного корня, мы видим насколько они дополняли друг друга.
Совместное существование делало их вместе сильнее и эмоционально полноценнее. Разделенность же соответствует акцентуации радикальных черт
в обоих архетипах: для Украины скатывание в «озабоченный» национализм (проблема
Луны-Сатурна) и вольницу ее частей: «без царя в голове» (проблема Урана), для
России – ослабление теплоты и мягкости в человеческом общении (проблема
Венеры), жесткий централизм и административный формализм во всех областях жизни
(проблема Солнца).
Ныне современность требует большего
акцента на индивидуальном (козероговской парадигме),
и такая актуальность позволила заявить о себе украинскому архетипу как иному,
чем русский. Нас касается тема Украины не только политически, но и
эмоционально, затрагивая суть национальной души России, потому что, на самом
деле, для того всеединения (Уран-Нептун), которое
ставит себе задачей российский национальный архетип[7],
крайне важно более бережное отношение к уникальности как личности (Солнце), так
и живого отношения к местным условиям и различиям (Луна), включая национальные,
в жизни страны.
Астрологический
вариант этой же статьи:
http://www.astrolingua.ru/ANONS/ukrainast.htm
апр. 2015
см. также статьи
«Архетипы России» http://www.astrolingua.ru/PHILOS/arch_rus.htm
«Астрология славянства» http://www.astrolingua.ru/ANONS/slaves.htm
[1] Федотов Г.П. Судьба империй // Федотов
Г.П. Судьба и грехи России. Т.2 СПб., София, 1992 С.320
[2] Солженицын, А. И. Архипелаг ГУЛАГ: Опыт художественного
исследования. М., Центр «Новый мир», 1990 С.45
[3] Солженицын А.И. К Украинцам и белорусам // Солженицин А.И. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения. Л.: Сов. писатель, 1990 С.11
[4] Гердер И. Г. Идеи к философии истории
человечества. М., 1977 С.470-471
[5] Соловьев С.М. Чтение и рассказы по истории человечества. М., Правда, 1989
[6]
Сковорода Г. Разговор пяти путников об истинном щастии
в жизни // Твори в двух томах. Т.I Киев, 1961 С.213
[7]
Более
подробно тема архетипов представлена в статье: Щепановская
Е.М. Архетипы России //
Методология и методы исторической психологии. Материалы XXVI международной научной конференции. –
СПб., 2009. – C.58-64
URL: http://www.astrolingua.ru/PHILOS/arch_rus.htm