возврат к обзору книг  к анонсу новых книг

на главную страницу сайта 

Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

Семира и В.Веташ

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ ЗОДИАКА

(обновленная версия книги «АСТРОЛОГИЯ и МИФОЛОГИЯ»)

При цитировании данных материалов обязательно ссылаться на авторов и данный источник ©

Глава:

ЛИК  БЕССМЕРТИЯ

- мировые архетипы Луны -

"О Луна, ты единая проливающая свет,
 Ты, несущая свет человечеству...
Перед тобой лежат в пыли все великие божества,
 Ибо судьба мира покоится в тебе!"
                                                                    (Ригведа)

СВЕТ В НОЧИ

Луна — небесное светило, замещающее Солнце в ночном небе. Солнце восходит на небо в сиянии дня, всегда утром и всегда на востоке, с неусыпным постоянством повторяя один и тот же маршрут. Оно для нас обыденно и предсказуемо. Туманная Луна освещает таинственный мир ночи и может появиться в любой точке неба в любое время, всегда неповторимо разная. Это окутало ночное светило ореолом загадочности. Небесные странствия Луны и её изменчивый облик всегда привлекали внимание древнего человека и порой заставляли отдать ей предпочтение перед дневным светилом. Такие представления дошли до нас в первозданной мифологии народов Африки, а также Южной Америки, где Месяц предстаёт основным и более достойным поклонения божеством, чем Солнце: он может затмить Солнце, управляет стихиями, определяющими движение моря, и насылает грозы. У индейцев гуронов лунная богиня Атаэнсик, породившая землю и людей и правящая этим миром вместе с Солнцем, приходится ему бабкой. У шумерского лунного бога Нанны сохраняется роль отца по отношению к солнечному богу Уту.

Постоянное скитание странницы-Луны среди звёзд делает её хозяйкой и матерью всех жителей небесного мира. Луна выступает как великая мать, порождающая всё живое, в мифологии индейцев Перу. Образ матери мира отражается в имени Кичеда-нямы ("Луна-мать") у нганасан. Оправдывая такие воззрения, можно вспомнить, что Луна — ближайшее к Земле небесное тело, и потому его воздействие на Землю наиболее заметно.

Луна вызывает приливы и отливы и влияет на рост растений. Она определяет движение жидкости в организмах, что тесно связано с нюансами нашей переменчивой эмоциональной сферы. Приливы и отливы часто ассоциировались с рождением и смертью: в древней Греции и Европе считалось, что люди рождаются в прилив, а умирают во время отлива. Японцы совершенно справедливо полагали, что равниной моря и его приливами и отливами ведает месяц Цукуёми (и связь движения жидкости с Луной может символизировать недавно названный астероид Цукуёми). Народ, живущий на берегу моря, не мог не заметить связи Луны и приливной волны, но интересно также, что предшественники японцев на их территории, айны, соотнесли ночное светило со сменой эмоциональных состояний: Луне следовало приносить жертвы по время полнолуния, когда она наиболее весела, а в другое время божество плачет и может не услышать молитвы. Астрологически, полнолуние — период наиболее сильных эмоций и потому душевной неустойчивости. Поэтому оно также было временем жертвоприношений у самых разных народов, когда все участвующие в религиозной церемонии могли испытать наиболее сильное душевное волнение. И до сих пор полнолуние ассоциируется в человеческой психике со страхом и разгулом нечистой силы.

Правя нашими эмоциями (и циклом рождения у женщин), лунный цикл отражает нашу восприимчивость к живому потоку времени, которое всё время видоизменяется, но всё же сохраняет эмоциональную непрерывность. Каждый миг будущего связан с прошлым, как ребенок — со своими родителями. Именно поэтому на цикле Луны основан непосредственный ритм нашей жизни — неделя, и каждый душевно восприимчивый человек подсознательно следит за фазами Луны (течением месяца) и эмоционально ориентирует свою жизнь на положение Луны в знаках (период два-три дня). Это делает сегодня самым популярным направлением астрологии лунные дни и телепрогнозы, основанные на положении Луны в знаках Зодиака. Луна несет лишь одно из 12-ти основных влияний Зодиака, которые формируют между собой очень сложную и никогда не повторяющуюся небесную картину на каждый день. Тем не менее лунные прогнозы пользуются успехом и, как это ни странно, у некоторых людей даже сбываются. Столь велико влияние на нашу душу эмоционального потока впечатлений Луны: неосознанного, ускользающего, эфемерного, но несущего в себе вечно возрождающуюся жизнь.

Рост серпа Луны располагает к росту растений и экспансии наших чувств — восприимчивости к новому; ущерб — к накоплению внутренних ресурсов и консерватизму восприятия. Земледельцы заметили, что растения, посаженные во время возрастания Луны, сильнее развивают надземную часть — листья и стебли, накапливание же влаги в корнеплодах лучше идёт у растений, посаженных во второй половине лунного месяца. Поэтому посев злаков обычно начинали в первые фазы Луны, а моркови, свеклы, репы — в последние. То же относилось к другим сельскохозяйственным работам: и начало постройки домов, как и все долговременные дела, приурочивалось к первой лунной фазе, когда человек полон эмоциональных сил.

В Европе, Китае, Бразилии или Меланезии земледельцы не сомневались в том, что ближе к полнолунию лучше растёт трава, а во Франции крестьяне даже выходили сеять при лунном свете. У русских крестьян считалось, что хлеб нужно сеять "в полном месяце": если сеять в новолуние, колос быстро растет и зреет, но будет не богат зернами, а хлеб, посеянный в полнолуние, хотя растёт тихо и стеблем короток, зато обилен зерном. Чтобы лён уродился полный в зерне, надо сеять в полнолуние, чтобы долгий и волокнистый — на молодой месяц. Считалось также, что скот резать лучше в полнолуние: тогда он полнее.[1] В наши дни мы возвращаемся к пониманию того, что эти поверья были вполне обоснованы, и сегодня астрологический прогноз, исходя из логики природной обусловленности нашей психики, также не советует откладывать начало дел на конец лунного цикла.

Связь Луны с влагой проявлена в мифологии земледельческих народов, для которых вопросы роста посевов были актуальны. Так, с Луной отождествлялась египетская богиня влаги Тефнут, дочь солнца-Ра и его огненное око. Когда она однажды удалилась из Египта, наступила засуха, и Ра послал за ней её супруга, бога воздуха Шу, иногда выступающего как ипостась Солнца, или бога охоты Онуриса. Вместе с Шу Тефнут породила Небо и Землю, и их брак символизировал расцвет природы. Здесь Луна, вслед за богами, правящими сезонными фазами, предстает в образе великой матери. Появляющийся в мифе о Тефнут бог охоты указывает на связь Луны с живым миром животных, что характерно для лунных богинь: греческие Артемида и Геката, римская Диана и семитская Тиннит были охотницами. Родственный западно-славянский образ – Деванна: богиня охоты и природы, оберегающая зверей, жена бога лесов Святобора; дочь бога грома и молнии Перуна и богини грозы Дивы-Додолы – проявляет архетип Луны в Стрельце и экзальтацию Юпитера в Раке. Есть дальний астероид Dziewanna с периодом 577,6 лет, который может обозначать естественную лесную природу как дом диких животных, их сохранение и покровительство их детенышам.

Как и скандинавская Скади, супруга бога океана Ньерда (можно вспомнить связь Луны с приливами), живущая отдельно от него, поскольку она счастлива только среди лесов и гор. Североамериканские индейцы племени манданов посвящали охотничьи церемонии привлечения бизонов богине Луны, имя которой было "старая женщина, которая никогда не умирает" (архетипическая связь Луны с бессмертием подробно рассмотрена ниже).

Подобно Тефнут и Шу, жизнь на земле обеспечивает вечность воды и бесконечность воздуха — две стихии, которыми можно характеризовать знак Рака, предстающего в образе морского животного, живущего под водой и выползающего на сушу.

Зодиакальный знак Рака, которому покровительствует Луна,— третий знак стихии воды, продолжающий тему рождения жизни. Животное, выползающее из воды на сушу, издревле ассоциировалось с возникновением жизни на земле. И хотя сегодня связь образа рака и рождения жизни увидеть не так просто, к нему возвращает нас латинское название Рака — Cancer: оно возводится к ностратическому корню kkanA — "рождаться". От него же происходят семитское qn ("рождать"), и.е. ken ("рождаться, молодой"), немецкое kind ("ребёнок") и наше чадо (от др.слав. чендо). Известный знак инь-ян: двух вечных начал, рождающих мир,— похожий на иероглиф Рака, происходит от образа двух противоположных фаз Луны: растущей и убывающей.

Как второе небесное светило, Луна часто мыслится подобной Солнцу и заимствует солнечные функции и образы. Она едет по небу на колеснице, как греческая Селена или семитский лунный диск Аглибол. Она охватывает три мира — небесный, земной и подземный — и объединяет людей, как римская Диана, покровительница латинского союза. Ночью вместо Солнца освещая мир, днём Луна спускается в царство умерших, как шумерский месяц Нанна: в ладье, подобной барке египетского Солнца-Ра, он ночью путешествует по небу, а днём нисходит в подземный мир, замещая там Солнце. Подобно Солнцу, Луна порой выступает в образе животных и связывается с целительством, как Иш-Чель мифологии майя. Она часто предстаёт подательницей жизни, сил, пищи и потомства, как индийский Сома, и развивает в своём образе тему вечной жизни и напитка бессмертия.

Солнечный архетип, вложив свою особенную божественную жизнь в каждый предмет природы и обозначив понятие человеческой индивидуальности в образах императоров и героев, заложил основы представлений о человеческой душе. Формируя пантеистический взгляд на мир, Солнце одушевляет своей энергией все предметы, наделяя небесным соответствием каждую вещь. И эта идея о нематериальной сути материальных предметов воплощается в древних представлениях о существовании души.

Наблюдение за эмоциональной жизнью людей и изменчивостью ощущений, на которые оказывает влияние Луна, развили понятие души до его современного облика. Душа в современном смысле — это образ идеального, совершенного, божественного, и в тоже время утонченного и слабого, неуловимого в ярком свете дня вечно-женственного начала.

Солнце, отдавая миру свою энергию, дарует жизнь, подобно Отцу, — Луна, как Мать, её хранит и бережно вынашивает внутри. Представление о Луне, как об идеале женственности и материнства, трогающей самые интимные струны нашей души, обращая нас к её загадочному миру, продолжает развивать романтика прошлых веков и современная лирика. Если Солнце раскрывает нам яркость внешнего мира, Луна обращает нас к тонким нюансам внутренней жизни человека и к его душевному богатству. Знак Рака трансформирует солнечное понятие индивидуальности: он находит её суть и её бессмертие не во внешнем качестве и достижениях зрелости, но во внутреннем содержании, которое делает душу вечно юной.

СОЛНЦЕ И ЛУНА — БРАТ И СЕСТРА.

ВНЕШНИЙ МИР И МИР ДУШИ

В древних мифах Солнце и Луна, не имея ещё особой, им свойственной роли, по непосредственной ассоциации с их формой предстают глазами небесного бога (индийского Варуны) или универсального первочеловека (китайского Пань-гу). К этим представлениям восходит современное астрологическое представление о том, что Луна и Солнце символизируют левый и правый глаз человека, и связь Луны со зрением. Эта связь может сохраняться и в позднейших мифах, делающих акцент на различии светил. Японский Месяц Цукуёми, брат богини Солнца Аматэрасу, родился из капель воды, которой божество, породившее мир, омыло свой правый глаз. Правитель страны вечной ночи, Цукуёми убивает божество зерна, оскорблённый тем, что оно осмелилось предложить ему запасы из своего рта, и оно, таким образом, исполняет свою роль жертвы. Однако Аматэрасу, как солнечное божество, заботится о колосящихся полях. Разгневавшись на брата, она не желает его видеть и постановляет, что они впредь будут выходить на небо по очереди.

Контраст двух светил обычно обозначается в виде противоположного пола. Противопоставление мужского и женского начал хорошо отражает простой индейский миф о том, что демиург в конце творения самого красивого мужчину превратил в Солнце (Суэ), а самую красивую женщину — в Луну (Чиа). В развитых мифологиях Луна и Солнце, равные друг другу в порождении земной жизни, обычно состоят в родстве, выступая как брат и сестра, муж и жена. Реже — там, где сохраняется иерархия, это мать и сын, отец и дочь. Естественный образ — индейские солнце-Натос и его супруга-Луна Кокомикейс, породившие множество детей-звезд — но рассвете их всех, кроме Утренней Звезды Аписуахц, склевали птицы (птица, как говорилось выше, образ водолейской мифологемы: символ Неба, и через это — света). В другом индейском мифе творец повелевает Солнцу и Луне вступить в брак, и от этого союза рождается человек.

И в астрологии положение Солнца и Луны в одной точке гороскопа партнеров традиционно символизирует несомненный и прочный брак: воплощая совершенство гармонии инь и ян. Также это неформальные отношения родственников (а сегодня, как показывает практика, в большей мере заменяющих их друзей – отношения, сохраняющиеся несмотря на время и расстояние и готовые возобновиться в любой подходящий момент). Нередко оно встречается и в гороскопах родителей и детей: тогда ребенок составляет естественное дополнение родителя, и им довольно сложно друг от друга оторваться.

В представлениях индоевропейцев Солнце, послушно исполняющее закон, как основа всего предстаёт в женском облике, а изменчивый Месяц, притягивающий к себе внимание — в мужском. В литовской мифологии, сохранившей архаику, богиня солнца Сауле сохраняет изначальный женский облик светила (что может символизировать астероид Saule). Индоевропейский Месяц-Менс — брат или жених Солнца-Сау, и один из распространенных сюжетов мифологии — свадьба Солнца и Месяца. В Индии есть миф о свадьбе Луны-Сомы и Солнца-Сурьи, дочери Савитара. Этот сюжет согласуется с тем, что Солнце и Луна вместе образуют представления человека о небесной гармонии течения времени: их соотношение определяет количество дней в месяце, и месяцев в году и служит основой календарю.

Изменчивость Месяца относительно постоянного хода Солнца нередко соотносится с изменой: в индоевропейском мифе Месяц изменяет Солнцу с Утренней Зарей, за что громовержец разрубает его на две половинки, или само Солнце раскалывает его пополам за измену. Подобен этому австралийский миф, где Месяц Митиан предстает в образе кота, который соблазнил чужую жену и был изгнан из племени, и с тех пор постоянно блуждает по небу. А по гималайской легенде Месяц влюбился в свою мачеху, которая бросила ему в лицо пепел, отчего теперь на светлом лике Луны пепельные пятна. Как ни странно, но и представителей знака Рака нередко упрекают в непостоянстве (что происходит от изменчивости их эмоций).

Пол Луны чётко не закреплён и его образы могут меняться ролями. Так, армянское Солнце-Арэв выступает как сестра, измазавшая тестом лицо своего брата-Лусина, доказывая своё право светить днём; но иногда Арэв — брат Лусин-Луны, которая из-за оспы на её лице выходит светить ночью.

Греческая богиня Луны Селена ("свет, сияние" от и.е. swel "мерцать") — сестра или жена Солнца-Гелиоса. По другому мифу Селену обольстил бог дикой природы и пастух Пан, подарив ей стадо белоснежных ягнят — в образе которых древние часто видели звёзды. Селена изображается в виде крылатой женщины, освещающей факелом ночной мрак и ведущей звёзды за собою.

Женщиной делает Луну её более слабый свет, связь с эмоциями и ассоциация с таинственностью ночи, во тьме которой виден её светлый лик. (Так у Пушкина в 70 случаях из 85 Луна — женщина: туманная, бледная, игриво-переменчивая и тревожащая чувства "царица ночи", и лишь в 15 случаях это месяц.[2]) Солнце, излучающее энергию, неслучайно связывается с мужской идеей независимости и самостоятельности; оно является центром, определяющим порядок и бытие Земли. Луна же светит отражённым светом Солнца, о чём говорит само её название. Индоевропейский корень louk, от которого оно происходит, связан со значением света (того же корня lux — "свет", наши слова: луч, лучший и лоск, а также лысь — первоначальное название рыси, чьи глаза светились в темноте). Но более точный его смысл — "отблеск света" (это значение сохраняется в польском luna — "отблеск" и в украинском луна — "отзвук, эхо"). Блеск Луны зависим от Солнца, также, как и от Земли, вокруг которой она вращается.

Изменчивость облика Луны отражает взаимодействие между Землёй и светилом: она показывает столкновение солнечного света и земной тени, которая в сибирских мифах проявляется как борьба за Луну небесного Солнца и злой подземной колдуньи, которые разрывают её на части. Во взаимодействии Солнца и Земли Луна теряет своё лицо, и так же часто теряет себя знак Рака, вбирая в себя все жизненные проявления и растворяясь в их многообразии. В различных ипостасях Солнца подчеркивается его единство: Солнц часто два или три, и в то же время это одно светило, которое мы узнаем по его круглому облику, являющему нам небесное совершенство. Логика мышления Луны противоположная: в ночном небе она одна, а поскольку она всё время разная, мы не знаем её истинного лица. Её облик вместе создают свет Солнца и тело Земли, создавая разнообразие её проявлений.

И в этом образу Луны подобен образ человеческой души — посредницы между духом и телом, сотканной из многообразия эмоций. Луна олицетворяет пассивную женскую восприимчивость, изменчивость и неуловимость души, сопоставимую с универсальным началом Инь, подобно тому, как Солнце воплощает разумное мужское начало — Ян. В астрологии Солнце символизирует дух, а Земля (Церера) — тело. Душевный знак Рака выступает посредником между телом и духом, связывая механизмы Девы и силу Льва в единый живой организм.

Подобно тому, как Луна светит отражённым светом Солнца и свет её эфемерен, душа сначала мыслится иллюзорным двойником человека, затем перерастая в самостоятельное понятие. Она отражает в материальном мире жизнь духа, сама оставаясь нематериальной. Душа по определению связана с иным миром, подобно греческой Луне, колдунье-Гекате. Геката — дочь неба-Урана, обычно блуждающая в ночи среди мёртвых, хотя посвящаемые ей развилки трёх дорог символизируют её связь со всеми тремя мирами. Астероид Геката символизирует лунную интуицию души с её внутренним, колдовским светом. Интуиция провидицы-Гекаты дарует Ракам внимание к невидимым сферам души, где уже сегодня формируется то, что завтра проявится наружу.

Солнце и Луна противопоставлены друг другу как внешнее и внутреннее. По отношению к Солнцу, яркими лучами оказывающему поддержку видимому миру, тусклый свет Месяца создаёт представления о слабости внутренних сил. Имя хеттского лунного божества Арма означает "бледный, больной" и связано с и.е. mer — "умирать, болеть": однажды он упал с неба, испугался сам и напугал бога грозы, после чего и не оправился. Ущерб Месяца также ассоциируется с его ущербностью и пассивной ролью. У бушменов Месяц преследует само Солнце, разрезая его лучами-ножами. У селькупов Месяц убивает ведьма, после чего Солнце оживляет его, но только наполовину. Иногда Месяц оказывается до скелета съеденным волком или другим злым персонажем. Множество мифов объясняет уменьшение размеров ночного светила тёмными силами колдовства.

В мифологии ацтеков Луна светит бледно из-за ее трусости. В нее превратился бог Теккистекатль, который сказал, что войдет в костер, чтобы стать светилом, но испугался, и вместо него в пламя сначала бросился Нанаутель. Он стал солнцем, а Теккистакатль, устыдившись, последовал за ним, но ему удалось стать только Луной.

В другом ацтекском мифе месяц Мецтли поначалу светил так же ярко, как и Солнце, пока один из богов, разгневанный такой ситуацией, не запустил в него кроликом, отчего его сияние померкло. Связь же кролика с Луной характерна для многих мифов, что можно объяснить быстрым — скачкообразным — движением Месяца по небу, который каждый день появляется в новом месте. А как объяснить недовольство бога?

Противопоставление яркого Солнца и бледной Луны в мифологии мыслится закономерным — столь же естественно предпочтение, которое мы оказываем внешнему миру перед миром нашей души. Равноправие двух сторон бытия: дневной и ночной, явленной и скрытой, внесло бы элемент соперничества и борьбы между ними, отраженный в мифе о Лусине и Арэв и других мифах об ущербе и тусклом сиянии Луны. Оно нарушило бы установленную Небом гармонию чередования дня и ночи — ян и инь — работы и отдыха. В этой гармонии свет Луны должен не мешать ночному покою, а индивидуальная душа должна уступить миру, который её формирует, и умерить свой блеск, чтобы воспринять его новые влияния. Когда человек уделяет внутренней жизни больше внимания, чем внешней, со стороны это выглядит диссонансом (если не безумием, которое древние традиции тоже соотносят с влиянием Луны). Когда мы ставим на своей душе более яркий акцент, чем это происходит естественно,— это неизбежно возвращает нас от гармонии двух половин нашего бытия к мистерии противоборства полярных начал, отраженной в мифах о борьбе земного и подземного царей (к архетипу Плутона).

Луна раскрывает всю полноту своего сияния в темноте ночи, а в дневном небе она светит бледно, и в блеске проявленного мира почти не видна. Это связало Луну со страхами, злыми чарами, колдовством и безумием, что нашло отражение и в языке. Аккадское название месяца arh, связанное с именем семитского божества Яриха, дало начало слову ruhu — "колдовство, чары". От другого семитского корня zhr, обозначающего Луну, происходит аккадское zir ("магия, злые чары") и йеменское zehereh ("злой дух, колдун"), а арабское sahur значит "свечение вокруг Луны" и "безумие". Родственны арабские слова badr ("полнолуние") и bdr ("застать врасплох"), hilal ("молодой месяц") и hll ("бояться").[3] Неудивительно, что и в гороскопе Луна может символизировать мнительность и страх: душа стремится себя защитить перед яростным влиянием внешнего мира, к которому она столь восприимчива.

Причастность Луны к ночному потустороннему миру, слабость и бледность Месяца отражаются в нерешительности Рака. В период этого знака дарующее уверенность Солнце находится по расстоянию дальше всего от Земли, что и подчиняет это время года влиянию Луны. Луна развивает чувствительность Раков к внутренним процессам и перепадам своего эмоционального состояния. Блеск внешнего мира чужд этому знаку, и даже уступая ему, он всегда остаётся несколько в стороне от яркой солнечной жизни, как бы "не от мира сего". Внимание к нюансам вечно изменчивой жизни заставляет Раков сомневаться в любом своём действии, быть мнительными, бояться самостоятельных поступков и стесняться быть на виду. Но чуткость к струнам своей души дает Раку внутреннее богатство. Если Лев — самый энергетически богатый знак, Рак превосходит всех по завораживающей, колдовской силе своих эмоций. Он редко проявляет их в открытую и тем не менее постоянно передает окружающим настрой своей души, легко заражая их своим настроением. Природная интуиция служит для этого знака безошибочным критерием внешнего поведения.

ТЕЧЕНИЕ ВРЕМЕНИ И ЗАГАДКА ВЕЧНОСТИ

Изменчивость фаз Луны, быстрая и потому доступная восприятию древнего человека, с незапамятных веков сделала её основным мерилом счёта времени. Луна меняла свой облик каждые семь дней: так аккадский месяц Син шесть дней находится в тиаре, а к вечеру седьмого дня её снимает. И потому число семь стало сакральным, что отражают многие мифы и сказки. Число семь, по происхождению связанное с архетипом Луны, символизирует главный ритм эмоциональной жизни души и потому связывается с образом внутреннего мира и его творчества. До сих пор семидневный ритм недели остаётся непоколебимым циклом нашей жизни. В Вавилоне первый день недели посвящался богу Луны, и понедельник связан с Луной не только в латыни и многих европейских (фр.Lundi, англ.Moonday, нем.Monntag), но также в хинди (Сомвар: день Луны-Сомы), японском и китайском языках.

В течение трёх дней лунное божество не показывается на небе, что образует архетипическую связь Месяца с подземным миром и числом три. Так, в подземном мире родился шумерский Месяц Нанна, когда его отец Энлиль, овладев своей будущей супругой Нинлиль, был сослан туда за это. Нинлиль последовала туда за мужем, и, кроме Нанны, родила преисподней ещё троих заместителей, чтобы семейство смогло выбраться наружу. Этот миф доносит до нас первоначальное понятие души, как двойника человека, пребывающего в другом мире — его невидимого соответствия в ином плане бытия. А число три до сих пор ассоциируется у нас с лунными качествами изменчивости, слабости, восприимчивости, а также образами замкнутого единства и рождения, что подтверждают психологические тесты. Оно фигурирует в легенде об Ионе, который три дня был во чреве Кита и вернулся на сушу, и в истории Христа, который воскрес на третий день.

Изменчивость фаз Луны олицетворяла для древних переменчивость жизненного процесса, а замеченное человеком влияние Луны на рост растений, делало лунного бога продолжателем представлений о смерти и воскресении в связи с растительным плодородием. Аккадский бог Луны Син (правильнее, Суэн), наряду с умирающим и воскресающим богом, пастухом Думузи, мыслится мужем богини плодородия Инанны, которого она приносит в жертву своей сестре, владычице подземного мира Эрешкигаль. Подобно всему живому, умирает и нисходит в подземный мир фригийский месяц и бог смерти Мен, безбородый юноша с серпом за плечами, чьё покровительство растительности слилось с культом умирающего и воскресающего бога Аттиса.

Но изменчивость Месяца ассоциируется уже не со сменой сезонов природы, а с фазами времени и периодами жизни человека: молодостью, зрелостью и старостью. Так, армянский Лусин в новолуние предстаёт ребёнком, в полнолуние — взрослым, и на ущербе — стариком. Затем он умирает и возвращается из рая возрождённым, символизируя вечное обновление жизни. В европейской мифологии также известны три облика ночного светила: растущей Луны-девушки, полной Луны-женщины и убывающей Луны-старухи.

В русском языке молодой месяц назывался "новец", а старый — "ветох", и сами его названия "молодой" и "старый" имеют непосредственное отношение к возрасту. В образе старика предстаёт мансийский Месяц Этнос-Ойка ("месяц-старик"), брат солнца-женщины Хотал-эквы. Но чаще Месяц мыслится юношей или ребёнком, как египетский бог Луны и счёта времени Хонсу ("проходящий"). Бог-ребёнок Хонсу держит палец у рта, отражающий его детское смущение, а, может, и помогающий ему считать: как известно, пользование пальцами руки связано с развитием ментальной функции. Подобно этому, знак Рака, являя естественность эмоций и непосредственность восприятия реальности, также часто выглядит неопытным ребёнком, обращая нас к детским временам мира.

Уча людей считать, бог Луны закладывает основы фиксации знания, что проявилось в имени шумерского лунного бога Нанны ("владыка знания"). Есть астероид Nanna, обозначающий фиксацию циклов как основу познания мира. Со счётом времени связан египетский Тот, исчислитель лет и родоначальник всякого знания. Первоначально это бог Луны, культ которого вытеснил культ зайца, часто связываемого с лунным божеством,— а потом бог счёта и знания, создатель "Книги мёртвых" и "Книги дыхания", посвященный в тайны жизни и смерти.

Как Месяц, спускающийся в подземный мир, Тот провожает туда всех умерших. Умерший говорит: "У меня есть книги Тота, которые помогут мне пройти мимо бога Акера, находящегося в Сете." Здесь имеется в виду сатурнианское божество смерти, приковывающее человека к материи земли и своей прошлой судьбы. Ночное светило уводит человека от суеты сует и даёт возможность забыть тревоги прошлого: с высоты вечной ночи дневные заботы кажутся эфемерными. Но внутренняя суть, которую обозначает Луна, в темноте ощущается острее, как неизменная истина всей земной судьбы человека.

Как бог, разделивший время на месяцы и записывающий дни рождения и смерти людей, Тот является хранителем истории мира. Как создателю календаря, ему посвящались пять добавочных дней года, которые оставались после деления года на двенадцать равных месяцев (по 30 дней). Функция знания, развиваясь, переходит на следующую мифологему, и Тот впоследствии отождествляется с Гермесом-Меркурием.

Имя японского Месяца Цукуёми переводится как "бог счёта Лун". Имя аккадского лунного бога Сина писалось знаком числительного 30: самым существенным для представления о Месяце здесь оказалось число дней его полной фазы. Само слово Месяц связано со значением "мерить" (и.е. корень meh, от которого происходит хетт. mehur: время). Этот смысл несут имена индоевропейского Менса, брата или мужа Сау-Солнца; а позднее — балтийского Менесса, мужа Сауле; фригийского Мена; персидской Мах; греческой ипостаси Луны Мены и скандинавского Мани, брата Соль, управляющего ходом звёзд. Согласно предсказанию, Месяц Мани перед кончиной мира будет проглочен волком. Видимо тогда, по представлению древних германцев, счёт времени должен завершиться.

В III веке до н.э. в эллинистическом мире было широко распространено вавилонское учение о потопе в конце "Великого года". Он происходит, когда все планеты собираются в знаке Рака: мир пропадает в темных волнах океана, подобно Луне, тающей в черноте ночи,— чтобы потом возродиться снова.

Периодическое исчезновение Месяца с неба и страх того, что однажды прекратится течение времени, символизируемое Луной, нашло преломление и в современной гипотезе о том, что в будущем Луна, замедлив вращение Земли приливной волной, начнёт падать на неё и будет разорвана гравитационными силами. Сутки же на Земле, переставшей вращаться вокруг своей оси, будут длиться год, что нормально для планеты, но непригодно для жизни в её современном понимании. Сейчас же тормозящее влияние Луны, возможно, проявляется в том, что психологические сутки человека примерно на час длиннее реальных. Это показывает, как наша душа фиксирует отдалённое прошлое человечества. Психологически это сказывается на интертности Рака.

Древние не выдвигали гипотез и не доказывали их: они верили в простоту внешних образов, через которые они воспринимали мир. Но память души, сохранившая прошлое человечества и этим создавшая вторую реальность, не менее значимую, чем первая, расслоила жизнь человека на реальное и иллюзорное бытие, показав ему сложность и неоднозначность всего происходящего в мире. Циклы Луны, давшие возможность фиксировать человеческую историю и хранить память о прошлом, связали судьбу ночного светила с представлением об истории мира, что отражают слова в эпиграфе этой главы. Архетипичность образа указывает на внутреннюю истину такого представления. Но мышление архетипами, соответствующее первой, лунной стадии осмысления мира, не показывает нам, в какой мере оно истинно: связаны ли начало и конец земной жизни с Луной на самом деле, или это только реальность нашей души?

Переплетение двух половин реальности составляют канву жизни Рака и всех тех, кто обращается к внутреннему миру души. Это даёт синтетическое восприятие жизни во всей её сложности, присущее Ракам. Кардинальный знак Рака фиксацией прошлого добавляет ещё одно измерение в наше трехмерное пространство. Это реализует в действии принцип аналогий, провозглашенный предыдущим кардинальным знаком Весов. Вслед за Весами Солнце раскрывает совершенство бытия, Луна сомневается в истине настоящего: то, что существует сейчас — лишь миг в вечном течении жизни. Кардинальный знак Рака ставит новый вопрос: всё меняется и исчезает — есть ли совершенство, которое останется постоянным? Фиксируя одновременно прошлое и настоящее, Рак ставит задачу слить их воедино и распространить ту вечность, которую дарит Солнце каждому моменту бытия, на прошлое и будущее, создав преемственность потока жизни и увековечив бессмертие души.

*      *      *

С давних пор несомненный и простой образ вечной преемственности жизни люди видели в Луне, которая, бледнея, тая и исчезая с неба — умирая — вновь появляется на нём в обновленном виде молодого месяца. Лунный символизм объединил в сознании людей такие жизненные факты, как рождение, изменчивость, смерть и новое рождение, позволив наглядно осознать фазы собственного существования. Согласно М.Элиаде, "можно говорить даже о "метафизике Луны" как о стройной системе "истин": о становлении, росте, "уменьшении", "смерти" и "воскресении"… Луна открывает религиозному человеку не только то, что Смерть неотделима от Жизни, но также и в первую очередь то, что Смерть не окончательна, за ней всегда следует новое рождение."[4]

Но возрождение Луны являло для древних загадку, и ночное светило побуждало их воображение к созданию мифов о тайне бессмертия. Луна может светить в ночи, чего не может Солнце: она являет этим силу, побеждающую мрак, и это тоже связывает её с неумирающей жизненностью. Интересно, что в Дендерском календаре знак Рака изображался не крабом, а скарабеем, катящим перед собой навозный шарик, в котором скрыто его яйцо. Подобно бессмертной Луне, скарабей символизировал собой вечную жизнь.

И позднее, в античном мире, платоники верили, что после смерти души людей обитают на Луне: мать-Земля, даруя земное существование, поглощает лишь наши бренные останки, мать-Луна рождает вечную жизнь души. Это верование дожило до наших дней: есть медиумы, и сегодня готовые пообщаться с бессмертными душами — пришельцами с ночного светила.

Однако во все времена туманное светило, хотя являло людям несомненный образ возрождения, представляло собой лишь иллюзию бессмертия. Необъяснимое ощущение вечности души, всегда находящейся на грани существования и небытия, определяя их взаимопереходы, при ярком свете дня и для внешнего разумного мира предстаёт иллюзорным. Свет Луны не несет жизни, и как говорит русская пословица: "как Месяц не свети, да всё не Солнце". И потому мифы о бессмертии, связанные с Луной, одинокой среди тёмного ночного неба — единственной, владеющей секретом перерождения и не способной поделиться своим знанием с людьми — часто имеют налёт странности и негативную окраску.

Так, культурный герой китайских мифов, стрелок И, добыл у владычицы Запада и страны мёртвых Си-ван-му снадобье бессмертия, которое он думал разделить со своей женой Чан-э. Но оно могло вознести на Небо только одного, а выпив его вдвоём, они вечно жили бы на Земле. И Чан-э, желая стать богиней, приняла снадобье бессмертия одна. Она улетела на Луну и стала её божеством, вечно одиноким и печальным. Вместе с ней там живёт только лунный заяц Юэ ту, толкущий в ступке снадобье бессмертия. Чан-э отождествлялась с древней лунной богиней Чан-си, и, очевидно, сначала в мифе шла речь о самой Луне, предстающей в облике женщины, упрямой в своём женском намерении вечно жить и хранить в себе жизнь, которую она должна передать по эстафете времени человеческому роду.

Другому смертному, греческому прекрасному юноше Эндимиону, боги по просьбе его возлюбленной Луны Селены даровали бессмертие и сохранили молодость в обмен на вечный сон. Это не помешало Селене родить от него 50 дочерей, по числу недель года. Но сама жизнь во сне предстаёт лишь иллюзией бессмертия, пряча Эндимиона от людей в пещере. Сон — аналог смерти, столь же цепко держащий человека в своих объятиях, как и она. Недаром в шумерском мифе Гильгамеш, стремящийся победить смерть, получает мудрый совет: "Одолей сначала сон". Образ Селены в наибольшей степени раскрывает прекрасные мечты души-Луны, и это значение переходит на астероиды Селена и Эндимион; последний может обозначать возврат души к бессознательной природной непосредственности существования.

В южноафриканском мифе Месяц, чтобы сообщить людям о бессмертии, посылает к ним зайца и велит сказать: подобно тому, как он умирает и возрождается, и они будут, умирая, воскресать. Однако Заяц, в спешке перепутав, сообщает людям, что будут умирать, подобно Месяцу, а воскресать не будут — что и предопределяет их отношение к жизни. Посланниками Месяца к людям выступают и другие звери — и иногда боги посылают для верности нескольких гонцов — но до людей доходит всё же перепутанное и неправильное сообщение об их судьбе и судьбе Луны, оставляя проблему нерешённой.[5]

Порой послание богов к людям нарочно искажается змеёй, и та присваивает себе дар бессмертия, которое боги уготовили человеку. Она крадет цветок вечной молодости, который Гильгамеш достал со дна моря. Научившись сбрасывать свою кожу, змея сама овладевает искусством обновления. Папуасы отождествляли Луну со змеёй. Об индийском месяце Соме тексты вед говорят, что он, "как змей Ахи, выползает из своей старой кожи". Греки, литовцы и африканские негры считали, что в змеях продолжают жить души умерших, а древнеегипетские тексты называют змей "живыми душами". Есть гипотеза, что и современный знак бесконечности — лежащая восьмёрка — восходит к образу двух переплетённых змей, связанных с изменчивой стихией воды.[6]

В мифологии индейцев вопрос о бессмертии беспокоил первую женщину, которая спросила творца Напи: будут ли люди жить вечно? Тот бросил в реку ветку и сказал: если ветка всплывет, то люди будут воскресать на 4-й день (что опять же ассоциируется с возрождением Месяца), а если утонет, то они будут умирать окончательно. Ветка, конечно же, поплыла, но женщина, объясняя слова творца людям, вместо ветки бросила в реку камень. Камень утонул, и люди приняли весть о бессмертии за весть о смерти, и потому умирают. Здесь снова налицо ошибка – и характерен образ текущей реки, который ассоциируется с бессмертием и изменчивостью, и контрастный к нему образ камня, символизирующий статичность и неизменность.

В древнейшей цивилизации Вавилона мы также находим миф о бессмертии. Первочеловек Адапа имел шанс уподобиться богам, если бы он, взойдя на небо, взял предложенные ему там хлеб и воду жизни — и вслед за ним стал бы бессмертным человеческий род. Но он отказался от них по совету коварного сатурнианского бога Энки: создателя людей, определившего их смертную судьбу (здесь можно вспомнить связь Сатурна со смертью).

А новозеландский культурный герой Мауи, чтобы добыть для людей бессмертие, должен был войти внутрь повелительницы смерти и выйти у неё изо рта — умереть и возродиться, пока она спит. Он строго-настрого запретил всем птицам петь и смеяться, пока он будет это делать, чтобы не разбудить владычицу Ночи. Но маленькая птичка тивакавака не смогла удержаться и громко расхохоталась, увидев его влезающим в старую повелительницу. Та проснулась, крепко схватила Мауи и не выпустила его больше. Так смерть посетила мир, и вслед за Мауи стали умирать другие люди. Если бы он вышел невредимым из объятий царицы мрака, люди не умирали бы.

Все мифы дружно констатируют неудачу человека обрести бессмертие — но только ли? Ведь, сколь бы примитивными они нам не казались, они вполне конкретно указывают на средства этого: развитие способности к перерождению — быстроты и изменчивости своей природы, которую наглядно являет небесный образ Луны текущей реки или змеи, выползающей из своей кожи. В священных текстах Индии "сбросить свою кожу" означает освободиться от "старого человека", обретя молодость и более высокий уровень духовного существования. А говоря более научно, это образ следования диалектичности самой жизни, преодоления инертности тела и души, и достижения такого состояния безинерциальности, которая могла бы преодолевать тяжесть и распад материи. В свете современных представлений о том, что тело состоит из заряженных частиц, скрывающих в себе колоссальную энергию, это не выглядит столь уж невозможным. Если мы серьёзно отнесёмся к тому, что мифы безуспешно пытаются донести людям, то даже увидим путь: одинокий, то есть индивидуальный, и связанный с погружением в сон, то есть уходом от привычного разумного восприятия в другие, бессознательные доселе сферы. Сон заставляет забыть об этом мире, но он не есть смерть – хоть и служит ее мифологическим аналогом.

Подчеркивая неспособность людей правильно воспринять божественную весть о бессмертии, как и то, что вера человека в окончательную смерть с самого начала является ошибкой, мифы отразили образ некоего знания, доступного древним не хуже, а, может быть, и лучше, чем нам. И всё же – все они усомнились в идее бессмертия. Почему? Значит, не в этом был кардинальный путь человеческой эволюции?

Кардинальный знак Рака, уходя в себя, пятится назад. Архетип Луны возвращает нас к прошлому: к земной истории, которая шаг за шагом формирует индивидуальный слепок человеческой души. На каком-то этапе внешние события становятся лишь материалом для её оформления: индивидуальность приобретает ценность большую, чем весь мир. Но подчинение Вселенной индивидуальному центру, обретенному предыдущим архетипом Льва, является эволюционным тупиком.

Обретая самостоятельность, душа стремится обособиться, замкнуться в себе, чтобы себя сохранить. Стремление себя сохранить — это то, что создает память, отличающую человека от животных. Это родовой человеческий Сатурн, требующий от людей больших усилий по поддержанию жизни, выходящих за рамки природного инстинкта. Но само это сохранение, само стремление к индивидуальному бессмертию мешает обновлению, которое делает душу вечно живой. Замыкание в рамках индивидуальности рода — самодостаточность природной души человека — некогда привела к вырождению неандертальцев. Поэтому Христос говорит: будьте, как дети; не заботьтесь о завтрашнем дне, как птицы; кто будет хранить свою душу, тот её потеряет, и только тот, кто её потеряет, её сохранит. В этих словах, как и в грустной окраске мифов об индивидуальном бессмертии, звучит требование открытости миру. Это требование выйти за границы себя и своего личного бессмертия — требование себя не хранить, которое является ключевым для развития индивидуальности. Быть открытым миру — основная проблема и тех, кто рожден под знаком Рака.

На санскрите Рак — Карката, что значит "панцирь, латы", и этот атрибут зодиакального животного обращает на себя наибольшее внимание астрологов. Латинское название Рака — Cancer — родственно слову arca ("сундук", от него старорусское — рака "гробница") и имени подземного бога римлян — Орка, которое означает "твердый, впивающийся". Тот, кто обращается к внутреннему миру души, замыкается в себе и обречён на одиночество Чан-э — в обмен на сомнительное ощущение своей вечности в эмоциональном потоке жизни. Подобно Луне, владеющей загадкой жизни, Рак, живя в глубинах своей души, также часто остаётся в одиночестве, будучи не способным поделиться с близкими, а тем более далёкими людьми своими секретами. Внутренний опыт души искажается при поверхностном свете дня, и это мешает раскрывать её неуловимые движения, интуитивные побуждения, являя миру истину существования второй реальности.

В образе души, как и в образе Луны, подчеркивается вечное движение — изменчивость, нестатичность, невозможность и нежелание хранить себя прежней. Это глубинное качество архетипа Рака — изменение формы — напоминает нам брожение вод изначального океана Нептуна; и бесформенный Нептун называется эзотерическим управителем Рака. Высшие чувства Нептуна размывают эмоциональную привязанность души-Луны к прошлому, освобождая Рака от консервативных привычек. Внутреннее изменение дает возможность Раку быть живым в высшем смысле этого слова.

В глубинах моря рассеивается солнечный свет — так и глубины души кажутся мрачными. Но рак — животное, живущее и в море и на суше: панцирь помогает ему не бояться открытого воздуха и солнечного света. И как панцирь создает достаточно уникальный, универсальный способ жизни рака, так память нашей души хранит её, несмотря на все превратности судьбы. И сколько бы не менялась жизнь, а вместе с ней душа, внутри нашего тела она сохраняет свою уникальность. Также сохраняется самобытность определенной страны — характер живущих на ней народов: дух, а точнее, душа народа в теле ландшафта местности. Сейчас уже доказано научно, что геологические факторы влияют на поведение людей. Но панцирь тела, как и панцирь рельефа, хранящий и формирующий многообразие человеческих и культурных проявлений, следует понимать не узко-материалистически.

Загадка жизни в том, что панцирь Рака, её хранящий,— не Сатурн, а Нептун. И уникальность личности формируют не столько родовые гены, сколько миг рождения: ритм жизни, который запечатлен и во внутригенной структуре (интересно, что согласно новейшим теориям, её основой является определенным образом заряженная вода). И на людей влияют не столько процессы, происходящие в земной коре, сколько солнечная (космическая) активность, которая является их причиной: говоря мифологическим языком, небесное влияние, которое человек непосредственно воспринимает от материи земли. Не рамки времени и материи, но сама космическая ритмика хранит особенности души. Материя и время образуют лишь многократный и бесконечный повтор того, что всегда есть: в способности повторения — суть Материи и Времени. Знак Рака хорошо чувствует повторы жизненного сценария, когда осознает себя. Он живет в петлях времени, в повторах структуры событий: внутренняя глубина и сильная эмоциональная настройка этого знака создают резонанс внутреннего с внешним и притягивает совершенно определенные вещи.

Но духу-творцу, древнему богу Небес, не нужны повторы: в свободном полете над бездной ему мешает лишний багаж. Вселенная не может позволить себе иметь балласт. Духу интересна лишь новая уникальная комбинация того, что всегда есть. Он дает силу жить лишь тому, чего никогда не было, и только это остается жить вовеки в вечных водах Нептуна. Поэтому душа находится в постоянном движении. Она смеётся над человеческими рациональными потугами к бессмертию как птичка тивакавака над усилиями Мауи. Она не боится потерять себя и раствориться — худшей карой для неё является застывшее бессмертие богини Луны Чан-э. Вечный повтор — это обреченность на небытие, хотя наш двойственный интеллект, ведущий диалектическую полемику с душой, иногда относится к этому иначе. И всё же, когда тема личного бессмертия мелькает в современных фантастических книгах и фильмах — фильмах ужаса, оно так же страшит нашу душу, предстает такой же безрадостной участью и получает столь же негативную нравственную оценку, как это было в давние времена.

Здесь можно вспомнить ещё один печальный образ бессмертия: древнегреческий миф о Титоне — супруге юной зари Эос, по её просьбе получившем от богов вечную жизнь. Но она забыла попросить богов даровать своему возлюбленному также и вечную молодость, и он, постарев, оказался вынужден прозябать в дряхлости. Когда он стал стариком, Эос покинула его и превратила в светлячка. Так же греки называли бога вечернего сумеречного света, подобного тусклому мерцанию Луны. Астероид Tithonus напоминает о сумерках заката и обреченности жизни, лишённой обновления.

МАТЕРИНСТВО — ПЕРЕДАЧА СУЩЕСТВОВАНИЙ

Фиксация времени и созданный прежде для сельскохозяйственных нужд календарь, тесно связанный с Луной, помогли человечеству обратиться к реальности своего прошлого и осмыслить суть своего стремления к бессмертию. Мифы о бессмертии Луны говорят о том, что суть жизни — не в сохранении себя, но в постоянном обновлении. Его делает явным для нас прежде всего процесс рождения.

Повторы фаз Луны символизируют беспрерывное возрождение мира, это возвращение, соприкасающее нас с изначальным — но всегда новое и юное. Описывая символизм "вечного возвращения", связанный с Луной, М.Элиаде так говорит об этом: "Нет событий необратимых и преобразований окончательных. В каком-то смысле можно даже сказать, что в мире не происходит ничего нового, ибо все есть повторение всё тех же изначальных архетипов. Это повторение, актуализируя мифический момент, в котором было явлено архетипическое действие, бесконечно удерживает мир в одном и том же рассветном мгновении начал."[7] Постоянный возврат к истоку хранит вечную молодость мира.

Солнце символизирует полноту бытия, герои солнечного архетипа — совершенство человека. Но оно кончается вместе с их доблестной гибелью, ставя проблему: как передать его другим? Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы успеть сформировать новую традицию или воспитать себе достойных преемников. Мы можем убедиться и в наши дни, что последователи даже самых великих людей никогда не достигают их масштаба. Идеи великой личности могут прорасти в других людях, но приносят свой плод лишь тогда, когда человек сумеет найти и проявить свою собственную индивидуальность, отличную от личности их учителя. И вновь уникальные способности героев обречены остаться уникальными. Единственное, что успевают мифологические герои — выстроить стены нового города, как Гильгамеш: своего мира, в котором будут жить другие,— и дать жизнь новому роду людей, как Эней.

Рождая детей, люди отдают им часть себя: так душа творца Атума (его двойник ка), передается его детям Тефнут и Шу, храня и защищая их. При этом человек утрачивает свою полноту и самодостаточность, как Луна умеряет свой блеск, воочию наблюдая их и своё несовершенство. Мы не являемся героями во взаимодействии с детьми. И всё же наши высшие индивидуальные таланты и те способности, о которых мы не знаем, передаются младшим поколениям тем непосредственным и быстрым способом, который предлагает своим созданиям природа. Здесь речь идет не о социально признанных достижениях (сын ученого не обязательно будет ученым), а о тех природных склонностях, которые помогли человеку максимально раскрыть свои качества (если сделать карьеру в науке помог талант взаимодействия с людьми, то сын, вероятно, унаследует именно его). Натура детей хорошо проявляет настоящие опоры и недостатки родителей, которые подчеркивают их индивидуальность и потому могут стать зерном будущих достоинств. С точки зрения астрологии, это можно сказать даже про приемных детей и любимых воспитанников (как мы уже говорили в вводной статье, душа человека не обязательно связана с генетическими корнями: это принципиально другой архетип).

Люди передают детям своё бессмертие — и так обретают его. Эту архетипическую мысль хранит народная мудрость. "У кого есть дети, тот будет жить вечно",— утверждает африканская пословица. А персы говорят: "Дети — мост в небо". После смерти люди продолжают жить в детях, и в жизни ребёнок заставляет родителей психологически вступить вместе с ним в детство и заново проживать его вместе со всеми его проблемами. Поэтому, как мудро замечает африканская поговорка, "женатых детей родители снова зовут детьми."

И, возвращаясь вместе с ребенком в детство, человек частично теряет характерный для взрослого пьедестал Льва и свою независимость от жизненных обстоятельств — чтобы потом, быть может, проявить себя на некоем новом, более зрелом, уровне. Так полная Луна, сиянием подобная Солнцу, исчезает во мраке, рождая тонкий маленький Месяц. Демонстрируя людям утрату своей полноты до потери себя — и возникающее из небытия новое воплощение своей жизни, она становится символом вечного материнства.

В отличие от древних прародительниц архетипа Нептуна, образ Матери-Луны теряет свою глобальность, приобретая более близкую к человеку функцию покровительства процессу рождения. Луна — конкретная мать своего ребёнка: она отдает себя ему, растворяя себя в ночи, чтобы вырос новый Месяц, следующее воплощение её бессмертия. В образе материнства Луна теряет самозамкнутость и самодостаточность, связывающую её с образом души и её перевоплощений. Она раскрывается миру и перестает быть одинокой, исполняя одну из необходимых функций, которая определяет её место в пантеоне богов. Так, в мифах индейцев навахо Эстсанатлеи, жена солнечного бога Цоханои, возникшая из черного облака на вершине горы, живет одна в доме, плавающем по водам западного океана. И хотя Цоханои навещает ее каждый вечер на закате, грустит от одиночества. Это побуждает ее сотворить мужчин и женщин из маленьких кусочков своей кожи. Она возникла в облике новорожденной девочки, но через 18 дней превратилась во взрослую женщину, питаясь солнечной пыльцой Цоханои; зимой она превращается в старуху, но весной снова молодеет – и перемены ее возраста, подобные сменам фаз ночного светила, ее возобновляющаяся молодость, одиночество и материнская функция – характерные черты лунной богини (здесь миф угадал и то, что рост Луны питает свет Солнца).

Полная Луна несомненно ассоциируется с беременностью: даже есть народные поверья, что девушка может забеременеть, если будет долго смотреть на Луну. В. Иванов указывает на родство хеттских слов Луна (arma) и делать беременной (armahh)[8]. И лунные богини часто помогают роженицам при родах. Это римская покровительница женщин и животных Луна-Диана; Луна-врачевательница Иш-Чель мифологии майя; аккадская богиня-мать Царпанниту ("сверкающая серебром"), супруга Мардука; или верховная богиня карфагенского пантеона, богиня плодородия, росы и деторождения, великая мать Тиннит, символами которой были серп Луны и ключ жизни.

Это греческая богиня Луны Артемида, которая, родившись прежде своего брата-близнеца Аполлона, тут же помогла матери принять новорожденного, тем самым сразу продемонстрировав миру своё божественное умение обращаться с детьми. У Артемиды для помощи роженицам даже есть специальная ипостась — Илифия, которая прежде была самостоятельной богиней-родовспомогательницей. Сестрой Илифии считалась богиня вечной юности Геба, именем которой назван астероид, олицетворяющий молодость души и долголетие. Его смысл отражает армянская пословица: "Кто продлит молодость, тот укоротит старость." И в понятии бессмертия таится смысл юности: неслучайно русское слово юный изначально родственно латинскому aevum — "вечность, жизнь".

Луна-Мать — египетская Изида, хранительница тайных знаний, изображавшаяся с рогами Месяца на голове. Соединяя прошлое и будущее — из смерти воскрешая жизнь, она рождает младенца Гора от мёртвого Осириса. Изида облегчала роды и определяла судьбу новорожденных. Как богиня воды, она покровительствовала рыбакам, и существовало представление о разливе Нила, переполненного слезами Изиды, горюющей по супругу. Звезда Сириус, восходящая на небе в этот момент — 20 июля, что соответствует календарному периоду Рака,— называлась "слезой Изиды". К образу богини, кормящей грудью младенца Гора, восходит образ христианской Богородицы. Именем Изиды назван астероид, указывающий на качества беззаветного материнства и сохранения преемственности потока жизни от отца к сыну.

Вероятно, можно подробно не останавливаться на том, что и в гороскопе Луна отвечает за деторождение и легкость протекания родов: ведь она указывает на связь с истоком, соответствием процессов организма и природному естеству. Луна обычно гармонично стоит в гороскопах детей, рожденных "в воду" или дома, и имеет дисгармонию в гороскопах тех, кто родился путем стимуляции. Впоследствии у них могут быть сложности с рождением своих детей. Если рождению сопутствовали экстремальные обстоятельства, это тоже отражено в гороскопе. Казалось бы, один миг — но человеку с этим жить всю жизнь!

Как мы говорили в вводной статье, роды для человека не являются столь естественным процессом, как для животных: прямохождение сделало неподвижным крестец, и организм женщины оказался плохо приспособлен к родам. Поэтому роль повитухи стала важным ремеслом в древнем культурном обществе, проявившем новые формы заботы о выживании своих членов. И в земледельческой цивилизации, когда Луна обратила на себя внимание как инструмент для счета дней, люди стали почитать её и как богиню-родовспомогательницу -- а до того в сложных случаях призывали на помощь своих тотемных предков-животных, тесную связь с которыми сохранило ночное светило. Это укрепило связь с животным миром образа человеческой живой души: так в австралийской мифологии души новорожденных ассоциируются с животными (а также листьями, свежей водой -- тем, что постоянно обновляется, и это самая существенная характеристика образа души).

Специальные богини, покровительствующие матерям и младенцам, отразили возникший контроль человечества над наиболее сокровенным и загадочным жизненным процессом. Это уже напрямую не связанные с Луной литовская защитница семьи Лулькис ("телёнок, материнская грудь"); латышская Декла, пеленающая новорожденных и охраняющая их сон в колыбели; римская Румина ("сосок"), покровительница грудных младенцев, отождествлявшаяся с волчицей, вскормившей и защитившей от жизненных невзгод Ромула и Рема; китайская Бися Юаньцзюнь, чадоподательница и покровительница животных; египетский помощник при родах и хранитель семьи Бэс и другие божества. Пожалуй, наиболее яркий образ среди них являет египетская Таурт ("защищающая"), изображавшаяся в виде беременной самки бегемота с женскими руками и грудью, помогавшая при родах и способствующая изобилию молока у кормящих матерей. Таурт соотносилась в Египте с периодом зодиакального знака Рака.

Рак — знак, своей чуткостью к жизненному процессу хранящий семью и детей и привязанный к родителям. Раки нередко склонны отстраниться от блеска бурной внешней жизни, чтобы он не мешал им чувствовать внутренние связи и во внешнем блеске проявленного не рассеялась внутренняя суть (пример этого — Рак Хемингуэй, уединившийся в конце жизни). Эта жизненная суть наиболее явно присутствует в семье — той ячейке общества, которая сохраняет родовую память. Поэтому в астрологии с Луной связано понятие IV-го дома, обозначающего родную семью и преемственность традиций.

Если Раки не замыкаются в семье, то они патриоты и любят историю. Собственные воспоминания также дают им возможность подключиться к эмоциональному потоку жизни. Личность бессмертна, когда она причастна к передаче вечного потока существований и транслирует его сквозь себя (как мать). Будучи связана внутренним движением души со всеми процессами мира, она живёт во всех его потоках. И это ощущение единства мира, заставляя Рака одновременно жить многими интересами и жизнями сразу, не отсекая ни одну из граней бытия, выводит его к идеям патриотизма и пониманию истории.

Когда Раки не фиксируются на сиюминутных требованиях души, они уходят в глубины памяти, подобно Луне исчезая из внешнего бытия и с новой силой донося до него из глубины вечные истоки жизни. Этот знак не должен сомневаться в том, что скрытая покровами интимности душевная жизнь столь же значима для человечества, как внешний опыт культуры, социальное признание или политика. Он должен преодолевать колебания (памятуя турецкую пословицу: "вода, которая хочет блестеть, должна быть спокойной"), и с полной уверенностью при свете дня проявлять свои внутренние достижения: ту лирическую волну, в которой он наиболее силён. Раки достаточно часто принадлежат к отрешенно-художественному типу людей, наследуя от солнечного архетипа постоянное горение души и опираясь на него.

В волне жизни Рак — пересказчик, воспитатель или поэт: поэзия, даруя человеку вечную молодость, является той нишей, где внутреннее содержание наиболее явно можно представить как внешнее достижение. Силу Рака-поэта раскрывают Маяковский, Евтушенко или Ахматова, демонстрируя при этом юпитерианскую гражданскую позицию. Луна — это популярная песенная лирика, которая ставит акцент на внутренних струнах души и в чем-то сродни материнским колыбельным  — в Риме им покровительствовала богиня деторождения Кармента ("песенная"). Кармента также считалась пророчицей (сивиллой), и барды, открывающие людям глубинные движения своей души, тоже порой берут на себя роль пророков. Душа знает судьбу: ведь в ней хранится невысказанный опыт всей истории человечества.

Душа — прошлое человечества и его память. И мифы повествуют о том, как душевная причастность к знанию прошлого открывает судьбу будущего. Обращение к ранее зафиксированным циклам соотносит образ Луны с историческим этапом воспоминаний, когда многочисленные пересказы мифов привели к их десакрализации и созданию устного эпоса и сказок. Их ценность отражает легенда о кумской сивилле — пророчице, у которой хранились девять книг, представляющих собой пересказ античных, восточных и христианских преданий. Этот причудливый синтез, однако, содержал мудрость, служившую руководством к действию и источником предсказаний. Сивилла предложила римскому царю купить книги, и когда тот отказался, сожгла три, и предложила купить оставшиеся за ту же цену. При вторичном отказе она сожгла ещё три, повторив своё предложение, и царь по совету своих жрецов согласился на него. Идея предания в том, что мифы не теряют своей вечной ценности от того, какие они и сколько их. Античный мир доверял сивиллам, владеющим мудростью прошлого, и их пророчества нередко сбывались: так, одна из них предсказала гибель Трои из-за Елены, другая — извержение Везувия. Есть астероид Сивилла, который обозначает предсказание на основе древнего опыта, зафиксированного в истории и её мифах: говоря современным языком, культурологический прогноз. И поскольку все астрологи для интерпретации событий так или иначе используют этот опыт, в их гороскопах этот астероид должен быть заметен.

Через мифы и сказки передаётся из поколения в поколение эмоциональный опыт человечества, формирующий неразрывность истории мира. Сказки — самое древнее начало, которое живёт в обществе. Сказки ведут начало от мифов, раскрывая представление древних о мире. Миф хранит в себе фундаментальные архетипические представления человека о бытии, раскрывающие перед нами солнечное совершенство сотворённой жизни. Подобно тому, как лунный свет — лишь отражение солнечного, сказка — лишь отражение мифа, но по сравнению с его не поддающимся изменению абсолютизмом, она вбирает в себя гибкую диалектику жизни, способную адаптировать прошлое для восприятия настоящего, и тем хранящее его вечно живым. И ныне, как в древности, сказки доступны всем, мифы — немногим; поэтому наша книга делает акцент на мифах. Если читатель имеет ключи к трактовке мифов и помнит их типические сюжеты, символическая и психологическая интерпретация сказок не представит для него сложности. Любовь к сказкам в гороскопе может символизировать астероид Шехерезада.

Мифы хранят духовный опыт человечества, сказки — душевный. Душа — та жизнь, тот общий эмоциональный опыт человечества, который сохраняется при передаче из поколения в поколение, переходя от матери к ребёнку. В одном человеке она сохраняется лишь некоторое время, а затем уходит к другим, вновь родившимся людям. По мере индивидуализации опыта и развития понятия индивидуальности, возникает идея перерождения душ конкретных людей, дошедшая до нашего дня в традиции называть внука именем деда: древние считали, что в ребёнка переселилась душа недавно умершего родственника. Возможность счесть время возвращает нас к истокам истории и рода — так лунный бог Син/Суэн отождествляется с сатурнианским богом — "отцом лет" и первопредком Илу.

Архетип Льва создаёт историю, обладая охватом и пониманием событий — лунный архетип Матери передаёт ребёнку историю человечества в зашифрованном виде. Через материнские сказки ребёнок воспринимает духовную историю своего народа и человечества. Обращение к миру души — к внутренней, эмоциональной подоплёке творимого человеком бытия, преодолевая искусственность созданного мира, вливает силы в его будущее существование. Внешний мир дробен, и грядущее не определено: нельзя дважды войти в одну реку. Знак Льва, живя внешним, ограничивает себя настоящим. Пятящийся назад Рак обращается к прошлому, и преемственность внутренних связей, храня прежние достижения, позволяет представить мир единым и вечным. Способность Рака сплетать воедино разрозненные формы бытия отразилась в образе богини Луны и материнства Иш-Чель, покровительствующей женскому ремеслу ткачеству: само имя которой, означающее "радуга", являет образ синтеза.

Знак Льва закладывает основы человеческой истории. Знак Рака связан с этапом, когда, сохраняя линию преемственности, люди берут в свои руки не только своё существование, но и будущее культурного мира, и это становится залогом его вечности. Совершенство материального обеспечения жизни, достигнутое цивилизацией, дало людям возможность уделить внимание заботе о слабых, позволяя хранить опыт прошлого в стариках и формировать будущее в детях. Этот этап отразила известная японская сказка о юноше, в селении которого, как и у многих народов, где добыча пропитания представляла собой проблему, было принято избавляться от стариков: их относили далеко на гору, где они и умирали. И вот сын, неся на эту гору свою мать, заметил, что она бросает ветки на дорогу. Юноша спросил свою мать, зачем она это делает, и та объяснила, что так ему легче будет найти путь домой. На своём опыте ощутив мудрость старшего поколения, юноша принёс мать обратно в деревню и тем положил конец недальновидному обычаю, пресекавшему линию традиции раньше срока и тем отнимавшему у людей будущее. "Где нет хороших стариков, там нет хорошей молодёжи,"— утверждают адыгейцы. И русская пословица соглашается с японской сказкой: "Сила молодости в плечах, а старости — в голове".

*      *      *

Вид обновленного Месяца на небе знаменует собой не только мечту о бессмертии — но и фиксацию идеи ценности человеческой жизни. Может быть, поэтому даже в средние века у немцев сохранился обычай преклонять колени и обнажать голову пред новорожденным Месяцем. А в истории с Луной нередко соотносится замена человеческих жертвоприношений на животные и растительные — так с Армой был связан обряд замены царя быком в роли жертвы. О конце человеческих жертвоприношений повествует история Ифигении, ставшей жрицой Артемиды, после того, как лунная богиня заменяет её на своём жертвеннике ланью. Судьба жрицы связана со сложными семейно-родственными отношениями, и астероид Ифигения указывает на подобную проблематику, попадающую в сферу архетипа Луны. Ценность жизни начинает доминировать над священным религиозным обрядом — и вот уже тайландская мудрость говорит: "Тот, кто спас человеческую жизнь, сделал больше, чем тот, кто построил пагоду."

Лунные жертвоприношения получают смысл очищения и обновления, который потом становится их основным смыслом. И на знак Рака приходился праздник Ивана Купалы, донесший до нас отголосок обряда, когда девушку-жертву топили в воде. Она называлась Мореной или Купавой, и это название впоследствии перешло на соломенную куклу, заменившую девушку, и на речных богинь. Это жертвоприношение было связано с летним солнцестоянием, когда день начинает идти на убыль, и, следовательно, призвано усилить солнечный свет, а впоследствии, неся идею обновления жизни, соотносилось с брачными ритуалами.

Дошедшее до наших дней название Иван Купала — синтез образа языческой жертвы с именем Иоанна Крестителя, с которым связан обряд очищения водой. Такое слияние стало возможным благодаря общей идее нового рождения, содержащейся в образах воды и Луны. В христианской традиции рождение Иоанна Крестителя приходится на созвездие Рака. Его слова о Христе "ему должно расти, а мне умаляться" трактуются в духе ассоциации Иоанна Предтечи с летним солнцестоянием, когда день начинает уменьшаться (в то время как Иисус родился после зимнего солнцеворота, когда свет начинает прибывать и когда Солнце ближе всего подходит к Земле, что связывает миссию Христа с дневным светилом). В обряде крещения водой сатурнианскую идею жертвы ("дашь на дашь") окончательно сменяет лунная идея обновления. Радикальность этого обновления проявит следующий кардинальный знак Овна.

РЕКА ЖИЗНИ. ОБНОВЛЕНИЕ И ОЧИЩЕНИЕ

Кроме Луны, образ вечного обновления жизни являют реки: круговорот души, хранящей бессмертие жизни, подобен круговороту воды, оживляющей природу. Образ живых душ природы представляют греческие нимфы, спутницы Луны-Артемиды, олицетворяющие источники и связанные с очищением и целительством. У латинян был образ нимфы-родовспомогательницы Эгерии, хранительницы источника, где брали воду вечно юные девы-весталки. Как и душа, река в мифологии часто являет границу этого и иного бытия, и иногда берёт своё начало из потустороннего мира, но земное течение её пресных вод несомненно олицетворяет течение жизни.

Воплощая круговорот жизни, реки часто мыслятся текущими с неба, сливаясь с пресной влагой дождя, как индийский Ганг (в Индии мать-Ганга женского рода: Шива подхватил ее, когда она падала с небес — это имеет под собой ту реальность, что реки текут с гор). Или египетский Нил, который имеет два истока — небесный и подземный. В Египте существовал специальный бог Нила — Хапи. Большие сибирские реки (Енисей, Лена и другие), вдоль которых происходила миграция племен, также приобрели космический характер, как указывает Е.М. Мелетинский[9]. И в мифологии народов Севера существует представление о шаманской реке, связующей небо и землю так, что исток реки относится к верхнему, a устье – к нижнему миру. В этих образах небесный поток вод мыслится потусторонним, далёким и чуждым, и порой опасным, а подземный — реальным и близким, так как он тесно связан с нуждами жизни и плодоносящей земли. Такая трансформация представлений о земном (подземном) как положительном и небесном, так и отрицательном, характерна для сохраняющего знака Рака, для которого точкой отсчёта является то, что ближе душе. Этот взгляд отражает гимн Атону, где говорится: "Ты создал Нил в преисподней и вывел его на землю, чтобы продлить жизнь людей... Ты даровал небесам их Нил, чтобы он падал наземь... Нил на небе для чужестранцев и для диких животных, а Нил, выходящий из преисподней — для земли возлюбленной..."

По аналогии с земной жизнью даже Млечный путь видится небесной рекой, также необходимой небу, как реки — земле.

Первый знак стихии воды, Рыбы, подразумевает нераздельное единство жизни и смерти, которое для этого мира предстает как смерть, и второй знак стихии воды, Скорпион, также ставит акцент на потустороннем источнике жизненной силы. Но Рак символизирует ту невидимую основу бытия, которая дышит и живёт в этом мире и ощущается всеми нашими чувствами. Поэтому именно с лунным архетипом связано понятие вечной жизни — не как небытия, но как действительно жизни.

Подобно змею Вритре, запрудившему реки, знак Скорпиона перегораживает свободное и радостное течение этого потока, расходуя его на свои антиприродные цели. Объективный подход к бытию громовержца, рассекающего змея на части, разрушает преграды, чтобы не прервался жизненный круговорот. Но и матерью Вритры была река Дану ("вода, поток", тот же корень в словах Дон, Днепр и Дунай, в имени римского покровителя источников Фонса и слове "фонтан", а может, и в имени царя Даная, дочери которого, данаиды, наполняют водой бездонную бочку Аида). И Змеи в мифологии порой предстают хранителями рек, которые до сих пор остаются жизненно важными артериями мира, питающими и очищающими жизнь городов цивилизации.

Образ реки как Матери всего являет индийская Сарасвати ("струящаяся, изящная"), называемая лучшей из матерей. Сарасвати — мать семи потоков, и лунное число семь подчёркивает связь её вод с вечным обновлением. Сарасвати дарует людям пищу, потомство и бессмертие, и иногда отождествляется с Индом — главной водной артерией страны. В образе Сарасвати подчеркивается её очищающая роль, связанная с целительством (она лечит Индру). Та же роль у небесной реки Ганги, воды которой смывают грехи предков царя Бхагиратхи — и которой до сих пор каждый день поклоняются индусы, называя её своей матерью. На другом конце земного шара инки после покаяния в грехе тоже купались в ближайшей реке, произнося ритуальную формулу: "О река, прими грехи, в которых я исповедовался сегодня перед Солнцем, унеси их в море и пусть они никогда не возвращаются."

С очищением умерших связаны египетская богиня прохладной воды Сатис, изображавшаяся женщиной с рогами антилопы, что соотносит её с серпом Луны. Она также отождествлялась с Сопдет — богиней звезды Сириус, появление которой на небе после зимнего перерыва совпадало с разливом Нила. Идея очищения связана и с Луной через образ вод, которыми она правит. И лунный бог Тот водой грозовых туч промывает и очищает глаз Ра, когда солнечный бог болеет и плачет. Но ярче всего идею очищения являют образы рек.

Чистота рек связана с обновлением их воды: так очищает душу само изменчивое течение жизни, вливая в нас новые силы, когда мы устаем от повторяющихся неудач. Обряды очищения водой встречаются на всем земном шаре. И прежде всего они относятся к очищению только что умерших и только что родившихся: стихия воды в мифологии связывает человека с потусторонней реальностью, с переходными между жизнью и смертью состояниями. А обряд омывания младенца, который всем знаком как таинство христианского крещения, издревле проводился в Китае, Японии, Бирме, Тибете, Монголии, Персии, Средней Азии, Перу, Мексике — сложнее найти место, где его не было[10]. И он был связан не только с естественной гигиенической процедурой. Как и крещение, он нередко соотносился с нареканием имени и потому нес смысл заботы об индивидуальной жизни и душе.

Очищающая роль — одна из главных функций речных богов и знака Рака, соотносимая с природными задачами животного-рака, стремящегося жить в чистой воде. Функция очищения присуща всем водным знакам, но проявляется у них немного по-разному. Для осеннего знака Скорпиона очищение — это разрушение, уничтожение отжившего. Иллюстрация его деятельности — бурное наводнение, порой вместе с грязью уносящее с лица земли и жилые дома. Рыбы, размывая границы того, что есть и того, что не существует, соединяют жизнь с её невидимым истоком. Этот зимний знак доносит до цветущих равнин чистоту снега и льда гор, где начинаются реки,— но порой забывает о том, что во льдах цветы не цветут. Летний знак Рака, в стремлении сохранить всё, что есть живого, исполняет роль фильтра внутри самой жизни, трансформируя и приспосабливая всё существующее к изменяющемуся течению жизни.

Пропуская сквозь свои ощущения жизненный поток, знак Рака глубоко усваивает и эмоционально усиливает то, что несёт в себе зародыш новой жизни, и не воспринимает формальное, тем самым лишая его подпитки чувств. Внутренне отказываясь принять неприятное, но не в силах спорить с фактами жизни, он ищет и находит в самых грязных фактах действительности ту тонкую жизненную основу, которая позволила им существовать, и оставляет позади шелуху того окончательно мёртвого, что душа не смогла переработать. В раковине внутреннего мира выкристаллизовывая из песка жемчужину, он, как сама жизнь, не отвергает ничего и ничего не разрушает, но интуитивно выводит на чистую воду суть явлений, обеспечивая энергетическим питанием чувства зёрна будущего. И основная задача представителей этого знака — и работы с архетипом Луны в том, чтобы сделать этот естественный процесс более сознательным.

МОЛОКО — НАПИТОК БЕССМЕРТИЯ

Живительный поток вод Сарасвати или Ганги, питающих Индию, ассоциируется с материнским молоком, и с рекой жизни связаны представления о напитке бессмертия. Бессмертие души подразумевает не только вечно питающие её силы, но и её чистоту, подчеркнутую в образе Сарасвати. Эти мифологические представления выливаются в Индии в праздник Кумамела, который и ныне раз в три года проводится по очереди в 4-х городах на Ганге: когда отовсюду к реке съезжаются люди, чтобы окунуться в её воды, превращающиеся в это время в напиток бессмертия, и пережить новое рождение.

Момент церемонии определяется астрологически: это время соединения трех планет (Венеры, Юпитера и Лунного Узла — оси затмений). Этот праздник иллюстрирует индийский миф о том, как боги пахтали мировой океан, чтобы добыть амриту. Сначала воды превратились в молоко, которое стало сбиваться в масло. Потом из океана появился Месяц Сома и поднялся на небо, возникла богиня любви Лакшми, а вслед за ним из моря вышло много волшебных созданий — и под конец возникла амрита. За напиток бессмертия стали сражаться боги и асуры, и одному асуру удалось выпить несколько капель. Солнце и Луна заметили это и доложили Индре, и громовержец отсек ему голову, но она успела стать бессмертной и с тех пор по очереди глотает светила, отчего бывают затмения. Точки затмения в Индии связаны с понятием перерождения.

Представления о напитке вечной жизни в мифах часто восходят к образу молока, которым вскормлены бессмертные боги и герои. По представлениям скандинавов при сотворении мира прежде всего появилась корова Аудумла, питавшая своим молоком великана Имира, из тела которого возникла Вселенная. Древние римляне обессмертили волчицу, вскормившую близнецов Ромула и Рема, а древние греки — козу Амалфею, которая была неиссякаемым источником молока для младенца-Зевса — за что тот превратил её в звезду Капеллу ("козочка") в созвездии Возничего. Именно с её отломанным рогом изначально связаны представления о роге изобилия, и даже её шкура потом матерински хранила главу богов в боях. Та же идея более откровенно звучит в якутском мифе о Белом Юноше, которому богиня-Мать, скрытая в стволе мирового древа, дает напиться молока из своей груди — и ее благословение делает его неуязвимым для огня, воды и железа (тема материнской защиты, спасающей от всех видов смерти, разворачивается в сказках). Именем Амалфеи назван один из спутников Юпитера и астероид, который может символизировать в гороскопе всё связанное с материнскими чувствами, а также молоком и питанием.

В образе небесной молочной реки — Млечного пути — древний мир обожествил молоко: у греков это то молоко, которым Гера кормила Геракла, ставшего её приёмным сыном. Другой характерный образ Млечного пути — дорога в небо, по которой туда восходят чистые души,— возвращает нас к образу чистоты и непрерывности течения рек и идее бессмертия души.

Молоко привлекало внимание человека как неиссякаемая животворная влага животного происхождения, и в гимнах Ригведы можно найти удивление и восхищение перед коровами, состоящими из мяса, но производящими молоко. Молоко коров ассоциировалось с дождём, поящим землю влагой, но было гораздо ближе людям, чем тучи — стада громовержца, неподвластные человеку, в отличие от его собственных коров. В древней Индии, Греции и Риме слово вымя ("udhar") одновременно значило "изобилие".

Через значение молочного неиссякающего потока жизни с тем же и.е.корнем (dheugh — "дёргать, давить") связана греческая богиня судьбы и удачи Тихе ("случай, встреча"), заменившая мойр. Её имя указывает на замену сатурнианского понятия судьбы: как окончательного предопределения — более гибким, лунным. В вечно обновляющемся потоке жизни, где нет ничего предрешённого, случай помогает человеку сдвинуть с места неповоротливые камни судьбы — по абхазской пословице: "Куда река течет, туда и камни катятся". Астероид Тихе раскрывает светлый образ судьбы, помогающей человеку.

Здесь также можно вспомнить связь счастья и дождя мифологемы Юпитера, который экзальтируется в Раке. Корень доения melg возводится к упоминавшемуся в связи с ней корню mel — "размельчать", откуда "молния" и "молот", и таким образом образ дождя и лингвистически соотносится с образом молока (первоначальное значение индоевропейского слова молоко — "влага, жидкость"). Контраст к этому представляет слияние образа дождя со слезами, отражённое уже в неолитических плачущих идолах,— но оно также подчёркивает эмоциональную природу лунного архетипа, связанного с влагой, которая усиливает эмоции. Неслучайно нам и сегодня в дождь хочется грустить и плакать: тихо и спокойно, как всхлипывает ребёнок, обретая уют на руках у матери,— или как плачут от счастья.

Молоко — символ будущей жизни ребенка, хранящей бессмертие человеческого рода. Это очень природный символ, почитаемый Раком-Индией, но отвергнутый искусственно-весовской цивилизацией Китая: с давних времен противопоставляя себя монгольским кочевникам-скотоводам, китайцы не пьют молока. Здесь можно заметить, что как символ рождения и жизни на Земле, молоко может ассоциироваться и со значением смерти — и как Луна в ночи, получать негативную окраску чего-то давно прожитого: детства, к которому взрослому уже не вернуться. Ферменты, переваривающие молоко у детей, нередко почти отсутствуют у взрослых, что мешает им усваивать этот продукт в его первоначальном состоянии, пока его не затронул процесс брожения. Правда, Раки, как правило, любят молоко до старости. При этом они, как и дети, плохо усваивают вино, пиво и подверженные порче продукты, где быстро начинается процесс окисления (распада).

В отличие от других напитков: пива и вина, где акцент ставится на преобразовательном процессе (архетип Девы), молоко, символизирует изначальную цельность и чистоту продукта. Как и мед, оно обладает целебными (антибактериальными) свойствами и очень питательно. Из естественных продуктов эти два наиболее быстро восстанавливают силы, что служит физическим подтверждением связанной с ними идеи жизненной силы, дарующей бессмертие.

Напиток бессмертия в мифологии — греческая амброзия, индийская амрита — может соотноситься с солнечной энергией через образ мёда: синоним амброзии — нектар. В скандинавской мифологии фигурирует священный мёд Одина, подобный также золотым яблокам Идунн ("обновляющая"), дарующим юность. Есть астероид Амброзия, который может обозначать символизировать вечность природной подпитки жизни и блаженство вкушения её материальных благ. И ещё один астероид: Идуна — обозначает вечную молодость души.

Золото — символ Солнца, но сама идея вечной молодости является лунной. И иногда лунный образ молока и солнечный образ мёда сливаются. Это появляется в родстве слов "мёд" и "молоко", связанных с одним индоевропейским корнем melg — "доить" (то же значение имеют немецкое melken, латинское mulgeo, откуда mulceo — "ласкать, баюкать" и mulier — "женщина"). Он восходит к ностратическому mэlgi — "грудь, вымя" (от которого происходит также семитское mlg — "грудь, сосать"). С тем же корнем связаны греческие слова: methy ("вино") и methee ("крепкие напитки").

В скандинавской мифологии есть образ медвяного молока козы Хейдрунн, которое поддерживает в раю Вальхаллы бессмертие павших воинов. Мёд амриты отождествляется с сомой, смеси сока с молоком, которым питался маленький Индра. Амрите родственен иранский дух растительности и живой воды Амертат ("бессмертие"). Вода потоков Сарасвати может представляться сладкой; и здесь также можно вспомнить молочные реки с кисельными берегами райской страны русских сказок — изобильные, подобно материнской груди.

Первое стремление матери — накормить своих детей, и в астрологии знак Рака, обладающий развитым материнским инстинктом, традиционно связан с питанием и даёт умение готовить — а также доходящее до маниакального желание накормить своих близких и окружающих. В русском языке родственны слова "есть" и "ясли" (от и.е. ed). Символически связанное с Раком время IV-го дома — время после полудня, на которое обычно выпадает обеденный перерыв.

Интересно, что сильное положение Луны заметно увеличивает количество молока у кормящих матерей. Женщинам полезно иметь в виду, что во время прохождения Луны по Раку и Тельцу — экзальтации Луны — молока всегда больше, чем обычно, а прекращать кормить грудью малышей следует тогда, когда Луна находится в противоположной половине Зодиака: в Скорпионе и Козероге. Традиционно не рекомендуется бросать кормить летом: но говоря точнее, этот процесс труднее всего проходит в мае и июле — во время календарного периода Тельца и Рака; а в Близнецах (конец мая — середина июня) — легче, и ещё лучше — в сентябре, в календарный период знака Девы (где Луна также не сильна и в падении Венера, способствующая экзальтации Луны.)

В представлениях о напитке бессмертия живая влага Луны дополняет энергию Солнца, как более явные животные силы дополняют растительные, формируя представления о самодвижущиеся живой душе, без которой кажется мёртвым даже бессмертие духа. В этом смысле Солнце и Луна соответствуют дошедшим до нас средневековым представлениям о двух душах человека — животной и растительной, вместе составляющих его жизнь.

Образ напитка бессмертия являют индийский Сома и иранский Хаома: это боги, олицетворяющие смесь растительного сока с молоком. Их имена родственны русскому слову "хмель" и возвращают нас к дионисийским празднествам виноделия. Однако соединение силы растения с жизненным соком животного происхождения, силы Солнца и силы Луны, мыслимое основой бессмертия, наполняет отношение к ним серьёзностью и пиететом. Сома и Хаома связаны с ритуалом и неизменной праведностью, которая служит залогом продолжения жизни, и отцом Сомы называется символизирующий закон Дхарма. А момент смешения сока Хаомы с молоком символизирует явление в мир богочеловека Заратуштры. Опьяняющий напиток мыслится приобщающим человека к божественному. Сома и Хаома воплощают воодушевление, очищение и врачевание, и саму жизненную силу, они пребывают одновременно на Небе и на Земле и выступают спасителями от всех бед.

"Если ты, Сома, захочешь, чтобы мы жили, мы не умрём...
 Ты, Сома, доля для старого,
 Ты, также, для юного праведного:
 Ты даёшь силу действия, чтобы жить."
                                                                        (РВ, I, 91:6,7)

Про Сому как растение говорится, что у него сочный стебель, обильный молоком: здесь, как и в русском языке, образ молока перешёл на понятие жизненного сока как такового (клеточной влаги). Подобно Соме и Хаоме, синтез напитка, вызывающего эмоциональный экстаз, с материнской идеей неиссякающей жизни являет ацтекская богиня Майяутель, имевшая четыреста грудей и символизировавшая растение агаву, из которого приготовлялся напиток октли.

Если постараться понять смысл такой устойчивой мифологической параллели опьяняющего или галюциногенного напитка с материнской грудью, само собой напрашивается вывод: наркотические средства нужны человеку, чтобы возвратить его к состоянию ребёнка — открытого для лунной восприимчивости к миру и потому полного жизни, и в этой полноте обретающего в холодной Вселенной изначальный уют материнских рук. Практическое преломление этой идеи — к пьянству ведет нехватка естественных чувств. А получаем мы их прежде всего от родных и близких — сферы IV-го дома и знака Рака (как говорят итальянцы, "только у матери мазь от всех ран"). И значит, к допингам тяготеют те люди, которые недополучили заботы в детстве и оказались лишены интимного внимания к себе во взрослом возрасте. Их может излечить от этого нежность и ласка. То, что грубость отношений в современном обществе обычно не позволяет проявлять внимательности к душе человека (это вроде как неуместно или непринято), служит на руку алкогольной и фармацевтической промышленности, напрямую дающей телу то, чего оказалась лишена душа.

В конкретике личного гороскопа астероид Сома отражает если не пьянство, то внутреннее движение жизненной силы и эмоциональную полноту ощущения каждого момента жизни. Имя Сомы, как напитка бессмертия, одновременно стало названием вечно обновляющейся Луны. Понятие внутреннего движения, составляющее суть жизни и души, раскрывает образ Сомы и как дающего силы напитка и как спешащего по небу светила: "Движется Сома, находя путь, он идёт на свиданье с богами, продлевая срок нашей жизни" (РВ, III, 62: 13-15). Мы можем здесь вновь представить Сому через понятие жизненного сока или клеточной влаги, внутренняя настройка которой дарует нам то или иное эмоциональное состояние.

Как Луна, Сома движет влагой и росой, управляет звёздами и планетами; как друг, входит в океан; покровительствует растениям и, конечно, коровам. Как своего быка, Сому взрастил бог грозы Парджанья (аналогично тому, что Сарасвати — дочь Павиру-молнии), и он участвует в битве с Вритрой на стороне громовержца Индры, вскормленного сомой, что возвращает нас к молоку и иллюстрирует экзальтацию в знаке Рака традиций Юпитера. Но и Вритра создан из огня и сомы. Образ жизненной влаги Луны соединяет архетипы Юпитера и Плутона, подобно тому, как понятие живой души объединяет религиозные традиции с внутренней магией природы.

ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ОХРАНА ТРАДИЦИЙ

Тонкие материи наших ощущений отражают лунное интуитивное проникновение в суть прошлых и будущих существований людей и связаны с женским мировоззрением, которое является традиционалистским и сохраняющим. Наша душа непосредственно отражает наше прошлое и прошлое человеческого рода, как образ римской покровительницы деторождения Матер Матуты, побуждавшей женщин молиться за детей своих сестёр, сохранил в себе давние традиции группового брака. Но душа не забывает лишь то, что несёт в себе зародыш будущего,— и мы можем наделить этот ритуал современным смыслом любви.

Луна олицетворяет нежность любви, проявленную в мифе об Алфее и Аретузе — двух слившихся воедино реках. Алфей — сын Океана и Тефтиды, охотник, влюблённый в нимфу Аретузу. Артемида превратила убегавшую от него охотницу Аретузу в ручей, и Алфей, тоже став рекой, слил с ним свои воды. Этот миф отражён в названии астероида Аретуза, символизирующего интимность любви. Он считается прообразом Ромео и Джульетты, как и другой миф: о Пираме и Тисбе: двух реках, воды которых текут рядом, но никогда не сливаются. Это интересное природное явление, обратившее на себя внимание древних, ставит акцент на разлуке, и астероид Тисба несет в себе смысл двух непересекающихся параллелей судьбы.

Овидий превратил двух речных богов в юношу и девушку, живших по соседству: которым родители мешают встречаться. Через трещину в стене они договариваются встретиться на кладбище: Тисба приходит первой, но увидев львицу, убегает, обронив своё покрывало. Пирам, обнаружив на месте встречи растерзанное покрывало, скорбит о смерти возлюбленной и кончает с собой. Найдя тело Пирама, Фисба закалывается его кинжалом. Этот сюжет послужил основой трагедии Шекспира — и многие другие его произведения имеют связь с мифологическими сюжетами. Они архетипичны — и это создает бессмертие наследия Шекспира: преемственность мысли, имеющая под собой эмоциональную основу, запечатленную в нашей душе.

В семитской мифологии супружескую гармонию образуют тоже два лунных образа: бог Луны Ярих ("Луна") и богиня Луны Никкаль, священный брак которых призван обеспечить возрождение месяца и космическую гармонию небес. Заметим, что гармоничный аспект Лун нередко встречается в гороскопе супругов, обозначая полное эмоциональное понимание в семье. Хотя ещё чаще оно бывает у матери и ребёнка, которым более всего нужна тесная и по-животному непосредственная связь,— а для брака это не всегда достаточное основание. Как мы видели из предыдущих историй, Луна замыкает человека на себе и своем прошлом: отчего и не пересекаются две души, чувствующие жизнь одинаково,— две реки, параллельно текущие рядом.

На Руси образ совершенного слияния являл цветок Иван-да-Марья, связанный с ритуалами летнего солнцестояния в знаке Рака и водного праздника Купалы. Он подводит нас к следующему мифологическому архетипу Близнецов: брата и сестры, вступающих в брак между собою и развивающих пра-образ человеческого воспроизводства жизни. Первоначальный акцент праздника Купалы на жертвоприношении в ту пору, когда Солнце отстоит дальше всего от Земли, смещается в сторону обрядов любви с плывущими по реке венками — древними символами женского органа рождения.

В рождении — изначальная суть любви. Через него передается жизнь, в нем вечность человеческого рода: его особенных генетических качеств и культурных навыков, его собственного взгляда на мир и разумной оценки себя — и всего того внутреннего богатства, которое делает человека господином Земли и формирует бессмертие его сознания. Поэтому любовь матери к ребенку мыслится самой чистой, самой сильной и самой истинной: ведь это любовь к жизни человечества на Земле. Лунный архетип отождествляет понятие бессмертия с самой жизнью, сливая нематериальное с материальным: живая душа передаётся через материю молока. Материнское молоко воплощает передачу бессмертия по цепочке жизни от матери к ребёнку, показывая преемственность существования из глубины веков до наших дней: через материнский источник молока мы связаны с древнейшей матерью-предком.

Линия преемственности может уходить бесконечно глубоко. Взрослого человека с его корнями эмоционально связывает чувство патриотизма, ребёнок усваивает прошлую жизнь человечества через сказки. Обратившись глубже, мы за сказками обнаруживаем душу древних, воплощённую в мифах, которая выводит нас к древнейшим пластам, раскрывающим связь человека с животными. Человечество отождествляло себя с остальной природой, когда оно хоронило умерших в позе эмбриона и мыслило, что люди перевоплощаются — умирают и воскресают, как и она.

Мифы о Луне отразили связь с животным миром, с которой порвал кардинальный знак Весов порвал ради построения цивилизации и к которой вернулся кардинальный знак Рака, чтобы вновь наполнить её жизнью и сделать её вечной. Знак Рака раскрывает нашей душе внутреннюю тайну природных процессов, как её далёкое прошлое. Поэтому богини Луны часто имеют непосредственную связь с животными — которых они некогда сменили в роли покровителей деторождения.

Её раскрывают образы лунных богинь, покровительствующих охоте: семитской богини-матери и охотницы Тиннит с лунным диском в руках и крыльями за спиной; римской хозяйки леса Дианы, защищающей животных и рожаниц; греческих Артемиды и Гекаты. Охотница-Геката предстаёт колдуньей, поскольку Луна связана с ночным небом, и подсознательной интуицией души. Но это не мешает ей исполнять и добрые функции Луны, покровительствуя охотникам и детям, подобно римской богине подземного мира Карне, нимфе-охотнице, манящей влюблённых в тёмные лесные пещеры, но защищающей детей.

Индусы обожествили животную природу в образе хозяйки леса Араньяни ("лес"), матери зверей и подательницы питания. В образе животных предстают семитские Кусарот, божественные помощницы при рождении детей в виде птиц, упоминавшаяся уже египетская беременная бегемотиха Таурт и другие. Луна предполагает действенное понимание живой природы, которая характеризует и Раков, обладающих самой тонкой чувствительностью, что позволяет им посвящать себя работе с нашими меньшими братьями животными и детьми, близкими им, у которых эмоциональное восприятие преобладает над рациональным.

У славян бесконечную преемственность жизни олицетворяли две рожаницы, сопутствующие богу Роду — мать и дочь. В древности они соотносились с созвездиями Большой и Малой Медведицы — или небесными лосихами/оленихами северных народов[11]. Эта мифологема раскрывала таинство уже воплощённого (через мать) и будущего (в образе дочери) животного процесса рождения: мать рождает дочь, которая снова может родить дочь. На архетипичность образа матери и дочери, вместе выражающих идею сохранения жизни и бессмертия, обратил внимание уже Юнг (правда, он увидел этот архетип через образ Деметры и Персефоны):

"Можно даже было бы сказать, что каждая мать содержит в себе свою дочь, и каждая дочь — свою мать, каждая женщина имеет протяженность назад к матери и вперед к дочери. Из этого участия и смешения возникает неопределенность момента времени. Из сознательного переживания таких переплетенностей возникает чувство протяженности жизни сквозь поколения: первый шаг на пути непосредственного опыта и подлинного избавления от времени, что равнозначно чувству бессмертия. Жизнь отдельного человека возвышается до типа, до архетипа женской судьбы вообще. Благодаря этому происходит посвящение в жизнь предков, которая продлевается в грядущие поколения посредством мостика, перекинутого через современного человека. Индивид — при помощи такого опыта — осмысленно включается в жизнь поколений, и в поток жизни, который струится и протекает сквозь каждого из нас, смывая на своем пути все ненадобные помехи. И так же всякий единичный человек избавляется от своей отделенности и возвращается к своей целостности. Все культовые практики имеют в конечном счете эту цель и этот результат."[12]

Так несколькими словами Юнг выразил суть архетипа Рака: через то, что наиболее живо в нас, этот архетип подводит нас к матерински-хранящей и очищающей роли религии (Луна, ведущая к экзальтации Юпитера).

В мифологии славян рожаницы приняли образы Лады ("жена, мать") и Лели ("дитя, дочка", родственные слова: лелеять и люлька — "колыбель") — двух божеств вечного рождения: аналогичных Деметре и Персефоне, но связанных не только с растительной, а и с человеческой жизнью. Имя Лады, обозначая супружескую гармонию, родственно русским словам лад и ладно, английскому lady, а также в малоазиатских языках: карийскому lada, урартскому lutu — "женщина", ликийскому lada — "жена, мать" и аварскому ladi — "жена".

Современное лепетно-ласковое название ребёнка Ляля связано с образом древней богини Лели/Дидилели — архаической покровительницы охоты, зелени и весеннего обновления, близкой Артемиде. Интересно, что более серьёзные слова: дитя, девочка и дочь по происхождению связаны со значением "доить" (и.е.корень dhey), что возвращает нас к важности жизненного процесса кормления, сакрализировавшегося в образе напитка бессмертия. От того же корня латинское название женщины — femina (dh=f).

Мать Лели Лада имеет родство с греческой Лето (римской Латоной), славой которой стали её дети: богиня Луны Артемида (Диана) и её солнечный брат-близнец Аполлон. Как Мать-Луна, исчезающая с небосвода ради рождения нового Месяца, греческая Лето теряет свой чёткий мифологический образ, растворяя себя в детях. Лада, как и Лето/Латона — тоже мать близнецов: Леля и Полеля. Мать Лето — Феба ("сияние") — отождествляется с Луной, как и её внучка, что опять же подчеркивает преемственность рождений. Есть астероиды Лето и Латона, символизирующие архетип матери, вся жизнь которой — в заботе о детях.

Имя охотницы-Луны Артемиды, бегающей по горам между лесными деревьями, означает "медвежья богиня" и также восходит к образу древней матери людей в животном облике медведицы. Покровительница деторождения и животных, она отождествлялась с великой матерью богов Кибелой и могла изображаться многогрудой. Жрицы Артемиды надевали медвежьи шкуры, а её святилища были у источников и болот, что указывало на её связь с земной влагой.

В марте месяце, у греков посвящённом Артемиде, проводились праздники, связанные с пробуждением медведей и называвшиеся komoedia. Аналогичные медвежьи праздники славян назывались также: "комоедицы"— и приходились на 24 марта. У греков эти праздники дали начало жанру комедии: для цивилизованного разума, забывающего о великой серьёзности процессов нашего животного естества, возврат к животному царству предстаёт комичным. Так взрослые склонны смеяться над детьми, наблюдая в них несовершенство своей собственной природы. Но в детях, как и в животных, становится видимой инстинктивная и эмоциональная подоплёка нашего существования — скрываемая культурой и разумом, но остающаяся сутью жизни и источником движения души. Переменчивость их настроений и откровенность чувств отражает те непроизвольные внутренние процессы, которыми правит Луна.

Как лунное божество, Артемида сливается и с сияющей Селеной, отражающей внешний образ Луны как небесного тела, и с настороженной Гекатой, образ которой описывает глубокие внутренние функции души. В поздних образах Луны, как и в богинях архетипа Девы, часто подчеркивается чистота и целомудрие, хранящее тонкие жизненные процессы. Артемида превратила в медведицу нимфу Каллисто и поразила её стрелой за то, что та уступила Зевсу. С образом медведицы-Каллисто — бывшей животной ипостаси Артемиды — связывается созвездие Большой Медведицы, и семь звезд этого созвездия соотносятся с семидневным циклом луны. Астероид Каллисто символизирует животную подоплёку человеческой жизни.

В отличие от своего брата-близнеца Аполлона, который, проявляя независимость Солнца, соперничает с громовержцем, Артемида-Луна, подтверждая экзальтацию Юпитера в Раке, следит за исполнением обычаев и защищает устои олимпийцев, и астероид Артемида в своей лунной функции обозначает преемственность эмоциональных традиций. Диана помогала рабам и простому народу, что показывает астрологическую роль Луны как народной души: если аристократия отражает достигнутый рациональный прогресс общества, то низшие слои населения, мыслящиеся более близкими к животному миру,— его эмоциональный настрой. Есть астероид Диана, который символизирует самораскрытие живой души во всём божественном блеске её разных ипостасей и чувств.

Луна и Юпитер дополняют друг друга в социальной функции, храня природную чистоту основ общественного бытия. Братья-великаны Алоады, культурные герои, построившие города и основавшие культ муз,— а также дети мятежника Посейдона, посягавшие забраться на Олимп и соблазнить воплощающую нравственность Геру и саму Артемиду,— убили друг друга, стреляя в выпущенную Артемидой быстроногую лань: неуловимую, подобно самой Луне. Связь Артемиды с охотой и, возможно, древними небесными рожаницами-оленихами делает быструю лань главным животным богини. В Аиде Алоады мучаются от криков совы, что отражает связь Луны с ночными страхами.

Бессознательная память о прошлом поддерживает традиции: которые фиксируют прогрессивные законы, мешая истории человечества повернуть вспять. В сохранении традиций смыкаются противоположные знаки памяти и судьбы — Рак и Козерог. Но то, что для Козерога является естеством, для Рака становится задачей. Одной из самых стойких традиций, которой мифы уделяли особое внимание в давние времена и дожившей до наших дней, был запрет инцеста между родственниками. В вводной статье мы говорили о том, что близкородственные связи некогда угрожали рассеять общину людей, а замыкание в рамках рода ведёт к вырождению. Идея сохранения этого табу в мифологии греков проявлена в лунном образе Никтимены, влюбившейся в своего отца и за это превращенной в сову: одинокую ночную птицу со сверкающими во тьме глазами — чей облик является зооморфным символом Луны.

В переносном смысле астероид Никтимена обозначает любовь, не выходящую за рамки своей семьи, которая иногда свойственна боязливым Ракам, пятящимся назад. Лунный архаизм чувств слишком оберегает душу от внешних влияний и не пускает её в широкий мир — но, как показывает история Никтимены, итогом замыкания на близком и привычном будет одиночество. Социальные ориентиры Юпитера помогают индивидуальной душе изжить природные атавизмы, и она должна дорасти до тех ритуалов и установлений, которых придерживается общество. Лишь тогда мысль будет свободна от них — и полную свободу по отношению к социальным запретам проявит следующий архетип Близнецов, фокусом которого станет образ инцеста. А душа хранит традиции — независимость от них явилась бы шагом назад к животной природе. Поэтому Юпитер наиболее силен в лунном знаке. Экзальтация Юпитера в Раке говорит о том, что у людей общественные традиции имеют приоритет перед природным истоком: как социальная церемония брака предшествует ему самому.

Чуть остановимся на животной символике лунного архетипа. Как и Солнце, Луна не только покровительствует животным, но иногда и отождествляется с ними. Так, у греков её качества выражает образ лани или совы. В африканском мифе в Луну превращается круглый белый баран, запертый в доме, а потом выпущенный на волю — подпрыгнувший от радости и оказавшийся на небе. Для многих народов характерно также изображение души в виде птицы. Но наиболее популярными зооморфными символами Луны являются корова, рога которой напоминают серп Луны, и уже упоминавшийся заяц — за белый цвет и скачкообразное движение, подобное движению Месяца, который каждый вечер прыжком оказывается в другом месте неба. Интересно, что сильный материнский инстинкт зайчихи побуждает её кормить не только своих, но и всех встречных зайчат. С зайцами соотносились лунные богини греков и германцев — Геката и Гарек. В Китае заяц был символом женской природы инь. В китайском Зодиаке, если принять за точку отсчета начало двенадцатилетнего цикла, сопоставив его годовому, месяцу Рака будет соответствовать год Зайца.

Корова остается главным символом знака Тельца — где Луна находится в сильнейшем положении — экзальтации. Это подтверждает миф об изменчивом Месяце Соме, который, блуждая по небу, был влюблён во все 28 созвездий лунного Зодиака, попадавшиеся ему на пути,— но из всех он предпочитал корову Рохини, соответствующую созвездию Тельца. Сам Сома также именуется быком. Серп полумесяца ассоциируется с рогами, и соотнесение Луны и рогов быка восходит к незапамятным временам палеолита[13]. Шумерский бог Луны Нанна порой изображался в виде быка с лазуритовой бородой и рогами. Священный животным аккадского бога Луны Сина был бык. Рога или полумесяц во лбу — известный символ Изиды, которая отождествлялась с коровой Хатор. И последний по времени образ рога как символа Луны мы находим у средневекового Единорога, символа Девы Марии и воплощения идеи чистоты и бессмертия, характерной для лунного архетипа.

*       *       *

Бытие эмоций лишь отражает внешнюю жизнь, и потому эфемерно. Но оно получило самостоятельный статус души, когда человек осознал зависимость своего внешнего творчества от тонких и незаметных внутренних движений. Поток эмоций правит процессом жизни, и когда он прерывается, жизнь замирает. Невозможность попасть в её волну, которая часто выбивает Раков из колеи, когда-то заставила цивилизованное человечество, оторвавшееся от естественных процессов природы, искусственно возвращаться к своему прошлому — что отразилось в повышенном внимании к живой и животной природе.

С необходимостью этого возврата связано разрабатываемое веками учение о душе, ставшее основой современного понятия религии (от re-ligo — "вновь связываю"), которая призвана периодически обращать людей к истоку, чтобы нить вечной жизни не прервалась. Осмысление прежних традиций подтверждает экзальтацию в Раке Юпитера, управителя религиозных институтов, некогда заложившего основы человеческого мировоззрения в соответствии с природой. Лунный образ хранительницы традиций доносит до нас нимфа Эгерия, отождествлявшаяся с богиней Луны Дианой.[14] Как историческое лицо, она считалась супругой царя, который по её совету установил в Риме религиозные ритуалы весталок, тем самым зафиксировав и донеся до нас древний обряд поддержания пламени костра. В Неми Диана отождествлялась с Вестой, что возвращает нас к образу домашнего очага.

Западные астрологи связывают со знаком Рака и IV-м домом, возвращающим нас к материнскому истоку, религиозность человека. Правда, здесь следует иметь в виду, что это бытовая, естественная религиозность, которой человека учат с детства: такая, как регулярное посещение воскресной службы. Поскольку же люди, воспитанные в советское время, с детства приучены не к этому, для нас IV-й дом — это прежде всего образ матери-Родины, а не матери-церкви. Это не еженедельное причастие, а традиционная семейная прогулка на природу в парк по выходным. Не будет большим преувеличением сказать, что у всех живущих на территории России религия до сих пор предполагает поиск и потому связана с IX-м домом расширения горизонтов. А связь с истоком знака Рака — это не новый, а старый, многократно усвоенный душой путь. Он проходит не через уход и блуждания в потустороннем мире, а через внешнюю, явную, много раз доказавшую себя реальность. IV-й дом — это проверенные действия и бесспорный путь: так бесспорно рождение ребёнка.

Через естественно складывающиеся обычаи и семейные традиции эмоциональная непосредственность и чистота души-Луны выявляет вовне внутренние природные основы бытия. И это делает внешнюю жизнь человека более подобной изначальному блаженству Нептуна — более счастливой.

*       *       *

ЛУНА в астрологии — это мать, душевной близостью и лаской лелеющая своё дитя, — и ребёнок, с непосредственной чистотой воспринимающий мир. Это живая душа, скрытое в ней движение и изменчивость эмоциональных состояний. Это интуиция и подсознание, естественная восприимчивость ощущений и непроизвольные внутренние процессы организма. Это свет внутренних чувств на фоне мрака жизни, их эфемерность, одиночество и слабость перед миром, временное отступление перед внешней тленной реальностью и обращение к прошлому ради сохранения внутренних связей, которые призваны обеспечить вечность. Это уменьшение блеска своей индивидуальности ради обновления и рождения нового.

Это бесконечная река жизни, каждый момент разная; вода, притягиваемая небесами сквозь пространство воздуха — связь двух непрерывных стихий и загадочный второй план реальности, образующий цельность дробного внешнего мира. Это таинственный сумрак ночи, под покровом которого свершается таинство рождения, и явленный ход времени, позволяющий фиксировать уходящее, чтобы оно могло родиться вновь. Это память человечества, сказки его детской поры и нюансы истории, оставляемые им позади в стремлении стать взрослым. Но память, как и Луна, не исчезает навсегда, и к ней обязательно надо возвращаться, чтобы в многообразии жизненных проявлений увидеть живую душу мира.

СОЛНЕЧНЫЕ И ЛУННЫЕ ЗАТМЕНИЯ

— Лунные узлы —

С давних времен человеческое воображение поражали затмения Солнца и Луны. Вероятно, люди обращали на них внимание уже в каменном веке — и, возможно, известный сюжет наскальных росписей: свастика в середине лабиринта, изображающая заточение Солнца,— рассказывает о затмении. Предсказывать затмения люди стали по крайней мере 3 тыс.лет до н.э.: так, сохранилась запись, что у царя Саргона Аккадского (2750 г. до н.э.) был астрологический манускрипт с предсказанием затмений.

Как известно, затмения происходят тогда, когда Земля, Солнце и Луна оказываются на одной оси; и либо тень от Земли закрывает Луну — что происходит лишь в полнолуние и вызывает лунное затмение, либо Луна заслоняет собою Солнце, будучи сама обращена к Земле неосвещенной стороной — что соответствует солнечному затмению. Затмения учитываются в астрологии как один из значимых факторов влияния светил на человека, и смещение оси затмений относительно эклиптики рассматривается как движение особых фиктивных планет — лунных узлов, расположенных всегда друг напротив друга (180°) и в индийской традиции связываемых с мифологическим именем демона Раху.

В мифах о лунных и солнечных затмениях отразились характерные представления древних о взаимодействии светил, самостоятельной позиции Солнца и слабости Месяца, о бессмертии Луны и даже её материнской роли.

Причиной лунного затмения, также как ущерба и бледности Месяца, мифы нередко считают Солнце. Так, в характерном сюжете малайского мифа Солнце преследует Луну за её предательство, и когда оно её настигает, случается затмение. В этом мифе Луна предстает матерью звёзд на ночном небе: столько же детей некогда было и у Солнца. Их блеск был слишком ярок для Земли, и светила решили съесть своих детей. Но мать-Луна не сдержала обещание: она прячет свои бесчисленные звезды от Солнца, а тот, узнав об этом, сердится и стремится съесть саму Луну.

Причиной солнечного затмения во многих мифах совершенно правильно видится Луна: она заслоняет собою Солнце, ловит или побеждает его. Или, согласно мифу южноамериканских индейцев, мать-Луна просто на время даёт своему мужу-Солнцу подержать их сына, который в обычное время находится у неё на руках, что и вызывает меньшую яркость её блеска.

Как видно из этих представлений, описанных Тэйлором, древняя мифология, порой подходя вплотную к астрономической причине затмений, не всегда подтверждает тот страх, которые впоследствии связали с неординарным небесным явлением средневековые астрологи. Индейцы, отдавая приоритет Луне перед Солнцем, считали, что в солнечное затмение следует радоваться, а в лунное плакать.— Это также составляет аналогию с позитивными эмоциями, которые вызывает в нас дневное светило, и с сентиментальностью, которая ассоциируется с ночным светом Луны. Радость возвращает нашей душе солнечный свет, а грусть — переливы ощущений, связанных с изменчивостью Месяца.

Но, конечно, затмения объяснялись и действием тёмных сил стихии, которые нарушают постоянство космического закона и тем мешают Солнцу и Луне светить. Так, японская богиня Солнца Аматэрасу однажды спряталась в гроте, огорчённая прегрешениями против установленного порядка морского бога и мятежника Сусаноо. Встревоженные боги, чтобы вернуть её лучи на землю, изготовили магическое зеркало, в котором бы отразился её свет, и принесли петухов, крик которых возвещает наступление утра. Но всё было напрасно, пока богиня Амэ-но-Удзумэ, распустив завязки своей одежды, не исполнила ритуальный танец на перевёрнутом чане, вызвавший громкий хохот богов. Удивлённая таким весельем, Аматэрасу выглянула из грота, и боги вытащили её наружу. Этот миф показывает, что затмения мыслились экстраординарными явлениями, нарушающими привычный порядок, и люди поначалу, чтобы показать светилу, что оно перепутало день с ночью, прикладывали немалые усилия, доходившие до создания целых ритуалов.

Караибы представляли себе затмившуюся Луну голодной или больной и считали, что за Луной и Солнцем охотится демон Мабоя, враг света, который стремится их сожрать. Во время затмений они плясали и кричали, чтобы отогнать его и оказать поддержку светилам. Перуанцы, как и японцы, думали, что Солнце во время затмения сердится и само уходит с Неба, а Луну пожирает болезнь или ужасный зверь. Во время затмения они поднимали шум, стреляли в небо горящими стрелами, чтобы вновь зажечь светило, играли на музыкальных инструментах и били собак, чтобы их вой напугал чудовище. Североамериканские индейцы, чтобы исцелить больную Луну во время затмения, тоже совершали обряд со стрельбой и воем собак. Китайцы встречали затмение гонгами, колокольчиками и предназначенными на этот случай молитвами. Римляне, помогая светилам светить, бросали в воздух зажженные факелы, трубили в трубы и ударяли в медные горшки и кастрюли. Камчадалы выносили из хижин огонь и умоляли солнце сиять по-прежнему. Племена бассейна реки Ориноко, напротив, зарывали горящие головни в землю. По их понятиям, если Луна погаснет, вместе с ней потухнет весь огонь на земле, кроме того, который от неё был скрыт.

Эти ритуалы возникли из искреннего опасения, что светило может больше не вернуться и мир погрузится во мрак, но с возникновением мифов, объясняющих затмение, этот страх обычно рассеивался. Просвещенная Европа, где с затмениями прочно связалась библейская идея конца света, боялась затмений больше, чем весь остальной мир, и подобные церемонии сохранялись в Англии до 17-го века, не говоря уже о неоднократной христианской подготовке ко встрече дракона, которому надлежит сожрать Солнце и Луну, а вместе с ними и всех грешников. Это иллюстрирует устойчивость представлений о связи матери-Луны с судьбой мира: со счетом времени, который окончится в конце времен.

Индийская, монгольская и бурятская мифология связывает затмения с лунным представлением о напитке бессмертия — который удалось проглотить демону Раху, прежде чем боги отсекли ему голову. Однако голова его уже успела стать бессмертной и с той поры глотает по очереди то Солнце, то Луну. Монголы отгоняли демона Арахо от Солнца и Луны громкой музыкой.

Согласно индийскому мифу, Раху враждует с Сомой-Луной и таит злобу на всевидящие светила, поскольку те первыми заметили и донесли богам, что Раху притронулся к недозволенному напитку. По монгольской версии, Раху сам принимает облик бога Луны и так захватывает напиток — а культурный герой и демиург Очирвани, создавший Солнце и Луну, разрубает его пополам. Две части тела разлетаются в разные стороны неба, но остаются бессмертными, и разорванное тело Раху — его голова и хвост — соответствует, таким образом, обоим Лунным Узлам. Есть миф, где бессмертное чудовище остаётся прикованным по частям к Солнцу и Луне.

Как причина непредвиденных и потому страшных небесных событий, Раху считается прародителем комет и метеоритов, и с кометой отождествляется его хвост — Кету. В ещё одном варианте мифа говорится о двух демонах: черном — Раху, который пожирает Солнце; и красном — Кету, который ест Луну. Ведь во время затмений солнце закрывается темным диском, а луна становится красноватой. Это более поэтический вариант библейских представлений о том, что во время глобальных перемен "солнце будет обращено во тьму, а луна в кровь." В индийской астрологии Раху и Кету рассматриваются как особые планеты, вызывающие затмения. По имени Раху называется восходящий, а по имени Кету — нисходящий Лунный узел.

Миф о Раху дошёл даже до финнов, согласно поверьям которых божество Ракко творит лунные затмения, а дух Рахко управляет фазами Луны. Раху также называется одна из семи звезд созвездия, вызывающего затмения. В аккадской традиции затмение тоже связано с лунным числом — семь: когда семёрка демонов, созданная богом Неба Аном, окружает Сина, Луна меркнет.

Астрологическое значение затмений и Лунных Узлов, как и сам их образ, непосредственно связано с архетипическим значением светил: образом величия и самостоятельной ценности Солнца; и идеей о смерти и перерождении Луны, правящей эмоциями души. Те, кто непременно ждут от линейного взаиморасположения светил одних только бедствий, немногим отличаются от описанных Тэйлором сиамских дикарей, которые, ценя знания европейской цивилизации в предсказании затмений, всё же продолжали верить в дракона. "Эти проницательные люди знают,— говорили сиамцы о европейцах,— в какое время чудовище обедает, и даже могут сказать, сильно ли оно проголодалось (т.е. полным или частичным будет затмение, чтобы насытить его)."[15]

Затмения очень интересовали халдейских астрологов, так как предсказывать их не очень легко, и на древних стадиях развития астрономической науки расчеты не всегда оправдывались. Возможно, это и определило особое к ним отношение в последующее время. Халдеи видели в затмениях свадьбу Солнца и Луны (типичный мифологический сюжет), и соединение светил предвещало обычно значимое явление — например, возведение на трон нового царя. Конкретная трактовка затмения определялась тем, под какими знаками оно происходило.

Как нестандартные явления, затмения приносят эмоциональную неустойчивость, и это определило позднее негативное отношение к этому природному явлению. Так, в "Слове о полку Игореве" солнечное затмение предвещает русским воинам незапланированное поражение (хотя историк Л.Н.Гумилев увидел в событиях "Слова" описание именно свадьбы — может быть, соединение Солнца и Луны подспудно натолкнуло его на эту мысль?). Новолуние и полнолуние традиционно считаются критическими точками лунного цикла; и эмоциональный настрой во время затмения обычно меняется в следующие дни.

Поскольку затмения — как чрезмерная сила или слабость эмоционального начала Луны по отношению к рациональному началу Солнца — вносят необъективность в привычную оценку ситуации, в это время не рекомендуется предпринимать активные действия и принимать ответственные решения. Однако вполне возможно, что затмение окажется удачным с точки зрения гармонизации обычно разнесенных энергий (для контакта с людьми, с которыми обычно нет контакта; для соединения несоединимых идей и намерений, которое может оказаться мостом из прошлого в будущее через настоящее, где не было видно пути к обновлению). События, происходящие во время затмений, часто остаются в памяти.

Лунные Узлы, как и Луна, астрологически связаны с обращением человека к прошлому и будущему, и в кармической астрологии с ними соотносится идея перерождения. Ось затмений соответствует полюсам психологического притяжения человека, и потому один из Узлов иногда трактуется как прошлое, другой — как будущее рождение. В индийской астрологии, где Луна играет доминирующую роль (это соответствует тому, что Индия являет национальный характер Рака), Лунные Узлы рассматриваются как один из самых важных показателей гороскопа. Нисходящий Лунный Узел символизирует накапливаемый и прошлый опыт человека, на который он опирается; Восходящий — его стремления и дорогу к новому.

МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА РАКА

Образ неуловимой в небе Луны отразился в эмоционально неустойчивом и изменчивом характере людей знака РАКА, порой странном и непонятном для окружающих, беспокоящим их и доставляющим статичному миру много хлопот. Но детская непосредственность тех, кому покровительствует Луна, напоминающая образы малыша Хонсу и девочки Лели, связывает их с естеством природы, несущей миру вечное обновление. Гибкость психики и быстрота смены ощущений, связанные с Луной, делают наши души восприимчивыми к очищающим потокам жизненной реальности, храня культуру и цивилизацию от закостенелости и старения. Как мать-Латона или бегемотиха Таурт, Рак хорошо понимает детей и живую природу, но в трудной и неестественной для нашей, вечно юной, души ситуации взрослого и искусственно созданного человеческого мира он может проявлять сомнения и нерешительность. Неуверенность в своей жизненной роли заставляет его чувствовать себя странником в этом мире — одиноким, подобно ночному светилу в тёмном небе, или Чан-Э, волей волшебства оказавшейся на Луне.

Всегда уютно Рак чувствует себя лишь в тесном кругу семьи, часто оставаясь с краю бытия. На грани существования и несуществования он хранит внимание к внутренней материи души, чувствуя, как внутри настоящего зарождается будущая жизнь и защищая её, подобно волчице Румине. От богинь материнства Рак наследует заботу о своем доме и жизни родных, и, конечно, о детях, ощущая через них непрерывную связь поколений, вечность жизни и бессмертие человеческого рода. В настоящем Рак находит прошлое и видит будущее, и для него живыми предстают древние предания и сказки. Этот знак может стать хорошим историком, археологом, собирателем и интерпретатором народного эпоса и фольклора (подобно А.Афанасьеву), через чувство поняв прошлую эпоху так, как если бы он там жил. В быту это дает умение использовать старые ценности новым способом.

Стремление во что бы то ни стало сохранить и передать эмоциональный поток традиции привязывает Раков к прошлому и к своим детям, и это порой приносит им проблемы. Как Артемида к своим нимфам, Раки ревностно относится к тому, чтобы окружающее не нарушало священной чистоты внутренних процессов жизни. Это даёт стремление отгородить себя и своих близких от грубой реальности настоящего: мать боится отпускать своего ребёнка в большой мир. Но чувство причастности к традициям человечества, к жизни большего масштаба, чем только семья и близкие, помогает преодолеть силу привычек и привязанностей и занять открытую позицию. В мировой и политической астрологии Луна символизирует народ, в противовес фараону или президенту, который обозначает Солнце. Мы привыкли воспринимать историю через солнечные образы правителей. Но не менее велико значение более близкой к Земле Луны: невидимая воля народа — личная эмоциональная включённость каждого в суть происходящего — играет решающую роль в том, каким станет будущее.

Когда Раки не стесняются проявлять свои ощущения наружу, следование внутренней безошибочной интуиции возлагает на них миссию очистителей жизни. Рак чувствует, как истинно живое и трепещущее от столкновения с грубой материей мира вливает в неё жизнь и, реагируя душой на нюансы бытия, устраняет с пути реки жизни запруды консервативного прошлого, направляя её свободный поток к неведомым берегам. Рак более других знает богатство нашего внутреннего мира, творит его и живёт в нём, и в этом роль этого знака, не всегда поддающаяся внешней оценке, но необходимая для непрерывности существования.

Рак живёт в непрерывном внутреннем потоке своих эмоций, и ощущает мир через этот поток. Слишком большая восприимчивость приносит этому знаку чувство незащищенности и ранимости перед жёсткими, материально предустановленными событиями мира. Неясность интуитивных ощущений Луны по отношению к чётким программам разума формирует боязнь быть непонятым и страх одиночества. Именно поэтому Рак нуждается в близких связях и привязанностях, или хотя бы в теплой атмосфере, где бы его нежная душа смогла расслабиться и не опасаться грубого столкновения с реальностью и острых углов событий. Но если Рак понимает механизмы устройства мира — его предопределённую гармонию, о которой говорил философ этого знака Лейбниц,— это помогает ему не бежать от мира, а встретить лицом к лицу факты жизни. А лучший совет против одиночества дает астролог К.Бёрт, следуя традиции эзотерической астрологии: "Постройте храм внутри, и туда придут другие."

Лунным светом души Рак может осветить тёмные глубины жизни, к которым обращает человека блуждающее по ночному миру светило. Он способен донести его загадочное сияние и его мягкое тепло другим людям. Глубины внутреннего мира — оборотная сторона внешней и радостной суеты дня — нам нередко кажутся мрачными, как потусторонний мир Гекаты. Но преодолевая мнительность и фатализм, мы понимаем, что память души хранит богатство прожитой жизни, и в ней всегда есть уголок, где истинный свет прошлого оказывается сильнее мнимого сумрака настоящего. Сияющая Селена-Луна никогда не показывает землянам свою обратную сторону, неосвещённую Солнцем. Подобно ей, забывая о тёмном и мёртвом, душа высвечивает извилистые тропинки будущей жизни светом чувств, давая людям испытать радость эмоциональных экстазов, питающих их мечты — и главную мечту человечества о бессмертии.

Обращение к миру души дают Раку в жизни качества лирическо-поэтической натуры и способность руководствоваться непонятной для других логикой. Но странность его понимания жизни может открыть другим то тонкое и вечное, что пронизывает и хранит мир в бесконечном многообразии его проявлений — хранит душу, скрытую от ярких лучей жизни, но и неуловимую для смерти.

Табл.13

АРХЕТИП ЛУНЫ В МИРОВОЙ МИФОЛОГИИ

Древние цивилизации народы, регионы	характер и функции богов
	боги Луны, свет в ночи	связь и жи- вотными, бе- ременность, материнство	живительная влага, очище- ние, напиток бессмертия	лунный цикл, изменчивость, бледность, ущерб, счет времени
ЕГИПЕТ	Хонсу Неферхотеп	Таурт Бес, Изида	Тефнут Сопдет/Сатис	Хонсу (Тот) (Нефтида)
СЕМИТЫ и Библия	Ярих, Амму Аглибол, Тиннит	Кусарот Тиннит Царпанниту	Тиннит (Вадд)	Ярих-Никкаль Иоанн Креститель
ДВУРЕЧЬЕ и МАЛАЯ АЗИЯ	Нанна, Син Арма, Кужух	Сумукан, Эруа Мах/Мами	Нанна	Нанна, Син Арма
ИНДИЯ и ИРАН	Сома	Сарасвати	Сома/хаома Сарасвати амрита/Амертат	Раху, Кету Ила
ГРЕЦИЯ	Селена/Мена Геката, Мен Беннида	Артемида Илифия, Лето	Селена амброзия (Амалфея)	Геката Мен
РИМ и ЭТРУСКИ	Луна (Люцина)	Диана, Латона Кармента Деверра Матута	Румина	Карна
ГЕРМАНЦЫ и КЕЛЬТЫ	Мани	(дисы) Скади	Идунн (феи) Хейдрун	Мани (дриады) (фея Моргана)
ПРИБАЛТЫ	Менесс	Лулькис, Декла		Менесс
СКИФЫ и СЛАВЯНЕ	Месяц	Леля рожаницы	(Карна и Желя)	Дидилеля Купала
КИТАЙ и ЯПОНИЯ	Чан-си Цукуёми	Бися Юань- цзюнь Няннян	Чан-Э Юэ ту	Ван-шу Цукуёми
ИНДЕЙЦЫ	Ишь-Чель Мецтли Шарабанга Кокомикейс Эстсантаклеи	Ишь-Чель, Чиа Тонацин/ Сиуакоатль Кокомикейс Эстсантаклеи	Майяутель Патекатль	Ишь-Чель Мецтли Эстсантаклеи Теккистекатль
АФРИКА	Хайне, Маву		Месяц и Заяц
ОКЕАНИЯ АВСТРАЛИЯ			Ваувалук

ХАРАКТЕРНЫЕ  СИМВОЛЫ:

полумесяц, Млечный путь, звезда Сириус, число семь (фазы Луны) — связь с космическими ритмами;

река, молоко (напиток бессмертия), льющаяся вода, дождь, слёзы — образы текучести (изменчивости) и вечной преемственности жизни;

колыбель, барка, значки инь-ян и бесконечности, распутье — символы естественных колебаний и взаимопереходов.

рога коровы, заяц, сова, лань, оленихи-рожаницы — животные, символизирующие Луну и созвездие Б.и М.Медведицы (матери-дочери)

ЦВЕТА (и их психологическое воздействие):

светло-изумрудный — отстраненность от внешнего, защищенность,  мягкая грусть, влажность

бирюзовый с лиловым — нежность и неустойчивость ощущений, инфантильность

белый с зеленым — непосредственность, эмоциональная свежесть, чистота передачи

ТИПИЧНЫЕ МИФОЛОГИЧЕСКИЕ И СКАЗОЧНЫЕ СЮЖЕТЫ,

(описывающие сценарии влияния Луны,

как и мистерии событий IV дома памяти):

Солнце и Луна — брат и сестра. Равноправие и спор светил как двух самостоятельных мировых начал, хранящих жизнь (мужского и женского). // Японские Цукуёми и Аматэрасу. Армянские Арэв и Лусин. (Представления о гармонии инь и ян.) — Обретение внутренней полноты через отражение и отрицание внешней реальности.

Тусклый свет и изменчивость Луны. // Бледность Армы. Измена Месяца Солнцу с Утренней Зарей. Мифы о преследовании Луны Солнцем или темными силами. — Неуверенность и слабость души перед блеском видимого мира.

Луна и колдовство. //Чары Гекаты. — Магнетизм и невидимая сила души.

Полная Луна — мать (Месяца) и покровительница материнства. //Египетская Тефнут, Кичеда-нямы — великая мать. Рождение Артемиды и Аполлона. Индейская Ишь-Чель, вавилонская Царпанниту — покровительницы беременности. — Преемственность жизни, материнство.

Материнское молоко — напиток вечной жизни. //Корова Аудумла, коза Хейдрунн. Сома, Хаома, Майяутель. — Возвращение к истоку.

Самоотверженность матери. //Коза Амалфея, шкура которой хранит Зевса в бою. — Забота о жизненном процессе.

Луна-охотница, защитница животных. //Греческая Артемида, римская Диана, семитская Тиннит. — Забота о живом.

Замена человеческих жертв животными. Ценность жизни и памяти о прошлом. //История Ифигении. Авраам и Исаак. Японская сказка о юноше и его матери. — Охрана индивидуальной души, сохранение преемственности поколений.

Способность Луны к перерождению. Луна — вестница бессмертия. //Африканские мифы о возникновении смерти из-за ошибки.— Обновление личности.

Мрачная окраска личного бессмертия. //Легенда о Чан-Э. Селена и Эндимион.— Замкнутость внутреннего мира в себе самом.

Реки-матери. Очищение в воде от греха. //Сарасвати и легенды о других индийских реках.— Обновление течения жизни.

Нежность и разлука любимых. //Алфей и Аретуза, Приам и Тисба (Ромео и Джульетта.) — Параллельность жизненных линий и судеб, связанных нитями внутренней реальности, интимность любви и ненарушимость границ внутреннего мира души.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АРХЕТИПОВ

ЛУНА и УРАН. Это свет Луны в ночи: душа, освещающая мрак мира. Аспект этих планет развивает воображение, освобождая от гнета земных проблем и уводя в мечты. Фантазия может служить заменой реальности, внутренний мир заменяет внешний: ведь мир этот — вся Вселенная.

Звездный образ этого архетипа — Млечный путь: небесная дорога, уводящая в бесконечную даль. Звезды, прочертившие её,— капли молока праматери, с которой все мы связаны через историю эволюции природы и древнейшего предка людей. Это единство бесплотного духа и природной души — гармония Урана и Луны — дает безинерциальное проникновение в более высокие духовные и социальные сферы. Это способность возвысить свою мечту до вселенских, космополитических идеалов (объединяющих и Запад, и Россию). А также желание путешествовать и уйти от прошлого: от оков своей судьбы ради дружбы и обновления жизни.

Дисгармония этих планет при акценте на Луне порождает ранимость души (раздражительность, обидчивость, слёзы) — происходящую от жалости к себе и привязанности к своему прошлому, и от недостатка внутреннего света (чувства юмора). Это охрана по-детски близкого и родного мира своих эмоциональных стереотипов от угрожающих ветров нового времени (и подсознательный страх перед будущим).

Если сильнее Уран, это конфликт духа и души, где высокое перестает быть гуманным. Идея делает человека бесчувственным и жестоким, он лишается живых реакций на происходящее: копируя безразличие и холодность к людям небесного демиурга. Животная душа прячется в себя перед ледяными вьюгами духа-Урана. Но тепло души не должно исчезать: ведь с ним исчезает сама жизнь — и здесь можно вспомнить христианское "будьте, как дети".

ЛУНА и САТУРН. Это боги времени (Син и Илу), соединяющие нити поколений. Обе эти планеты, обращающие нас к прошлому, рисуют образ истории человечества и собственной судьбы. Выстраивая структуру души (скелет Козерога и панцирь Рака), они отвечают за внутреннюю опору (образ "я" в сознании) и внешний имидж человека. Как Род и рожаницы, они заведуют охраной семьи и традиций рода.

Это аспект кристаллизации своей индивидуальности, но и изоляции, которую иллюстрирует образ одиночества Луны в черном небе: легенда о Чан-Э — смертной, покинувшей мужа и землю, чтобы стать одинокой богиней небесного светила. Так дисгармония этих планет дает отрыв внутреннего мира человека от фундамента земли и склонность к обособленности и замкнутости. В негативе этот аспект может препятствовать рождению детей, прерывая нить поколений и ставя акцент на игле Кощея Бессмертного: который сохраняет себя, вместо того, чтобы давать жить другим. Дисбаланс Сатурна и Луны — это слишком прочная скорлупа яйца, которая мешает птенцу (а может крокодильчику или змеёнышу) выбраться наружу.

Но эти планеты отвечают за внутреннюю жизнь, и ответственность Сатурна, и непосредственное включение Луны в потоки жизни вновь возвращает человеку внешний мир и реальную почву под ногами. Этот аспект приносит познание вневременной ценности отдельных, духовных и материальных, предметов (яркому видению характеров и вещей, фетишизму, коллекционированию). Его отражает философское понятие монады.

ЛУНА и ЮПИТЕР. Качества этих планет воплощают образы Луны как охотницы, бегущей по лесистым вершинам гор и связанной с живой природой (Дианы, Артемиды, Тиннит). Они дают склонность к путешествиям и символизируют обращение к естественному, животному миру, где сформировавшаяся в культурном мире душа вновь обретает силу своих природных корней. Этот аспект обозначает преемственность и сохранение общественных традиций, раздвигая границы индивидуальной души. А потому в наши дни он способствует светскому общению, принося душевное приятие людей друг другом, радушие и гостеприимство.

Наиболее древние — религиозные — традиции, выводящие к истокам души, описывают экзальтацию Юпитера в Раке. Её может иллюстрировать образ нимфы Эгерии, советующей царю построить храм. Конечно, жить в юпитерианском храме идей, образов и понятий душе куда приятнее, чем под сатурнианским гнетом материи. Хотя душа хранит память и о своем более древнем происхождении: природа была её святилищем до того, как им стали города. И любая традиция питается истоком эмоциональной памяти о прошлом. Когда теряется нить живой преемственности, она прекращает существовать.

Конфликт этих планет обозначает формализм традиции, утрачивающей силу корней (а вследствие этого широту и жизненность своих символов и образов — и их непосредственную близость душе человека). В личном гороскопе это неприятие чужих идей и самих людей, не попадающих в узкие рамки своих взглядов или морали определенного круга. Понятно, что такой аспект мешает путешествиям и душевному общению, как и полноценной социальной реализации. Гармония этих планет помогает расширить кругозор.

ЛУНА и ХИРОН. Аспект Луны и Хирона отражает роль культуры в формировании души (или важность культурных атрибутов, составляющих суть искусства: образа, цвета, правил поведения и даже одежды — для оформления эмоций). Эти архетипы связывает образ божественного Кузнеца Тваштара как хранителя лунного напитка бессмертия Сомы. Достижения культуры становятся фундаментом души и позволяют сохранить человеческие чувства: на которых базируется вся общественная жизнь (экзальтация Юпитера в Раке)! Культура формирует утопию бессмертия души (и отказа от него ради эволюции общества).

Сочетание этих планет приносит умение играть роль и талант рассказчика (писателя, режиссера) — как оформителя событий. В негативе это притворство хамелеона (здесь можно вспомнить, что из Сомы и огня Тваштар создал змея Вритру). Дисбаланс энергий этих планет может давать неестественность, претенциозность (нехватка Луны). Или погрязание в непосредственно-животных привязанностях, неумение себя ограничивать ради того, чтобы соответствовать культурному стандарту (нехватка Хирона).

Это сложность вести себя одновременно и как хочешь, и как положено, и неуверенность в культурном выражении эмоций: как правильно реагировать на этот неясный мир отношений?

ЛУНА и МЕРКУРИЙ. Эти архетипы связаны с возникновением фиксации времени, счета и письма — которая становится основой знания. Этот процесс иллюстрируют образы шумерского "владыки знания" Нанну или египетского месяца-Тота, отождествленного впоследствии с Гермесом. Луну и Меркурий объединяет идея запоминания гибкого течения жизни, которое отражает образ реки Сарасвати — или образ спонтанной речи: Вач, Оссы, Вокс. В сочетании эти планеты помогают оформить речь и интеллект, давая быстроту мышления, литературные и математические способности, любовь к чтению и письму и заведуя образованием.

Эти планеты создают вторую реальность сознания и образуют мост между сознанием и душой. Они делают ум живым и дают возможность жить внутри сознания (формируя то, что ныне называют виртуальной реальностью). Течение эмоций и поток мысли — две параллельные реки, которые сливаются в едином ритме общей реки жизни, как Алфей и Аретуза,— позволяя наполнить интеллектуальный процесс осознавания конкретикой, близкой душе человека. Это делает процесс мышления содержательным, каждый миг принося новую информацию и наполняя жизнь смыслом. Вместе эти планеты налаживают гармонию анализа и синтеза и способствуют символическому восприятию реальности.

Конфликт этих планет противопоставляет душу и ум. Потоки мышления и эмоций текут, не пересекаясь. Анализ доминирует над синтезом, и интеллект открещивается от своей матери-природы, представляя ситуацию так, словно он возник на пустом месте. Отсюда проистекает распространенное заблуждение, что разум не подчиняется никаким объективным законам, а только велению нашего "я" (так утверждают свою независимость от обстоятельств обманщики-трикстеры: см.мифологему Меркурия). Следствием такого субъективизма является неспособность человека строить связи между прошлым и настоящим — как и другими сторонами жизни, и делать выводы из опыта. Интеллекту, лишенному души, остается лишь передавать уже готовую, услышанную где-то информацию (так нимфа Эхо, которую Гера наказала за разговорчивость, повторяет концы слов). Да и в ту без собственного эмоционального критерия он может не верить ("все вам кажется").

В негативе этот аспект дает пустую болтовню (игру словами или сухое теоретизирование) при доминанте Меркурия — либо молчаливо спящий интеллект при доминанте Луны. Здесь можно вспомнить Эндимиона, которому боги сохранили природное бессмертие души в обмен на вечный сон. Если при неумении совмещать эти архетипы человек стремится сохранить чистоту и непосредственность восприятия, это делает его мышление инертным и приносит нежелание общаться (по принципу "язык мой — враг мой" или "мысль изреченная есть ложь").

ЛУНА и ВЕНЕРА. Это образ полной Луны как матери, рождающей новый маленький месяц, и покровительниц материнства (Лулькис, Румина, Таурт). Обе эти планеты связаны с беременностью и рождением: которое обеспечивает преемственность и бесконечность жизни, символизируя экзальтацию Луны в Тельце. Это аспект передачи жизни по цепочке поколений, который символизирует близость матери-Лады (Венера) и дочери-Лели (Луна). В гороскопе он отвечает за нежность и интимность чувств.

Дисбаланс этих энергий мешает эмоциональной близости людей, браку и рождению детей. Он обозначает дисгармонию восприятия и выражения чувств: человеку сложно выразить свои эмоции. У мужчины возникает конфликт между идеалом любви и реальными женщинами (или между образами матери и жены). Женщине сложно быть матерью, любимой и супругой одновременно, она предпочитает одну из ролей, что делает ущербной её эмоциональную жизнь. Из-за проблемы совмещения мечты (Луна) и земной реальности (Венера) человеку сложно решиться на длительный союз, понять, что такое любовь, и поверит в вечную жизнь.

Гармония Луны и Венеры приносит домашний уют, умение вкусно готовить, удовлетворение желаний и семейное счастье: выраженное в образах индийской Лакшми или балтийской Лаймы.

продолжение: "Люди как боги"

перейти к главам “Пучина Хаоса”, ”Свет Небес”, ”Закон судьбы”, "Бог и царь", ”Власть недр”, "Кузнец мира", "Земной порядок", "Дар жизни", "Лик бессмертия", ”Расцвет природы”, ”Воин и пастырь”

к обзорной главе “Эволюция человечества как зодиакальный круг”

вернуться на главную страницу

---

[1] Афанасьев А.Н. Древо жизни. М, 1983 С.70

[2] Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990 С.441

[3] Майзель С.С. Пути развития корневого фонда семитских языков. М.1983, С.212-13

[4] Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994 гл.3 "Священность природы и космическая религия"

[5] Подробнее см.: Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.,1980

[6] Голан А. Миф и символ. М, 1993, С.82-83

[7] Элиаде М. Космос и история. М., 1987 С. 91

[8] Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984 С.685

[9] Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 2000

[10] Тэйлор Э. Первобытная культура. М., 1989 СС.511-514

[11] Рыбаков Б. Язычество древних славян. М., 1981 СС. 263, 438-470

[12] Юнг К.Г. Психологический аспект образа Коры // Структура психики и процесс индивидуации. M., 1996 С.76

[13] Голан А. Миф и символ. М., 1993 глава "Бык и Луна" С. 56

[14] Подробнее см.: Д.Фрэзер. Золотая ветвь. М.,1980 С.12

[15] Тэйлор ". Первобытная культура. М.1989, С.159