на главную страницу сайта

Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

СЕМИРА (Щепановская Е.М., канд. филос. наук, СПБ.)

СОЗВЕЗДИЯ МЫСЛИ

АСТРОЛОГИЯ ДЛЯ ФИЛОСОФОВ

и философия для всех остальных

к оглавлению и началу книги

Глава

"ЧИСТОЕ МЫШЛЕНИЕ"
ОВНА

АРХЕТИПИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ

Овен — жертвенный агнец: жертва миру своего я. Но сначала нужно иметь, чем жертвовать. Только сформировавшаяся личность может отдать себя людям. Овен — это пастух, защищающий стадо от природных стихий, которыми он призван повелевать — и сливающийся с образом воителя, как египетский бог-баран Амон с воином Монту.

Динамику действия этого архетипа отражает воинственный Марс: стихия воли, зовущая на борьбу — за правду против всего неразумного, темного и неявного. Это прометеевский огонь, указующий новый путь и ярко вспыхивающий при столкновении с преградами неясности, несправедливости или консерватизма.

В жизни и в мифах быть сильнейшим идеальному воину помогают нравственные качества. Нравственность и сила связаны между собой: как говорит эпос "Рамаяны"— "Всегда побеждает правда". Бог-пастух, бог-воин, бог-огонь объединяет всех вокруг своего идеала простоты и демократизма. Он становится спасителем, как египетский Амон или иранский Саошьянт — предвестник Христа. И одерживает верх над прежними традициями, свергая принятые в прошлом нормы мысли: замещая их более активной и дееспособной мудростью, как умудренный Один сместил консервативного Тора.

МИФ ОВНА

Порывом радости распахивается передо мною мир. Он открыт для меня — он создан для меня. Солнце освещает его своими лучами. Я уйду, и мир погрузится во тьму. Лишь свет моего сознания создал эту картину. Когда человека нет, мир лишается возможности мыслить. Но я мыслю, и значит, существует этот мир, в котором я есть!

Правда, мир был и раньше, когда меня не было. Я не помню бесконечных тысячелетий, о которых говорит культура. Я родился, и словно включили свет. Оттого я знаю, что он погаснет. Да здравствует разум, позволивший мне увидеть этот мир! Пусть будет благословен тот день, когда я родился!

Деревья вокруг меня шумят ветвями. Они не знают, что они — деревья. Камни молчат, для них мир нем. Облака летят по небу, и для них мир пуст. Мое сознание создает из них картины — они не способны восхищаться своей красотой. Они существуют для меня, а я — вдыхаю запах трав, пью воду, ем хлеб — чем я могу их отблагодарить? Лишь мыслью о том, что они есть. Я, человек, несу Земле сознание.

Я пришел в этот мир, где все уже создано. Всё — и ничего. Равнодушное, молчащее, замкнутое на своем стремлении, живущее лишь для себя — разве оно воистину существует? Но мой разум объединяет разрозненные куски материи, и так заново рождает этот мир — весь целиком. Может, он и есть — Бог? Бытие неразумно, но Бог его хранит, как Отец — Сына: в надежде, что его творение когда-нибудь вырастет и уподобится Творцу. Но выше всякого разумного понимания то, что творится вокруг. Невыразимый Бог, у него тоже свое, недоступное нам, понятие доброты — но зачем зря говорить о том, чего не знаешь наверняка?

Я ничего не знаю, кроме своего я. Я пришел в этот мир как завоеватель: завоевать сознанию место под солнцем. Оно хочет охватить весь мир — значит, оно может. В этом стремлении мое сознание сильнее всех и всего — и, значит, оно право.

Мое стремление — действовать. Но не слепо, как подчиняются неведомой воле животные. Я пришел просвещать этот мир, делать его разумным — другого мне не дано. В остальном животные меня совершенней. А это то, что умею только я. Научиться работать, бескорыстно работать, потому что человеку просто нравится работать, как нравится жить. Наше мышление созидает этот мир — и мы должны быть разумны, чтобы действительно сделать его таким, каким мы хотим его видеть.

Человеку равна лишь мысль — частица божественного движения, рождающая порыв к действию. В столкновении разных воль и стремлений лишь искра мысли остается неизменной. Пусть кажется, что она разжигает пожар войны — на самом деле она лишь делает явным тот огонь, что есть во всех людях, огонь самой жизни. Тот огонь, которым осветил мрачный лес горьковский Данко, указав другим путь к спасению. Искра этого огня объединяет людей в первоистоке, общем для всех созданий: из него возникает мир и рождается человек.

Мир отвергает меня, потому что он неспособен меня понять — ведь он неразумен. Мир недостаточно идеален для меня, и мне, первооткрывателю, ещё предстоит его создать. Ведь люди отличаются от стада баранов лишь тем, что умеют самостоятельно мыслить. Они способны встать выше той воли, что сеет панику или ведет в бой. Охраняя свои интересы, бараны сталкиваются лбами, цивилизации воюют между собой — но истинные личности ищут ту силу, которая примирила бы их между собой и с миром. Эта сила — сознание, иное "я", отражение моей воли завоевателя в зеркале разума людей. И пусть кажется, что разум порой ограничивает наши стремления и лишает нас Бога — это не так. Мое сознание, моя мысль о себе — это мое "я". Пока не угаснет мое сознание, я буду вечно жив. Я умру вместе с ним.

Потому я никогда не откажусь от своих стремлений. И других буду учить во всем следовать себе. Чем лучше воплотят они свои идеалы, тем сильнее будет общественная мысль, тем более разумным — общество. И тем более способным будет общество людей на разумное единение любви, связующей и освящающей этот мир скал, ветвей и облаков, гонимых волей ветра — сильнее которой — воля нашего "я".

ФИЛОСОФИЯ ОВНА

"Cogito ergo sum.—

Мыслю, значит существую."

Р.Декарт

Овен — знак весны, который начинает астрологический Новый год и открывает круг Зодиака. Он символизирует отказ от прежней традиции и первый шаг нового пути. Фиксируя выход на новый виток спирали развития, Овен начинает сначала, и неслучайно начало науки и философии нового времени мы связываем с именем Овна Декарта.

Вершина философии предшествующего знака Рыб — понятие об относительности всего. И подвергая сомнению все традиционные представления о бытии, Декарт отталкивается от самой первой истины — от истины собственного сознания. Девиз Овна — ясность и простота. Декарт исходит из принципа очевидности: "включать в свои суждения только то, что представляется уму столь ясно и отчетливо, что не даёт никакого повода подвергать их сомнению."[1] Вслед за Декартом наука начинает опираться лишь на простые, непосредственно достоверные факты. Таким фактом для Декарта является невозможность усомниться в существовании самого сомневающегося: "Мыслю, следовательно существую".

Казалось бы, очевидная мысль, но ей сопутствовало такое возбуждение души Декарта, что близкие опасались за его состояние. Сам же он искренне молился Богородице, прося сохранить плод его ума, чтобы он мог передать его людям. Что же ему открылось?

Точка отсчёта Овна — самосознание: первый импульс "я", который символизирует в астрологии огненная планета Марс. Импульс "я", природный импульс воскресающей жизни первого весеннего знака Овна,— это абсолютная цельность, абсолютная самодостаточность: это сила и воля, которой ничто не может противостоять, даже смерть. В этом порыве единства, который содержит в себе всё, рождается "мыслю" как отклик радости на существование — как энергия, которая движет себя саму. В ней нет разделения на себя, и мир, и процесс мышления — а только процесс движения: "я мыслю" своей цельностью близко религиозному понятию триединства или вести святого духа. И вот этот вечный дух оказывается принадлежностью нашего сознания и нашего "я"! — Говоря философски, Овен Декарт открыл онтологическое значение "я". Разделив мир на субъект и объект, он приписал вечность субъекту.

Личное "я" — последнее понятие мифологии и религии — становится первым понятием новой науки. Из единственной точки сознания Декарт воздвигает всё здание своей философии, подобно тому, как в мифологии импульс огня рождает мир. (Можно вспомнить огненный зародыш посреди хаоса вод, отождествляемый в индийской философии с первочеловеком Праджапати.)

СОЗНАНИЕ "Я" — АКТИВНОСТЬ ВОЛИ

Для Декарта — ярчайшего представителя знака Овна — мысль о себе подтверждает существование эго. "Я" выступает как первопричина всего. Как несомненное, вечное и неописуемое, оно не укладывается в рамки исследования. Его можно вынести за скобки, и тогда останется: мысль подтверждает существование. Такой логикой руководствуются философы-Овны, делая сознание опорой своей концепции.

Идея является гарантией бытия, она свидетельствует о нем — такой взгляд и в жизни делает Овна идеалистом. Пока мы думаем о чем-то, оно для нас существует. И прекращает существовать то, о чем все забыли. Те формы прошлой эволюции, которые не оставили следа в памяти человечества, для нас не существуют. Но если наука откроет их, они вновь будут: так существует динозавры, поскольку мир знает о них. Их не-существование сегодня не столь существенно по сравнению с тем, что мы знаем: они жили миллионы лет. Их форма есть в нашем сознании: она дает им бытие.

Абсолютное бытие, которое утверждает себя как "я", есть сознание. Но по какому праву Овен отождествляет изменчивый феномен нашего мышления с чем-то абсолютным? Поскольку наше сознание "я" наделено божественным атрибутом активности. "Все вещи ощущают меня пассивно",— пишет Декарт. Их активность помешала бы мышлению: мы бы спутали с ними волю нашего я – которую позднее Гуссерль называет интенциональностью – направленностью "я" на предмет. Но наше сознание активнее воли предметов феноменального мира. И только потому оно существует. "Я" есть лишь в силу его интенциональности – не будучи направлено никуда, оно растворилось бы в восприятиях явлений мира.

Сознание для нас существует само по себе. Все остальное мы видим лишь через его призму. Поэтому Овен предпочитает заниматься в философии прямо доступным ему сознанием, предоставляя остальной мир вниманию других знаков.

Овен Беркли пишет:

"Существует поразительно распространенное между людьми мнение, будто дома, горы, реки, словом все ощущаемые предметы имеют естественное существование, отличное от их воспринимаемости умом. Но с какой бы уверенностью и общим согласием не утверждалось это начало, всякий, имеющий смелость подвергнуть его исследованию, найдет, что оно заключает в себе явное противоречие. Ибо что такое упомянутые предметы, как не вещи, воспринимаемые нами в ощущениях? И что же мы воспринимаем, как не наши собственные идеи или ощущения?" "Прибегая к самому крайнему усилию для представления себе существования внешних тел, мы достигаем лишь того, что созерцаем наши собственные идеи"[2] (например, идею связи электронов и атомов в предмете) убрать.

Так Овен борется за чистоту и правду познания — и, возможно, философия начинается с этого вопроса Беркли, как и с утверждения Декарта: с декларации правоты собственного восприятия и одновременно с сомнения в нем — с желания проникнуть вглубь восприятия. (Ведь если насекомые видят зеленую траву серой, а камни её не воспринимают никак, вне человеческого мышления она не такова, какой нам кажется; и именно мы утверждаем её существование через наше собственное "я мыслю".) Для вещей быть — значит, быть в восприятии: конкретном. Наше восприятие каждой вещи разлагается без остатка на восприятие суммы ощущений или идей.

Выступив с критикой абстрактного понятия материи, Беркли доказывал, что оно ничего не прибавляет к свойствам вещей и Беркли считал, что от отрицания материи "люди не потерпят никакого вреда, так как они никогда не испытывают в ней нужды"[3]: "Утверждают, что наши идеи суть отпечатки или образы вещей, существующих вне духа в немыслящей субстанции, которую называют материей. Тогда под материей мы должны разуметь инертную, нечувствующую субстанцию, в которой существуют протяженность, форма и движение. Однако... протяженность, форма и движение суть идеи, существующие в духе... Очевидно, что само понятие о том, что называют материей, заключает в себе противоречие."[4]

Хотя Беркли не отрицает существования вещей: если бы все люди и их идеи исчезли, вещи продолжали бы существовать как сумма идей в уме Бога. В каком-то пределе то, что понимают под материей, сводится к тому, что понимают под сознанием. И отвергая субстанциальность материи, Беркли признавал онтологический статус духовного бытия, где существуют идеи и души. Идеи сами по себе пассивны — и вещи не являются причиной наших ощущений: они не могут заставить нас их воспринимать; воспринимающие души — деятельны. Причина идей есть нетелесная деятельная субстанция или дух.

Вслед за Декартом Овен Гуссерль считал, что для познания мира необходимо и достаточно исследование самого "чистого сознания", предлагая "вынести бытие за скобки": "Сознание обладает самобытием, и подобное выключение никак не затрагивает его абсолютной внутренней сущности…, оно остается, таким образом, чистым сознанием".[5] Чистая структура сознания, свободная от индивидуальных, эмпирических характеристик, получает у Гуссерля наименование "интенциональности" — что опять подразумевает марсианскую активность: стремление, намерение, движение, волю.

На ней ставит акцент и Ильин: "Философ должен сам, одиноким и самостоятельным напряжением воли, внимания, чувства, памяти и мысли, вызвать в себе реальное переживание того предмета, который он хочет исследовать… познаваемый предмет должен как бы завладеть тканью души и состояться в ней; содержание его должно выступить как бы объективным узором на ткани отдавшейся ему души"[6]. Заметно, что подход к исследованию у Ильина близок феноменологии Гуссерля, который предлагал, осуществляя "феноменологическую редукцию", взглянуть на предмет как в первый раз, не принимая за аксиому даже его существования.

Мышление — главная функция, связанная с нашим "я". Поэтому к ней Овен склонен сводить все другие способности человека. Это поясняют слова Декарта: "Под словом мышление я разумею все то, что происходит в нас непосредственно само собой, и потому не только понимать, желать, воображать, но и чувствовать означает здесь то же самое, что и мыслить."[7] Такое понимание отражают и "ощущения-идеи" Беркли, для которого всякая отвлеченная идея непосредственно связана с внутренним ощущением и образом и вне их не представима. Этот взгляд на вещи характерен для Овнов и в быту, отчего они зачастую не разделяют идеи человека и самого их носителя (мысль и жизнь, слово и чувство). Человек для них есть то, что он думает и говорит. В этом — и негативная сторона идеализма Овна, и мы привыкли называть идеалистом того, кто безусловно верит в мысль человечества и слова людей.

Базу для идеализма Овна нередко формируют воззрения, которые мы могли бы назвать материалистическими: недаром они закладывали фундамент современной науки. "Движущая сила имеет начало в мозгу,"— пишет Декарт. Но одновременно он утверждает: "Сила, которой мы узнаем вещи, чисто духовная"[8]. Овен признает ту материю, которая касается непосредственно человека,— материю сознания. Развивая взгляды Декарта и критикуя его за отождествление познающего с познанием ("я" и сознания), Овен Гоббс определяет сознание человека как "мыслящую материю":

"Так как достоверность положения Я СУЩЕСТВУЮ зависит от достоверности другого положения Я МЫСЛЮ, а в последнем мы не можем отделить мышление от мыслящей материи, то предположение о материальности мыслящей субстанции кажется мне более правильным, чем то, согласно которому она нематериальна."[9]

Современные научные представления о том, что мы можем-таки выделить материальные носители мысли (например, нейронные связи, волновые, электрические резонансы, заряд частиц воды внутри макромолекул ДНК), подтверждают взгляд Гоббса. Наука несомненно будет искать и находить более или менее материальные носители идей. И с точки зрения новейшего материалистического взгляда вынести бытие за скобки окажется возможным потому, что в человеке действительно есть все те структуры, которые присутствуют в мире, его сознание может их постигать, а его воля — влиять на них. Познавая себя, мы исследуем мир. Такой взгляд — точка отсчета античной философии — смыкается со взглядом психологии и религии.

И даже разрабатывая научную концепцию, человек не выходит за пределы своего мыслящего "я", а устремляется к единству познающего и познаваемого, сливаясь с процессом познания и забывая о себе таком, который бы оставался вне его. Но это единство происходит через борьбу: как пишет Ильин, бытие оказывает "упор" сознанию, сопротивляется его "испытующему акту". И сознание не может сохранить свою самостоятельность по отношению к открывающемуся бытию – оно сливается с ним, но в этом акте слияния получает объективное существование. Концепция "чистого сознания" также основывается на единстве познающего, познаваемого и самого познания. И это их тождество, это триединство можно считать философским определением того, что же такое "я", и разворотом его онтологического статуса.

"Я" как точка отсчета – в центре философии Ильина: "Быть – значит нести в себе начало самодеятельного творчества, обращенного на себя, значит творить из себя"[10]. "Все люди своебразны и единственны в своем роде и своей субъективности… И потому каждый из нас… осуществляет свой путь от рождения до смерти в глубоком и неизбывном одиночестве"[11].

"Я" – в центре философии истории Овна Тойнби: "Личности, а не общества, создают человеческую историю".[12] Общество — лишь поле действия, посредник, с помощью которого личности взаимодействуют между собой. "Духовно озаренная личность, очевидно, находится в таком же отношении к человеческой природе, в какой цивилизация — к примитивному человеческому обществу"[13]. Как писал и Герцен: "Личность – вершина истории мира, к ней всё примыкает, всё ею живёт".

Но что такое личность? Что позволят ей проводить в жизнь волю истории? Силу личности не определяет её раса или среда, подчеркивает Тойнби (опровергая идею "нордического человека", которую выдвинул Гобино в первой половине XIX века и потом подхватили фашисты). Для описания понятия личности Тойнби приводит типический образ мифологии: героя, воспитанного вне цивилизации или удаляющегося на природу, а затем возвращающегося в общество с новой идеей: неся прогрессивный ответ на вызов жизни и так сохраняющий общество от распада. О "я" у Тойнби — совсем как у Декрата — активно заявляет та идея, которую личность сознательно проводит в жизнь.

Концепции вызова-и-ответа и ухода-и-возврата философа как нельзя лучше описывают архетип Овна, связанный с воинственной планетой Марс и мифологическим образом пастуха: обретающего мудрость вдали от людей и приходящего к ним как спаситель, указующий новый путь. Здесь можно вспомнить римскую традицию воспитывать мальчиков, посвященных Марсу: маммертинцев, вне стен города, в соприкосновении с природной стихией. Вне города находилось и войско, защищавшее Рим.

В основе развития личности, общества и культуры Овен Тойнби видит стимул борьбы: зажигающий импульс действия. Цивилизацию рождает удачный ответ на вызов жизни: вызов природных условий (сурового климата, бесплодной земли) — или враждебного окружения (стимулы ударов или давления соседей, породивших ряд государств-форпостов в истории Западной Европы. Стимул ущемлений иудеев в Риме породил христианство, аналогично рабство влило новые силы в веру Северной Америки, а борьба с ним заставила её провозгласить идеи свободы).

Рай (архетипически образ, противоположного Овну знака Весов) — не лучшее место для цивилизации, считает Тойнби:

"Суровые естественные условия нередко служат мощным стимулом для возникновения и роста цивилизации. Например, если сравнить долины Янцзы и Хуанхэ, то первая более приспособлена для циклического сезонного земледелия. Казалось бы, древняя китайская цивилизация должна бы была возникнуть именно в долине Янцзы. Но она возникла в долине Хуанхэ. Если сравнить два района в Южной Америке, можно встретить аналогичную ситуацию. Андская цивилизация не в Вальпараисо, районе, который из-за обилия дождей называют земным раем, а в североперуанской области, где постоянна нехватка воды и земледелие невозможно без ирригационной системы."[14]

Цивилизация существует благодаря постоянным усилиям человека. Она не умирает, пока на каждый вызов находит ответ. Нет никакого закона, который бы ограничил её существование и предопределил её упадок. Жизнь также существует столько, сколько готова возрождаться вновь. Не существует её предопределения к смерти (— таков современный философский разворот астрологического закона падения в Овне Сатурна — планеты законов материи и судьбы). Весенний знак Овна возрождает самый яркий импульс жизни, и теорию Тойнби можно противопоставить концепции противоположного, осеннего знака Весов: историка Л.Гумилева, согласно которой любая цивилизация рождается подобным чуду однократным импульсом пассионарности и затем переживает неизбежный упадок и гибель (подобно тому, как за осенью в природе непременно следует зима). Овен отрицает ограничения материи — на то он и идеалист.

В возрождении заново — смысл борьбы, на которой ставят акцент и другие мыслители архетипа воинственного Марса. Для немецкого социолога-Овна Манхейма именно столкновение интересов разных социальных групп развивает общественную мысль. Для французского социолога Дюркгейма, также Овна, в основе социальных процессов — борьба индивида и общества. Но, конечно, наиболее радикально эту посылку выразил классик Гоббс в известной фразе: "Человек человеку волк". Если взять эту фразу в её позитивном аспекте, мы увидим в ней провозглашение той же абсолютной самостоятельности и независимости личного "я", которое получает онтологический статус, как у Декарта, или трансцендентный, как у Мунье. Огонь движения человечества, энергию его жизни рождает трение всех личностей между собой. Стимул жить проявляется в их столкновении с независимыми от них условиями, которые личности могут победить силой своей мысли — так как в ней содержится всё, как и в их "я".— Итак, да здравствует борьба!

Борьба – в центре философии Ильина: полемизируя с христианской установкой и Л.Н. Толстым в работе "О сопротивлении злу силою", он говорит, что зло – не отсутствие добра или страдание, которое не нужно усиливать борьбой (у Толстого), но реальная сила (что подтвеждает глубинная этимология этого слова: зло и сила – слова одного корня), которую нужно побеждать, прежде всего в себе самом. И Бог здесь не помощник, эта миссия самого человека. В этом он – медиум между Богом и миром. И если человек не может её победить, ему должны помочь окружающие, изолируя его до уровня его тела.

Если жизнь дана как борьба, то смерть предстаёт как высшее свершение, заслуга, которой ещё нужно достичь. Только воплотив всё, что только может, человек заслуживает смерти как полной свободы. Война делает это очевидным – и Ильин описывает этику подвига и духовный смысл войны (недаром Овну покровительствует богиня праведной войны Афина). Вызов войны открывает в человеке иррациональные силы стремления к высшему, к идеалу (на рациональном уровне человек себя хранит). И совесть человека также имеет иррациональную природу – содержа в себе силу, превосходящую видимую рациональность бытия.

Здесь уместно также вспомнить образ Данко, созданный Овном Максимом Горьким и неслучайно ставший идеалом социального поведения человека в советские времена. Образ Данко отражает архетипическую опору Овна на мифологему воина и пастыря, и эта мифологема – значимый архетип для России, о чём напоминает массовый героизм русских людей во время великих войн: когда идея, за которую надо бороться и можно умереть, являет себя наиболее бесспорно и позитивно.

Но если мы речь идёт о постоянстве движении, нельзя ограничиться абсолютизацией борьбы: ведь вспышка тех высших качеств, которые в кроются в нашем "я", может тут же угаснуть. Эволюцию, согласно Тойнби, дает лишь многократная реакция на вызовы жизни, и наиболее оптимальным толчком к развитию оказываются вызовы средней силы. Как поддержать неугасающим процесс: бытия жизни и мышления? Этот вечный вопрос как ключевой психологический стимул побуждает философов-Овнов обращаться к методологии.

ПЕРВОПРИЧИНА И МЕТОД

За мыслью, как и за "я" (личности, народа, цивилизации) Овен видит первотолчок, первопричину, которая рождает импульс воли в нас точно так же, как она породила само существование. "Причина мира есть причина его сохраняющая"[15],— пишет Декарт. Это обуславливает детерминизм Овна: в смысле наличия неких абсолютных законов, над-мировых и существующих для всего. Из них наиболее простой можно сформулировать так: бытие предопределено к существованию.

В мире продолжают действовать законы, которые заложены в него со дня основания, и мы можем их познать. Божественная активность "я" гарантирует, что зная достаточные посылки, разум способен вывести из них необходимые следствия. "То, что истинно, истинно абсолютно,— пишет Гуссерль.— Истина едина; она тождественна самой себе, кто бы её ни воспринимал — люди, чудовища, ангелы или боги." Поскольку сознание строго описывает свои законы — а значит и весь мир — жизнь предстаёт детерминистически предопределённой. Декарт стал одним из творцов классической механики, законы которой жёстко определяют движение тел. Согласно Фурье, в мироздании действуют три главные причины: Бог, материя и "математика", образующая закономерную структуру мирового единства.

Детерминизм — характерная черта мировоззрения Овнов, исходящих из единства действительности, декларируемого сознанием. Кроме Декарта, он свойственен также Гоббсу, следовавшему за Декартом в выявлении методики наук. Гоббс называл свободу воли кажущейся в силу того, что внешние события воздействуют на органы чувств, а те — на мозг, и наш выбор определяется физическими причинами.— Но надо понимать, что полностью предопределена может быть лишь математическая абстракция, остающаяся вне мира,— реальные же условия корректируют её проявление. И то, что является в мир, входит туда на импульсе, каждый раз рождаемом заново. Таким образом, хотя вектор выбора (то или иное) — предопределен, но воля, решающая основополагающий вопрос: "быть иль не быть?"— свободна.

Детерминизм касается лишь законов, действие которых влияет на человека — но то, что будет рождено в ходе развития общества, определяет активная воля "я" и сознания людей. Особенно отчетливо эта идея звучит у Тойнби:

"Западные защитники предопределения или детерминизма в судьбах цивилизаций обращаются к закону старения и смерти, который, как они полагают, распространяется на всю сферу социальной жизни. О.Шпенглер утверждает, что цивилизацию можно сравнить с организмом, а значит, она проходит периоды детства, юности, зрелости и старости. Но общества не являются организмами... они представляют основу пересечения полей отдельных индивидуумов, энергия которых и есть та жизненная сила, что творит историю общества."[16]

Если Шпенглер (Близнецы) или Гумилев (Весы), описывая законы развития, полагаются на приток сил извне, разрушающий умирающую цивилизацию,— то Тойнби берет за основу развития импульс сил изнутри: который, по идее, может вечно возобновляться из разных слоев общества, рождая успешный ответ на вызов. В словах историка-Овна звучит идея "вечно живой" истории, рождая аналогию с архетипом Марса — богом, в мифологии имевшего три жизни. Цивилизация вечна, и так же вечен человек — никто не клал им предела. Эта овенская апелляция к личной воле говорит, что во всяком упадке виноваты мы сами, и сами же можем возродить разрушенное.

Тойнби утверждает, что все цивилизации приняли смерть не от внешних неконтролируемых сил, а от собственных рук.

"Ещё в начале нашей эры святой Киприан говорит в послании Деметрию: "Вы жалуетесь на агрессию сторонних врагов; но если враг перестанет беспокоить, воцарится ли мир между римлянами? Вы жалуетесь на неурожаи и голод, но самый большой голод порождает не засуха, а жадность, которая вздувает цены на рынке. Вы жалуетесь на упадок производства и не хотите знать, что производители фактически не получают того, что произвели. Вы жалуетесь на болезни и мор, а ведь в сущности эти бедствия поддерживаются преступлениями людей: бессердечной грубостью и безжалостностью к больным, алчностью и грабежами"[17].

Следует признать, что его слова актуальны и ныне.— Именно потому при рассмотрении истории и цивилизованности столь актуально перемещение поля зрения извне вовнутрь: на замыкающееся на себе "я" и сознание, на котором ставит акцент знак Овна.

Стоит упомянуть, что обращение к внутренним качествам личности актуально и для мифологии этого архетипа. В образах лидеров: воинов и пастырей — мифы подчеркивают нравственные качества: честность, смелость, чувство справедливости — которые и наделяют их непобедимой силой. В позднее время появляются божества-персонификации этих качеств (иранский Арштат — честность, римская Виртута — мужество), и даже Геркулес в античной мифологии сражается уже не с чудовищами, а с собственными пороками. Искренность как соответствие себе и своей правде дает подключиться к всеобщей истине — правде первоистока, которая и дает непобедимую силу.

Таким образом, главное зависит от человека. Весь вопрос — в активности "я" человека и мысли людей. Но активность сознания поддерживают те же законы, которые позволили создать мир. Поэтому ключевой проблемой для Овна остаётся исследование принципов мышления, выводящих нас к первопричине.

Можно заметить, что методология как формулирование законов, согласно астрологической системе, относится к противоположному архетипу Весов, вырабатывающего культурные модели. Но (иллюстрируя единство противоположностей) она должна быть присуща и архетипу Овна, как стратегия и тактика, которая непременно должна сопутствовать борьбе, чтобы та была успешной. В жизни Овнам обычно не хватает именно методологии; и философы-Овны уделяют ей особое внимание.

Закон причинности выступает как закон самого мышления, и знак Овна обращается к изучению движения разума. Мы называем логикой два способа оперирования рассудка: соотношение вещей либо на основании причинно-следственной связи, либо по сходству (путем сравнения). В последнем случае мы также способны выявить причину ассоциативной связи. Декарт называет эти действия сознания интуицией и дедукцией (выводом разума). При этом под интуицией он понимает также сферу самого мышления (а не чувств):

"Под интуицией я разумею не веру в шаткое свидетельство чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного ума, настолько простое и отчетливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим и благодаря простоте своей более достоверное, чем сама дедукция.

Дедукция нужна, так как есть много вещей, которые, хотя и не являются самоочевидными, но доступны достоверному познанию, если только они выводятся из верных и понятных принципов путем последовательного и нигде не прерывающегося движения мысли при зоркой интуиции каждого её положения"[18].

Архетипически дедукция, задающая тактику, относится к ведению Меркурия, планеты речи и рациональной функции, интуиция, определяющая стратегию мысли, соответствует Урану. Как функция чистого сознания, дедукция базируется на интуиции, имеющей дело с эмпирической реальностью. Роль дедукции как рационального знания в том, чтобы отделить истину ото лжи: "Заблуждения никогда не проистекают из плохо построенного вывода, а имеют причиной то, что люди исходят из плохо понятых фактов или поспешных суждений"[19]. Выводы дедукции должны подвести нас к интуитивным открытиям — и все действия человека, вся его жизнь, согласно Декарту, направлены к тому, чтобы подготовлять этот процесс, выводящий нас к откровениям непосредственного знания (молниеносным озарениям бога небес Урана). В этом заключается его — научный — метод.

Учением Декарта об интуиции и дедукции мы пользуемся и сегодня, постигая процессы мысли. И не натяжкой будет сказать, что, освободившись от образности древних мифов, мы сегодня даже Вселенную видим по-декартовски. Ведь это он отождествил Вселенную с чистыми абстракциями сознания: пространством и материей, создав ясную систему отсчета для рассмотрения прежних идеализаций. От него же ведёт начало изучаемая в школе линейная система координат X,Y, которая иллюстрирует стремление Овна к простоте описания мира.

Декарт доказал правомерность использования самой абстрактной науки — математики — для изучения сложных процессов природы. Отождествив природу с протяжением и чистым количеством, он создал фундамент для тех идеализаций, которыми пользовался Галилей, не сумевший объяснить, почему мы можем использовать математику для изучения природных явлений.

Метод рефлексии помогает сохранить чистоту мышления: контролируя сознание и направляя его в поиске среди чуждых параллелей (ложных), которые идеальное "я" может принять за свои (истинные). Стихийному импульсу активности, который являет себя как неопределимая правда и воля "я", требуются рациональные направляющие, если мы хотим получить сколько-нибудь определенный результат рефлексии. Выработка стратегии и тактики в быту — основная проблема воинственного знака Овна, склонного действовать по первому безудержному побуждению. Эту стихийность ставит на вид Декарт, так говоря о необходимости методологии:

"Смертными настолько владеет слепое любопытство, что они направляют свой ум на неизведанные пути безо всякого основания для надежды, просто чтобы испытать, не подвернется ли им под руку то, что они ищут... Метод — простые и точные правила, строгое соблюдение которых препятствует принятию истинного за ложное и без излишней траты сил, постепенным увеличением знаний приближает достижение истины"[20].

Гоббс также утверждал, что способность к рассуждению не есть нечто врожденное, а должна быть выработана путем усвоения хорошего метода и правильного употребления имен. Вслед за Декартом Гоббс различал два метода познания в науке, определив их так: логическая дедукция механики и индукция эмпирической физики. Даже Овен Фурье, при не слишком лестном отношении к философам как к людям, "чьи теории несовместимы с опытом"[21], всё же сформулировал 12 правил, которыми должен руководствоваться рассудок при размышлении — "двенадцать обязанностей при методическом изучении, непременных для ученых — если верно, что они ищут истину и что ими руководят пути истины"[22]: такие, как обращение к опыту, аналогии, анализу и синтезу, исследование истоков идей и пр.

Методика — это то второе, что кроме активности "я", делает возможным познание. Таково определение философии у Гуссерля: "Радикальное рассмотрение мира — это систематическое и чисто имманентное рассмотрение выражающейся вовне субъективности."[23] При этом интуиция, как для Декарта, так и для Гуссерля непосредственное видение — изначальный и последний источник всех утверждений разума. Вслед за Декартом, разработчик феноменологического метода Гуссерль ищет столь же первичную точку отсчета (метод "феноменологической редукции" исключающий все заранее заданные посылки, чтобы получить непосредственное восприятие явления). Последователь Гуссерля Шпет, как и Декарт, считает свидетельство интуиции более достоверным, чем мнение рассудка, и называет её первопричиной рефлексии. Метод Ильина – "интуитивное вхождение в исследуемое содержание"[24].

Ключевая идея Декарта была в том, что сознание человека может и должно контролировать все формы жизни — в том числе и сам познавательный процесс. Декарт считал, что та новая наука, за которую он ратовал, должна создаваться по единому плану и с помощью единого метода. ("Прежняя наука выглядит как древний город с внеплановыми постройками, среди которых встречаются и здания удивительной красоты, но есть узкие и кривые улочки"). Разрабатываемый им метод должен был превратить научное познание из кустарного обнаружения отдельных истин в планомерное производство. Истинное научное знание он видел не в отдельных открытиях, а в создании всеобщей понятийной сетки, в которой не составляло бы труда заполнить отдельные ячейки. Такое знание было бы непрерывным, охватывающим любые явления и объекты. Та же идея непрерывности звучит в определении научного знания у Гоббса как "знания связи всех имен, относящихся к данной теме"[25].

К всеобщей методологии стремился не только Декарт — она была целью познания всего XVII века. Появление экспериментальных методов, разных в различных областях науки, придало знанию дробность: которой был лишен предыдущий, XVI век, опиравшийся на систему аналогий, обретавшую единство в человеке: Антропосе, стоящем в центре мира и заключавшем в себе всю Вселенную. Естественно возникала задача её преодолеть: и преодолеть её можно было лишь взяв за основу единство самого разума. Поэтому XVII век возродил древний тезис о врождённых идеях — как условиях всеобщего и необходимого знания. (Мы можем рассматривать их как аналог современного понятия архетипов — но относимых именно к сознанию, а не к психике).

Гуссерль и вслед за ним Шпет также обратились к идее отыскания "первых начал и принципов бытия". Почему философы знака Овна поднимают на флаг эту идею? Такой тезис как раз ставит акцент на сознании, вынося за скобки бытие: и именно в рамках мышления все противоречия могут быть разрешены. Гоббс также считал, что человеческий разум способен преодолеть противоречивость всякого знания за счет всеобщих определений. При этом он противопоставлял врожденным идеям "знание об именах" вещей, полученное эмпирически-доказуемым путем:

"Человек превосходит всех остальных животных способностью исследовать при восприятии всякой вещи, каковы будут её последствия... Человек может при помощи слов свести найденные им связи к общим правилам, называемым теоремами или афоризмами... Однако это человеческое превосходство связано с противоположной привилегией, а именно привилегией абсурдов... Цицерон где-то сказал, что нет такого абсурда, которого бы нельзя было найти в книгах философов. Причина этого очевидна: ни один из них не начинает своих рассуждений с дефиниций, или объяснений тех имен, которыми они пользуются; этот метод применялся лишь в геометрии, благодаря чему заключения стали бесспорными".[26]

С этим согласен и Декарт, сказавший: "Если бы философы пришли к согласию относительно смысла слов, все их ученые споры прекратились бы". Как и Декарт, разделяя внутреннее знание и мысль, выраженную словами языка (Уран и Меркурий), Беркли считает, что истинное понимание остается за завесой слов, которая лишь отвлекает внимание (переключая его с самой мысли на слова): "Было бы желательно, чтобы каждый постарался приобрести ясный взгляд на идеи, которые он намерен рассматривать, отделяя от них всю одежду и завесу слов... Мы тщетно будем совещаться с писаниями ученых мужей, вдумываться в темные следы древности: нам нужно только отдернуть завесу слов, чтобы ясно увидеть великолепнейшее древо познания, плоды которого прекрасны и доступны нашей руке."[27]

Беркли обращает внимание на то, что бытовое словоупотребление отличается от философско-научного понимания явлений: как люди, убежденные в системе Коперника, продолжают говорить: Солнце встает. И первичность духа у Беркли предполагает, что не огонь греет, вода охлаждает, но "дух" греет и т.д. В плоскость сопоставления двух явлений (огонь и тепло) философ вставляет третий, деятельный член восприятия, который их связывает. Огонь и тепло: как познаваемое и результат познания не обходятся без собственного познающего (как мы увидим в дальнейшем, эту триаду философски выстраивает предыдущий архетип Рыб, сильный в личном гороскопе Беркли). Хотя на уровне слов здесь выносится за скобки именно онтологическое сознание субъекта, а не бытие явлений, Беркли не предлагает менять словоупотребление. Он призывает лишь понять, что связь между идеями заключает не отношение причины и действия, а отношение означаемой вещи и знака; и задача философа заключается только в отыскании "языка творца природы", а не в притязании объяснить материальные вещи телесными причинами — "каковое учение слишком отклонило умы от того деятельного начала духа, в котором мы живем, движемся и существуем".[28]

Тем не менее язык играет важную роль в создании понятийной сетки коллективного знания. Поскольку язык все же подвержен изменениям, он отражает предшествующие стадии развития мышления. Язык, т.о. предстаёт как основа философии культуры. Это идея Овна Шпета, которого считают одним из предвосхитителей герменевтики.

Тот путь поиска априорных истин сознания, на который вступила вслед за Декартом наука нового времени, не привел к выработке всеобщей методологии знаний: найденные рациональные истины линейного времени и трехмерного пространства оказались применимы лишь в математике, а язык с универсальными определениями, которые бы проецировались на все сферы знания, так и не был создан. Но можно ли сказать, что устарела сама задача поиска универсальной методологии? В XX веке дробность знания дошла до своего предела: и потому эта задача стала не менее актуальна, чем в XVII веке, который впервые обратил внимание на разрыв между областями познания.

Новую методологию, которая сейчас все более становится универсальной методологией философии, предложил Гуссерль. Это метод феноменологической редукции: "Редукция – сведение к феномену, как он сам является"[29], опирающийся на "эпохе" скептиков: воздержание от заранее данного знания, стремление увидеть предмет, как в первый раз. Задача метода эпохе – "создать универсум абсолютной беспредрассудочности"[30]. И только после такого видения, оказавшись в настолько пустой Вселенной, создавать идею о предмете, осуществляя эйдетическую редукцию ("эйдос" – образ, идея: термин Платона) – выбирая в представлениях инварианты мысли.

Цель феноменологического метода – выйти из естественно-научной установки, где предметы даны как готовые, и понять, как получено их видение, осуществить рефлексию сознания о своих актах. А также выявить условия мыслимости предметов: обнаружить в сознании предзаданные структуры и понять, как они формируются.

Гуссерль продолжает подход Декарта, стартуя от радикального сомнения во всем, но идет дальше него, так как даже ego cogito не является для него самоочевидным. До трансцендентального Я ещё нужно добраться, и Гуссерль стремится показать, как мы этом делаем. И в самой такой постановке проблемы можно услышать современное звучание. Онтологичность Я Декарта во многом отражает веру в Бога науки Нового времени, для которой сознание было самоочевидным и данным свыше. Но такое представление было поколеблено психологическим восприятием личности как потока ассоциаций у Юма, а затем историческим подходом к человеку XIX века и его "исчезновением" (М.Фуко) в XX-м.

Если классическая философия стартовала от Я, то в современном мире, напротив, Я восстанавливается через иное, через Другого, который также несамоочевиден (и в особенности для знака Овна, так как непосредственное восприятие Другого относится к противоположному архетипу Весов). Встает проблема, как мы вообще способны воспринимать этого Другого, которую также стремится решить Гуссерль: Другой предстает как мое собственное отражение по аналогии с моим эго. Основанием для этого восприятии по аналогии служит тело. Я предполагаю, что моя природа та же, что и природа Другого (хотя данная гипотеза основана лишь на моем опыте – и в принципе может быть ошибочна). Но поскольку я принял это сходство, это дает возможность конституировать некий порядок – общество я, трансцендентальное мы, которое становится субъективностью для этого мира. Объективный мир создается как интерсубъективность воспринятых мною других я, и если я успешно воспринял их системы явлений как свои собственные, я способен увидеть мир как единый. Интенциональные горизонты разных людей и сфер знания (как некая предзаданность последних) таким образом сливаются для меня в единый "жизненный мир", который предстает лишь как феномен бытия.

В целом феноменологический метод, который учит, как увидеть предмет заново, а также понять горизонты мышления разных наук, и воспринять динамику наших представлений о мире, где более не остается ничего статичного, иллюстрирует архетипический конфликт между традиционным занием и коллективным разумом Юпитера и личным сознанием Я Марса, имеющим стихийно-волевую направленность (интенциональности). Цель этого конфликта – сменять прежнее мышление радикально новым, обретаемым за рамками его привычной цивилизованности. Феноменологический метод, развивая интуитивное восприятие и его собственную оценку, несомненно служит этой задаче, не позволяя утвердиться консерватизму никакой системы и образа мысли. Если Гегель продемонстрировал феноменологическое движение мысли, но сама его система оставалась статичной, вызвав критику Шеллинга и последующих философов, то Гуссерлю удалось исправить этот недостаток феноменологического метода.

Движение мысли Гегеля было основано на его интуиции (как об этом писал Ильин) и логике исторического движения, и Гегель абсолютизировал его как нечто объективно свершившееся – не выявляя основ, на которых основана эта объективность и тем не давая метода для преодоления её. Показанный им диалектический закон мышления: тезис-антитезис-синтез – хорошо применим к рациональной логике мысли, и потому также срабатывал в рационалистической науке, но для самой жизни в её многообразии и полноте, на которой базируется естественный процесс мышления, он слишком груб. В основе мышления лежит восприятие по аналогии, касающееся многообразных граней каждого явления. Противоположности оно выстраивает всякий раз по-разному, и эйдетическая редукция: выявление идей, которые мы далее оцениваем как объективные, происходит согласно актуальности.

Для Гуссерля сознание сразу предстает как поток интенциональных актов, но только путем третьего вида редукции – трансцендентальной, мы получаем Я – чистое трансцендентальное эго: это то, что осталось неизменным в разных по качеству восприятиях. Это важно – дано ли нам эго (как божественное откровение у Декарта), или мы его получили: ведь только в последнем случае мы имеем путь к его воссозданию. Прикоснувшись к божественному Я, Декарт верил, что философия практически гарантирует ему бессмертие, и болезнь (из-за переезда в холодную Норвегию и подъемов в 5 утра для философских занятий с царствующей особой) сломала его мировоззрение – может, оттого он скоропостижно скончался. Эту ошибку Декарта и стремится преодолеть Гуссерль в "Картезианских размышлениях": «Если я ставлю себя над всей этой жизнью и воздерживаюсь от какого-либо полагания бытия, я обретаю себя самого как чистое ego с чистым потоком моих cogitationes… Я знаю, что мое Я трансцендентально, когда осуществляю феноменологическую редукцию»[31]. И это ближе к искомому Я Декарта и его мечте о бессмертии – только что и последней как заранее заданной мечты человечества при этом нет. Но есть зато спонтанно возникающие шажки к её осуществлению.

Вернемся к терминам Гуссерля: два направления описания сознания – это ноэма (то, что познаемся) и ноэзис (процесс познания), и "при последовательном осуществлении феноменологической редукции, в ноэтическом направлении у нас остается открыто-бесконечная чистая жизнь сознания, а в ноэматическом — полагаемый мир только как полагаемый"[32]. Возможность развития нашей способности познавать заключается в том, что каждое переживание имеет горизонт, меняющийся вместе с изменением связи сознания и со сменой фаз его протекания, — это и есть интенциональный горизонт, направленность воли. Движение сознания распахивает свои горизонты – и только так сознание существует. Можно было бы добавить: в этом его бессмертие, но такая добавка ощущается как неуместная из-за консерватизма термина.

Проблематичность, т.о. – в самом движении порождения откровений сознания, меняющего его горизонты.

К разработке методологий описания общества и истории — на основе неких идей, стоящих над историей и общественными процессом, то есть опять же предзаданых, априорных, выявляя их — неслучайно обращаются ещё два философа архетипа Овна: Дюркгейм и Тойнби.

Вырабатывая методологию рассмотрения истории, Тойнби, как мы уже говорили, отталкивается от роли личности в истории. Творческое меньшинство, играя роль лидера (Марс), предлагает ответ на вызов обстоятельств и так выводит общество (Юпитер) за пределы консервативных традиций, открывая таким образом новый путь развития. Таков один из социальных законов, точнее социальное преломление закона архетипического (лидерский образ воина и пастуха: человек, способный за рамками общественных традиций и привнести в общество свежую струю, прокладывает новый путь).

Основная модель описания истории у Тойнби — постоянство Ухода-и-Возврата: история предстает как двухтактный ритм творческих актов. Философ предлагает следующую формулу: "Вызов, на который даётся успешный ответ, порождает новый вызов, на который вновь следует успешный ответ, и так до надлома — это формула прогрессивного роста. Формулой же для прогрессивного распада будет следующее заключение: вызов, на который даётся безуспешный ответ, порождает другую попытку, столь же безуспешную и т.д., вплоть до полного уничтожения."

Эта формула уже сама по себе являет собой методологию, согласно которой мы можем контролировать историю. То есть, если мы желаем сохранить какие-либо социальные модели, мы будем стремиться дать успешный ответ на тот вызов жизни, который им посылается, привнося в них что-либо новое и своё; если же хотим разрушить существующие модели, нам просто следует на них не реагировать.

Мотив ухода-и-возврата Тойнби описывает через судьбы апостола Павла (что можно трактовать как ритм ухода и прихода к Богу), Будды (ритм отказа от мира и отказа от спасения ради мира) или Мухаммеда (ритм прозрения и воплощения в жизнь) или Макиавелли (разработка теории сменяется политической деятельностью и наоборот). Эти ритмы можно почувствовать и при анализе инициативной роли личностей и групп: "Уход позволяет личности реализовать свои индивидуальные потенции, которые не могли бы найти выражения, подавленные прессом социальных обстоятельств. Уход дает возможность, а может быть, и является необходимым условием духовного преображения; но в то же время преображение лишено цели и смысла, если оно не становится прелюдией к возвращению преображенной личности в общество, из которого она удалилась. Возвращение есть сущность всего движения, равно как и окончательная цель."[33]

Уход и возврат предстает как универсальный закон:

"Представляется, что импульс, по которому за уходом следует возврат, внутренне присущ человеческой природе, а может, он характерен и для всей Вселенной, коль скоро он столь настойчиво проявляется даже в буддийской практике Махаяны, вопреки изначальной идее буддийской веры."[34]

Согласно Тойнби, этот процесс состоит из трех фаз: первым шагом в любом групповом движении ухода и возврата становится удаление творческого меньшинства из повседневной жизни общества. Вторая стадия — творчество в относительной изоляции. Первая фаза — время романтики, поэзии, эмоциональных взрывов, интеллектуальных находок, вторая — здравомыслия и систематики. Третья фаза — возвращение творческого меньшинства в обычную жизнь общества — переход к конструктивной стадии.

Возвращающееся меньшинство ставит нетворческое большинство перед выбором: или принять его решение общей проблемы, или довольствоваться беспомощным ожиданием последствий нерешенных проблем. Если меньшинство, вернувшись, не в состоянии обратить в свою веру большинство, то все движение Ухода-и-возврата оказывается бесполезным. С другой стороны, если возвращающееся меньшинство действует эффективно и большинство принимает его идеи, конверсия через мимнесис (подражание) может стать столь сильной, что выльется в революцию. В любом случае обоюдный вызов производит трение, конфликт, бурю и волнение. "Если возвращение творческой личности заканчивается обращением нетворческого большинства, то покой сменяется бурей, мир — конфликтом, чувство благополучия вытесняется чувством неудовлетворенности."[35]

Так Тойнби рисует архетипический конфликт между Марсом (личностью) и Юпитером (социумом): преломление мифа о том, как прогрессивный воитель Один, вооруженный знанием рун, сменяет на троне старого правителя Тора. Если эволюция, которую описывает космогония, символизирует развитие человечества до становления нравственной личности, то здесь происходит нисходящий процесс влияния духовной личности на общество, который меняет социальный порядок. Процессы эволюции: влияния общества на человека и обратный: отдача человеком обществу накопленного потенциала идей — чередуются. Первый создает базу, второй — движение вперёд.

Обратное влияние подготовляется другим процессом, который архетипически предстает как конфликт Солнца (творческих задатков индивидуальности) и Юпитера (общества). Как говорит Тойнби, появление выдающейся личности неизбежно вызывает социальный конфликт. Сам по себе талант индивидуальности ещё не может изменить окружающую ситуацию: она раскрывает лишь яркость себя, но не волю идеи, которую выражает Марс. Усилия преображенной личности повлиять на собратьев сталкиваются с сопротивлением их инерции. Мифы о героях-одиночках нередко оканчиваются их гибелью — в борьбе Солнца и Юпитера Солнце терпит поражение: так мифология выражает закон, согласно которому общественное одерживает верх над сугубо личным. Тойнби формулирует его так: "если творческий гений не может произвести в своем окружении мутации, которой он достиг внутри себя, его творческим порыв становится роковым для него. Он должен выйти из своего поля действия, но утратив силу действия, он утратит и волю к жизни".[36]

Герой гибнет в том смысле, что творческий гений отдает все силы обществу, ничего не получая взамен. Но если гений, преодолевая инертность и враждебность социального окружения, устанавливает новый порядок в гармонии с внутренними структурами, которые заложило в нем общество, он может долго и успешно воздействовать на общество, направляя единую стихию сознания "я", которую и воплощает собой Марс.

Стихия сознания, воплощаемая нашим "я", образует единство людей, и то, что мышление — процесс коллективный, подтверждают факты (например, одновременное открытие Нептуна Адамсом и Леверье): прогрессивные идеи носятся в воздухе — "было бы странно, если бы на общий вызов не последовало схожих ответов. По-настоящему удивительным в реальной динамике социальной жизни является то, что идея, которая носится в воздухе, не овладевает умами сразу всех представителей данного общества"[37], — пишет Тойнби. Он ставит вопрос, на который отвечает мифологема о появлении людей как расчленении на части первочеловека, воплощающего единство сознания: воплощение их разных воль создает многообразие реальности. В мифах Бог (греческий Гермес или вавилонский Набу) смешивает языки, чтобы создать разнообразие народов.

Поэтому при единой воле и сознании разные идеи овладевают умами не всех людей. Но в процессе роста происходит общее движение. "Если в примитивном обществе мимнесис сориентирован на старшее поколение живущих и на образы предков, ушедших в мир иной, то в обществах растущих образцом для подражания, эталоном становится творческая личность, лидер, прокладывающий новый путь."[38] Он делает это с помощью нравственной и справедливой идеи, только и способной объединять людей.[]

ИДЕАЛИЗМ, НО АТЕИЗМ

В мышлении — стимул активности жизни. Для человека, которого неведомая воля побуждает исследовать этот мир, первично его сознание, бытие для сознания вторично. Поскольку закон бытия непосредственно выводится из сознания (из его первопричины), что позволяет называть Овна идеалистом, как Беркли или Гуссерля.

Однако идеализм, который является неотъемлемой характеристикой этого архетипа, не следует понимать упрощенно. Гуссерль указывает на то, что сознание само по себе не является реальным фактом психического порядка: мысль не существует без предмета мысли. Сознание всегда есть сознание объекта. Как импульс активности "я", сознание устремляется к объекту, рождающему этот импульс. Но чтобы объект мог быть причиной движения, он должен быть столь же несомненен, как и "я", и потому идеален. Наиболее совершенным объектом для сознания оказывается оно само. Сознание само несёт в себе активность. Поэтому оно может ограничиться исследованием себя и методов мышления.

Идеализм Декарта можно найти и в определении человека: "Человек есть нечто среднее между Богом и Ничто". Обе крайности этого определения идеальны и недостижимы. Наше "я" божественно всемогуще и предметно неопределимо: оно исчезает в стихии своей активности. Замыкается на вечность и исчезает для мира.

Гуссерль называет "я" имманентным (неизменным) в отличие от феноменального, случайного мира явлений, который предстает как трансцендентное (преходящее). Мир — это нечто совершенно отличное от "я": тезису о мире в его случайности противостоит тезис о моем чистом "я", жизнь которого носит необходимый характер. И поскольку "между сознанием и реальностью зияет поистине смысловая пропасть"[39],— как говорит Гуссерль, сознание оказывается единственным действительно познаваемым объектом. Декарт склоняется к тому же мнению: "Моё "я", душа отличается от тела и более познаваема, чем тело."[40]

Необходимость перехода от телесной природы к идеалам человеческого "я" проявляет гуманистический психоанализ Эриха Фромма, также неслучайно родившегося под знаком Овна. Исследуя инстинктивную природу социального поведения (которую в астрологической системе символизирует управитель Овна Марс), выделяет идеальные потребности человека, наряду с физиологическими. Последние выступают первичными мотивами человеческого поведения, но их, согласно Фромму, недостаточно не только для счастья, но даже для психического здоровья людей, нужды которых выходят далеко за пределы животных. Источник страстей, аффектов и стремлений коренится в "экзистенциальных" потребностях личности. Это:  

1) Потребность в преодолении своей отделенности от других людей. Её естественный путь удовлетворения — любовь (а неестественный — насилие).

2) Потребность в преодолении ограничений своего существования. Она делает человека творчески и социально активным, но в негативном варианте дает разрушительность и самоутверждение в деструкции.

3) Потребность в укорененности и братстве. Фромм отмечает присущий технократическому обществу разрыв естественных связей, который как компенсацию рождает национализм и квазипатриотизм.

4) Потребность в самоиндентичности: обретении индивидуальности. Отсутствие собственного представления о себе компенсируется чувствами принадлежности к нации, религии, социальному классу или роду занятий. В этом случае имеет место "стадная" идентичность.

5) Потребность в системе ориентации и в служении: системе координат для организации восприятия и осмысления жизни. Фромм утверждает, что каждому человеку необходим идеальный объект, которому он мог бы себя посвятить: "В человеке нет другого столь же мощного источника энергии. Человек не свободен в том, чтобы иметь или не иметь "идеалы", но он свободен выбирать между служением власти и разрушению или служением разуму и любви. Все люди — идеалисты"[41].

Неспособность человека удовлетворить свои идеальные потребности, которая во многом коренится в несовершенстве социума, ведёт к психическим заболеваниям. Поэтому цель психоанализа Фромм видит в "дерепрессии": высвобождении подавленных обществом инстинктов, что продолжает идеи Фрейда. Но акцент Фромм ставит на осознание исходного позитива человеческих потенций и достижение их баланса с дееспособностью в социальной среде, которая требует исправления (и направление идей Фромма обозначается также как фрейдо-марксизм). Фромм доказывает необходимость перехода от общества потребления и прибыли, где доминирует модус "обладания", к обществу модуса "бытия", нацеленного на раскрытие дарований и преодоление рамок собственного "я", на любовь, заботу о других и самопожертвование[42]. Такое критическое отношение к обществу с позиции идеалов личности, как и позитивная вера в возможность его изменения в соответствии с этими идеалами – яркая черта философии Овна.

Отношение Фромма к религии является яркой иллюстрацией мифологемы победы личной воли Марса над традицией Юпитера (где Юпитер символизирует иерархическую структуру патриархальной религии).

"В развитии религии матриархальная фаза предшествовала патриархальной... Любовь матери безусловна, она дает защиту, обволакивает... Её наличие дает человеку ощущение блаженства; отсутствие вызывает чувство потерянности и полного отчаяния. Поскольку мать любит своих детей просто потому, что они – её дети, а не потому, что они "хорошие" или послушные, материнская любовь основана на равенстве. Все люди равны как дети матери Земли.

Природа отцовской любви заключается в том, что отец предъявляет требования, устанавливает принципы и законы, и его любовь к сыну зависит от покорности последнего. Отец больше любит того сына, который в наибольшей мере на него похож и лучше подходит на роль преемника, наследующего собственность (развитие патриархального общества происходит вместе с развитием частной собственности). Патриархальное общество иерархично – равенство братьев уступает место их соперничеству и борьбе. Мы оказываемся в патриархальном мире с его богами-мужчинами, над которыми царствует единственный главный бог, или где все боги устраняются, кроме одного – Единого Бога"[43].

Фромм ратует за овенский идеал равенства, который возвращает нас к матриархальному устройству общества и религии (что мы непосредственно видим в нынешней эмансипации и усилении роли женщины), критикуя недостатки патриархального отношения: "Если Бог – отец, я – дитя. Я требую как ребенок, чтобы был отец, который спасет меня, присмотрит за мной и накажет; который одобрит меня, когда я послушен, который гневается, когда я непокорен. Очевидно, что большинство людей в своем личном развитии не вышло за пределы этой инфантильной стадии, и потому вера в Бога для них - детская иллюзия. Несмотря на то, что подобное понимание было преодолено некоторыми великими учителями человечества и немногими их последователями, оно и сегодня присуще доминирующим формам религии»[44].

Отсюда следует идеал веры, близкий к атеистической духовности: «Истинно верующий человек не молит ни о чем и не ожидает ничего для себя от Бога. Бог становится для него символом духовного мира, любви, истины и справедливости. Он верует в принципы, которые Бог олицетворяет. Любить Бога значит для него достичь максимума своей способности любить, воплотить то, чем в нем является Бог"[45].

Немного проясним это архетипически. Мы чувствуем Бога над собой как коллективный разум Юпитера, который говорит о том, что истинно, и перед которым делается пустым наш собственный разум-Меркурий. Потому что он, сын Юпитера, имеет в нем собственную опору, показывая нам ограниченность нашего осознания реальности. Потому человеку свойственно благоговение перед Богом. Перед общей волей останавливается наше солнечное своеволие, имеющая опору в собственном ритме сердца, и наше творчество становится на службу общей струе (отражая архетипический конфликт Солнца и Юпитера, в котором побеждает Юпитер, подробнее о нем в знаке Льва). Стремясь к совершенству солнечного архетипа, мы чувствуем стыд нашего несовершенства – и Владимир Соловьев выделял три религиозных чувства: благоговение перед высшим (Богом), стыд за низменность своей природы (который дает толчок развитию морали) и сочувствие к равному. Из любви к равному – сочувствующей любви – и рождается атеистический идеал веры, который не признает над собой власти традиционных догм разума и законов поведения. Этот идеал предполагает включенность в общий ритм, но также и победу над ним, свою лидерскую роль в движении жизни, к которому ты причастен. Сочувствие любви дает понять, что эта роль принадлежит каждому. Она личностна.

Под знаком Овна родился Герцен, который противопоставлял нравственную свободу и самобытность личности "оскорбительной власти" природы и истории. Он грезил о времени "сознательного деяния": движения к новому миру социалистических идеалов. Но в обществе потребления сферой идеалов остается религия – и ещё один Овен, Эмиль Дюркгейм, формулирует социальную функцию религии как выдвижение идеалов, стимулирующих общественное развитие и служащих сплоченности социума – вне зависимости от того, насколько истинными или ложными они являются. Т.о. в вере (сфере предыдущего знака Рыб) Овен находит опору, что проявляет логику структуры Зодиака. Однако, нельзя не заметить, что само такое отношение к религии во многом атеистично.

Идеализм как опору на идеалы мысли можно увидеть и в концепции истории Тойнби. Критерием развития он считает не технический прогресс, но высоты культуры:

"С научной точки зрения может показаться чистой случайностью то, что материальные орудия, созданные человеком обладают большей способностью выживания, чем творения человеческой души — общественные институты, чувства, идеи. Если этот ментальный аппарат задействован, он играет куда более важную роль для человека, чем материальная сфера его жизни."

"Культурный элемент представляет собой душу, кровь, лимфу, сущность цивилизации; в сравнении с ним экономический и тем более политический планы кажутся искусственными, несущественными, заурядными созданиями природы и движущих сил цивилизации."[46]

Конечную цель истории Тойнби видит в создании не материального, но идеального плана — града Божьего, который является единственным обществом, способным охватить всё человечество. "Единство человечества не может быть установлено иначе, как в рамках единства сверхчеловеческого Целого, в котором человечество всего лишь часть."[47] В этом можно видеть опору Овна на предыдущий верующий знак Рыб, архетип изначальной целостности жизни.

В сфере мысли — начало и конец истории, как и пути отдельного человека. Исследуя жизненные пути известных личностей, Тойнби отмечает, что наиболее заметный след в истории оставила вовсе не их деятельность, а те высоты мысли, которых они достигли, будучи отстранены от дел. Заметным примером здесь является Конфуций: который при жизни не имел и скромной должности при дворе, а его мысли на 2000 лет легли в основу государственной доктрины. Тойнби приходит к выводу, что при уходе от дел политиков или историков их влияние непрямым путем оказывается более эффективным методом воздействия на умы:

"Влияние одной души на другую посредством воли весьма узко и поверхностно... Человеческое действие переводится в иную сферу, где господствует не воля, а утонченные посредники мысли, восприятия, чувства и воображения, способные трансцендировать все границы времени и пространства и проложить себе путь в Бесконечность. Если проанализировать результаты жизни и творчества знаменитых историков, то мы убедимся, что до наших дней почти не дошло заметных следов их практической деятельности. Рано или поздно они все были устранены из этого поля и вынуждены избрать другой путь, чтобы обеспечить свое бессмертие."[48]

Идея архетипа Овна здесь звучит как перевод грубой физической силы, вдосталь данной этому знаку пробуждающейся весны, в более тонкую и вместе с тем более активную — духовную. Воля, выражающая себя напрямую, как приказ человека миру материи, самовыражение субъекта перед более пассивными объектами (в том числе окружающими людьми), уступает место сублимированной активности иного порядка: которая может заявить о себе как восприятие, чувство или мысль, или вовсе не иметь практически приложимой формы. Тогда и происходит то, что сознание обращается к себе самому, а не внешнему миру. Оно находит себя как идеальный объект, замыкается на себе и в себе производит действие — которое, преодолевая границы времени и пространства, может иметь резонанс и в объективной реальности (если принять идею, широко распространенную в древней восточной философии и современном западном мире, что сознание есть во всём — или что все есть сознание).

В свете этого становится понятным, почему мыслители-Овны (среди них французский философ Мунье) рассматривают личное "я" как высшую духовную сущность человека, имеющую связь с трансцендентным. Воля "я", обращаясь в декартовское Ничто и достигая противоположной крайности — Бога, выражает волю истории: волю момента времени. И не транслирует её как нечто готовое, но активно направляет вектор развития, из себя самой рождая движение вперед.

Противоречие сознания и бытия, субъекта и объекта, разрешается в сознании. Их тождество непосредственно связано с процессом мышления, в котором субъект обращается в ничто, а объект — в Бога. ("Кажется правильным, что современный способ мысли, который говорит о проблеме Ты, исходит из преимущественного положения картезианского "ego cogito"[49].) Познание как активный процесс достраивает единство познающего с познаваемым. Однако этот разворот определения "я" не погружает в невыразимую тайну Троицы (это возврат к предыдущему архетипу Рыб, символизирующему растворение в единстве) — а напротив, делает тайное явным и способствует манифестации истины. По привычке хотелось бы определить идеальный объект, который влечет к себе субъект и служит для него источником сил, как непостижимого Бога, и на этом завершить процесс познания. Но Овен — рациональный и именно в этом смысле атеистический знак Зодиака. Всякий конец для него означает триумф нового начала.

Здесь надо сделать оговорку: есть понятия, которые становятся знамениями времени, и нам сложно понять их без конкретной идеологической окраски. Таким понятием в XX веке стал атеизм. Не желая обидеть ни тех, для кого атеизм является наиболее прогрессивным методом познания, ни тех, для кого это есть нечто вообще невозможное, переведём это слово не как отрицание Бога, а просто как "не-Бог" (по пословице: "не боги горшки обжигают"). Позицию последних раскрывает Овен Фромм, говоря, что нет человека, у которого бы не было "религиозной потребности в системе ориентации и объекте для служения". Первая же вытекает из овенской установки на разумность, предпочтения сознания бессознательному. Так, для русского философа-Овна Шпета "узрение сущности" полностью выразимо логическими определениями и словами языка. Фромм тоже говорит о том, что религия должна быть максимально разумной.

Вера Овна отрицает мистику предыдущего знака Рыб. Примером здесь может служить еврейский философ-Овен Маймонид, который уже в XII веке в своем рационализме и стремлении очистить веру от элемента чуда перешёл границы ортодоксальной традиции, чем навлек на себя вражду её ревнителей. Всякое место Библии, согласно его учению, должно быть ясно понято хотя бы иносказательно, если уж его нельзя доказать разумно.

Однако разум не может быть Богом, даже если это разум космический. Если быть последовательным в рационализме, то именно неопределимость Бога, волю которого следует выразить в данный момент, ведёт к полной неопределённости религии, по сути к её отсутствию. Невозможности определить Бога уделяет особое внимание Гоббс:

"Всё, что мы представляем себе, конечно. В соответствии с этим мы не имеем никакой идеи, никакого понятия о какой-либо вещи, называемой нами бесконечной." "Когда мы приписываем Богу волю, то это не следует понимать по аналогии с человеческой волей как разумную склонность, а лишь как силу, способную произвести всё... Сказать, что мы представляем Бога или имеем о нем идею в нашем уме, есть неуважение к нему, ибо всё, что мы представляем себе, конечно."[50]

Овен верит в силу нравственной идеи, и религию как идеологию у идеалистов-Овнов успешно заменяет понятие собственной совести. Этика и совесть – значимые понятия философии для Ильина, в то время как проект его православной концепции сомнителен. "Религия есть свободное цветение личного духа"[51] – неортодоксальное определение; самостоятельность человека акцентирована настолько, что в главном свершении жизни и смерти Бог предоставляет его самому себе, и Христос предстает просто как первый человек, которому открылась его божественная природа.(Исключение составляет лишь Беркли, родившийся на грани со знаком Рыб, в гороскопе которого силен этот архетип веры (в Рыбах — связка трех планет).

НРАВСТВЕННЫЙ СОЦИУМ

Как мы убедились, философы-Овны сильны в теории. Но сила личного "я" побуждает этот идеалистический знак к практическим свершениям. Задачу человека Овен видит не только в том, чтобы изучить высшие законы, которые в наиболее чистом виде воплотило сознание. Его цель — привнести разумный подход в само бытие: в мир, который слеп и неразумен,— ту искру божественного сознания, которая дарована человеку (и это соответствует экзальтации в Овне Солнца, символизирующего жизнь). Для этого архетипа справедливо утверждение: человек в целом живет так, как он мыслит.

Мысль хранит культурные достижения человечества, нормы его поведения, линию развития. Мыслители-Овны живут ради построения идеально-нравственного общества в опоре на законы разума — как социалист-утопист Шарль Фурье, предлагавший рывкообразный путь перехода от социального хаоса к всемирной гармонии, основанный на развитии в людях нравственного начала. Они интересуются проблемами воспитания человека и часто становятся выдающимися социологами (Дюркгейм или Леви-Брюль) и последователями социалистических учений (Лассаль или Мунье).

Если обратиться к активности личности, её движущие силы предстают как страсти. У Овна самое позитивное отношение к страстям: ведь это те импульсы, которые соответствуют внутренней истине "я", его правде и справедливости и потому могут быть использованы во благо общества. Согласно Декарту, только от страстей зависит все благо и зло этой жизни.

"Поэтому те люди, которых особенно волнуют страсти, больше всего могут наслаждаться жизнью. Правда, они переживут и много горьких минут, если не сумеют правильно использовать страсти. Но мудрость как раз больше полезна в этом случае, потому что она учит властвовать над собой с таким умением, чтобы беды, приносимые страстями, переносились бы легко и т.о. можно было бы найти наслаждение во всем."[52]

Фурье идею всемирной гармонии основывает на принципе "притяжения по страсти":

"Страсти, которых считали врагами согласия и против которых писали столько тысяч томов, стремятся только к согласию, только к социальному единству... Социентарный порядок, который придёт на смену бессвязности строя цивилизации, не допускает ни умеренности, ни уравнительства, ничего, предусматриваемого философами: он хочет страстей пылких и утонченных: как только ассоциация образована, страсти приходят к согласию тем легче, чем они живее и многочисленнее."[53]

Нравственная природа страсти вытекает из внутренней истинности "я". (Архетипически это движение от истины сознания Овна к чувственному освоению мира следующего знака Тельца).

Возбуждение страсти, которая несет собой истину, звучало в знаменитом письме социалиста-Овна Эмиля Золя к президенту французской республики Феликсу Фору "Я обвиняю!.."(1898):

"Я незнаком с людьми, которых я обвиняю. Я даже никогда их не видел, у меня нет против них ни злопамятства, ни личной ненависти. Они являются для меня олицетворением социального зла.

Я совершаю сейчас революционный акт, направленный к тому, чтобы приблизить торжество правды и справедливости.

Нельзя ждать! Надо действовать! Нельзя допустить, чтобы нагло попирались права человека! Всю страсть моей души я отдаю борьбе за торжество справедливости и верю, что правда восторжествует!"

Здесь "я" предстает как стихия, исчезая в своем личном отношении к внешним объектам и имея дело только с внутренней истиной, из пепла старых традиций рождающая новый порядок вещей. Сила знака Овна – в умении сказать "нет" существующему. Как пишет Ильин: "В своём духовном "нет" человек любит свой настоящий подлинный Предмет ничуть не менее, чем в своём духовном "да", и гораздо более, чем в своём бездуховном "да": мало того, любовь, способная принять отрицающий лик, является всегда более глубокой, более интенсивной…, чем "любовь", малодушно отвёртывающаяся от зла, чтобы его не видеть или готовая сострадательно "принять" его"[54].

Все Овны ратуют за новое, но философы этого знака понимают, что для того, чтобы вихри новых идей и древние инстинкты не оказались разрушительны для жизни людей, необходимо взять их под контроль. – И здесь можно вспомнить мудрую богиню справедливой войны Афину, носящую на щите голову своей прежней ипостаси Медузы Горгоны и противопоставленную безрассудному вояке-Аресу. Мысль должна быть чистым отражением мира, и старые иллюзии здесь неуместны.

Рационализм Овна обусловлен именно этой задачей взять стихию под контроль. Ей служит идея "сопротивления злу силою" Ильина, который видит в зле тёмную стихию как неоформленный материал творения, который следует разумно организовать.

Это иллюстрирует также смелое утверждение Декарта, что человек должен контролировать историю во всех её формах. На той же идее сознательного управления всеобщим миром и благом основана теория государства Гоббса. Здание социальных норм Гоббса базируется на предопределённых законах естественной этики. Общество должно стать гармонией согласования отдельных воль между собой — и это возможно, так как в каждой из них скрыта единая истина. Общество может жить так, чтобы были удовлетворены все. "Война всех против всех", о которой писал Гоббс, может быть прекращена: согласно детерминизму единой первопричины, в мире всем хватит места. (Более развернуто эта идея звучит у философов следующего знака Тельца.)

Поэтому столь важна для Овнов социальная реальность: философски-абсолютную ценность которой отстаивает социолог Дюркгейм, доказывая её несводимость к био-психической деятельности индивидов. Социальная структура возвышается над грубо-природным компонентом, так как содержит разумное начало. Дюркгейм считает общество реальным объектом всех религиозных культов.

Структура социума или государство рассматривается как этическая и гуманная сила, как "хороший и правильный" метод жизни, выводящий человечество к искомому идеалу. Это общественный договор Гоббса, преодолевающий частичность "я", которое является причиной войн; христианский социализм Мунье с идеалом "общества личностей"; народное государство социалиста Лассаля, где государство понимается как надклассовая нравственная категория, а право — как выражение народного духа. И, конечно, утопический социализм Фурье, опирающийся на идею природной склонности человека к какому-либо виду коллективного труда (опять же идеал государственной добродетели, основанной на естественной нравственности). И даже такое проблематичное явление, как разделение труда Дюркгейм трактует в духе поддержания социальной солидарности. Можно вспомнить и социалистический идеал общества разума Овна Герцена, уделявшего особое внимание проблеме личности в обществе.

Воинственных Овнов также заботит проблема мирного сосуществования (о которой писали Гоббс, Мунье, Тойнби). И можно добавить, что Овен — второй значимый акцент национального духа нашей страны, воспринявшей идею социализма как свою собственную и выдвинувшей лозунг "борьбы за мир". Этот архетип описывает пословица: "Хочешь мира — готовься к войне." За мир надо бороться, контролируя стихийные импульсы различных воль: подчиняя их наиболее нравственному интересу, объединяющему большинство людей Земли (а не одной страны или нескольких десятков крупных олигархов, которым обычно только и выгодны войны). Каждая личность должна раскрыть себя и проявить свои истинные интересы — вот тогда, в столкновении разноплановых воль, "война всех против всех" сменится миром.

Величие государственности как силы, организующей людей, мы найдем и у Тойнби: построение универсального государства служит целью, правда — целью цивилизации при распаде. Архетипический закон, который описывает этот процесс — битва Юпитера и Нептуна (например, миф о победе вавилонского царя богов Мардука над гидрой Тиамат, из её тела он творит мир.) Побеждает организующее начало Юпитера: из Хаоса вместо разрушающихся структур возникают новые. Архетипически, это структуры, демонстрирующие экспансию Юпитера:

"доминирующее меньшинство даёт философию, которая иногда вдохновляет строителей универсальных общественных структур [своеобразных Вавилонских башен], внутренний пролетариат порождает высшую религию, которая стремится оформиться во вселенскую церковь, а внешний пролетариат оставляет за собой героические века, сотканные из трагедий варварских военных отрядов."[55]

Юпитер кладет конец хаосу Нептуна, формируя устойчивый и консервативный образ жизни — отчего вновь начинается разрушительное сражение Марса со всем отжившим. Универсальное государство возникает, когда доминирующее меньшинство утрачивает свою творческую силу. Жители радуются воссозданию цивилизации, но Тойнби подчеркивает, что это лишь момент оживления в ритме распада (разрушения, которым вершит архетип Марса) и потому тоталитарной власти, на которую с облегчением соглашается большинство как на выход из процесса распада данный чуть ли не от Бога, приходит конец.

"Самое удивительное, что универсальное государство до такой степени глубоко воздействует на воображение, что даже среди представителей пролетариата — как внутреннего, так и внешнего — бытовало мнение, что разрушая халифат, они производят в высшей степени нечестивое действие."[56]

(Аналогична нынешняя оценка разрушения царской России — это оценка с точки зрения современного упадка. Поскольку когда идут процессы подъема — марсианское рождение жизни заново, прежнее государство не абсолютизируется. Также после "перестройки": попытке гласности и активизации роли отдельной личности в России обнаруживаются возвратные тенденции к диктатуре, на которые уставшая масса дает согласие).

В единении сознания "я", которое описывает архетип Марса, предстающий в мифологии пастырем-объединителем всех людей, государство сливается с образом божественной власти. Тойнби пишет, что выражение чувства единства и всеобщности — характерная черта всех универсальных государств. Они являют образ нравственного социума, который возникает, чтобы остановить войны и заменить кровопролитие кооперацией. Но их временность говорит о том, что высшим видом человеческого единения является не общество, но Вселенская церковь. Образ соборности как высшего вида общества раскрывает образ наступления Юпитера на индивидуальность — Солнце и затем превозмогание Юпитера Марсом. Концепция ухода-и-возврата Тойнби хорошо отражает методику победы Марса в архетипическом конфликте Марса и Юпитера (творческие личности совершают движение ухода из существующего социума, чтобы потом привнести в него новый образ жизни, новое решение её проблем,– как пастух, живущий вне цивилизации и обретающий на природе новую мудрость).

Прорвавшись за рамки индивидуального, раскрыв тайну личности мы как раз и выходим к единой воле человечества, которая и кроется в её глубине.

РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ

Таким образом личность играет ведущую роль в истории (созидании нравственного общества). Как должна себя вести личность в ситуации социального вызова?

Путь — не только в собственной активности, но в активизации частей целого (цепной реакции массы: если её не происходит, творческое движение останавливается). Согласно Тойнби, в одиночку преобразование невозможно, человек обязан, даже ценой личных утрат и задержки в собственном развитии, вести за собой других. "Нетворческая масса всегда и везде численно превосходит творческое меньшинство и в косной массе своей является тормозом, ибо не в состоянии преобразится полностью и одновременно."[57] Как мы упоминали, в мифологии такой образ активной нравственной личности проявляется как бог-объединитель или пастух-пастырь, который заботится о нуждах всех простых людей, выводя их на новый путь (как агнец Амон, ставший единым богом Египта).

Овенская проблема личности в истории в общей сложности выглядит так. Природа социальной жизни ставит творческие личности перед выбором совершить рывок. Этот рывок возможен, по определению Платона, "через напряженный интеллектуальный союз и интимное личное общение". Так формируются идеи верхушки. Однако задействовать массу в целом можно только при помощи контакта с ней и подражания ей — мимнесиса, который позволяет лидеру включиться в поток и передать ему свою волю.

По Бергсону существует два пути, как человек получает волевой импульс от другого, чтобы шла реакция изменения жизни. "Первый метод предполагает распространение нравственности через традицию; второй — имитацию другой личности или духовный союз." То и другое предполагает подражание, и здесь, в рамках овенской проблемы методологии, можно говорить о том, что основой политического правления служит тот же метод аналогий, который является базовым психическим свойством познания мира.

Люди психологически уступают подражанию мимнесиса (особенно в наши дни широкого распространения радио и телевидения, которое ныне называют четвертой властью), и возникает опасность слепого следования ему, даже если этот путь пагубен. "Задумаемся над смыслом таких сочетаний, как "машиннное производство", "механическое поведение", "партийная машина".[58] Недостаток мимнесиса в том, что он предполагает механическую, заимствованную реакцию, которой творческий человек должен идти наперекор.

Творческие личности в авангарде цивилизации могут потерпеть неудачу. Во-первых, лидеры могут сами попасть под гипноз, которым они воздействовали на своих последователей: начав осуществлять легенду прошлого, а не участвуя в той жизни, которая движется вперёд, что приводит к потере инициативы. Основное условие удержания порыва роста — неустойчивое равновесие. Общепринятые установки и ритуалы религий являются способом приспособления к действительности, но не прорыва.

Во-вторых, вызванную силу трудно удержать. Когда лидеры начинают править, от них отделяется большинство. Утрата Прометеева порыва — развенчивание мифов их воплощением в действительность — приводит к потере гармонии (веры). Третьим фактором становится возмездие за творчество: расплата негативными событиями, которые оно вызывает.

"Обычно одно и то же меньшинство или индивидуум не в состоянии дать творческие ответы на два или более последовательных вызова. Это не правило, тем не менее история часто свидетельствует, что группа, успешно ответившая на один вызов, уступает место другой для ответа на следующий вызов." Здесь яркой иллюстрацией служит наша перестройка: интеллигенция, давшая успешный ответ на вызов гласности и увлекшая большинство за собой, оказалась потом несостоятельной, полностью уступив инициативу классу дельцов. Правящее меньшинство кооптирует новые силы из разных слоев.

Неспособность творчески ответить на вызов связана с неспособностью лидера продолжать игру с толпой. Творческое меньшинство, заключив союз с нетворческими массами, некоторое время пользуется их доверием ввиду очевидности выгод, дарованных обществу усилиями избранных. Однако с течением времени утрачивает эту способность и право быть лидером, так как растратило творческую энергию и созидательный порыв. Вместо того, чтобы уступить власть, оно прибегает к силе.

Процесс дезинтеграции предполагает новое рождение, названное у Тойнби — "раскол-и-палигенез". Правящее меньшинство создает универсальное государство (как универсальный порядок социальных норм), внутренний пролетариат — вселенскую церковь (упорядочивание норм и идей). В идеале за распадом следует возрождение, но, как мы видим на примере цивилизаций, это происходило не всегда (например, в Египте почитание живого Осириса с искусственно сохраняемым официальным пантеоном не привело к созданию собственной религии, а передало эстафету христианству). Единственно возможный счастливый конец раскола — новое рождение, а не попытка найти шаткий компромисс.

Конечная цель Овна — построение нравственного социума — реализуется, согласно Тойнби, таким образом. Если общество предстало перед вызовом, на который не может успешно ответить ни одна из групп в рамках круга творческого меньшинства, этот вызов стимулирует ответ со стороны другого социального слоя. Серия вызовов и ответов может стать поводом для распространения прав от одной социальной группы к другой: от класса к классу. Чем гибче позиция творческой группы класса, тем дольше он может находится у власти.

Образ передовой личности, как воина, пастыря и спасителя цивилизации — это творческий гений, рожденный в распадающемся обществе и прилагающий все силы, чтобы ответить на вызов социального распада (спаситель с мечом: карающий врагов, или с машиной времени: исправляющий ход истории, философ в маске короля — изгнанники, возвращающиеся на родину). Но если он выступает как спаситель общества, следующий вместе с ним процессу распада, он сам приговаривает себя к поражению. Единственный, кто не позволяет себя сбить с намеченного пути — спаситель от общества, если он превращается в спасителя общества, он неминуемого приходит к поражению. Выход — чисто религиозный: христианское преображение позволяет личности занять место в истории.

Об этом религиозном сознании активного "я" писал другой философ-Овен, Маймонид: "Пророческий дар в действительности является эманацией, посылаемой божеством посредством Активного Разума, сначала рациональной способности человека, затем его способности воображения; это самое высшее состояние и самое великое совершенство, которого может достичь человек; оно состоит в самом совершенном развитии его способности воображения".

Маймонид выделяет три вида совершенства: "умственное совершенство, приобретаемое трудом, совершенство естественных способностей воображения и нравственное совершенство, их мера определяет меру развития пророческого дара".

Говоря о развитии личности, можно привести также правила морали, сформулированные Декартом, отражающие то, что можно рекомендовать Овну:

"1. Руководствоваться мнениями, наиболее умеренными и далекими от крайностей, общепринятыми среди людей, с которыми мне прийдется жить.— Это по астрологической системе соответствует архетипическому дополнению Марса — противоположному архетипу Вулкана/Хирона.

2. Быть возможно более твердым и решительным в действиях — образ экзальтации Марса (в Козероге)

3. Стремиться менять скорее свои желания, чем порядок мира — а последнего Овну не занимать (переключение с внешней борьбы на внутреннюю истину, о чем мы говорили).

Когда Овен говорит о познании, он подразумевает познающего субъекта: философия тем более ценна, чем более развита личность, её создавшая: вложившая в неё нравственную глубину и высоту полёта своих идей. Поэтому Маслоу ставит вопрос о важности исследования личности ученого для понимания его идей. И Фромм пишет о том же — как мы уже говорили во введении: любая идея сильна лишь настолько, насколько укоренена в структуре личности того, кто несёт её людям.

Овен — знак первого импульса сознания и изначальной этики. В идее непосредственно стыкуются разум и нравственность, единые хранители колыбели человечества, причина его возникновения и отделения от всех иных миров. Наиболее разумное наиболее нравственно, и самое нравственное, самое божественное существо — это человек.

Говоря о "чистом" сознании и его априорных частицах, психолог-Овен Леви-Брюлль, продолжатель Дюркгейма, выдвинул теорию первобытного, дологического мышления, которое основывалось не на формально-логических законах тождества и противоречия, а на законах сопричастия. Это то, что можно назвать ассоциативной логикой: объект может быть и собой и иным, идея или изображение тождественны объекту и т.д. На законах сопричастия основывалась магия, а в современном мире на них построена религия и мораль.

Было бы ошибкой утверждать, что мы сейчас не признаем законы сопричастия. Это простейшие свойства человеческой психики — рефлексия сознанием закона причинности в его первоначальной ассоциативной форме, выход сознания за пределы себя при одновременном сохранении своего единства. Единство сознания — основа нравственности, способность разделять — то, что мы называем разумом.

Когда Бог предстает как имманентное сознание Гуссерля, когда наша интуиция есть "ясное мышление" Декарта, и рационализирование не искажает закона причинности, так как дедукция бескорыстно принадлежит сфере чистой мысли, а ответ на вопрос прост и материален — мы остаемся в сфере знака Овна. И остается только восхищаться, что логика и этика являют собой одно, и "чистое" — действительное ведь чистое!— сознание дает возможность все страсти обратить во благо, как писали об этом Декарт и Фурье.

Может показаться, что Овен сводит религию до её социальной функции удовлетворения потребностей общества, но это не так. Он подымает понятие общества до религиозного единства сознания. Им движет это стремление во всех социологических исследованиях, даже когда он рассматривает разделение общества на враждующих индивидуумов (Гоббс) или социальные группы, по-волчьи отстаивающие свои интересы. И с астрологической точки зрения будет правильно подходить к вопросам гуманных нор социального устройства с непобедимым идеализмом Овна, а к вопросам сознания — с логикой, которую оттеняет этика, скрытая в самой её основе и обуславливающая саму возможность движения мысли.

Пока я существую, сознание мыслит: причина, породившая меня, продолжает меня хранить. Нужно только дать возможность активности сознания с помощью хорошего метода найти естественные интуитивные ассоциации, и тогда в дедукции жизненных решений оно не сделает ошибок. И интересы разных личностей социума будет объединять их внутренняя истина.

ГОРОСКОПЫ ФИЛОСОФОВ —

какие качества помогают Овну быть мыслителем?

Подведя такой итог общей проблематике Овна, обратимся к личным гороскопам философов этого знака: которые помогают понять конкретику их идей.

Личный гороскоп или космограмма (это, помимо Солнца в знаке Овна, проекция на эклиптику Луны и планет: их расстановка по знакам Зодиака и отношения между ними) отражает структуру внутренних качеств (энергий) личности и динамику их взаимодействия между собой. Психологические акценты космограммы соответствуют направлениям реализации личности и фокусам внимания мысли. Личный гороскоп иначе называют натальной (личной) картой.

Угловые соотношения между проекциями планет на эклиптику называют аспектами планет. Выделяют гармоничные и напряженные аспекты. Гармоничные аспекты между планетами, образуя хороший резонанс энергий, усиливают проявление качеств этих планет в соотнесении друг с другом. Также они соотносят и архетипические идеи планет в мировоззрении и концепции философа. Основные гармоничные аспекты это:

соединение (0°) — самые сильные способности человека; тригон (120°), секстиль (60°) и полусекстиль (30°) — основные таланты и идеи личности.

Напряженные аспекты между планетами обозначают проблематичный резонанс энергий: трудности соотнесения качеств и нахождения их баланса. Они выявляют основные проблемы гороскопа, как психологический стимул развития личности — и идей, связанных с архетипами этих планет. Основные напряженные аспекты это:

квадрат (90°) и полуквадрат (45°): чрезмерный резонанс энергий — аспекты борьбы качеств между собой. Это главные акценты карты, притягивающие к себе внимание и для философа отражающие мировые проблемы.

оппозиция (180°): максимальная разнесенность качеств, стимулирующая глубокое осмысление их совместного действия. Это может дать впоследствии высокий результат в сфере проявления этих качеств.

Фигуру, составленная из оппозиции и двух квадратов, называют тау-квадрат: она отражает постоянное напряжение качеств и указывает на наиболее тяжелые проблемы.

Учитывают также близкий к оппозиции нейтральный аспект квиконс (150°), который психологически интерпретируется как периодический возврат к качеству и его постепенная эволюция.

Есть отрасль астрологии, которая обращается к конкретике жизни. Это работа с малыми планетами — астероидами, которых сейчас уже открыто более 50 000 и которые можно назвать материализованной ноосферой Земли.[59] Эта область интересна в культурном отношении, так как, кроме мифологической символики, есть астероиды с названиями имен и фамилий великих людей, географических мест и понятий нашей жизни. Значение астероидов является дополнительным по отношению к планетам, более детально отражая те сферы и людей, с которыми личность соприкасается. Астероиды выступают как точечные указатели на культурологический след человека в ноосфере, не соперничающие по важности с планетами.

Рассмотрим теперь гороскопы Овнов. Первое, что бросается в глаза,— эти карты обычно очень яркие, гармоничные, с сильной концентрацией планет в соединениях или нескольких знаках. Видимо, чтобы Овен заявил о себе в истории, он и по задаткам должен быть яркой личностью и обладать недюжинной пробивной способностью для распространения своих идей.

Так, у Декарта в Овне пять планет (это характерная связка деятеля науки: Солнце, Уран, Юпитер — объективное преломление (Юпитер) безграничного творческого вдохновения (Солнце-Уран); а также Плутон в соединении с Меркурием, что дает глубину рационального обоснования. Положение Урана в Овне (раз в 84 года в течении 7 лет) приносит возникновение принципиально новых методов в сфере науки. Соединение Урана с Юпитером также есть в гороскопах Фромма и Дюркгейма.

У Гоббса в Овне — четыре планеты (Солнце, Плутон, Меркурий и Марс, что говорит о сильном потенциале и поисковой активности мышл

ения). У Леви-Брюлля — пять: Меркурий с Лунным узлом, Солнце, Юпитер и Марс, образующий соединение с Плутоном в Тельце. Это опять же говорит о сильнейшем импульсе к действию (Марс-Плутон), который мог бы принять экстремальные формы, если бы не был подтвержден объективностью видения (Солнце-Юпитер) и акцентом на рациональных способностях (Меркурий-Узел).

У Декарта мы не находим ни одного дисгармоничного аспекта, в гороскопах других известных философов-Овнов также сравнительно мало напряженных аспектов, мешающих беспрепятственному выходу энергии. Это происходит оттого, что Овен действует и мыслит на порыве, и чем сильнее импульс, тем лучше: этот знак не накапливает энергию, которая бы могла привести к взрыву, а мгновенно от нее освобождается, и потому чрезмерный резонанс не разрушает его. Это и позволяет ему любить борьбу и быть борцом. Если другим знакам для развития своих лучших качеств нередко нужно напряжение и дисбаланс, чтобы стронуть с места статику ситуации и активизировать пассивное созерцание, то для Овна такой проблемы не стоит: для этого знака стихии огня гармония означает избыток активности.

Для Овна важен изначальный потенциал, и Плутон, как второй управитель этого знака — значимая планета. У Декарта и Гуссерля она связана с Меркурием, у Ильина – с философским тригоном Сатурна и Урана: питая мощь и глубину мышления и прорыв интеллекта за рамки стандартов в иное, запредельное (Плутон). Плутоно-марсианскую идею взрыва, рывка мы находим и во взглядах Овнов: так для Фурье переход от социального хаоса ко всемирной гармонии видится внезапным.

Естественно акцентирован Марс: у Декарта он поддержан Плутоном и Нептуном (аспект Марс-Нептун реализуется как прогрессивная идея своей эпохи, получающая всеобщий резонанс). У Гуссерля Марсу оказывают поддержку Солнце, Луна и Юпитер, и часто он является средоточием образуемых в гороскопе фигур: так у Дюркгейма он образует острие "стрелы". У Гоббса Марс ставит на себе яркий негативный акцент в аспекте конфликта квадрате к Юпитеру и Нептуну. У Беркли квадраты Марса ставят сильный напряженный акцент на субъективном восприятии.

Второй по значимости после архетипа Овна (в гороскопах философов этого знака) — земной знак Тельца: самый философский знак. Вероятно, чтобы идеализм Овна принес плоды, его следует заземлить. У Дюркгейма в Тельце шесть планет, у Гоббса — пять, у Шпета и Ильина — четыре. Мудрость Венеры в гороскопах Декарта и Гуссерля поддерживается материальностью Сатурна, у Ильина – тригон Венеры к Юпитеру, а к Сатурну квадрат, но в карте смерти – соединение.

По напряженным аспектам гороскопов философов-Овнов можно видеть те особенности их философии, которые порой не позволяют её принять другим. Так перед Гоббсом квадрат Марса с Юпитером и Нептуном ставил политические проблемы (напряженный поиск идеи данного момента времени) и давал отрицание той всеобщности (Нептун), которой в глубине своей обладает воля человека (Марс) — что проявилось в утверждении "человек человеку волк". При этом органичность философских занятий ему давала гармония связки Сатурна с Меркурием к Урану и Узлу, и Церера в соединении с Палладой.

У Гуссерля напряженным: тормозящим движение аспектом — был квадрат Меркурия с Сатурном, при слабой позиции Сатурна (во Льве), что давало акцент на субъективизме (например, Гуссерль подчеркивал, что всякое знание зависит от субъективности познающего, так как определяется структурой сознания, формируемой личным опытом).

Этот же аспект есть у Фромма, но с сильным Сатурном в Козероге; в его гороскопе выделяется связка учёного Уран-Юпитер с Лунным узлом и сильный акцент на Марсе, который является вершиной тау-квадрата с этой связкой и Плутоном. Этот тау-квадрат определяет идеи радикального социального переустройства (фрейдо-марксизм и самая известная книга "Иметь или быть": доказывающая необходимость перехода от общества, которое ставит во главу угла идею "иметь", замыкающего человека в узкие рамки приобретения, когда он стремится сделать мир объектом владения, превратить других и себя в вещь, в объект купли-продажи — к обществу с более альтруистической ориентацией, создающему условия более широкой реализации личности, творчески свободного и радостного её существования, нацеленного на причастность к истине бытия любой личности или объекта). Достаточная проблематичность гороскопа и сильный Сатурн делает Фромма психологом (также исследующим марсианско-плутонический инстинкт страха и другие аспекты психики, выходящие из-под рационального контроля).

В карте Беркли силен знак Рыб: где стоит связка Нептуна, Венеры и Меркурия, планет духовного, чувственного и рационального восприятия, соответствующая его понятию "ощущений-идей". Здесь мысль (Меркурий) непосредственно связана с глубинным ощущением (Нептун) и представлением образа (Венера), отчего Беркли пишет о невозможности образования отвлеченных идей — при том, что тема абстрагирования мышления от объекта волнует его как представителя знака Овна, озабоченного принципами мышления (и рациональная фиксация Меркурия имеет секстиль к возвышенной мысли Урана). Планета прямоты и простоты мысли Марс оказывается поражена этой связкой и планетой материи Сатурном (что соответствует критике понятия материи как бесполезного для познания).

У Мунье — квадрат сильного Марса в Скорпионе и Сатурна в связке с Луной (спор субъективно заданного с проявлением личности вовне) служит основой персонализма и разграничения понятий индивидуальности и личности. Гармоничные аспекты Юпитера с Меркурием, Сатурном, Луной, Нептуном и Ураном проявляют лидерскую позицию носителя объективной идеи, что способствовало деятельности Мунье как организатора и руководителя.

Оппозиция Марса к Юпитеру, Урану и Луне у Дюркгейма ставит особый акцент на противопоставлении личности и общества и выводит социолога к таким экстремальным социальным проблемам как самоубийство или демографические вопросы — за которые отвечает в его гороскопе также связка Плутон-Венера, дающая стремление к максимальному накоплению и сохранению ресурсов.

Тригон Юпитера и Марса (в соединении с Венерой) в гороскопе Тойнби возвращает нас к архетипическому сюжету победы новой идеи над старой (свержения прежнего царя мудрым воителем), что отразилось в его идее творческих личностей, дающих верный ответ на вызов жизни и помогающих всему обществу вступить на новый путь. Тригон Меркурия к Сатурну (упорядочивание фактов — это аспект писателя) способствовал систематическому описанию большого исторического материала. Соединение Плутона с Нептуном, происходящее раз в 500 лет (тесная связь энергетических: массовых исторических — и скрытых психических процессов), ставило перед мыслителями конца XIX-начала XX века задачу духовного понимания истории.

"Полная самоактуализация" Маслоу связана с двумя соединениями полярных планет: Солнца с Луной и Венеры с Марсом, символизирующими полноту и самодостаточность. А идея о том, что самоактуализации сопутствует глубина участия в происходящем и переживания, сходные с религиозным экстазом — отражение Нептуна, усиленного узлом затмений в квадрате к Солнцу (это самый сильный акцент гороскопа).

Языковая логика Шпета — тригон Урана к Меркурию: мысль (Уран) полностью выразима словами языка (Меркурий). Хорошие аспекты планеты речи Меркурия разрешают оппозицию Юпитера и Урана, решая ключевую для философа проблему объективизации мысли. Соединение Меркурия с Нептуном в аспекте к Сатурну дает способности к глубинной интерпретации: и Шпет предвосхищает герменевтику.

В карте Ильина – характерная для философов гармония Урана к Сатурну, причем последний в соединении с Плутоном, Хироном и Нептуном акцентирует тему смерти как высшего результата, совершенной реализации личности в бытии, чему способствует и Луна в Скорпионе в тригоне к Марсу в Рыбах (романитизм подвига, этика подвига – связь с архетипами Нептуна и Хирона; "Поле битвы со злом (Марс) – душа человека (Луна)"). Яркую жизненную позицию (Ильин – не кабинетный учёный, но главный идеолог белого движения эмиграции) определяет прежде всего тригон Урана к Плутону, при этом квадрат Урану к Юпитеру побуждает идти наперекор стереотипам (например, христианской позиции – идея противление злу силою). На борьбе ставит акцент сила не только архетипа Овна (Марс в гармонии к узлам), но и Скорпиона (Луна с этом знаке и акцентированный Плутон). Попытку построения православной философии обуславливает мистический Меркурий в Рыбах в секстиле с Нептуном и оппозиции к Урану, ставящий интуитивное знание выше рационального ("Бог есть само знание, сама знающая мысль"[60]).

Вопросы "стандартов понимания" Тулмина ставит оппозиция в его гороскопе Венеры и Хирона (модели социального поведения) с Юпитером (здравый смысл в широком смысле слова). То, что не укладывается в "матрицу понимания" (традиций Юпитера и стандартов Хирона) служит стимулом эволюции науки (расширению мировоззрения Юпитера и моделированию новых культурных стандартов Хирона). И Юпитер, и Хирон имеют хорошие аспекты к Марсу и Нептуну (прогрессивным веяниям своего времени), благодаря чему происходит взаимообмен между качествами этих планет (прогресс идей связан с изменением стратегии их понимания).

В рамках одной книги нет места для более детального анализа идей философов в соотнесении с космограммой. Но нельзя не отметить показательное положение малых планет — астероидов — в картах великих личностей, судьбу которых мы знаем. Конечно, из нескольких тысяч названных астероидов в гороскопе философов имеет смысл анализировать положение тех, которые имеют прямое отношение к философии.

Это Философия, Сапиенция ("знание"), Сциенция ("наука"), Эдукация ("образование") и др., указывающие на направленность философских и научных идей; астероиды мысли, мудрости и памяти (Метида, Минерва, англ. Висдом, Мемория, Мнемозина и пр.); астероиды конкретных отраслей знания (Клио — муза истории, Психея, заведующая психологией); астероиды открытий (есть два астероида с разным написанием: Эврика и Хэврика). Это также астероиды понятий, которые рассматривают философы: например, Алетея ("истина"), Фидес ("вера"), Свобода (или Элефтерия с тем же значением), Этернитас ("вечность"), понятия времен (например, греческие мойры или германские богини прошлого, настоящего и будущего: Урда, Верданди и Скульд) и некоторые другие группы. Кроме того, поскольку имена ряда философов уже отражены в названиях астероидов, положение малых планет может показать их отношения между собой (когда один является последователем другого или философы спорят об одной проблеме).

Прежде всего показательно положение астероида Философия. У Декарта он находится в соединении с философской планетой Сатурн, у Гоббса и Тойнби — с Солнцем, символизирующим суть личности  её творчество, у Беркли — в тригоне с Солнцем.

У Декарта на Солнце стоит астероид Эвринома (нимфа, укрывшая и воспитавшая мастера-Гефеста), что означает тщательное вынашивание замысла (и отражает эпизод его жизни, упомянутый вначале). В соединении малые планеты Сапиенция (наука) и Абстракта, что говорит за абстрактное знание; Эврика и Матезис, что указывает на открытия в сфере расчетов (математики); другой астероид Хэврика (=Эврика) в сочетании с Геометрией, там же Орма (путь) и Эвклид: неслучайно Декарт стал создателем простейшей системы координат эвклидовой геометрии.

В гороскопе Гоббса в сочетании находятся астероиды Сциенция (наука), Менталл (менталитет) и Беллона (война), что отразилось в его философии войны всех против всех. При этом Марс в сочетании с астероидом Хирон, названным в честь миролюбивого кентавра-воспитателя, где стоит также Алетея (истина) указывает на умение увидеть гармонию в конфликте, что отражает теория общественного договора (все люди по природе равны, однако эгоистичны, поэтому частные лица отказываются от своих прав в пользу государства, которое обязано защитить их жизнь и собственность наилучшим образом). Положение малой планеты Гоббс, названной в честь философа, в Весах около Юпитера и в тригоне к связке Афина-Минерва (богине справедливой войны и её культурной ипостаси), подчеркивает ту общественную роль, которую сыграла его философия, сделавшая первый шаг к концепции прав человека.

Правда, астероид Гоббс имеет также квадрат к Нептуну, где стоит Левиафан: и это, наряду с квадратом Марса к Нептуну говорит о том, что Гоббс мог сильно чувствовать угрозу, исходящую из стихийных сфер общества. Показательно, что "Левиафан" — название его наиболее известного труда о государстве. Войны, по Гоббсу, объясняются тем, что в человеке заложено стремление приобретать всё больше власти. Но возникает оно лишь от нестабильности ситуации: всегда есть риск потерять то, что имеешь. Такое утверждение психологически отражают напряженные аспекты Марса к Нептуну и Юпитеру, когда личность не получает подтверждения из социальных сфер и коллективной психики (а в историческом смысле — зарождающийся в Англии капитализм).

У Беркли на Солнце стоит малая планета ментального творчества Паллада и призывающая к свободе малая планета Элевтерия, в тригоне к Философии. Сапиенция и Хэврика на Юпитере; ещё один астероид, располагающий к философии: Меланхолия, на Уране.

У Тойнби богиня справедливой войны Афина на Плутоне, символизирующем массовые движения и стимулы (позитивную роль которых также отражает Эврика в соединении с богиней войны Беллоной). Муза истории Клио в соединении с Элпис ("надежда") и Виртутой ("мужество") подтверждает овенское видение истории как процесса движения к лучшему, в котором личность принимает активное участие. Рядом с Меркурием (имеющим тригон к планете исторической памяти Сатурну) стоит астероид Географ, отражая широкий географический охват истории (как и связка Луны с Ураном в карте Тойнби).

На Солнце, кроме Философии, Скептикус и Кэнтенбери: название английского поселения в Австралии, которое основывалось как идеал земного рая.— И Тойнби скептически относится к земным утопиям идеального государства, целью истории полагая духовные достижения (что отражает соединение Плутона, планеты глобальных трансформаций, с Нептуном, планетой веры). В связке с самой крупной из малых планет, Церерой, символизирующей земной порядок, Гея-Земля в соединении с Эвкратой ("благая власть"), что поднимает вопрос общеземного идеального правления (решаемый в духовном ключе).

У Фромма Философия в тригоне к научной связке Уран-Юпитер, а прямо на Солнце астероид Психея, заведующий психологией; там же богиня леса и зверей Ферония — что в научной области проецируется на природу инстинктов. При этом Фромм выделяет ряд "экзистенциальных потребностей", присущих именно человеку: таких, как потребность в преодолениии ограничений собственного существования, в укоренённости и братстве, в самоидентификации, в системе мировоззрения и служении, в идеале и т.д. Невозможность их нормального удовлетворения и порождает психологические комплексы и отклонения типа нарциссизма или национализма.— не поместилось. В обращении к инстинктам, также, как и в их человечески-нравственной ориентации, отчего учение Фромма получило название "гуманистический психоанализ", проступает сильный акцент на марсианском архетипе (Марс как вершина тау-квадрата при Солнце в Овне). На планете психики Нептуне астероид Эдукация, что также говорит за образование в психологической области.

У Дюркгейма сферу социологии отмечают ипостаси Юпитера: Зевс на Нептуне, а Донар (Тор) в соединении с Вестой, астероидом фокуса собственной задачи. Там же Либерти, а на Юпитере Элевтерия (оба астероида со значением свободы) подымают вопрос свободы личности в обществе. Амнистия (освобождение) на Восходящем узле в соединении с Атой (безумие) иллюстрирует обращение к проблеме самоубийства в рамках данного вопроса. На планете массовых инстинктов Плутоне Урда (прошлое) побуждает искать причины и корни социальных процессов в глубинном прошлом (что отражает анализ истоков религии и социальных установок на основе изучения австралийских тотемических культов).

У Ильина философский астероид Висдом (мудрость) на Юпитере; там же Армистиция (оружие) отражает идеологию борьбы, как и Белисана (воинственная) на Уране в тригоне к связке Беллона (война)-Ника (победа), а также Арета (доблесть) на Чёрной Луне (работа "Духовный смысл войны"). Попытка построить религиозное учение – Эдукация (образование) на Нептуне, сочетание малых планет Алетея (истина) и Консциенция (совесть) между Нептуном и восходящим узлом, что подчеркивает этическую остроту этих вопросов.

*      *      *

Ещё раз можно подчеркнуть, что несмотря на личные особенности гороскопов, знак Солнца определяет тот ключ, в котором философ решает все рассматриваемые проблемы. При этом сферу идейного выхода, направленности философских теорий хорошо отражает также знак смерти — который можно рассматривать как второе по значимости планетарное влияние, определяющее личность мыслителя. Знак смерти фиксирует память о человеке, его судьбе и судьбе его идей: показывая различные пути развития одного архетипа у разных философов.

Хронологически перечислим философов-Овнов и их основные идеи (даты даются в соответствии с современным летоисчислением).

1. Маймонид (6.4.1135 – 20.12.1204) — средневековый еврейский философ, рационалистический толкователь Библии. Умер в Стрельце, знаке религии.

2. Томас Гоббс (15.4.1588 – 14.12.1679) — англ. материалист, рационалист, создатель учения о государстве как общественном договоре, базирующемся на естественной нравственности человека, в целях всеобщего мира. Знак смерти — Стрелец, знак социального порядка.

3. Рене Декарт (31.3.1596 – 11.2.1650) — франц. основатель рационалистической философии нового времени, выдвинувший идею научного метода мышления. Смертью управляет Водолей, знак озарений мысли и науки.

4. Джордж Беркли (22.3.1685 – 14.1.1753) — англ. субъективный идеалист, выступил с критикой понятия материи как субстанции (вещественной основы) тел; отвергнув бытие материи, признавал существование только духовного бытия. Умер в Козероге, знаке возвышения духа над материей.

5. Шарль Фурье (7.4.1772 – 10.10.1837) — франц. социалист-утопист, ставивший задачу разработки "социальной науки" как части "теории всемирного единства". Общественную систему строил на принципе коллективного труда людей в "фалангах", образуемых согласно природной склонности людей. Смерть в Весах, знаке гармонии взаимоотношений и утопий.

6. Александр Герцен (6.4.1812 – 21.1.1870) — рус. писатель, философски обосновывавший социалистический идеал общества разума и суверенность личности. Формой движения к новому миру считал внедрение философии в жизнь и науки — в массы. Смерть в Водолее, знаке свободы и перспективы будущего.

7. Фердинанд Лассаль (11.4.1825 – 31.8.1864) — немец. социалист: автор теории мирного перехода к социализму. Историческое развитие рассматривал как развитие идеи, законы — как рост народного самосознания, государство — как выразителя нравственных категорий. Умер в Деве, знаке бережного преобразования существующего и поступательной трансформации.

8. Люсьен Леви-Брюль (10.4.1857 – 13.3.1939) — франц. психолог-позитивист, близкий к социологической школе Дюркгейма, автор теории "дологического мышления", противопоставленного рациональному. Знак смерти — Рыбы, знак бессознательных процессов психики.

9. Эмиль Дюркгейм (15.4.1858 – 15.11.1917) — франц. социолог-позитивист, разработавший методику социологии (рациональный метод структурно-функционального анализа). Обращался к эколого-демографическим вопросам как социологическому фактору и выводил причины самоубийства из взаимоотношений индивида и общества. Знак смерти — Скорпион, к ведению которого относятся проблемы выживания и самоубийства.

10. Эдмунд Гуссерль (8.4.1859 – 26.4.1938) — немец. разработчик феноменологии, вслед за Декартом искавший самоочевидные логические принципы познания. Основывался на понятии неразложимого единства сознания ("интенциональности"), предлагая исключить из рассмотрения бытие, оставив лишь "чистое сознание". Но в поиске реалий в последний период обратился к идее "жизненного мира" и умер в знаке Тельца, которому близко понятие жизни.

11. Густав Шпет (7.4.1879 – 23.3.1940?) — рус. феноменолог, последователь Гуссерля в идее отыскания "первых начал" и принципов бытия. Рассматривая определения языка как основу философии, последовательно проводил овенский рационализм идеей, что "узрение сущности" полностью выразимо логическими определениями. Умер (расстрелян) в своем знаке.

12. Иван Ильин (26.3.1883 – 21.12.1954) – рус. интерпретатор Гегеля, персоналист, ставящий акцент на личностном бытии, борьбе индивидуальности, этике подвига и смерти как высшем раскрытии смысла жизни. Умер в день зимнего солнцестояния – точке максимальной реализации личности и её высокой ответственности за себя, когда Марс пришел на его Марс.

13. Арнольд Тойнби (14.4.1889 – 22.10.1975) — англ. историк, автор теории исторических вызовов творческого меньшинства, увлекающих за собой инертное большинство. Пытался выявить законы развития цивилизаций. Смерть в Весах, знаке культуры и гармонии: который отражает двухтактный ритм творческих актов.

14. Карл Манхейм (27.3.1893 – 9.1.1947) — немец. социолог, представлявший историю общественной мысли как столкновение интересов различных социальных групп. Особое внимание уделял проблемам воспитания и подготовке личности к исполнению её социальной роли. Умер в Козероге, знаке личного совершенства.

15. Эрих Фромм (23.3.1900 – 18.3.1980) — немецко-американ. психоаналитик и социолог, исследовавший процесс вытеснения фактов в бессознательное, особая роль в котором принадлежит страху. Разрабатывая концепцию личности, выделяет разные типы "социального характера": как связь между психикой индивида и социальной структурой общества. Предлагал методы "социальной терапии" и в частности проект "перевоспитания" американского общества. Умер в Рыбах, знаке этики и бессознательных процессов психики.

16. Эммануэль Мунье (1.4.1905 – 22.3.1950) — основатель и глава французского персонализма, противопоставлявший индивида как замкнутое в себе Я творчески самореализующейся личности. Провозглашал абсолютную ценность личности как высшей духовной сущности человека, отрицающей индивидуальную самодостаточность и устремляющейся к трансцендентному. Умер в первом градусе Овна, на грани знака "я" и трансцендентно-духовного знака Рыб.

17. Абрахам Маслоу (1.4.1908 – 8.6.1970) — амер. психолог, автор "холистически-динамической теории" самоактуализации и мотиваций социального поведения. Поставил вопрос о высших формах мотивации творческой личности и значимости личности ученого для его идей. Знак смерти — динамический знак Близнецов, отвергающий авторитет прежних традиций, расчищая место новому.

18. Стивен Тулмин (25.3.1922 – 4.12.2009) — амер. философ-антипозитивист, исследовавший функционирование "стандартов рациональности и понимания, лежащих в основе научных теорий". Выступал против абсолютизации формальной логики в качестве критерия рациональности. Содержание теорий рассматривается не как логическая система высказываний, а как "популяция понятий", аналогично биологическому виду, подверженному факторам эволюции, производящей естественный отбор. Такая концепция отражает соединение Меркурия с Ураном в стихийном знаке Рыб и оппозицию Солнца к Сатурну в квадратах к Плутону в Раке. Умер в знаке Козерога (знаке философии науки, если считать её основателем О. Конта).

Мы видим, что тот архетип, к которому обращается личность для решения поставленных ею вопросов, отражается и в зодиакальном периоде её смерти. Гороскоп смерти определяет след, который оставляет после себя человек в мире. В связи с этим может возникнуть закономерный вопрос, можно ли по направленности идей личности предсказать знак (месяц) её смерти? Ответ будет положительным — хотя надо иметь в виду, что на протяжении жизни человек порой меняет направление своих идей (пример Гуссерля), и таким образом, его смерть в последующий период жизни может иметь иную архетипическую окраску, чем в данный, и значит произойдет в другое время года, чем если бы она произошла сейчас. А нормальная продолжительность жизни человека, как и актуальная необходимость смены мировоззренческой ориентации, нередко определяется социальными причинами, выходящими за рамки личного гороскопа (к гороскопу времени или страны).

В целом характерные черты философии Овна можно сформулировать как рационализм, разработка метода, позитивность, детерминизм, опора на понятия движения и причины, рассмотрение процессов мышления, номинализм, идею личности, интерес к социологии, а также политическим вопросам, которые с ней смыкаются. Позитивность не следует путать с позитивизмом: последний, как проявление философских взглядов предыдущего кардинального знака Козерога, Овны часто критикуют (хотя пример позитивизма Дюркгейм, у которого много планет в родственном Козерогу земном знаке Тельца).

Мыслители-Овны стимулируют наше сознание к поиску истинно человеческого "Я". Они направляют естественный инстинкт нравственного желания идеала на решение социальных задач, пробуждают силы разума на ясное рациональное понимание того, что принято считать необъяснимым и туманным. Они учат хранить нашу божественную активность мышления и изначальную чистоту и самим осуществлять данную нам свободу: опираясь на простые принципы, выраженные словами языка.

другие главы:

 «СУТЬ ВЕЩЕЙ» ТЕЛЬЦА

 «ПОРЯДОК СЕРДЦА» БЛИЗНЕЦОВ

 «ПРЕДУСТАНОВЛЕННАЯ ГАРМОНИЯ» РАКА

 «ТРИУМФ ЖИЗНИ» ЛЬВА

 «ХИТРОСТЬ РАЗУМА» ДЕВЫ

 «ТВОРЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ» ВЕСОВ

 «СОКРОВЕННАЯ ИСТИНА» СКОРПИОНА

 «БОГ, ТО ЕСТЬ ПРИРОДА» СТРЕЛЬЦА

 «ПОЗИТИВИЗМ ЛИЧНОСТИ» КОЗЕРОГА

 «БЛАГО, ИСТИНА, КРАСОТА» ВОДОЛЕЯ

 «ВОЛЯ И СОЗЕРЦАНИЕ» РЫБ

к оглавлению и началу книги

вернуться к главной странице

---

[1] Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950 С. 272

[2] Беркли Дж. Трактат о началах человеческого знания. СПб., 1905 СС.60, 76

[3] там же, С.66

[4] там же, СС.66, 84-85

[5] Вейль Г. Математическое мышление. М, 1989 С.47

[6] Ильин И.А. Религиозный смысл философии // Ильин И.А. Собр. соч. в 10 т. Т.3 М., 1993-1999 С.26

[7] Декарт Р. Начала философии. Избр.соч. М, 1950

[8] там же, С.122

[9] Гоббс Т. Возражения на "Размышления" Декарта // Антология мировой философии. т.II М, 1970 С.343

[10] Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. СПб., 1994 С.78

[11] Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993 С.43

[12] Тойнби А. Постижение истории. М., 1991 С.254

[13] там же, С.255

[14] там же, С.120

[15] Декарт Р. Рассуждения о методе. Избр. пр. М., 1950

[16] Тойнби А. Постижение истории. М., 1991 С.295

[17] там же, С.300

[18] Декарт Р. Правила для руководства ума // Избр. произв. М., 1950

[19] там же

[20] там же

[21] Фурье Ш. Теория четырех движений и всеобщих судеб // Антология мировой философии. М.,70 т.III c.517

[22] Фурье Ш. Подлинные первоначала общественного развития. там же, С.524

[23] Гадамер Х.Г. Истина и метод. С.299

[24] Ильин И.А. Религиозный смысл философии // Ильин И.А. Собр. соч. в 10 т. Т.3 М., 1993-1999 С.26

[25] Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Антология мировой философии. М, 1970 т.II С.330

[26] Гоббс Т. Левиафан... // Антология мировой философии. М, 1970 т.II С.329

[27] Беркли Дж. Трактат о началах человеческого знания. СGб., 1905 С.58

[28] там же, С.109-110

[29] Гуссерль Картезианские размышления.

[30] там же

[31] там же

[32] там же

[33] Тойнби А. Постижение истории. М., 1991 С.267

[34] там же, С.276

[35] там же, С.285

[36] там же, С.257

[37] там же, С.258

[38] там же, С.261

[39] Вейль Г. Математическое мышление. М, 1989 С.45

[40] Декарт Р. Рассуждения о методе // Избр. произв. М., 1950

[41] Фромм Э. Психоанализ и религия // Сумерки богов. М., 1990 С.160

[42] Фромм Э. “Иметь” или “быть”. М., 2000

[43] Фромм Э. Искусство любить. М., Аст, 2017 С.114-116

[44] Там же С.121

[45] Там же С.122

[46] Тойнби А. Постижение истории. М., 1991 CС. 225, 356

[47] там же, С.410

[48] там же, С.277

[49] Вейль Г. Математическое мышление. М., 1989 С.529

[50] Гоббс Т. Левиафан... в кн: Антология мировой философии. М, 1970 т.II CС.317 и 340

[51] Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993 С.90

[52] Декарт Р. Страсти души. Избр. пр. М., 1950

[53] Фурье Ш. Теория четырех движений и всеобщих судеб. в кн: Антология мировой философии. М., 1979 т.III C.521

[54] Ильин И.А. О сопротивлении злу силою // Ильин И.А. Собр. соч. В 10 т. Т.5 С.148

[55] Тойнби А. Постижение истории. М., 1991 С.484

[56] там же, С.488

[57] там же, С.302

[58] там же, С.303

[59] Подробнее о работе с астероидами см.:  Семира и В.Веташ. Влияние астероидов, Спб., Атон, 1998. Для практической работы с астероидами создана программа "ФАЭТОН" авторами этой книги совместно с А.Тимашевым. Она расчитывает положение около 50 000 объектов с точностью до минут и дает их интерпретацию. Справки о программе по тел.: (812) 295-07-28 Бесплатная демо-версия есть в сети ИНТЕРНЕТ: URL http:/www.astrologer.ru /downloads/Phaethon/

[60] Ильин И.А. Философия Фихте как религия совести // Евлампиев И.И. Божественное и человеческое в философии Ивана Ильина. СПб., 1998 С.181