на главную страницу сайта

Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

СЕМИРА (Щепановская Е.М., канд. филос. наук, СПБ.)

СОЗВЕЗДИЯ МЫСЛИ

АСТРОЛОГИЯ ДЛЯ ФИЛОСОФОВ

и философия для всех остальных

к оглавлению и началу книги

Глава

"БЛАГО, ИСТИНА, КРАСОТА"

ВОДОЛЕЯ

АРХЕТИП УРАНА

Планета Уран — это творческая сила мысли и духа. У греков Уран — анархичный демиург, беспрерывно рождавший всё новые творения и вновь уничтожавший их: подобно тому как ветер рассеивает облака, как исчезает мысль, мелькнувшая в мозгу. Земля-Гея устала от бремени безрезультатного творчества Неба-Урана, и её сын Кронос оскопил Урана — разделив Небо и Землю и так создав устойчивый мир.

Дух-Уран оторван от земли, и его вторжение в материю, трансформирующее её до основания, нередко разрушительно. Но сама мысль светла, как голубизна его Небес, и имена небесных демиургов: индоевропейского Дьяуса, римского Януса, индийского Варуны, русского Сварога — связаны со значением дневного света. Небо-творец хранит Землю от тьмы первозданного Хаоса. Но само оно выше добра и зла и далеко от наших сиюминутных нужд.

Уран — управитель Водолея. На древнеегипетском изображении Водолей льёт две струи воды — живую и мёртвую: такова же природа мысли. Вхождение Урана в свой знак несёт холод зимних вьюг, анархию идей, возбуждение надежды и свет перспективы.

КАРТИНКА ВОДОЛЕЯ: ФАНТАСТИКА БУДУЩЕГО

На планете, все жители которой умеют летать, жил мальчик, который не верил, что он тоже когда-нибудь это сможет. Перья подрастали у него слишком медленно — да и когда появлялось особенно красивое перо, он не был уверен, что его не унесет ветер: ураганы на этой планете бывали большие. Но он терпеливо ждал.

Когда-то так же ждали его родители: чтобы он научился улыбаться, ползать, ходить, прыгать и плавать — и они тоже переживали, словно он никогда не научится этому. Теперь родители его улетели в те теплые края с прекрасной природой, которые на этой планеты считались лучшими для того, чтобы родить новое создание в приятной атмосфере, подобрав ему подходящую внешность, характер и способности. И мальчик остался один.

Он уже все умел: бродя по дорожкам ухоженных полей, разыскивать желаемые фрукты и овощи; включать влажное бесшумное пылеочистительное устройство, указывая ему все загрязнившиеся вещи и уголки; выбирать обучающие компьютерные программы, которые были ему по душе, и телепатически связываться с друзьями для игр и со взрослыми для проверки и обсуждения возникающих серьёзных вопросов. Он вполне мог остаться один. Но ему было грустно.

Эту грусть вселяли сомнения, что он не сможет научиться летать — и ещё неясное что-то, чем ему ни с кем не хотелось делиться. Конечно, в школе, где ученики и учителя видели друг друга физически, его научили контролировать свои импульсы — первое условие здоровья и навыка телепатии. И он знал, что этот темный неявный страх — двигательная сила его роста, которая нынче формирует его оперение. Но она действовала как нечто, вынуждающее его становиться таким, каков он будет,— и это его угнетало.

Он хотел бы уже теперь свободно и вместе со всеми лететь туда, где в высокогорных городах проходили праздничные карнавалы изменения цвета и формы или где тренировались экспедиции в неизведанные районы их звездной системы, развивая в себе качества, необходимые для существования там. Он хотел быть вместе со всеми, хотя и не знал, кто это — все. Потому и боялся, что никогда не полетит — не присоединится к огромному Человечеству: которое всегда находилось для него где-то словно в облаках, за пределами прямой видимости.

С этими мыслями он гулял по прекрасному парку, похожему на северную тундру с её серебристыми просторами мшистых болот и причудливо изогнутыми низкими соснами.

— Какую странную картину ты рисуешь! — отметила оказавшаяся неподалеку девушка, голубые волосы которой поднявшийся ветерок уложил в странную геометрическую фигуру. Она остановилась у только что материализованного свежего ручейка, чтобы утолить жажду. — Люди — в облаках? Они же всегда здесь! Даже те, что ушли в другие миры. Даже те, что ещё не родились.

Музыка её сильного голоса наполнила пространство, и каштановые кусты откликнулись ей вибрацией сока в своих листьях. И ему стало радостно. Он вдруг все понял. Что он не один. Что он может легко распоряжаться движущими им силами. Что ничто не заставляет его быть тем, кем он хочет быть.

Вспыхнувшее чувство окрасило его ауру в ало-бирюзовые тона, и он протянул девушке на память одно из своих красивых, так медленно растущих перьев, и сказал:

— Я знаю, ты сейчас улетаешь. Желаю тебе счастливого пути. Но когда-нибудь мы непременно встретимся.

МИФ ВОДОЛЕЯ

Миф Водолея – миф творения: миф об отделении Неба от Земли и отражении небесных идей в земной реальности. Человек навеки отделен от того, к чему стремится. Его уникальность: отделенность от других людей – рождает чувство всеобщей любви, а незнание будущего формирует глубину видения настоящего. Современное сознание постигает это со всей ясностью: разнесенность полярностей образует пространство для творения, контраст света и тьмы делает зримым мир. Чем больше пустоты, тем больше свободного пространства, которое можно наполнить. Человек наполняет его по аналогии с собой. На картинке Таро Водолей спускает поток сверху вниз: свет небесных звезды отражаются в озерах Земли. Но на самом деле нет ни верха, ни низа: Вселенная отражает сознание, как и разум – материю, и для нас очевидна их независимость друг от друга. Так зачем останавливаться на частичном подобии человека и Вселенной, если их полная аналогия – в полной свободе друг от друга?

И все же – древние мифы утверждают подобие человека Вселенной. Первочеловек достаёт головой до туч, в которых древние видели его мозг; горы — это его хребет; моря — его кровь. Ядро Земли – его сердце. Высота его мировоззрения — космос; глубина его чувств — микромир. Люди составляют его своей жизнью: и как в небе светит солнце, так его сердце радуется творчеству людей. Когда люди излечивают свои сердца от скорби, радуется душа человечества. Спокойны недра Земли, нет войн и землетрясений. Когда разум человека задает вопрос, отвечает ему Вселенная. 

Как строится Вселенная, что она такое, как сотворена? В ней есть материя и энергия, дающая ей движение — так же, как человеческому разуму и духу. Наше сознание есть энергия, количественно бесконечная; и материя также имеет бесконечную глубину. Где-то за пределами обыденного понимания они смыкаются. На взаимопереходе этих дуальных начал основан философский идеализм: всё есть сознание, и материя тоже.

Мысль науки говорит о взаимопереходе материи и энергии движения: волн и частиц. А если обратиться к искусству, космические волны (Нептуна) приносят людям райскую эйфорию музыки; частицы материи (Сатурна) — скорбь земного труда. И между ними — движение Урана, всё выворачивающее наизнанку: способное волну сделать частицей, а частицу волной. Потому то, что во сне ощущается как блаженство, наяву может обернуться страданием, и наоборот. Так воспринимает дуализм материи и энергии наша душа.

Сознание устремлено вперёд и безынерциально; материя замыкается на себя и обладает инерцией. Кажется, что сознание человечества действует помимо нас: но оно мыслит нами, как материальными объектами, при помощи инерции нашей судьбы. Человеческий ум действует лишь с той нагрузкой, противовес которой создаёт материально-эмоциональная база жизни. Познание – трагедия изгнания из рая, ради земного труда, который строит небеса мысли. Или наоборот: труда мысли, которая воплощается на Земле. Те мысли, которые приходят в голову человеку – общечеловеческие. Свой у человека только его труд. Душа при помощи земной работы строит себе свой мир – свой уровень осознания реальности.

Игра Духа скрывает то, что микрокосм частей тела связан с Космосом. Творец Саваоф все знает, но ничего не делает, кроме отделения Неба от Земли. Он разлучает Адама и Еву, слитых воедино: дает Адаму дух, а Еве жизнь. Ева, как жизнь, — только кусочек Адама-Космоса. Он – её отец, и как человек познает Космос, Ева вновь соединяется с Адамом. Так Заря-Ушас сочетается со своим Отцом-Солнцем, которое ее породило, и восхваляется в индийских гимнах за свою красоту. Заря сливается с утренней звездой Венерой – воплощением жизни. И за этим стоит таинство рождения нового человеческого рода.

Водолею: знаку будущей жизни – сопутствует звезда, которой Вавилонский бог Мардук приказывает исчезнуть и вновь появиться на небе. Под этой звездой жещина на карте Таро поливает водой бесплодную пустыню планеты, на которой вырастают цветы и травы. Она охраняет эволюцию. И возможно, со вспышкой сверхновой звезды, сжимающейся затем в черную дыру, связано появление совершенного человека Христа, общепланетарного Логоса, Бога, растворенного в Космосе.

Бог приносит людям сказку о себе, заставляя забыть об истине той неразделенности, на которой построена жизнь и смерть. Бог приносит сказку, заставляя забыть о безжалостных космических процессах. Чтобы люди всегда были живыми и искали свои новые пути, единый резонанс Космоса губит их, будучи сильнее их частичности: ведь все они – сыновья Евы. И жизнь в ее многообразии существует на Земле, а информация о её единстве, о происхождении Вселенной хранится в звездах – но и в атомах нашего тела, потому мы можем познать её изнутри.

Ради манифестации жизни, ради явления её идеала – звезды вспыхивают или падают – и тогда люди умирают. Знак Водолея, символизирующий Дух, поливает землю живой и мертвой водой, и так же делают все люди. Люди творят, как Саваоф, — а потом проверяют: верно ли отражение их воли в их сознании? есть ли у них вера в воплощение своих идей?

Но может быть, это иллюзия, что они живут и умирают? Может, и иллюзия, но ради хода эволюции она очень серьезна. Для кого мир серьезен, тот страдает всеми своими чувствами ради тех, кто в него играет. И все вместе люди предопределяют будущую историю, каждый – свою. Тех, кто считает себя познавшими ее процессы,  и тех, кто искренне полагает, что он ничего не знает, должно быть примерно поровну, чтобы эволюция шла своим чередом. Если больше первых, эволюция ускоряется до уничтожения материи, если последних – останавливается, замирая. Полярные стороны должны стать равными по силе: тогда осуществится воля творения. Идея дает силу жизни, жизнь воплощает идею в материю. Каждый человек творит свою судьбу, но от всех – зависит общая, и отрываясь от своей судьбы, человек становится свободен для общей.

Только свободная игра случайности вершит осуществлением необходимости: лишь то, что случилось само собой — не могло не случиться. Только анархичный вихрь мысли способен к планомерному духовному творению: когда ничья консервативная воля не ставит ему ограничений. Если задача у каждого своя — никто не выше и не ниже. Истинно творческое равенство возможно только среди свободных людей и самобытных личностей. Люди стремятся быть творцами не частично, а полностью: творить своей фантазией судьбу Вселенной. Их истинное желание — пойти туда, не знаю куда, — и найти то, не знаю что.

Что влечёт человека в мир Вселенной? В ней жизнь и смерть — но если подняться над добром и злом, то это только два непересекающихся мира. Мир жизни наизнанку — мир смерти: они смыкаются в точке середины, где происходит взаимопереход сознания и бытия, материального и духовного. То, что для нас материя, — где-то там сознание. То, что для нас сознание,— где-то там материя. Мы мыслим эту переходную точку как смерть: но можно мыслить её как жизнь и рождение в вечность. Быть может, там время течёт в обратную сторону, и там живёт наша душа-двойник, встреча с которой сделает нас вечно молодыми. Чем ближе мы к точке смерти, тем дольше живём. Если мыслить так, жизнь предстанет прекрасной игрой. Но она и должна быть такой для блага человека и его духовного творчества!

Одно отражается в другом: подобно тому как Галактика образует спираль, закручиваются нити ДНК. Мир насквозь проникнут универсализмом своих законов. Мы видим их как цвета; слышим их как звуки; различаем как бесконечное повторение явлений. Чем больше отличий различимо, тем легче достичь универсализма. В каждом поступке, в каждом действии проявляются крайности добра и зла, темноты неведения и света ясности: живая и мёртвая вода Водолея. Чёрно-белое противопоставление добра и зла позволяет акцентировать мириады красок мира. Ведь сознание и материя делимы бесконечно.

Универсальные законы можно назвать первичными идеями: эйдосами или архетипами, о которых говорит астрология: недаром её покровитель — первый из демиургов: бог Неба, творец Уран. Радуга эйдосов или архетипов — большая дробность, чем первичное черно-белое определение "да-нет". А когда мы постигаем единство "да" и "нет", это выводит нас к единому сознанию существующего мира — единому Богу-духу. Грани архетипов подводят нас к целостности с разных сторон, украшая мир Земли и возвеличивая его до Вселенной. Недаром Уран рождает 12 первоэнергий-титанов, из них лишь двое — родоначальники земного мира материи (Кронос и Рея), а остальные — в чем их роль?

Если обратиться к архетипам астрологии, вера Нептуна через близость и понятность материнского лона раскрывает непостижимость истока, который находится в беспредельности за гранью бытия.

Архетип Кроноса-Сатурна связан с идеей ограничения и смерти, выживания и питания. Его парадокс — смерть обеспечивает жизнь; не даёт бесконечно увеличивающейся биомассе вернуть мир к хаосу вечности, где то и другое слиты. По закону сатурнианского магнетизма чем сильнее сдержать замысел, тем лучше он воплотится.

С точки зрения астрологического архетипа Плутона инстинкты и политика — одно; оборотная сторона внутренних инстинктов — внешняя политика. А с точки зрения архетипа Юпитера, едины природа и общественная идеология: и природные перемены подобны трансформациям коллективного разума (как древние видели в грозе символ Божьего гнева; или аналогию молнии и мысли: мысль сталкивает между собой противоположности, как тучи — и это может вызвать грозу, способную изменить общественный разум.)

Безудержная агрессия: образ огня войны — оборотная сторона мудрости и нравственности: сила импульса (архетип Марса) говорит о его искренности и правоте.

Любовь Венеры — это бурное неоформленное плодородие растительности: засилье травы на полях созидания — и совершенство всех форм Вселенной и шедевров человеческих рук.

Интеллект Меркурия сочетает точное знание правил игры жизни с их нарушением: Вавилонскую башню науки, устремлённую в рай, — и реку забвения Лету, путь через которую ведёт в царство памяти умерших.

Образ полной Луны в мифологии рисует образ самоотдачи матери ребёнку — маленькому Месяцу до потери себя. Он связан с кормлением, но и собственным обжорством; с истощением и смертью — и с неиссякаемой нитью регенерации, тянущейся из глубины веков через поколение в поколение; с замыканием в себе и изолированностью (образ раковины или одиночества ночного светила в темном небе) — и непрерывностью связи с прошлым и будущим через образ времени (фазы Луны).

Солнце — это героическое восстание человека против Бога — и одновременное творчество в прямом сотрудничестве с Ним.

Архетип Девы сочетает максимальное следование естественному природному порядку с искусственным возделыванием жизни своими руками.

Утверждающий равенство архетип Весов показывает, что с равновесием связан скачок: нет гармонии в настоящем, не будет и перехода выше. А если достигается постоянный покой — беспрепятственно осуществляется движение.

Архетип Скорпиона разоблачает истину смерти — и находит в ней Бога и жизнь. Истина, с которой соприкасает нас смерть,— обратная сторона красоты жизни. В их основе — энергия и движение, утверждающие силу истины тем более, чем более проявляется мягкость и слабость жизни. В их единстве — благо людей.

Демиург, создавший Вселенную, вдохнул в человека жизнь. Мы дышим — свобода нашего дыхания указывает, где жизнь сливается с мыслью. Если мысль доминирует, это вызывает вихри и бури жизни; если движения мысли не хватает, это погружает человека в глубины жизненной энергии как страдания, не находящего выхода вовне. Поэтому в мифах стихийному демиургу природы и Космоса  сопутствует творец культуры (римскому Янусу — Квирин, а индийскому Варуне — Митра или Брахма). Он воплощает закон гармонии двух сторон жизни: мирового равновесия, поддерживающего вечное дыхание жизни и не дающего ей угаснуть.

ФИЛОСОФИЯ ВОДОЛЕЯ

"Как от актёра требуется, чтобы он не только

играл, но играл хорошо, человечество не только

должно жить, но и должно жить хорошо."

В.Соловьев

Философия Водолея, которым правит планета свободы Уран, стремится приподняться над суровыми законами материального мира. Человечество, устремленное в будущее, не может ограничиться решением проблемы выживания. Мироощущение этого знака выразил Водолей Владимир Соловьёв: "Как от актёра требуется, чтобы он не только играл, но играл хорошо, человечество не только должно жить, но и должно жить хорошо."

Практический смысл жизни и её прогресс, выявляемый Козерогом, отражается в девизе Водолея: "благо, истина, красота". Высказанный Водолеем Проклом — одним из первых философов, чью дату рождения мы знаем, и подхваченный Шеллингом, Соловьёвым и Флоренским, этот девиз соответствует тому, что Водолей самое тёмное время года оставляет позади и в увеличивающемся свете дня видит надежду на будущее благо.

Образ света для обозначения духовного и разумного начала не раз использует Шеллинг: "Бог есть в нас ясное познание или сам духовный свет, в котором только и становится ясным все остальное"[1]. Обращаясь к архетипическому для Водолея образу небесного света, он, как и его последователь Соловьев, видит в нем основу единобожия, которое в истории человеческой мысли единобожие предшествовало многобожию. В.С. Соловьев идею такого изначального монотеизма иллюстрирует образом индийского бога небесных вод Варуны[2].

Согласно Проклу, любовь связывает с божественной красотой; истина открывает божественную мудрость; вера соединяет с благостью богов. Соловьев в красоте, истине и благе видит три позитивных фактора общечеловеческой жизни — соотносимые с чувством, мышлением и волей.

"Значение положительных начал для этой жизни могут иметь: только такое чувство, которое стремится закрепить свое состояние объективным выражением, только такое мышление, которое стремится к предметному содержанию, только такая воля, которая имеет в виду общие цели; т.е. чувство, имеющее своим предметом объективную красоту, мышление, имеющее предметом объективную истину, и воля, нацеленная на объективное благо."[3]

В этих словах можно усмотреть продолжение позитивной философии Козерога, опирающейся на субъект и ограниченной рамками объективных законов. Но Водолей идет дальше того, что уже доказало себя как объективная реальность: к позитивному утверждению идеи, мечты и утопии. Оно смыкается с образом творения мира — философским фокусом мысли Водолея, его архетипической идеей.

Поскольку абсолютизм истины или блага присущ и другим знакам Зодиака (Скорпиону или Стрельцу, а вместе — Тельцу), начнем с водолейского абсолюта красоты — где архетип творения раскрывает себя наиболее ярко. Так, Соловьев переводит слово "космос" как "мир, лад, краса". В красоте сотворённого мира совместились необходимость законов творения и свобода творческого процесса: что отражают Сатурн и Уран — два управителя Водолея. Шеллинг говорит об этом: "Истине соответствует необходимость, добру — свобода. Красота — неразличимость свободы и необходимости, созерцаемая в реальности"[4].

ИСТИНА КРАСОТЫ

Красота для Водолея — это прежде всего проявленность духа: идеи, которую раскрывает и позволяет увидеть процесс творения. Это универсальное и надматериальное понятие — соответствующее экзальтации в Водолее Нептуна. По Лессингу, она свойственна не только формам, но также действиям и идеям. Поэтому древние греки, более причастные к этому понятию, чем мы сегодня, изображали прекрасным страдание. Даже трагедии жизни для Водолея должны будить в человеке высокие: позитивные моменты — "не неудовольствие, а светлое чувство сострадания." В эстетике он продолжает идеи другого Водолея, Вольфа, который также видит в форме определяющее деятельное начало. Красота, следовательно, активна. В ней, как в истине и благе, раскрывается абсолютное побудительное начало, заставляющее нас созидать. Красота нетленна именно потому, что самым явным образом несёт в себе ту жизнь, которой наделены природа и дух.

Красота проявляет наружу внутреннее и бессознательное. Для Платона, философия которого по-водолейски выступает за раскрытие скрытого и пробуждение мысли (что отражают его слова "Философствующий человек отличается от нефилософствующего как бодрствование ото сна"), идея добра это "госпожа, обеспечивающая непотаённость, равно как и восприятие". Она есть причина всего правильного, как и всего прекрасного.

Красота содержит в себе критерий блага того планомерного жизненного строительства и правильности той реализации личности, которыми вершит Козерог, и взгляд Лессинга созвучен словам Достоевского о том, что мир спасётся красотою. (Как мы упоминали, в гороскопе писателя Уран с Нептуном находятся в соединении в Козероге, и на эту идею стоит обратить особое внимание: она предвосхищает философию мира на цикл 170 лет, и её актуальность будет возрастать.)

У Шеллинга эстетическое начало предстает как равновесие, полная гармония сознательной и бессознательной деятельности, природы и свободы, чувства и нравственности: "Истина и красота — суть два различных способа созерцания единого абсолютного".

Искусство – высшая деятельность человека, где смыкается движение от субъекта к объекту и от объекта к субъекту, начатое в философии тождества этих путей: объект искусства субъективен, и даже если он создается бессознательно, в нем творец может прозреть самого себя, объективизировать себя:

"Искусство есть для философа наивысшее именно потому, что оно открывает его взору святая святых, где как бы пламенеет в вечном и изначальном единении то, что в природе и в истории разделено... Представление о природе, которое искусственно строит философ, для искусства изначально и естественно. То, что мы называем природой, — поэма, скрытая от нас таинственными, чудесными письменами. И если бы загадка могла бы открыться, мы увидели бы одиссею духа, который, удивительным образом заблуждаясь, в поисках себя бежит от самого себя"^[38].

Смыкание понятия красоты с духовным содержанием мы видим и в философии Соловьева, русского продолжателя платонизма: "Мы должны определить красоту как преображение материи, чрез воплощение в ней другого, сверхматериального начала."[5] Красота есть воплощение идеи. Красота в природе объективна: те сочетания форм, цветов и звуков, что нравятся в природе человеку, нравятся и самим существам природы (и описание объективного смысла форм: цвета или звуков имени мы найдем в философии последователя Соловьева, Флоренского). Красота для Водолея — универсальное, всеобщее понятие. Как объективная, она имеет онтологическое основание: по Соловьеву красота есть "чувственное воплощение абсолютно объективной всеединой идеи."[6] Подобно этому, Гадамер полагает:

"Идеал красоты — в выражении нравственного, без которого предмет не мог бы нравиться всем"[7].

Идея смыкается с красотой, как её субстанциальное начало, без которого красота предстает эфемерной:

"В человеческой жизни художественная красота есть только символ лучшей надежды, минутная радуга на темном фоне нашего хаотического существования,"[8]— говорит Соловьев, считая, что истинная цельная красота может находиться только в идеальном мире самом по себе, мире сверхприродном и сверхчеловеческом:

"В истинной абсолютной красоте содержание должно быть таким же вечным, как и форма; но такой красоты мы в нашем мире не имеем: все прекрасные предметы и явления в нем суть лишь случайные отражения самой красоты, а не её органическая часть. Творческое отношение человеческого чувства к этому трансцендентному миру называется мистикою."[9]

Но и идея определяется через красоту — так же как через истину и благо:

"Рассматриваемая со стороны своей внутренней безусловности, идея есть добро; со стороны полноты обнимаемых ею частных определений, идея есть истина; наконец, со стороны совершенства или законченности своего воплощения, идея есть красота."[10]

Цель созидания красоты для Соловьева выходит за рамки собственно эстетики к истине и благу: "Цель здесь мистическая — общение с высшим миром путем внутренней творческой деятельности."[11] Эта теургическая эстетика: приобщение к высшему через внутреннее творчество — идеал деятельности Водолея, который считается самым вдохновенным знаком Зодиака. Творчество выводит нас к Творцу, и это позволяет философу говорить о "нездешней, мистической основе" эстетики. Водолей — знак будущего. Красота приобщает к будущему, и смысл искусства — в его сотворении: задача искусства — "не в повторении, а в продолжении того художественного дела, которое начато природой." Художественное произведение есть "изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния или в свете будущего мира."

АБСОЛЮТ ДУХА И АБСОЛЮТ МАТЕРИИ

Философия Шеллинга разворачивает свойственный и другим мыслителям знака Водолея дуализм духа и природы. Здесь можно вспомнить архетипический образ отделения Неба от Земли, который в мифах описывает главный акт творения небесного демиурга (Урана, покровителя Водолеев, философским фокусе внимания которых остается творение мира). В отличие от архетипа Стрельца, для Водолея дух и материя не вступают в противоборство, но абсолютно разнесены (занимают свое место, согласно логике предыдущего знака Козерога). Дуализм природы и идеи здесь правильнее будет назвать автономией. Для устойчивого знака Водолея абсолютная разнесенность полярных сторон вовеки хранит бесконечную широту и глубину жизненного пространства. Она проявляет благо, истину и красоту мира (и Бога).

В мифах творение осуществляется поляризацией первичных начал, которое живописует образ отделения Неба от Земли. Всё лёгкое устремляется вверх – точнее, вширь – создавая оболочку воздуха и света. А тяжелое оседает вниз, формируя устойчивую Землю: так возникает Небо Тянь в мифах Китая. Шеллинг описывает творение аналогичным образом: "Все истинное и доброе поднимается до светлого сознания, а все остальное, ложное и нечистое, навек погружается во тьму, чтобы оставаться вечной темной основой самости, самого жизненного процесса, потенцией, которая никогда не сможет проявить себя в акте"[12].

Понятие свободы творения — основа философской мысли Водолея. Свободу, как недоказуемую аксиому, обретающую доказательство в самом себе, Шеллинг называет альфой и омегой своей трансцендентальной философии. К целенаправленному развитию Стрельца и предопределенным законам Козерога Водолей, не отрицая ни первого, ни второго, добавляет понимание свободы, неизъяснимой в своем творчестве: как нечто, стоящее выше их.

Для Шеллинга принцип становления укоренён в тёмной основе бытия, предшествующей Абсолюту: только из тьмы рождается свет, их объединяет принцип духа как само движение.

«Вследствие вечного деяния самооткровения в мире, каким мы его видим, все есть правило, порядок и форма; однако в основе его лежит беспорядочное, и кажется, что оно когда-либо может вновь вырваться наружу; нет уверенности в том, что где-либо порядок и форма суть изначальное; все время представляется, будто упорядочено лишь нечто хаотичное. Это и есть непостижимая основа реальности вещей, никогда не исчезающий остаток, то, что даже ценой величайших усилий не может быть разложимо в разуме, но вечно остается в основе вещей»[13].

И именно из этой неразумной отдаленной основы порожден разум: «без предшествующего мрака нет реальности твари; тьма – ее необходимое наследие»[14].

Ради творения Абсолют раздваивается на светлую, выявляемую разумом, и темную, бессознательную основу, которая никак проявлена быть не может. Это отражает автономию творящих начал – мифологический архетип отделения Неба от Земли: "Сущность основы, как и сущность существующего, может быть только предшествующей всякой основе, следовательно, неким абсолютным, рассмотренным как таковое безосновным. Но быть таковым оно может быть, только распадаясь на два в равной степени вечных начала и не так, чтобы быть в обоих одновременно, но в каждом из них одинаково; следовательно, в каждом оно есть целое или особая сущность. Безосновное делится на два одинаково вечных начала только для того, чтобы эти два начала, которые в нем в качестве безосновного не могут быть одновременны или едины, стали бы едины посредством любви, т. е. безосновное делится лишь для того, чтобы была жизнь, и любовь, и личное существование"[15].

Оформляя научными категориями архетипический миф Водолея о первичном разделении двух начал (отделении Неба от Земли), динамику творения Шеллинг видит в противоборстве полярных сил, образцом которого является магнит. Абсолют не есть ни дух, ни природа, но безразличие обоих — подобно точке безразличия полюсов в центре магнита; ничто, содержащее в себе возможность всех определений. Полная развернутость, осуществленность потенций есть Вселенная. Шеллинг различает в Боге его неопределимую основу — хаотическую бессознательную волю: в силу чего происходит раздвоение абсолюта и акт самоутверждения свободной воли. Цель истории — воссоединение полярных сторон Абсолюта.

Сущностный дуализм духа и материи утверждает даже индийский мистик-Водолей Рамакришна, отвергая характерную для брахманизма идею об иллюзорности эмпирического мира: мир столь же реален, как и Творец-Брахман.

Аналогично Шеллинг в книге "Философия искусства" пишет:

"Бог и универсум — различные стороны одного и того же. Бог есть универсум, рассматриваемый со стороны тождества, он есть Все, так как он есть единственная реальность. Универсум есть Бог, взятый со стороны его целокупности"[16].

Эту идею Шеллинга развил В.С.Соловьев в софиологии и Бердяев в идее коренящейся в бездне изначальной свободы, предшествующей Богу – откуда возникает образ становящегося Бога (Бердяев родился под знаком Рыб, отражающем архетип первозданного хаоса, и такое видение можно астрологически трактовать как экзальтацию Нептуна в Водолее).

Космология Соловьева продолжает характерный для мышления Водолея дуализм духа и природы, наход ему подтверждение в индийской философии, содержащей то основополагающее для Водолеев понятие о единстве творения, о котором мы упоминали выше: "Дух (пуруша) есть зритель, свидетель, гость — он одинок и страдателен. Природа (пракрити) есть средство для духа — она приготовляет его к избавлению. Соединение духа с природою подобно соединению хромого со слепым. Слепая, но богатая действующими силами природа несет на себе бездействующего, но зрячего (сознательного) духа. Этим производится все творение."[17]

Для Соловьева Космос есть "другое" в Боге: тоже абсолютное бытие, но "абсолютное становящееся." Абсолют и Космос имеют единую суть, и как невозможно мыслить существование без его абсолютной основы, так невозможно мыслить абсолютное вне мира. Абсолютное усматривается сквозь мир: оно есть единое и в то же время заключает в себя всё. Следуя каббалистической традиции, описывающей творение как поток эманаций (логика которого сходна с логикой творения древних мифов и мифологической последовательностью развертывания архетипов), философ выделяет 1-е и 2-е абсолютное начало. Первое есть само безвидное всеединство (в мифах изначальный материнский исток, пустота или бездна архетипа Рыб). Второе абсолютное — "производящая сила бытия, множественность форм или идея", которая выступает как толчок творения (и соответствует архетипу Водолея и мифическому образу Творца-Неба). Это образ отличного от хаоса, платоновского идеального космоса. И в нем проявлен дуализм, сразу заявляющий о себе в процессе творения: "В нем есть божественная идея, как форма всеединства, и элемент материальный, ощутительная множественность природного бытия."

С изначально существующего движения: уранического толчка, разбивающего изначальное равновесие сил небытия, заставляя шаг за шагом проявиться все существующее, начинается нисходящий поток эволюции. И к этому равновесию всеединства устремляется восходящий поток. Мировая душа Соловьева эволюционирует в обе стороны: вниз, к достижению самостоятельности, производя природу (что описывает архетип Сатурна), и вверх к универсальному — Софии (что характеризует архетип Урана). София, по Соловьеву — "идеальное, совершенное человечество" и одновременно "тело Божие: материя божества, проникнутая началом божественного единства"[18].

Мировая душа обладает всем от Бога (нисходящий поток), а хочет обладать от себя (восходящий поток). Поэтому она утверждает себя вне Бога. Но отделенная от Бога мировая душа, имея в себе лишь неопределенное стремление ко всеединству, становится бессознательной природой. Лишь в соединении с божественным началом душа мира становится вселенским организмом и воплощением божественной идеи, то есть Софией:

"Мы теряем мир для того, чтобы снова получить его, потому что если вне божественного начала, в отчуждении от него, рассматриваемый сам в себе, природный мир есть зло, обман и страдание, то в положительном отношении к этому безусловному началу, или рассматриваемый из него, он становится необходимым орудием или материей для полного осуществления, окончательной реализации самого божественного начала."[19]

ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА

Дуализм начал и непроявленная тёмная основа Абсолюта ставит философский вопрос добра и зла, который рассматривают Шеллинг и Соловьев. В древнейшей мифологии Творец не добр и не зол – он выше и первичнее противопоставления этих начал, исторически древнее, так как сами эти понятия более новые. Шеллинг формулирует эту архетипическую идею так: "Дух выше света, ибо он возвышается в природе над единством света и темного начала"[20].

Дуализм начал поддерживает движение – Бог разделяется на тьму и свет, так как проявленный мир существует лишь в становлении: "Есть ли вообще в творении конечная цель и если есть, то почему она не достигается непосредственно, почему совершенное не есть сразу с самого начала? На это нет другого ответа, кроме того, который уже был дан: потому что Бог есть жизнь, а не только бытие. У каждой жизни - своя судьба, жизнь подвержена страданию и становлению. И следовательно, Бог добровольно покорился и становлению уже тогда, когда он вначале, чтобы стать личностью, разделил мир света и мир тьмы. Бытие становится ощутимым для себя лишь в становлении"[21].

Понятие свободы должно предполагать принципиально невыявляемый остаток, как хаос до космоса, который и является действительным гарантом свободы. Шеллинг акцентирует, что наряду с положительный определением свободы, должно быть еще и отрицательное, которое мы называем «злом»: «Реальное и живое понятие свободы заключается в том, что она есть способность к добру и злу»[22]. Темное начало, происходящее из основы, предстает как своеволие твари. Иррациональное и случайное в живых существах доказывает, что в их творении участвовали свобода и дух[23]. Человек как духовное существо имеет в себе две силы. Воля Бога в нем состоит в том, чтобы все универсализировать, поднять до единства со светом; а воля основы или зла – в том, чтобы все обособить или сделать тварным, чтобы особенное не растворилось до конца и имело отделенным свой центр, чтобы действие могло существовать.

В тёмной основе, которая делает возможным свободу и обуславливает манифестацию творения, как конкретного, природного, особенного, кроется своеволие всего творимого – что и оценивается как зло. Чтобы зло было преодолено, все сотворенное должно быть просвещено светом разумной основы – поднято до единства с Творцом. Это озарение глубочайшего центра светом совершается только в человеке, который в себе соединяет всю мощь темного начала, глубочайшую бездну, и он же в себе несет – всю силу света:

«Тёмное по своей природе начало есть именно то, которое одновременно преображается в свет. Это есть своеволие твари, которое, однако, поскольку оно еще не поднято до полного единства со светом (в качестве разума) есть только страсть или вожделение, т. е. слепая воля. Своеволию твари противостоит разум в качестве универсальной воли, которая пользуется этим своеволием и подчиняет его себе как орудие. Когда же сокровеннейшая и глубочайшая точка первоначальной тьмы в некоем существе полностью озаряется светом, то воля этого существа становится единой с изначальной волей или с разумом. Это озарение глубочайшего центра светом совершается только в человеке. В человеке содержится вся мощь темного начала и в нем же – вся сила света. В нем – глубочайшая бездна и высочайшее небо»[24].

Из-за того, что человек возникает из основы (что он тварен), он содержит в себе относительно независимое от Бога начало; однако из-за того, что именно это начало преображено в свет, не переставая вследствие этого быть темным в своей основе, в нем зарождается нечто высшее – дух. Отсюда видна роль человека в творении божественного. Воля человека, нацеленная на её реализацию, является «сокрытым в вечном стремлении зародышем Бога», «искрой божественной жизни»[25]. Это определяет целенаправленность истории. Её цель — воссоединение полярных сторон Абсолюта.

В божественном разуме содержится система, но сам Бог есть не система, а жизнь, и в этом заключен ответ на вопрос, что Бог допускает существование зла. Всякое существование, чтобы стать действительным, т. е. личностным, существованием, требует условия независимости от изначального единства, которое и есть зло. Уничтожить это условие Творец не может, так как в противном случае он уничтожил бы самого себя; он может только преодолеть его любовью и подчинить себе во славу свою.

Темная первооснова скрыта, и себя проявлять не должна: когда проступает наружу тёмная первооснова, которая должна остаться в невыразимой глубине как изначальная связь жизни возникает болезнь. Единство же воли человека с универсальной волей поддерживает гармонию жизненных сил как здоровье.

«Волю человека можно рассматривать как связь между живыми силами; пока она остается в единстве с универсальной волей, эти силы также пребывают в божественной мере и равновесии. Но едва только своеволие отклоняется от центра как от предназначенного ему места, разрывается и связь между силами; вместо нее теперь господствует лишь частная воля, которая уже не способна, подобно изначальной воле, объединить силы, подчинив их себе. Болезнь в универсальных масштабах возникает всегда только тогда, когда на поверхность выходят скрытые силы основы, когда раздражимое начало, которое должно было пребывать в безмолвии глубин в качестве внутренней связи сил, само активизируется. Всякое коренное лечение состоит в восстановлении отношения периферии к центру,… возвращения отделенной и единичной жизни во внутренний свет сущности, где снова происходит разделение (кризис). Болезнь единичного также возникает лишь из-за того, что то, что имеет свою свободу или жизнь только для того, чтобы оставаться в рамках целого, стремится быть для себя. Зло, как и болезнь, не есть нечто сущностное, собственно говоря, оно – не более чем видимость жизни, как бы мимолетное ее явление, подобное метеору, колебание между бытием и небытием; тем не менее для чувства оно вполне реально» [26].

Человек не может иметь лишь одно, благо, универсальное начало: будучи созданием тварного мира, он хочет проявить свою особенную волю, которая есть зло.

"Воля Бога состоит в том, чтобы все универсализировать, поднять до единства со светом или сохранить в нем; воля основы – в том, чтобы все обособить или сделать тварным. Она хочет только неравенства, чтобы равенство стало ощущать себя и ощущаться ею самой. Поэтому воля основы необходимо реагирует на свободу как на нечто сверхтварное и пробуждает в ней желание к тварному, подобно тому как человеку, стоящему на высокой крутой вершине и охваченному головокружением, кажется, будто некий тайный голос призывает его броситься вниз. Соединение в человеке всеобщей воли и воли особенной уже само по себе представляется противоречием, разрешение которого трудно, если не невозможно. Самый страх, свойственный жизни, гонит человека из центра, для пребывания в котором он создан; ибо этот центр в качестве чистейшей сущности всякой воли есть всепожирающий огонь для каждой особенной воли; чтобы жить в нем, человек должен умереть для всякой особенности, поэтому попытка выйти из центра на периферию и искать там покой для своей самости почти необходима. Отсюда и всеобщая необходимость греха и смерти как действительного отмирания особенности, пройти через которое, как через огонь, должна, чтобы очиститься, каждая человеческая воля"[27].

 Это подводит к тому, что свободное творение есть необходимость для человека, в нем его спасение и искупление (что потом развивает Н.А. Бердяев).

ПРИРОДА – МАНИФЕСТАЦИЯ СВОБОДНОГО ТВОРЕНИЯ ДУХА

Шеллинг, как ранее Бэкон и Гельвеций, обращается к природе, как манифестации творения и основе свободы: именно она содержит истину, которую открывает человеку: "В нашем распоряжении откровение более древнее, чем все писаные откровения,- это природа. В ней содержатся прообразы, не истолкованные еще ни одним человеком. Если бы открылось понимание этого неписаного откровения, то единственно истинная система религии и науки предстала бы не в убогом наряде, составленном из нескольких обрывков философских и критических понятий, а в полном сиянии истины и природы"[28].

"Природа должна представиться в качестве сознательно созданного произведения и одновременно с этим результатом самого слепого механизма; она целесообразна, будучи необъяснимой в своей целесообразности,"[29]— пишет Шеллинг. И неизъяснимая свобода для этого архетипа доминирует над необходимостью (Уран над Сатурном): необходимое проявляется случайно, спонтанно и свободно, и провозглашение этой доминанты составляет пафос философии Водолеев. Так, по Соловьеву, идея есть "полная свобода составных частей в совершенном единстве целого." Цель эволюции — "свободное объединение в абсолюте всех оживотворенных элементов".

Необходимость в противопоставлении творческой свободе предстает бессознательным началом: так, Шеллинг называет объективный мир "первоначальной бессознательной поэзией духа." Подобным образом Гадамер сопоставляет природу и художественное творчество: то и другое в своей спонтанной свободе непосредственно возводится к духу. Здесь происходит перевертывание представлений Стрельца и Козерога, для которых осознаются прежде всего законы необходимости. Но на практике именно в осознанном человек свободен, а то, чего он не постиг — настолько, чтобы этим овладеть, предстает для него необходимым законом, обуславливающим его восприятие и действие.

Если Стрелец даже Бога мыслит несвободным и обусловленным вечными законами материи, для Водолея дух предстает творцом именно того, чего ещё не было. Вслед за Козерогом Водолей опирается на самостоятельность субъекта — в процессе творения в объективном мире "мы не усматриваем ничего вне нас существующего, но лишь внутреннюю ограниченность нашей свободной деятельности"[30]. И от законов, которые видятся как внешние для внешней материи, этот знак переходит к внутренним силам человека, формирующим его реальность как субъекта действия — то есть к идеям, как говорит и Соловьев: "Все, действующее на животную природу как внешняя сила, для человека получает внутреннюю действительность как идея. Сам человек, будучи реально только этим, обнимает все в идее"[31].

Надо понимать, что в определении Шеллинга и Соловьева не мир сводится к человеку и его ограниченному восприятию, но человек расширяется до мира — тогда не исчезнет объективность мира, равная достоверности для нас нашего собственного сознания и существования. Философия архетипа Водолея ратует за объективность: и неслучайно Шеллинг называет свою философию идеал-реализмом. То, что возможно в идеале, должно стать возможно на практике. Мысль Водолея подводит черту философскому мышлению, смыкая его с жизнью: ведь, как утверждает Шеллинг, завершенный идеализм есть и завершенный реализм.

Философию Водолея можно назвать как объективным идеализмом, так и духовным материализмом. Шеллинг утверждает, что мы можем равно опираться на объективное и субъективное: положение "вне нас существуют вещи" должно считаться столь же непосредственно достоверным, как декартовское "я существую". Согласно Бэкону, также существуют два вида истины: научная (которая описывает объективную реальность мира) и религиозная (опирающаяся на субъективную реальность духа). Водолей — знак первичного разделения — подходит к реальности одновременно с двух противоположных сторон.

Объективным началом для Водолеев предстает Природа, противопоставленная мышлению, как говорит Шеллинг: "Природой мы можем назвать совокупность того, что лишь объективно в нашем знании; совокупность же всего субъективного назовем "я" или интеллигенцией"[32].

Природа принимается за первичное в естествознании; и тогда, по Шеллингу, остается задача перейти от природы к интеллигенции: целостному представлению о природе, показывающему, "что искони она тождественна с постигающимся в качестве разумного и сознательного в нас"[33]. Это задача натурфилософии.

Если мы исходим из субъективного, как это делает философия, задача сводится к выяснению того, откуда возникает объективность. "Как выходит, что объективный мир приспосабливается к представлениям в нас и в тоже время представления к объективному миру?"[34] На этот вопрос отвечает образ предустановленной гармонии между реальным и идеальным миром — изначальное единство их творения:

"Эта предустановленная гармония была бы немыслима, если бы деятельность, порождающая объективный мир, не была в основе тождественна с той, которая обнаруживается в волевом устремлении и наоборот".[35]

Понятие о единстве творения возвышает философию Водолея над дуализмом бытия и сознания. Первоначальный акт самосознания — который есть и акт творения — как идеален, так и реален. Созерцание и бытие изначально являются одним и тем же. Путем самосозерцания возникающее "я" представляется ограниченным: его определенность и ограниченность предстает как бытие. Это логический переход от архетипа Урана к архетипу Сатурна, который в Библии и мифологическом сознании древних предстает как акт творения Неба (сознания — слова и мысли), в процессе которого проявляется и изначально "безвидная" Земля (материя).

Из равноположенности субъективного и объективного вытекает единство идеи и её формы: красоты, о котором говорилось выше. Так Бэкон считает форму материальной сущностью присущего предмету свойства. А Шеллинг указывает: "Принцип философии должен быть такой, чтобы содержание обуславливалось формой, и, наоборот, форма — содержанием."[36]

Природа для Водолея в творении столь же свободна, как и дух: для этого знака свобода является неотъемлемым понятием всего, что существует. Бэкон мыслит материю активным началом, и для Шеллинга материя перестаёт быть пассивным материалом божественного ума и становится самостоятельно мыслящей "интеллигенцией". Абсолют рождает Вселенную самостоятельной в той же мере, в какой и творит её как художник. Потому и возможно мысли творить, что идея может не касаться материи, не разрушать её. Мы обычно независимо действуем в сфере материи и в сфере духа.

Водолейский дуализм духа и природы выглядит таким образом: поскольку для Водолея, как для Бэкона или Гельвеция, самыми существенными свойствами объективной реальности является бесконечная материя и её постоянное движение, когда он описывает её, он оказывается материалистом. Но с точки зрения творения более активным предстает начало мысли, потому точка отсчета философии Водолея — существование духовного начала. Так в иерархии универсума, которую строил Прокл по схеме платоновского "Парменида", движение также идет от идеи к материи. (Единое, оно же благо и Бог; далее сверхсущие единицы-боги; сущие, умопостигаемые боги или разумы как сочетание беспредельного с предельным. Затем нус: мыслящие боги, мыслящие души и просто души (ангелы и демоны); потом частичные души, одушевляющие тела — в том числе человек; и замыкают этот ряд неодушевленные тела.)

Последователь объективного платонизма Уайтхед говорит об автономии мысли и природы, при этом основным качеством природы считая то движение, которое лежит в основе мысли. В Водолее родился ещё одни последователь платонизма Пауль Наторп, который утверждает: "Задано не сознание, как процесс во времени, а время как форма сознания."[37] Архетипически это верно: архетип творения, как и движения сознания (Уран) ближе к изначальному, чем архетип времени и материи (Сатурн). В мифах творящий дух предшествует материи.

Как предшествующее грубой материи идеальное начало, в натурфилософии Шеллинга возрождается неоплатоническая идея мировой души: проникающей собою все стихии и обеспечивающей единство и целостность природного бытия — которую мы находим у Прокла. У Гадамера — аналогичная идея всеобщего ума, сходного с нусом Анаксагора. И Cоловьев утверждает: чтобы Абсолютное не оказалось "скуднее и отвлеченнее" видимого, многообразного мира, надо признать в нем свой особенный, вечный мир — "сферу вечных идей".

"Всякое бытие этого природного мира имеет свою идею или свою истинную подлинную сущность... эта подлинная сущность определяется не как идея просто, а как идеальное все, или как мир идей, царство идей."[38]

Флоренский продолжает космологическое учение Соловьева, делая акцент на Софии и называя её не только "первозданным единством твари, предшествующим миру", но и "предмирным собранием божественных первообразов", "богозданным единством идеальных определений твари" — что соответствует понятиям мировой души и космического ума. Флоренский даже считает Софию четвертой ипостасью Божества, придающей объем полноте Троицы (здесь можно вспомнить Юнга, представителя противоположного знака Льва, также стремящегося дополнить Троицу до четырех элементов для описания мировой полноты). С Софией, как развернутым проявлением всех идеальных определений через человечество, входит в сферу Абсолюта Космос, "очищенный во Христе". В этом всеединстве вновь смыкаются Космос и Абсолют, единые в изначальной точке творения.

Развивая дуализм духа и материи до идеи богатства духа и множественности одновременно влияющих на жизнь факторов, Водолеи признают существование разных свободных по отношению друг к другу духовных начал: подобных эйдосам Платона, но по-материальному цельных и самодостаточных. Это напоминает раннехристианские идеи, которые можно найти у Дионисия Ареопагита: о существовании пребывающего в Боге и предшествующего миру собрания "предопределений" или "прообразов" всех вещей — Божьих замыслов о мире в целом и о каждой вещи.

Таковы "вечные идеи" Соловьева или "первичные символы", которые стремился выявить Флоренский в своей "конкретной метафизике". Это "ноуменальные зерна вещей" или духовно-материальные структуры, являющиеся сутью материальных форм и основой их красоты. "Конкретное общее или созерцаемое в вещах universale, есть идея... лик вещи". Флоренский называется эти идеи "малые облики горних основ", "семена стихий", "нетленные логосы", "семенные логосы". И чем больше мы углубляемся в такое понятие идеи, тем более возрастает её трансцендентный момент: по Флоренскому, открывается та "незримая ноуменальная", творческая сила, из которой вырастает все тварное бытие.

Представление о «зернах идей» внутри вещей (которые мы можем увидеть и познать, по контрасту с непостижимостью сути вещей для Тельца) на практике учит не приписывать явлениям внешний, поверхностный человеческий символизм, а стараться увидеть их внутренние структуры. То есть выявить материальный смысл аналогий и историю культурных символов (что делает Флоренский, исследуя образы имен). Поскольку по сути и человеческие идеи, и предметы мира абсолютно разнесены и независимы друг от друга, если возникает параллель, надо выяснить, почему она возникла: в каком месте явления стыкуются между собой. Это и будет объективным представлением ума, которому учит философия Водолея.

Стремясь показать творческую силу идей и придать материальный объём метафизическим символам культуры, Флоренский раскрывает уникальность и самоценность каждого универсального образа. Интересно переживание им трансцендентной силы всякого слова, всякого имени:

"Имя вещи и есть субстанция вещи... вещь творится именем, вещь вступает во взаимодействие именем... подражает имени. Имя есть метафизический принцип бытия и познания." Имя — "узел бытия, наиболее глубоко скрытый нерв его... мистический корень, которым человек связан с иными мирами... оно — божественная сущность, несет в себе мистические энергии."[39]

Для Гадамера универсализм всеобщего ума также отражается в символическом совершенстве языка. Владимир Соловьев подытоживает учение о первообразах вещей в понятии монады: "Основы реальности суть действующие, активные, и представляющие, или воспринимающие, силы — такие силы суть более, чем силы — это существа: монады."[40] Он дает очень развернутое определение универсальных единиц, которое важно для нас, так как близко термину архетипа в нашем понимании (как он используется в этой книге):

"Для того чтобы быть основами реальности, искомые сущности должны представлять собой неразложимые единицы, реальные центры бытия — атомы. Для того, чтобы производить действительное многообразие бытия, эти центральные единицы должны действовать и воспринимать действие, следовательно, быть живыми силами — монадами. Наконец, чтобы составлять существенное все, или быть содержанием безусловного начала, эти единичные силы должны представлять собой известное содержание или быть определенными идеями. Различные метафизические системы останавливаются преимущественно на одном из этих трех моментов, хотя логически они не только не исключают, а наоборот, требуют друг друга, и полная истина в ответ на основной метафизический вопрос заключается в синтезе этих трех понятий: атома, живой силы и идеи — синтезе, который может быть выражен простым и употребительным словом существо."[41] Архетип есть атом в физическом смысле определенного ритма или волны; как активная, изнутри действующая сила он есть энергия "планеты"; и как идея он допускает универсальное и многоплановое, но тем не менее совершенно конкретное содержание.

Для Соловьева все существующее состоит из монад: "имеющих собственную внутреннюю действительность, однородную с той, которую мы знаем непосредственно в своем собственном внутреннем опыте."[42] Каждый предмет, таким образом, имеет не только свою идеальную (божественную) сторону, но и свой собственный мир. Свободные первоначала порождают столь же независимые пласты реальности: здесь можно вернуться к представлению, например, Вольфа, для которого этот мир — один из возможных.

Это и старый, и вполне современный взгляд, забегающий вперед опыта и истории. Интересными для нашего времени остаются и древние идеи о приоритете духа над материей тела, которые можно найти у Водолея Сведенборга. Согласно ему, дух человека есть его душа, которая живет после смерти в полном человеческом облике. Однако и при жизни этот дух может переноситься из одного места в другое, пока тело покоится на месте. "Я имел общение со всеми моими родными и друзьями, с королями и принцами и с учеными людьми после того, как они оставили эту жизнь, и это продолжалось в течении 27 лет без перерыва,"— пишет Сведенборг, утверждая, что всё это он видел и слышал не в каком-то особенном состоянии души или во время сна, а в состоянии полного бодрствования.

Озарение — характеристика планеты Уран и способ восприятия Водолея. Согласно Проклу, всякий высший тип знания возможен только благодаря божественному озарению. Бэкон говорил о научных озарениях — "светоносных опытах", приводящих к ясному знанию. Согласно учению русского философа-Водолея Семёна Франка, познание чудесным образом осуществляется даже не через активность самого познающего субъекта, но через активность направленной на субъект реальности: в откровении, достигаемом через акт самоуглубления, небо делает шаг навстречу человеку.

Фридрих Якоби провозглашает умонастроение "веры и чувства", называя его "истинным разумом": эмоциональная приподнятость приводит к "поистине чудесному откровению". Он полагает, что человеческому сознанию непосредственно дано созерцание абсолютного, а источником познания для него служит переживание: не выразимое эмоциональными и дискурсивными свойствами.

Озарение, как характеристика водолейского способа познания, по природе ближе вере, чем рациональной дедукции. Поэтому многие философы-Водолеи противопоставляют последней веру: как Якоби, который выступал против рационализма Просвещения как "рассудочного мышления", не способного открыть в человеке внутренний источник его свободы, и предвосхитил экзистенциализм. Или как Шестов, который в работе "Киркегард и экзистенциальная философия" противопоставлял рационализм Гегеля вере, перешагивающей за рамки обычного.

Вера (как экзальтация Нептуна в Водолее) для Водолея имеет смысл как выводящая за рамки обыденного к парадоксальному, неведомому и немыслимому — то есть также к прозрению Урана. Так определяет её Шестов:

"Вера есть неизвестное и чуждое умозрительной философии новое измерение мышления, открывающее путь к Творцу всего, к источнику всех возможностей, к тому, для кого нет пределов между возможным и невозможным. Это трудно, безмерно трудно не только осуществить, но даже представить себе."[43]

На деле парадоксальная вера Шестова или вера как "истинный разум" Якоби ближе одному из центральных понятий философии Шеллинга — интеллектуальной интуиции, выражающей суть архетипа Урана в мыслительной деятельности. Тем не менее именно к мистически-религиозной вере обращают "видения" Соловьева, которые послужили основой его учения о Софии — и неслучайно в основу софиологии как картины творения и развития мира легло учение Каббалы. Вслед за Шеллингом Соловьев признает реальность и доступность всем интеллектуальной интуиции как непосредственного созерцания Абсолюта в его сущности. В этом он видел и цель философии:

"Цель истинной философии — содействовать в своей сфере, то есть в сфере знания, перемещению центра человеческого бытия из его данной природы в абсолютный трансцендентный мир."[44]

И Флоренский, как Шеллинг и Соловьев, Прокл или Сведенборг, говоря о восхождении от Космоса к абсолюту, превозносит "прозрения, миги и точки духовной полноты — зарницы полного видения", когда природа раскрывает "свое тайное значение, двойное существование и иную, заэмпирическую сущность"[45].

И материализм Водолея всегда предполагает какие-то неведомые современной ему науке свойства материи, и в этом смысле интересно определение классиков материализма:

"У Бэкона, как у первого своего творца, материализм ещё таит в себе зародыши всестороннего развития. Материал улыбается своим поэтическим блеском всему человеку."[46]

Чрезмерный акцент на телесных процессах и вещественном мире предыдущих зимних архетипов смягчается, и материализм Водолея никогда не выглядит грубым или примитивным.

Это происходит прежде всего за счет того же акцента на эволюции чувственной стороны восприятия (знак зачатия Водолеев — Телец), который ставит во главу угла, кроме идеи блага, красоту. Так, Лессинг пишет:

"То, что ограничивает, называется материей. Чувства устанавливают границы представлениям души, следовательно, чувства — это материя... Любая мельчайшая частица материи может быть использована душой в качестве объекта одного из чувств. Следовательно, весь мир вплоть до своих мельчайших частиц одушевлен."[47]

Здесь надо понимать, что Водолей не опирается на чувство лишь как на ощущения и эмоции: он понимает под чувством нечто лишенное материальности и близкое интуитивному разуму. Как пишет Фридрих Якоби, у человека есть "чувство для сверхчувственного. Это чувство я называю разумом в отличие от органов чувств".[48]

Для мыслителя-Водолея очевидно, что человечество будет открывать не только новые возможности разума, но и новые потенции чувств. Уже Лессинг считал, что у человека может быть больше, чем пять чувств:

"Подобно тому как чувство зрения соответствует однородной материи (свету), при помощи которой тела делаются зримыми, особые чувства могут и будут соответствовать электрической и магнитной материи; при помощи этих чувств мы сможем непосредственно узнать, находятся ли тела в электрическом или магнитном состоянии... Как только у нас появится чувство электричества или магнетизма, нам откроется сразу же целый мир удивительных феноменов, о котором мы сейчас столь же мало можем составить себе представление как слепой — о цвете и свете."[49]

Можно добавить, что современные экстрасенсы отчасти владеют подобной чувствительностью — и эта их непосредственная способность заставляет и науку расширять свои представления о материи.

ОБЪЕКТИВНОСТЬ — В УНИВЕРСАЛЬНОСТИ

Материализм Водолея имеет опору в субъективном восприятии — однако ставит задачу проявиться беспристрастно-объективному взгляду на вещи. С этой позиции Гельвеций критиковал существующие идеи Бога, сотворения мира и бессмертия души. Критика Бэкона носила ещё более открытый характер борьбы за чистоту духа с предрассудками мысли — "идолами". Согласно его известной концепции, существуют разные виды заблуждений, коренящихся в разных сферах жизни. Это идолы пещеры — субъективные особенности и склонности людей (каждый человек смотрит на мир как бы из своей пещеры — что наиболее отражает подход к миру летних знаков Рака и Льва); идолы театра — вера в авторитеты, мешающая людям без предубеждения исследовать природу (свойственная осенним знакам и Стрельцу); идолы площади — прежде всего язык, в котором коренятся прошлые традиции (он определяет заблуждения весенних знаков от Овна до Близнецов); идолы рода — в самой человеческой сущности, в чувствах и особенно в разуме (к ним привержен зимний знак Козерога).

Ратуя за объективность знания, Бэкон пишет: "Мы строим в человеческом разуме образец мира таким, каков он оказывается, а не таким, как подскажет каждому его мышление."[50] Бэкон говорит о том, что человеческий ум — неровное зеркало: ему присуща "изогнутость"— стремление человека истолковывать природу по аналогии с самим собой. Преодолеть это — обязанность науки.

Пожалуй, нет такого Водолея, который не питал бы интереса к научному знанию. Ещё Прокл выстраивал иерархию наук, а Бэкон разработал их подробную классификацию, включающую указания на те дисциплины, которые ещё должны быть созданы. Он явился родоначальником методологии науки на современном этапе развития философии, потребовав разграничить науку и религию, чтобы наука имела свободу эксперимента. К ним можно добавить немецкого философа эпохи Просвещения Вольфа, стремившегося к построению всеобъемлющей системы знания: философия для него — "наука о всех возможных предметах, насколько они возможны". Он четко различал чистое и эмпирическое, теоретическое и прикладное знание, разработав классификацию наук от психологии до физики.

Стремление согласовать философию с существующими научными взглядами привело Гельвеция к абсолютизации механики, а Наторпа — математики. Уайтхед пытался согласовать философию с открытиями естественной науки XIX-XX веков. Водолеям часто свойственен экскурс в самые различные области знания, как Якоби или Сведенборгу — специалисту не только в мистике, но в геологии, математике и астрономии. Или Флоренскому: проводившему исследования как в области лингвистики и теории пространственных искусств, так в математике и физике.

Водолей стремится сделать знание универсальным, и тем приподнять его над субъективизмом отдельного человека, чтобы оно предстало чистым отражением всеобщего ума, первичного по отношению к людям: лишь тогда оно предстанет истиной. По Гадамеру, не столько мы мыслим, сколько мыслит через нас всеобщее сознание, не столько мы говорим на языке, сколько "язык говорит на нас". Гадамер призывает использовать универсализм слова и мысли, чтобы перейти от донаучных частичных форм мышления к объективно-универсальному отражению реальности. Для этого не следует создавать особых научных терминологий, которые лишь закрывают путь к реальности, затемняя первичный смысл слов. Нужно оставить ясным "путь от слова к понятию и от понятия к слову с обеих сторон". Эта цель: внедрение научных, абстрактных и заоблачных понятий в наш обычный язык и бытовые мысли — наиболее актуальная перспектива нашего времени, которую уже чётко обозначила философия Водолея, всегда идущего немного впереди.

К преданности науке мысль подводит уже предыдущий архетип Козерога. Но Водолей не ограничивается позитивной наукой, обнаруживая её узость. В этом можно увидеть характерное отрицание вершин предыдущего архетипа — так В.Соловьев выступает против позитивизма, утверждая: "Это воззрение объявляет совершенно невозможным какой бы то ни было род познания об истинно сущем или безусловном, навсегда закрывая для ума целый мир высших существенных вопросов."[51] Философ заранее выявляет ту проблему, с которой сегодня столкнулась наука — и которую она пока не смогла разрешить: по причине, на которой Соловьев также подробно останавливается.

Имея зачатие в Тельце, Водолей выступает за красоту и истинность внешней формы, как мы уже говорили. А пренебрежение ею ведет к отрицанию внешнего мира как сущностной реальности — такой подход, к сожалению, мы находим в современной позитивной науке:

"Наука не только не считает мир данный наблюдаемых явлений за единственную действительность, но она решительно отвергает этот мир как призрачную видимость, как пустую личину сущего... Наука в своих постоянных запросах ищет истину внешнего явления не в нем самом как данном, а за ним в чем-то другом, ясно этим показывая, что для неё видимая действительность не есть что-то серьёзное, взаправду существующее... Физическая наука за миром видимости создает свой невидимый мир... Мы знаем в непосредственном чувственном воззрении качественное различие между красным и голубым цветом; но это только видимость, потому что только ощущение, в самом же объекте различие состоит лишь в скорости колебаний."[52]

Водолей спорит против такого подхода, который сводит радужную многоплановость мира к черно-белым однотипным законам. В этих законах не может быть всей истины — иначе многообразие мира было бы излишним и просто не существовало бы. "Простое, скудное бытие однородных атомов оказывается бессильным и безответным перед действительным многообразием действительного бытия"[53],— говорит В.Соловьев. Значит, различие красного и голубого — нечто существенно большее, чем количественная скорость волны. В нем изначально заложена разная качественность, разная идея, не воспринимаемая приборами, но легко доступная нашим чувствам. Знак «чувства», Водолей выступает против отрицания чувств, показывая их объективность и их необходимую роль в объективном видении реальности, даже научном. — И это позволяет лучше понять концепцию идеальных первоначал, как одну из ключевых идей мышления архетипа Водолея.

Позитивная наука изучает явления — но "как явление не есть сущность, так и познание явления не есть ещё познание сущности,"[54] — считает Соловьев. Наука не добирается до сущности. Философ замечает, что наука производит подмену: считая чувство, которое нам непосредственно дано как один из критериев истины, только субъективным ("мир чувств есть обман чувств") — и признавая за субъективной мыслью (например, наши опосредованные представления об атомах или эфире) внешнюю, объективную реальность. "Безусловное начало лежит вне сферы физической науки как науки частной и относительной,"[55] — утверждает Соловьев. Лишь такое знание, которое охватывает все сферы жизни, будет объективным. Для Водолея критерий объективности знания — его универсальность. Это и теоретический, и очень практический критерий: если знание универсально, то есть "работает" в разных сферах жизни, это говорит само за себя.

Знак безграничного, Водолей выступает и против ограниченности философского знания. Односторонность науки — в объективизации, теряющей из поля зрения субъект (который на самом деле остается, вместе с неосознанной субъективностью своих представлений, хотя бы и общечеловеческой: и здесь можно вернуться к "идолам" Бэкона). Философия, напротив, зачастую сводит познание к субъективному восприятию — но солипсизм логически противоречив, что легко доказывает В.Соловьев.

"Весь действительный мир, поскольку он мною познается, есть непосредственно лишь мое представление, имеет, следовательно, значение субъективное... Чтобы быть здесь последовательным, я должен отрицать собственное существование не только всех предметов безличной природы, но и всех других личных существ... по той же причине я должен отрицать и свое собственное существование... Все вещи и существа исчезают, остаются только состояния сознания." "Когда я отнимаю субъект у внешнего мира, он превращается в объект без субъекта, в представление без представляющего. Но это немыслимо... Объект без субъекта перестает быть объектом, представление не есть представление, когда нет представляющего."[56]

БЕЗЛИЧНОЕ ВОЗВЫШЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
ДО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

В водолейской философии Соловьева мы видим опору на субъект, наследуемую от предыдущего архетипа Козерога: cам Бог сообщает каждой точке бытия силу самосознания, поскольку Богу нужен мир в его реальности: "Божественное существо не может удовольствоваться вечным созерцанием идеальных сущностей — оно останавливается на каждой из них в отдельности, утверждает, запечатлевает её самостоятельное бытие... что и есть акт божественного творчества."

Самостоятельность оказывается злом, повергая все существующее в первобытный хаос разобщенности. Но потом выступает в новом качестве как сознательное возвратное действие человека, как его свободное внутреннее нравственное преодоление злого начала.

"Если сила личности, самоутверждаясь в своей отдельности, есть зло и корень зла, то та же самая сила, подчинившая себя высшему началу, тот же самый огонь, проникнутый божественным светом, является силою мировой всеобъемлющей любви: без силы самоутверждающейся личности, без силы эгоизма, самое добро в человеке является бессильным и холодным, только как отвлеченная идея."[57]

На этих словах можно остановиться как на психологической проблеме зимнего знака Водолея как холодного и отвлеченного знака, которому в жизни не хватает тепла души. И одновременно подход Соловьева раскрывает эволюционистскую динамику архетипа Водолея, возвышающую этот знак над добром и злом.

Диалектическая связанность субъекта с объектом подводит к восприятию мирового единства — существенной архетипической характеристике Водолея, которую иллюстрируют древние мифы, утверждая равенство человека Вселенной. Водолей настолько хорошо понимает субъективный подход (и как рациональную опору предыдущего знака Козерога — и как чувственное откровение своего знака зачатия Тельца), что легко приподымается над ним и покидает его ради надличностной всеобщности. По принципу: теряя все, все обретаешь — который является и принципом религиозным, поскольку возврат к изначальному единству — это собственная задача религии. И поскольку все силы есть силы божественные, и все устремлено к Богу, нет абсолютного зла: оно существует только как отрицательная характеристика динамического момента настоящего.

Архетип Урана ставит человека выше конкретного добра и зла: выявляя творческие, движущие моменты обоих. Шеллинг рассматривает это через диалектику свободы и необходимости:

"Дух и сердце, связанные одним лишь собственным законом, добровольно утверждают необходимое. Если зло состоит в разладе обоих начал, добро может состоять только в совершенном их единении... Вполне верно поэтому диалектическое утверждение: добро и зло — одно и то же, лишь рассматриваемое с разных сторон: зло в себе, рассматриваемое в корне своей тождественности, есть добро,— добро, рассматриваемое в корне своей раздвоенности, есть зло."[58]

Единственное несомненное благо — в единстве: людей, или сознания и мира (так как это единение и есть близость к Богу и проявление абсолютного). Следовательно, зло — в отдельности, изолированности (которую влечет утверждение самостоятельности предыдущего архетипа). Об этом Водолей В.Соловьев говорит почти теми же словами, как и Лев К.Г.Юнг (см. цитату в начале книги), ставя целью творческую одухотворенность и полноценность существования:

"Человек, как духовный центр мироздания, обнимал собой всю природу и жил одной с ней жизнью: любил, понимал, а потому и управлял ею, теперь, утвердившись в своей самости, закрыв от всего свою душу, он находит себя в чужом и враждебном мире, который уже не говорит с ним на понятном ему языке и сам не понимает и не слушает его."[59]

Но, в отличие от Льва, у Водолея проблема отделенности человеческого сознания от всей полноты мира идеализируется, возвышаясь от бытовой и научной до религиозной терминологии. В движении к добру и совершенной личности Христа наша отдельность тоже выступает как субъект и личность, тормозящая своей инерцией движение преображения. И здесь — насколько личен Бог, настолько выступает субъектом Дьявол. Эта инерция есть абсолютное зло: о ней не только стоит сожалеть, допуская её, как это делает Лев — который благородно допускает всё. С ней надо бороться, как с тем, что убивает живые ростки идеального, одухотворяющего жизнь. Изолированность омертвляет, единение животворит. Духовная задача — в том, чтобы одушевлять, – подобно тому, как демиург вдыхает жизнь в творение, что возвращает нас к древнему архетипу Неба, и Соловьев пишет:

"Истинная задача нашей чувственной жизни — возделывать сад земли — превращать мертвое в живое, сообщать земным существам большую интенсивность и полноту жизни,— животворить их."[60]

Водолейское ратование за одушевляющее преображение подводит не только к утверждению философской роли искусства, но и к острой постановке проблемы зла: одной из самых заметных во всем Зодиаке. "У человека должна быть неизмеримо большая, качественно иная свобода: не выбирать между добром и злом, а избавить мир ото зла,"[61] — этот призыв Шестова смыкается с девизом Водолеев "благо, истина, красота" — и является обратной стороной этого девиза.

Суть зла и Дьявола, с которым активно сражается Водолей, Шестов, подобно Шеллингу и Соловьеву, определяет как разделение.— И как ничто: Ничто, которое тем не менее завладело нашим умом и душой, препятствуя вере в то, что Бог есть все и что человек может все, уподобляясь Творцу в творческом посыле:

"Ничто присвоило себе предикат бытия. И разум, которому бы по его назначению полагалось бы остановить его в его незаконном захвате — разум безмолвствовал. Ничто все и всех заворожило: мир точно уснул, замер или даже умер. Ничто превратилось в Нечто. Разум же, наш человеческий разум, который нас учат считать лучшим, что в нас есть, который нас роднит с Богом, равнодушно и спокойно наблюдавший, как все это происходило, после победы Ничто почти автоматически перешел на его сторону (ведь все действительное разумно) и до сих пор продолжает стоять на страже сделанных Ничто завоеваний."[62]

Разделение — в природе мысли, но Ничто есть отсутствие веры, без которой невозможна проекция в неведомое и движение в будущее.

Соловьев пишет о зле не столь поэтически, но ставит на вид всем мыслящим людям, что сознание своего единства со всем в созерцании длится лишь минуты, а обычно мы признаем за настоящую действительность только свое отдельное существование, забывая, что все живое имеет внутреннюю действительность, не менее яркую, чем наша:

"Мы замкнуты в себе, непроницаемы для другого, а потому и другое непроницаемо для нас... Это-то ненормальное отношение ко всему, это исключительное самоутверждение или эгоизм, всесильный в практической жизни, хотя бы и отвергаемый в теории, как противопоставление себя всем другим и практическое отрицание этих других — и является коренным злом нашей природы, и так как оно свойственно всему живущему, зло есть общее свойство всей природы."[63]

Споря с учением Декарта о субстанциальности "я", Соловьев разрушает концепцию личности как замкнутого бытия: "То, что обычно называется душой, нашим "я" или нашей личностью, есть не замкнутый в себе и полный круг жизни, обладающий собственным содержанием, сущностью или смыслом бытия, а только носитель или подставка для чего-то другого, высшего."

Эти слова сродни концепции Гадамера — язык говорит на нас: "В языке становится видимой та действительность, которая возвышается над сознанием каждого конкретного индивида"[64]. Или представлению Ф.Якоби, который ставит вопрос: обладает ли человек разумом или разум обладает человеком? и отвечает на него так:

"Если понимать под разумом душу человека, лишь поскольку она обладает отчетливыми понятиями, то разум является свойством человека, инструментом, которым он пользуется; тогда разум принадлежит ему. Но если понимать под разумом принцип познания вообще, то он — дух, из которого сделана вся живая природа человека; посредством его человек существует: человек — форма, которая воспринимает его."[65]

Постановка разума выше человека — в объективной реальности есть свойственное архетипу Водолея возвышение человека до человечества. Если взять шире, это равноположенность сознания человечества материи всего Космоса: антропоморфность которого мы находим в мифах о творении. Сознание и Космос возникают из единого истока: то и другое охватывает все. Сознание охватывает весь Космос, оно есть материя Космоса. Космос содержит все сознание, он есть материя сознания.

Что есть главный признак высшего творческого процесса Урана? Альтруистический отказ от себя: только эта возможность быть чистым проводником идеи дает осуществиться реальности. Эту мысль можно найти у Соловьева: "Божество свою волю как беспредельную потенцию бытия полагает во все другое, не задерживая на себе, как на едином, а осуществляя и объективируя её для себя." Творческий процесс — в забвении себя, в трансляции сквозь себя, что делает Водолея знаком альтруизма. И тогда другой необходимой посылкой истинного творчества становится свобода, ставящая человека выше всех процессов. Человек не зависит от реальности, потому творит её и повелевает ею (и это его волевое усилие переводит его в архетип Рыб).

Поэтому мышлению Водолеев свойственен имперсоналистский подход. И в этом воздушный знак Водолея занимает позицию, обратную знакам огня. Но отсюда же — возвышенно-мистическая роль любви для Водолеев, которая свойствена и противоположному знаку Льва. Для Водолея любовь не только выводит человека за пределы себя, предоставляя возможность развития, но и дает ему более того, что только можно вообразить.

"Любовь производит или освобождает духовно-телесные токи, которые постепенно овладевают материальной средой, одухотворяют её или воплощают в ней те или иные образы всеединства... Широкая задача любви в том, чтобы осуществить перерождение, неразрывно связанное с перерождением Вселенной... с развитием всемирной жизни в полнейшем единстве всех,"[66] – пишет Соловьев, давая ещё одно определение блага, истины, красоты — через любовь как единство всего:

"Благо есть единство всего или всех, т.е. любовь как желаемое... как идея идей: это есть единство существенное. Истина есть та же любовь, т.е. единство всего, но уже как объективно представляемое это есть единство идеальное. Наконец, красота есть та же любовь, но как проявленная или ощутимая: это есть единство реальное... Абсолютное осуществляет благо через истину в красоте"[67].

Концепцию всеединства можно признать одной из характерных идей водолейского и потому также русского мировосприятия. Её яркий представитель – последователь Соловьева С.Л. Франк: если Соловьёв вводит понятие практического всеединства, к которому следует стремиться, чтобы воссоздать изначальное, то для Франка всеединство дано: даже в "я" уже содержится "мы", и только на основе этого возможно восприятие "ты". И через это – соборное "многоединство" общества, которое существует как идея "мы" в отдельных его членах. "То, что называется другим "я" и что точнее есть для меня "ты"… должно быть не извне "дано" мне,… а "изнутри" присуще… Не два независимых и самодовлеющих существа становятся друг для друга "я" и "ты", их встреча есть, напротив, лишь пробуждение в них обоих исходного первичного единства"[68]. – Если западная философия абсолютизирует "я" до трансцендентального субъекта, то у Франка в глубине каждого "я" открывается трансцендентальное "мы".

Мировое целое предстает как "синтетическое" единство личностей, где каждая может быть частью высшей личности и содержать в себе множество низших. Но каждая "часть" его также является всецелой личностью, в которой он содержится. Знание и жизнь смыкаются: познание – акт соединения с Абсолютом и Всеединством – есть акт подлинной жизни и мистическое "обладание" реальностью.

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МЫСЛИ

Цель философии Водолея — обозначение всеобщей перспективы развития мысли и жизни. В этом смысле духовное, идеальное выступает безусловно главным и первичным по отношению к материальному. Идея содержит потенциал энергии на истинное творчество нового — практика лишь приспосабливает друг к другу уже воплощенные вещи. В мифах небесный Творец творит из пустоты — именно потому он и всемогущ (так вавилонский Мардук, чтобы доказать богам свою силу царя богов, повелевает возникнуть новой звезде). Поэтому, как считает Плотин, практика есть то, во что сползает человек, обессилев душой от теории: "Люди, когда у них перестаёт хватать сил для мысли, начинают заниматься практикой".

Бэкон называет телеологическое понимание вещей: объяснение через практическую цель, свойственное предыдущему, прагматичному знаку Козерога, самым скверным из заблуждений, утверждая, что природе следует ставит вопрос: не "для чего?", но "почему?". И в жизни Водолей — самый непрактичный знак. Но сама мысль Водолея, желающая без искажений отразить то, что есть, тяготеет к практической реализации (по поговорке: нет ничего практичнее хорошей теории). Бэкон так говорит об этом:

"Бог в первый день создал свет, не сотворив ничего материального. Подобным образом прежде всего из опыта должно извлекать открытие причин и аксиом; и должно искать светоносных, а не плодоносных опытов. Правильно открытые аксиомы вооружают практику не поверхностно, а глубоко и влекут за собой многочисленные ряды практических приложений."[69]

В отличие от Стрельца, для которого абстрактное является целью как возвышенное, препятствующее погрязанию в материи, самый отвлеченный знак Водолея не любит абстракций. Бэкон, а вслед за ним Водолей Гассенди, выступают против отвлеченных понятий и за конкретность слов. Критикуя формализм схоластики и категорий Аристотеля, Бэкон говорит: лучше слова глина и мел, чем обобщенное земля, в котором он видит большую степень неточности. А поскольку современная наука вооружена методологией Бэкона, сегодня "научное" обозначает "конкретное".

Против абстрактного знания возражает и Шеллинг, для которого реальность есть лишь непосредственное созерцание конкретного: абстрактные понятия суть только тени реальности. Соловьев добавляет понятие "практического" всеединства к изначальному как путь к конкретному преображению мира, человека и социума; истина для него связана с реальностью. Здесь можно вспомнить и "конкретную метафизику" Флоренского. Критикуя неконкретные идеи, философия Водолея выступает против анархии разума, присущей самому этому знаку. Отвлеченность и улет — недостатки Водолея и интуитивного способа восприятия вообще: озарение, чтобы быть ценным, должно быть истолковано максимально четко. "Высшие аксиомы умозрительны и отвлечены, в них нет ничего твердого,— пишет Бэкон.— Поэтому человеческому разуму надо придать не крылья, а скорее свинец и тяжести, чтобы они сдерживали всякий прыжок и полёт."[70] Это то, что можно рекомендовать Водолеям и в быту.

Иногда ведущая роль мысли приводит Водолея к утопии, как Томаса Мора: само слово "утопия" происходит от названия вымышленной им страны. Но на деле идеи Водолея более близки к реализации, чем утопии Весов, так как служат не абстрактной эволюции, но вполне конкретной цели всеобщего блага людей. Так формулирует цель познания Бэкон или Соловьев и другие философы-Водолеи. Бэкон подвергает критике науку и философию именно за то, что она не придерживается критерия блага:

"Среди признаков нет более верного и ясного, чем принесенные плоды. Ибо плоды и практические изобретения суть как бы поручители и свидетели истинности философий. И вот из всех философий греков и частных наук едва ли можно привести хотя бы один опыт, который облегчал бы и улучшал положение людей."[71]

К БЛАГУ ОТ СВОБОДЫ

В своём понимании блага Водолей опирается на развиваемое Козерогом понятие человеческой индивидуальности. "Я считаю, что человеческую жизнь по её ценности нельзя уравновесить всеми благами мира,"— говорит Томас Мор. Вниманием к субъективности человека отличается философия Водолея Альфреда Адлера, создателя индивидуальной психологии. Для Водолея каждая личность ценна своей уникальностью — и ценны её идеи, которые отклоняются от общепринятых: тем самым они содержат импульс нового развития. Это радикально отличает Водолея от Стрельца, для которого критерием истинности выступает общее согласие. Как пишет Бэкон:

"Общее согласие — самое дурное предзнаменование в делах разума, исключая дела божественные и политические, где есть право подачи голоса. Ибо большинству нравится только то, что охватывает ум узлом обычных понятий."[72]

Творческий подход невозможен, исходя из среднего стандарта: его база — только индивидуальность.

Отчасти поэтому Водолей Мальтус считал, что для блага людей лучше, чтобы их было меньше. Его идея о том, что природа, стимулируя рождение в геометрической прогрессии, опережает воспроизводство средств существования, которые растут лишь арифметически, иногда служит примером ретроградного подхода и неверия в утопию будущего всеобщего счастья. Но нельзя сказать, чтобы научные критерии подвели философа: в наше время люди действительно стали жёстко контролировать рождаемость, подтвердив справедливость его идей. И пока общество не достигло абсолютного внимания к человеческой личности, глубоко индивидуальной в своих природных корнях, пока оно не достигло внимания к внешней природе, в каждом месте имеющей свою уникальность,— пока общество продолжает политику экспансии, разрушая окружающую среду, Мальтус остаётся прав.

Цель всеобщего блага естественно предполагает и цель развития — можно сказать, это более широкое определение цели развития, а цель развития уже идеи блага. Согласно тенденциям двух предыдущих архетипов, это прежде всего развитие социальное. Человек становится личностью в обществе и для мира, и козероговский критерий личного совершенства — способность служить другим. Водолей расширяет общечеловеческое до вселенского: благо человечества в том, чтобы хорошо было на всей Земле, всей живой и неорганической природе.

Но для этого человек должен возвыситься над своим человеческим, в том числе и социальным бытием. Поэтому благо человека неотделимо от его свободы. "Отношение к миру человека в противоположность всем другим живым существам характеризуется свободой от окружающего мира,"[73] — пишет Гадамер. Водолей признает абсолютную свободу: свободу в полном смысле этого слова, не обузданную никакими рациональными ограничениями. И Водолей Фридрих Якоби утверждает нравственную автономию личности от жестких заповедей общества, не признавая их (и от этого философа ведет начало термин "нигилизм"). Подобно этому, Шестов утверждал независимость индивида от любых определений, общепринятых истин и нравственных норм. Бог для него предстает идеалом всемогущего своеволия "по ту сторону добра и зла".

Водолей развивает анархизм, провозглашенный Козерогом, наполняя его духовным содержанием — и свобода в понимании Водолея имеет смысл не только личной активности, которая может предстать и разрушительной в каком-то аспекте,— но и коллективного созидания, как результата свободы творения. Как мы говорили, свобода — второй момент истинного творчества, а единение с высшим, воодушевляющее и одушевляющее жизнь — первый.

Шеллинг тоже говорит о свободе действия и поведения: прежде всего как свободе творческого процесса, которая ярче всего воплощается в гениальности,— подчеркивая, что объективный результат свободного поведения будет подчинен законам природы. "Гений свободен,— пишет Шеллинг.— Он уклоняется лишь от чуждого законодательства, но не от своего собственного, ибо он есть гений лишь постольку, поскольку он — проявленная закономерность". Свобода становится благом, когда она есть доведённая до своего логического завершения предопределённость божественной истины и красоты. К образу гения обращается и Гадамер:

"Гений — это проявление животворящего духа, так как в противоположность застывшей правильности, гений демонстрирует свободный порыв открытия и оригинальность, способную стать образцом."[74]

К этому Водолей устремляет всех людей: внимание к индивидуальности, характерное для Козерога, приводит его к идее равенства. Конечно, не все будут гениями. Но универсальный ум, который имеет в виду Водолей, отражается во всех людях. Чтобы познать высшую истину, надо поднять до неё всех: и вместе люди составят её. Как считает Шеллинг, идеал никогда не может быть осуществлен индивидом, но требует совокупных усилий всего рода. В этой идее отражается водолейский переход от человека к человечеству, который мы находим у Соловьева и Флоренского, как характерный для русской философии.

Нравственное понимание свободы как исполнения высшей необходимости предлагает В.Соловьев, говоря:

"Мы родимся только с возможностью свободы; на деле же наша воля (воля природного человека) уже занята и связана теми ограниченными и для нас внешними предметами, которых природа заставляет нас хотеть... Действительной свободы мы достигаем только тогда, когда сверх природного хотения начинаем хотеть того, чего хочет Бог."[75]

Здесь смыкаются религиозное и творческое понятие свободы. Эта свобода выводит человека за рамки его отдельности и соответственно за рамки социальных законов функционирования индивидуума в обществе — и материальных законов движения тела в природе: ибо человек не есть только тело или отдельный индивидуум.

Говоря религиозным языком, которым пользуется Соловьев, законы отрицаются во имя благодати (и здесь мы видим уход от предыдущего архетипа Козерога, знака необходимости и долга прошлого, и закона сохранения энергии ("дашь на дашь")). Рассуждение Владимира Соловьева о законе позволяет уяснить суть православного отношения к необходимости и свободе, глубоко укоренившееся в нашей русской водолейской культуре (хотя и не всегда осознаваемое):

"Уплатить своего старого долга [за прошлое] мы не можем и должны решительно признать свою несостоятельность. Как возрождения своего настоящего, так и искупления своего прошлого мы должны ждать от Бога... Мы живем не под законом, а под благодатью, мы люди духовные... Даром получили, даром и давайте... Так с нами поступают высшие силы, так и мы должны поступать между собою."[76]

Рассуждение философа даже позволяет понять, почему соблюдение законов никогда было нельзя назвать добродетелью русского общества — почему оно не вдохновляет людей с водолейским характером:

"Закон выражает собою лишь количественную, математическую справедливость: воздействие равно действию, равное за равное, око за око, зуб за зуб... Закон не вносит в общество никакого нового положительного начала жизни: он не создает, а только утверждает существующее общественное равновесие... Такая формальная правда довольствуется тем, что каждый стоит за свое право. Существенное значение здесь все-таки остается за силой... В царстве силы слабые всецело приносятся в жертву сильным; царство закона предоставляет каждому стоять за себя в известных пределах и не заботиться ни о ком за этими пределами."[77] — Сегодняшняя попытка создать в России правовое государство только подтверждает слова Соловьева.

Закон подвергает сомнению и Томас Мор: в его Утопии "узы природы заменяют договор: ибо лучше и сильнее объединять людей взаиморасположением, а не договорными соглашениями, сердцем, а не словами."[78] — И водолейское отношение к законности можно подытожить так: то, что ещё как-то годилось бы для функционирования механизмов неживой материи, оказывается явно недостаточным для живого человека, для которого точка отсчета изначально выше механической данности: ибо он творец.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ
И ЕГО ДУХОВНАЯ ПОДОПЛЕКА

Т.о. духовные и нравственные законы действительно дают большую свободу, чем физические или социальные. Но в первом приближении критерием реализации идеи блага является общество, выводящее человека за рамки личного эгоизма: всеобщее благо — прежде всего благо общественное. Философски мыслящий Водолей не может не видеть отсутствие в обществе той свободы, равенства и справедливости, которая составляет его идеал. Реализация свободы человека невозможна без реального равенства, как говорит Соловьев:

"В мире, основанном на борьбе, на неограниченном соревновании личности, равенство прав ничего не значит без равенства сил. Принцип равенства, равноправность оказывалась действительною только для тех, кто имел в данный исторический момент силу."[79] Значит, в капиталистической системе равенство принципиально невозможно, так же как истинная демократия и свобода.

Поэтому Водолей — ещё один знак, которому близки идеи социализма. Уже Томас Мор в "Утопии" выступает против частной собственности:

"Где только есть частная собственность, где все меряют на деньги, там вряд ли когда-нибудь возможно правильное и успешное течение государственных дел... Единственный путь к благополучию общества заключается в объявлении имущественного равенства, а вряд ли это когда-либо можно выполнить там, где у каждого есть своя собственность. Если каждый на законных основаниях старается присвоить себе сколько может, то каково бы ни было имущественное изобилие, все оно попадает немногим; а они, разделив его между собою, оставляют прочим одну нужду, и обычно бывает так, что одни заслуживают жребия других: именно первые хищны, бесчестны и ни на что не годны, а вторые, наоборот, люди скромные и простые и повседневным трудом приносят больше пользы обществу, чем себе лично."[80]

Водолей Гельвеций выдвигал требование ликвидации феодальных отношений и феодальной собственности. Его деятельность сыграла роль в идейной подготовке утопического социализма и Великой французской революции. Пауль Наторп рассматривал концепцию этического социализма как движения к идеальному обществу (Стрелец) через воспитание личности (Козерог) — и его учение сравнимо с русской философией.

Владимир Соловьев находил социалистический идеал совершенно естественным для человечества — тем более, что оно периодически возвращается к нему на протяжении тысяч лет:

"Если говорить о справедливости, то как скоро признано, что власть дается материальным богатством, то не справедливо ли, чтобы богатство и соединенная с ним власть принадлежали тому, кто его производит, то есть рабочим?"[81]

Однако водолейский идеал блага выходит за рамки социально-экономической жизни. Соловьев считает равноправными три формы общественного устройства: экономическую, политическую и религиозную, утверждая:

"Человек хочет не только материального существования, которое обеспечивается обществом экономическим, и не только правомерного существования, которое дается ему обществом политическим, он хочет ещё абсолютного существования — полного и вечного. Только это последнее есть для него истинное верховное благо." "Если мы предположим даже полное осуществление социалистической задачи, когда все люди будут пользоваться благами и удобствами цивилизованной жизни, с тем большей силой и неотступностью встанут перед нами эти вечные вопросы о внутреннем содержании жизни, о высшей цели человеческой деятельности."[82]

Во многих ключевых точках идеологии Водолея мы видим смыкание с высшими религиозными православными идеалами. И нашей русской философской мысли, отражающей знак Водолея, естественно следовать в русле всеобъемлющей религиозной традиции. Западные новомодные узко-логические выкладки (деконструкция Дерриды и др.) в нашей стране не повысят пиетета к философии и не помогут сделать её практичной: идущей впереди и ведущей за собой мысль человечества. Во всяком случае, тяга ко вселенскому универсализму, ярко отраженная в философии Соловьева или Флоренского (как и русских философов других знаков: Бердяева, Карсавина или Лосева), а также к сочетанию научного знания с религиозным и практическим, характерная для мышления Водолея, рано или поздно должна взять верх над западным рационализмом и в современной русской мысли.

Если западная философия склонна противопоставлять субъект объекту или окружающий мир — человеку и ищет их единства обычно тем способом, каким Зенон догоняет черепаху, то восточная строится так, что в ней изначально нет места отчуждению человека от природы, материи от идеи, познающего субъекта от познаваемого объекта и личности от общества. Эта черта русской философии свойственна также индийской или китайской — и отмежевывает её от западной.

В русской идее "всеединства", на которой основываются концепции В.Соловьева, П.Флоренского или Л.Карсавина, благо, истина и красота связаны изначально. Тема всеединства у Водолеев опять же идет от Плотина, который говорит: "Всякое содержит в себе все и созерцает себя во всем другом, так что все — всюду, и все во всем, и всякое сущее есть все".

Софиологическая концепция Соловьева ставит задачу воссоединения человека с миром, природой, Космосом и божественным Разумом/Логосом/Софией. По Соловьеву, уже само понятие развития предполагает единый субъект развития — единый живой организм. И видению Флоренского присуще яркое чувство космоса, как живого целого: "Энергия вещей втекает в другие вещи: каждая живет во всех, всё — в каждом."[83] Образ мира как целостного организма может служить иллюстрацией экзальтации Нептуна в Водолее: архетипа изначальной цельности в знаке мирового творения. Архетип Рыб — зародыш мира в материнском чреве вечности, творение Урана — его разворот. Как указывает Соловьев, зародыш уже содержит и план будущего, и все его конкретные элементы: развитие заключается только в изменении состояния уже существующего. Образ всеединства как живого организма возвращает к знаку Девы — только этот организм имеет проекцию за грань реальности: в нечто, существующее до действительного мира.

Концепция всеединства настраивает на неразрывное единство духовного (нравственного) и социального. Идеал самосовершенствования личности неотделим от эволюции общества: и в нем личность акцентирует не силу и состоятельность в достижении, но душевную восприимчивость, выступая проводником высшего начала. (Эта роль человека в осуществлении воли единой личности более высокого порядка, смыкается с утверждением, что "Бог мыслит нами" или "язык говорит на нас".)

Мысль о духовной основе социальной жизни в прошлом веке активно развивалась русскими мыслителями. Она подробно разработана в книге Водолея С. Франка "Духовные основы общества". В.Соловьев в "Оправдании добра" утверждает, что субъективного добра недостаточно, и необходимо собирательное воплощение добра, состоящее в усовершенствовании общественного строя, так чтобы человеческое общество стало организованной нравственностью.

Франк рассматривает общественное бытие как объективную идею. Его своеобразие в том, что оно есть "образцовая идея", цель и идеал человеческой воли: "Пока люди просто общаются, это еще не есть общественное явление. Лишь когда их единство воспринимается как образцовая идея, которую они должны осуществлять в своем общении, мы имеем подлинно общественное явление".

Франк писал «Духовные основы общества» тогда, когда современное ему человечество находилось в состоянии разочарованности во всех известных формах идеального общества, социализм больше не вдохновлял, и это разрушало гуманистический идеал. Франк выдвигает интересный тезис, что история творится верой — а без этого, "потеряв способность творить историю, мы находимся во власти её мятежных сил: не мы творим её, но она несёт нас"[84]. Поэтому он ставит задачу "обрести положительную веру" как понимание целей и задач общественной жизни. 

Франк настаивает на существовании предельных целей и задач общественной жизни. Нужно вновь почувствовать, что онтологическая основа существует, хотя она стала менее заметна в бурном потоке ярких исторических впечатлений, закрывающих своей внешней переходящей сущностью вечные основы истории.

Два слоя общественного бытия: внутренний – универсальное единство, соборность и наружный – общественность – отражаются в концепциях социального универсализма и социального атомизма. Несоответствие между внешней эмпирической реальностью общества и его онтологической сущностью составляет трагизм человеческого существования. Соборность не вызывает внутреннего конфликта, т.к. это духовный тонкий обмен общественного и личностного: человек чувствует себя как часть соборного целого, привносит свою духовную энергию в нее. За переходящим в обществе таится онтологический момент его единства. Поэтому Франк критикует материализм в познании общества как угол зрения, направленный только на внешний аспект явления, которое по своей сути является духовным.

Франк видит общество как совместное движение, а равенство в политическом смысле – не как власть всех, но как служение всех. Общество состоит из государства как планомерного и рационального устроения общественной воли – и гражданского общества как иррационального и спонтанного осуществления общественного единства. Это две равноправные силы, и обе они ведут к воплощению духовных, вечных оснований общества, которые обнаруживаются через них. Служение ведет к осуществлению солидарности и свободы. Свобода есть первичная обязанность человека, как условие исполнения всех остальных его обязанностей, и только поэтому право. Отсутствие свободы равносильно запертости, замкнутости человеческой души; духовному удушению – отсутствию притока того духовного воздуха, без которого человек не может существовать как человек.

В этом смысле социальная жизнь насквозь мистична. "Мистично государство — это единство, выступающее как сверхчеловеческая личность, которой мы служим, часто отдавая всю нашу жизнь, встреча с которой вызывает в нас религиозный трепет и которая иногда давит и истребляет нас, как Молох. Мистичен «закон», которому мы повинуемся, который холодно-беспощадно повелевает нами, без того, чтобы мы знали, чему мы в нем подчиняемся — воле ли давно умершего, истлевшего в могиле человека, который некогда его издал, или словам, напечатанным в какой-то книге. Мистичен брачный и семейный союз, в котором люди подчинены высшим, из каких-то глубочайших недр их существа проистекающим силам, их объединяющим. Мистичны даже «общественное мнение», нравы, мода, несмотря на то, что мы ясно прозреваем их «человеческое, слишком человеческое» происхождение"[85].

МИРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Если философия предыдущего воздушного знака Весов, устремляясь к эволюции, полагается на человеческий творческий фактор, подчиняющий природные силы, а мысль Стрелец — на общественный прогресс, революционным путем воплощающий волю самой природы, то Водолей ещё более смело сочетает то и другое. В этом архетипе человеческое стремление к всеобъемлющему революционному преобразованию мира теснейшим образом слито с природным эволюционным движением (неслучайно в Водолее родился Чарльз Дарвин). И вместе они образуют то, что можно назвать духовной революцией: осуществляемой сугубо мирным путем — столь же постепенным и незаметным, как путь эволюционный (не отрицающий материю, но делающий её целью).

В философии Водолея звучит глубинное единство духовного и физического, телесного, которые разнесены как крайности у Стрельца и до единения которых добирается знак Козерога. Для Водолея характерна опора на природу и удовольствие (можно связать это с тем, что его знак зачатия — Телец, а также, что свобода и раскрепощение личности, психологически связанное с увеличением светового дня, затрагивает и телесные процессы). Как и философы предыдущего зимнего, по природе сдержанного в проявлении чувств и аскетичного знака Козерога, мыслители-Водолеи отвергают излишний аскетизм. Например, Томас Мор пишет об утопийцах:

"Они считают признаком крайнего безумия, излишней жестокости к себе и высшей неблагодарности к природе, если кто-то презирает дарованную ему красоту, ослабляет силу, превращает проворство в леность, истощает тело постами, наносит вред здоровью и отвергает прочие ласки природы. Это значит презирать свои обязательства к ней и отказываться от её благодеяний."[86]

Водолей исходит из Природы, как из глубинной, сущностной данности архетипа Козерога: как из того, что есть в глобальном смысле (и Флоренский неслучайно замечает, что слово "есть" родственно слову "истина"). Но природные, естественные потребности для этого знака не сводятся к материальным, они имеют духовную сторону. Как говорит Бэкон, тонкость природы во много раз превосходит тонкость чувств и разума. И все духовные желания естественно даны: они не могут исчезнуть, а могут только реализоваться тем или иным способом. Например, Соловьев считает:

"Очевидно, что как скоро существует, например, религиозное начало в человеке, то плохая религия может быть действительно упразднена только лучшею, а не простым атеизмом; точно так же, если существует метафизическая потребность, то плохая метафизика может быть упразднена хорошею метафизикой, а не простым отрицанием всякой метафизики".[87]

Такая философская позиция Водолея очень плодотворна для этого знака: поскольку в быту Водолей часто консервативен в идеях и склонен отрицать то знание, которым он не владеет. Для Водолея, как идейного знака, идеи столь важны, что он относится к ним столь же ревностно, как скупой Козерог — к материальным вещам. Этот знак первичного разделения Неба и Земли имеет склонность поделить мир на белую и черную половины, и отвергнуть вторую. Критерий существования устраняет негативизм этого знака и позволяет выйти к универсализму (что, как мы говорили, является опорой объективности мышления Водолея).

Универсализм мышления в признании и понимании многообразия лучей мысли, в быту же — прежде всего в том, чтобы не отрицать никаких форм мысли и веры. Неслучайно Водолей Рамакришна, половину жизни проведший в откровениях внутреннего созерцания, был первым религиозным деятелем нового времени, с чьим именем мы связываем идею о единстве религий: считая, что все религии истинны и представляют разные пути к одному Богу, он проповедовал единую всечеловеческую духовность, возвышающуюся над особенностями религиозных ритуалов. Он осуществил свою идею практически, став адептом всех доступных ему религий.

И Томас Мор в "Утопии" выдвигает идею веротерпимости и свободы совести задолго до её реализации в обществе. Он рисует картину разнообразия религий утопийцев — от поклонения Солнцу и звездам до подобного христианству единобожия, осторожно говоря:

"Утоп не рискнул вынести о религии какое-нибудь необдуманное решение. Для него было неясно, не требует ли Бог разнообразного и многостороннего поклонения и потому внушает людям разные религии. Законодатель счел нелепостью и наглостью заставить всех признавать то, что ты считаешь истинным. Но, допуская тот случай, что истинна только одна религия, а все остальные суетны, Утоп все же легко предвидел, что сила этой истины в конце концов проявится сама собою."[88]

Соловьев, как мыслитель, близкий к нашему времени, сказал более радикально:

"Ничьим частным достоянием или преимуществом истина быть не может. Наш ум может познавать истину, только становясь причастным истине; а для этого он должен отречься и отрешиться от личной ограниченности и помышления о своем. В истине нет своего и чужого, в ней все солидарны; поэтому когда я противопоставляю себя другим и горжусь перед ними своим преимуществом в истине, то этим я только доказываю, что я ещё не в истине, и мне нечем гордиться."[89]

И поскольку благо для Водолея неотделимо от свободы, то борьба со злом и ратование за истину у всех мыслящих людей этого знака принимает исключительно мирный характер (в отличие от борцов-Стрельцов). Истина осуществляется практически — о ней не надо спорить. Поскольку всё есть Бог, а зло — лишь Ничто, выявляющее себя хоть каким-то явным образом лишь в отрицающей инерции нашего рассудка, сражение с этой мутной бездной Ничто может принимать только внутренний характер. Это и есть основа творческого акта — так Бог из ничто творит мир (в мифах это мистерия сражения Творца с силами Хаоса: Мардука с Тиамат, Юпитера с титанами и гигантами и пр.).

И Водолей традиционно считается миролюбивым знаком (что подтверждает и характер племен нашей водолейской территории ещё во времена древних греков: греческий историк с изумлением писал, что они оставляют свои земли и уходят, избегая столкновений, на новые просторы (благо они есть). Более современный пример — жизнь Флоренского, безусловно посвященная истине: который и в лагерных условиях смог заниматься своими научными и духовными изысканиями — а не идейной борьбой.

Популярные гороскопы говорят о миролюбии Водолеев — правда, в них обычно не отмечается, что Водолей, если он лишен целостного восприятия и недостаточно приблизился к общечеловеческому универсализму мысли, определяющему его гуманизм, может быть до чудовищности жесток (как жестока наука, создавшая атомную бомбу, или наш бывший президент Ельцин: в конце XX века, как в черные времена какого-нибудь средневековья, расстреливающий несогласный с ним парламент!). Архетип Водолея, близкий к изначальному, примитивному естеству, по природе далек от культурных правил ведения войны (в которых сведущ полководец-Стрелец). Поэтому столь важны для этого знака сознательный гуманизм и миролюбие, сознательное стремление к универсализму мысли.

В универсализме мышления наши философы-Водолеи усматривают и мировую роль русского народа. "От народа — носителя божественной потенции, — пишет Соловьев,— требуется только свобода от всякой исключительности и односторонности, возвышение над узкими специальными интересами, требуется, чтобы он не утверждал себя с исключительной энергией в какой-нибудь частной низшей сфере деятельности, требуется равнодушие ко всей этой жизни с её мелкими интересами, всецелая вера в положительную действительность высшего мира и пассивное к нему отношение. А эти свойства несомненно принадлежат характеру славянства, и в особенности, национальному характеру русского народа."[90]

Архетип Водолея отвергает национализм (как черту предыдущего знака Козерога: приверженность Земле и своему месту на ней, своей материальной данности). В этом смысле отражающему архетип Водолея русскому характеру вообще чуждо понимание своих особенностей (более понятно, что все люди — люди). Да и черты, которые описывает Соловьев, не дают ощутить исключительную гордость или власть над миром. Но бессознательный глобализм и безличная экспансия, распространяющая свою мысль и особенности до масштабов Земли и Вселенной, несомненно свойственны русскому народу. Мыслители-Водолеи ратуют за сознательное отношение к себе: в противовес той анархии действия "на авось", к которой этот знак склонен в быту. Правда, чтобы миссия русского народа действительно оказалась им сознательно воспринята, требуется придерживаться также водолейского принципа равенства: и указать на особые роли других наций в мировой истории. Их можно вывести из архетипических особенностей этих наций. Так и роль русского народа в провозглашении общечеловеческих идеалов вселенского блага: идеалов манифестации и непосредственного видения истины и красоты мира — вытекает из водолейского характера России.

Эти идеалы было призвано развернуть перед нами православие во всей его изначальной глубине (понимаемое не как ритуалы главной государственной религии, отвергающей иные верования,— а как нестандартный, сперва индивидуальный и внутренний, а потом коллективный и внешне открытый (соборный) духовный путь служения человечеству и Вселенной). К этому устремляли и социалистические идеалы, целью которых был "мир во всем мире" или "воспитание нового человека". Правда, идея отличается от реализации, в чем заключается ключевая проблема Водолея — архетипа Небес, удаленных от Земли.

Здесь философия вводит странный и удивительный с точки зрения свободы, чудесный фактор долженствования: идея должна быть реализована — "человечество должно жить хорошо". Как утверждает Соловьев, "в то время как животное стремится только жить, в человеке является воля жить как должно." Этот долг: перед свершениями предыдущих поколений — индивидуальный долг каждой личности перед людьми, народа перед человечеством и человечества перед природой — делает понятным позитивная программа архетипа Козерога и сама его бытовая обращенность в прошлое. Этот долг недоказуем: как говорит религия, человек свободен не стремиться к Богу. И как говорит практика, не каждому дано почувствовать себя личностью. Тем не менее в самой природе человека уже есть изначальное предопределение стремиться к высшему и становиться им. Сколько бы ни обвиняли философов-Водолеев в провиденционализме, это именно та заданность, которая не исключает человеческой свободы, а помогает, выходя за свои собственные границы, её реализовать. Это заданность безграничности: которая дана каждому и сводит на нет всякое понятие об исключительности (столь яркое у предыдущего знака Весов).

"Только когда воля и ум людей вступят в общение с вечно и истинно сущим, получат положительное значение и цену все частные формы и элементы жизни и знания, все они будут необходимыми органами одной цельной жизни,[91]"— такую картину будущего рисует В.Соловьев. Воспарить над практической необходимостью ради более высокого долга, над познанными законами физической материи — ради чуда и силы "не от мира сего", быть свободным не подчиниться само собой разумеющимся ограничениям и так создать новое — к этому призывает мысль Водолея.

Только в соотнесении с безграничным все конечное получает свой смысл. И с этой позиции ясно видится тот новый порядок частей целого, создавать который, вместо иерархии Стрельца, устремляет архетип Козерога и позитивная философия Конта, и о котором Соловьев говорит:

"Не трудно усмотреть, что произойдет с основными элементами общечеловеческого организма... Все сферы и степени этого организма должны находиться здесь в совершенном внутреннем свободном соединении или синтезе. Синтез этот, чтобы быть таковым, должен исключать простое, безусловное равенство сфер и степеней: они не равны, но равноценны, т.е. каждая из них одинаково необходима для всецельной полноты организма, хотя специальное значение их в нем различно." Эта цельность распространяется и на общественный организм: "Нормальная соотносительная деятельность всех органов образует новую общую сферу — цельной жизни... свободной от всякой национальной исключительности, всякой национальной односторонности."[92]

Государство в идеале имеет в виду высшие потребности, которыми определяется духовное общество.

К единой системе Козерога, в которой каждый элемент занимает равноценное и свое собственное, особое место, Водолей добавляет идею живой и развивающейся целостности. Единая систематизация мира истинна не как статичный механизм, а как развивающаяся, эволюционирующая система. Её составляющие и внутренние отношения между ними заданы изначально (как эйдосы или архетипы), но внешне они выявляют себя различно и — всё более совершенно. В том смысле, что они все более развернуто проявляют скрытую гармонию единого начала, которая доминирует над всей системой — и это все более становится заметным.

Всеединство ярче всего выявляется в понятии живого: где изначально связаны стремление воли к благу, мысли к истине и чувства к красоте:

"Смысл мира есть мир. Это есть высшее благо, когда все соединены в одной всеобъемлющей воле, все солидарны в одной общей цели. Это есть высшее благо, и в этом же вся истина мира... Полная же истина мира — в живом его единстве, как одухотворенного и богоносного тела."[93] Можно сопоставить этому утверждению Соловьева слова Якоби: "Человеческий разум есть признак высшей жизни... Но он не содержит свою жизнь в себе самом, а должен получать её каждый момент. Не жизнь содержится в нем, а он в жизни. Но что такое сама жизнь, её источник и природа, это для нас глубочайшая тайна."[94]

Понятие жизни подводит нас ко всеобъемлющему архетипу Рыб.

Вслед за Соловьевым, у Франка рациональное знание восполняется в религиозном "знании — жизни" как форме цельного существования человека. Подлинная реальность и глубина бытия открываются человеку изнутри, по мере достижения единства личности. "Все живое есть Бог",— считает и Рамакришна, для которого духовный идеал отречения становится идентичен с исполнением своих обязанностей.

Выход за рамки субъекта ко всеединству объективно существующего мира — характерная черта и научного, и религиозного мышления Водолея. Религия не достигает цели, если реализует свой идеал лишь в душе, а не во внешнем бытии и для всех видимым образом; она остается лишь подсказкой и намеком на то, что могло бы быть — да не стало. В этом её неполнота и неуниверсальность, а значит — неистинность. Так, Соловьев пишет:

"Христианство явилось как добрая весть спасения всему миру... Человечество вступило на этот путь, но немногие прошли по нем, и доныне всемирное спасение остается только доброю вестью... Жизненный смысл сначала превращен вождями человечества в отвлеченное учение, а затем вовсе исчез из сознания передовых людей и скрылся в темной глубине народной души. Смысл христианства и не может быть ясен для тех, кто чувствует себя хорошо в этом мире."[95]

К более радикальной роли церкви призывает и Шестов, говоря:

"Церковь, христианство, живущие в добром мире и согласии с разумом, отменяют Христа, отменяют Бога. "Жить" с разумом невозможно. Justus ex fide vivit — человек жив будет только верой... Вера дана человеку не затем, чтоб поддерживать притязание разума на господство во Вселенной, а затем, чтобы человек сам стал господином в созданном для него Творцом мире... Разум учит человека повиноваться, вера дает ему власть повелевать,"[96] — что возвращает нас к ключевой для Водолея теме свободы и творчества.

Для Водолея истинная вера не сводится к личным нравственных проблемам, она выходит к коллективному, общественному и вселенскому, как говорит Соловьев:

"Те, которые думают, что лично обладают откровением Христа, не готовы к такому откровению и принимают за Христа фантазмы собственного воображения. Мы должны искать полноту Христа не в своей личной сфере, а в его собственной вселенской сфере...

В лице Христа Божество сочетало с собою и чисто человеческое, и природное начало. Это сочетание трех начал, свершившееся в лице духовного человека Иисуса Христа единично, должно свершиться собирательно в одухотворенном через него человечестве. Чисто человеческая свободная стихия общественной жизни, представляемая государством, и природная стихия этой жизни, представляемая народом или землею, должны быть внутренне связаны или согласованы с божественною стихией, представляемой Церковью [под которой Соловьев имеет в виду не столько социальный институт, сколько соборность всех христиан — С.]. Церковь должна освящать и через посредство государства преобразовывать всю естественную, земную жизнь народа и общества."[97]

Сегодня эти слова выглядят утопией: поскольку большинство верующих людей не дорастает до водолейского понимания, что они должны быть светочами мира и его главной преобразующей силой: напротив, они консервативны и тушуются в тень внутренних проблем. Отцы церкви также не считают нужным реально влиять на государственные процессы (например, гасить военные конфликты): ограничивая свою задачу исполнением обрядов, формально поддерживающих любые действия власти. Однако, русские мыслители век назад, очевидно, были ближе к истине, чем нынешняя церковь: кто же и изменит жизнь к лучшему, как не те люди, что верят в высочайшие идеалы добра и правды?

Другое дело, что сами эти идеалы в общественном сознании перестали связываться с церковью в силу узко-консервативного понимания христианства (где церковь — социальный институт, а не соборность: всечеловеческое единство); но как наследие социализма, они остались идеалами общественными, реализуя мысль Соловьева: "Чтобы возродить все человечество, христианство должно проникнуть не только его личные, но и общественные стихии"[98]. Жаль, конечно, что большинство не понимает активной сути православия (как говорится, когда не знал, да забыл...) — и его творящий дух, которым движет, по Соловьеву, "желание бессмертия и желание правды... одно без другого не имеет смысла". И ныне актуальны остаются слова философа:

"Современная религия есть вещь очень жалкая — собственно говоря, религии как господствующего начала, как центра духовного тяготения нет совсем, а есть вместо этого так называемая религиозность как личное настроение, личный вкус: одни имеют этот вкус, другие нет, как одни любят музыку, другие — нет."[99]

Но духовный человек тот, кто, выходя за рамки личного, чувствует потребности жизни и своей страны: тот, кто борется за общую красоту, истину и благо вопреки своей тленности и существующей бездуховной ситуации — а не тот, кто формально кается в прошлых грехах, перекладывая свою ответственность за настоящее на ушедшие годы советской власти и оправдывая нынешнюю безынициативность социальной опекой социализма. Здесь уместно вспомнить слова Христа: "Предоставьте мертвым погребать своих мертвецов." Духовен тот, кто покидает прошлое, изменяет настоящее и творит будущее,— таково водолейское определение православной религиозности и веры, которое мы находим у русских философов. Нет смысла в духовности, если она не соединяется с современным, социальным, реальным стилем жизни.

Для Франка общественная функция церкви – быть «душой» общества, связующей и идеально направляющей общественную жизнь[100].

МЫСЛЬ НАМЕЧАЕТ ПЕРСПЕКТИВЫ

Философия Водолея предсказывает будущее. И ту ведущую, творческую и преобразующую силу, которые русские мыслители традиционно усматривают в религиозной духовности, западные философы обычно видят в интеллектуальном прогрессе науки. Бэкон в утопической повести "Новая Атлантида" изложил проект государственной организации науки: планирования научных исследований и технических изобретений, внедрения в хозяйство и быт достижений науки и техники. В образе "дома Соломона" он создал прообраз научных обществ и академий нового времени.

В "Новой Атлантиде" мы находим проект конкретной заботы общества о всех и детальное представление о том, как должен быть организован научный поиск, чтобы он вёл к результатам, полезным для людей и общества (собирание информации и опытных данных, проведение новых опытов, занесение результатов в таблицы и сводки – компиляция, возведение наблюдений в общие законы и принципы). Эта утопия содержит принципы научного похода, как мы понимаем их сегодня: поиск практической приложимости изобретений, на основе прежних опытов постановка новых, более глубоко проникающих в природу (современное понятие выводимости), научное предвидение, предсказание погоды, стихийных бедствий, эпидемий и др.

У него, а также у Вольфа, мы находим идею, что ради блага людей миром должна править интеллектуальная элита. И выдвинутый Бэконом известный тезис: "Знание — сила", который сделали аксиомой века технического прогресса,— подразумевает власть. Это сила в опоре на инструментарий, разработка которого — архетипическая задача предыдущего знака Козерога и дело позитивной науки: как говорит Бэкон, голая рука и предоставленный самому себе разум не имеют большой силы. Хотя мысль сама по себе бескорыстна и оторвана от реальности (как бог Неба Уран оторван от Геи-Земли): и она не требует той реализации, которую бы представила ей энергия земной власти (Плутон в Водолее в падении). Именно поэтому государство учёных никогда нигде не было создано. Это такая же утопия, как ведущая роль христианства в духовном преображении общественной жизни и природного естества Вселенной.

Но дух творения не связан необходимостью прошлого. Сегодня власть ума ограничила бы свободу души, но только потому, что наш интеллект частичен. Общественный разум является тираном, лишь поскольку он служит идеологии. А тот универсализм ума, к которому стремится Водолей, дает душе человека большую свободу, чем она имеет по своей, тоже частичной и скованной традициями, природе. Он должен быть осуществлен, и не только в умах ученых или отдельных верующих людей, но и во всей широте социально-экономической сферы. Эта свобода отождествления со всеобщим является точкой отсчета для философии следующего знака Рыб.

Водолейская тема всечеловеческой духовной революции неизбежно выводит к идее трансформации социума, включая её как частный случай глобальных перемен. И можно вспомнить, что понятия свободы, равенства и братства изначально — духовные понятия. Как и все духовные понятия, они являются провозвестниками социальных и религиозных реформ жизни. Когда они набирают силу, они входят в социальную жизнь.

Единственно, что мешает полностью проявить идеи в присущей им красоте — характерный для Водолея отрыв идеи от практики, главный недостаток этого знака (отражающий противопоставление Водолея и Льва: изгнание Солнца в Водолее). То есть, если следовать Бэкону, это прежде всего плохая проработанность теории: стремление людей для реализации идей полагаться на авось, в надежде на то, что добро и так победит. А во-вторых, отсутствие истинного контроля за воплощением идей (что астрологически отражает падение в Водолее Плутона). Средства массовой информации отнюдь не доносят до массы истины происходящего. Множество социальных институтов заняты её вуалированием. Не только в нашей стране, но и в других: просто водолейская Россия являет эти черты ярко. И философия как социальная дисциплина пока также далека от того, чтобы исполнять свою прямую обязанность — каждый день и час раскрывать эту истину. К каким только ухищрениям не прибегает человечество, чтобы сохранить и оправдать существующее сегодня! Но диалектика такова, что сохранение устойчивости существования в прежнем виде — функция архетипа Стрельца, ратующего за постоянную динамику борьбы противоположностей. А мирный Водолей, призванный каждый миг побеждать мутное Ничто, зло несуществования, во имя ясной и конкретной жизни на Земле,— знак неизбежных и самых радикальных перемен.

Как считал Соловьев, знание само ведет к альтруизму и потому благу:

"В знании, в художестве, в чистом законе душа созерцает идеальный космос и в этом созерцании исчезает эгоизм и борьба, исчезает власть материального хаотического начала над человеческою душою."[101]

И духовность, возможно, станет очень заметным социально-политическим фактором, не ограничивающим человеческой свободы, начиная с 2200 года и в последующие три века: когда 170-летний идеологический цикл соединений Урана с Нептуном дважды начнется под знаком Водолея.

В эти века идеология даст тот отрыв от земли, о котором наша страна грезила в начале перестройки, говоря о двухтысячелетней эре Водолея (или о православном светлом Апокалипсисе — возрождении к новой, принципиально иной жизни). Это будет самое водолейское за многие тысячи лет, самое свободное время спонтанного творчества и невиданных экспериментов по построению будущей жизни. Время чудес, когда материя проявит свои неведомые прежде свойства, когда всем и каждому будут видны красота, истина и благо, и единство целостного организма Вселенной — как и отдельных вселенных наших душ и тел. Время, устремленное к вечному и бесконечному и почти лишенное тяжести смерти, заблуждения и греха. Время нового существования, которое дается свыше, как благодать: поскольку полностью опирается на то, что выше и лучше уже существующего мира.

Но неслучайно время Водолея выпадает на период между двумя самыми тяжелыми периодами Зодиака: Козерога, призывающего к ответственности, и Рыб, знака смирения и раскаяния. От первого у Водолея — серьёзность материализма, от второго — абсолютизм веры. И это именно то, что нужно, чтобы сотворить будущее.

ГОРОСКОПЫ ФИЛОСОФОВ-ВОДОЛЕЕВ

В гороскопах философов-Водолеев обращает на себя внимание сила Венеры и Луны: призванных сделать их абстрактную мысль живой и близкой насущным интересам жизни. В связи с этим бывает отмечен также астероид Верданди, названный в честь германской богини времени, обозначающей настоящее (в сочетании с Шеллингом у Шеллинга, с Церерой Мальтуса, Юпитером Шестова, Узлом Наторпа, Психеей Сведенборга, Парадизом Рамакришны).

Активны астероиды взаимодействия Хирон и Юнона в сочетании с планетами (связка Солнце-Юнона-Хирон у Уайтхеда, Нептун-Юнона у Бэкона, Сатурн-Юнона у Мальтуса, Марс-Юнона у Франка, Юпитер-Юнона у Рамакришны, Плутон-Юнона у Вольфа; Венера-Хирон у Соловьева, Юпитер-Хирон у Флоренского и Наторпа, Уран-Хирон у Сведенборга у Вольфа, Солнце-Юнона и Нептун-Хирон у Якоби). Связки с Хироном выражают взаимодействие и слияние природного (свободного, истинного) и культурного (прекрасного).

Соединения с Юноной ставят акцент на живой связи; и эту тему продолжают малые планеты согласия, дружбы, братства. Конкордия (согласие) на Меркурии Гельвеция и Шестова, на Церере Бэкона, в соединении с Шеллингом у Шеллинга, на Плутоне Рамакришны, на связке Венера-Веста у Сведенборга. Фратернитас (братство) на Солнце Сведенборга, Венере Шеллинга, Марсе Рамакришны, Меркурии Соловьева, Юпитере Шестова. Амицития (дружба) на Сатурне Лессинга, Уране Мальтуса. Дружба на Юпитере Уайтхеда, Юноне Гельвеция, Хироне Франка, на Весте Якоби, в сочетании с Философией, у Гадамера также связка Философия-Дружба; в сочетании с мудростью-Висдом у Лессинга, с Сапиенцией у Соловьева.

Это напоминает знак Весов — который дополняет стихийное творчество Водолея культурным, искусственным: отчего в мифологии культурный и природный демиурги составляют дружную пару. Весы описывают эволюцию человека внутри человеческой культуры, Водолей — эволюцию человечества в природе. А вместе они созидают идеальную и как следствие этого материальную красоту Космоса — и в гороскопах мыслителей-Водолеев можно выделить также астероиды красоты, как и у Весов.

Это Грация (на Уране Бэкона, Венере Соловьева), Харита (на Венере Рамакришны, против Венеры Франка, на Луне Соловьева), Орнамента (на Венере Адлера, Плутоне Вольфа, Луне Франка), Гармония (на Марсе Франка, Церере Бэкона, рядом с Гельвецием в карте Гельвеция, с астероидом Флоренская у Флоренского; вместе с Фратернитас в гармонии к Венере и Нептуну у Лессинга). Встречается в заметной позиции также весовский по смыслу астероид рая Парадиз (на Уране Лессинга, Венере Флоренского, связке Нептун-Юнона Бэкона, Сатурне Гадамера, Плутоне Наторпа, в аспектах к Венере, Урану, Сатурну и Плутону Уайтхеда).

Согласно девизу Водолеев: "благо, истина, красота" — можно обратить внимание на малые планеты истины: Веритас на Нептуне Шеллинга, Хироне Рамакришны. Алетея на Уране Мальтуса, Юноне Шестова. Эти астероиды часто встречаются в связках с другими малыми планетами, упомянутыми здесь. Архетипичен для Водолея и образ надежды: Элпис (на Венере Бэкона, Меркурии Шеллинга и Мальтуса).

Свобода для Водолея — само собой разумеющийся фактор мысли, и особого акцента на независимости и освобождении мышление этого знака не ставит. Здесь можно отметить положение Либератрикс (на Марсе Рамакришны, Восходящем узле Шестова, Юпитере Уайтхеда, Венере Гадамера); Амнистии (на Восходящем узле Уайтхеда); Автономы (на Палладе Шеллинга, Сатурне Лессинга, Плутоне Гадамера); Свободы (на Уране Якоби); Либеры (на Юпитере Франка, около Урана Бэкона, соединение Весты и Либеры у Гельвеция); сочетание Элефтерии и Эврики у Шеллинга; Хэврики и Свободы у Адлера; Элефтерии и Весты у Наторпа.

Традиционно философские астероиды не очень характерны для знака Водолея, где мысль пренебрегает личностью, устремляясь за пределы субъекта — и его жизненной мудрости — к безличной объективации искусства и науки, где субъектом выступает уже лишь сознание всего человечества.

Философия на Нептуне Бэкона и Уайтхеда; против Урана Франка; в связке с Либерой на Юноне Флоренского в тригоне к Урану; в связке с Грацией в секстиле к Юпитеру Гельвеция. У Вольфа в связке Сциенция и Сапиенция в секстиле к Философии. Висдом на Юпитере Гадамера.

Наиболее значим для Водолеев астероид Сциенция (наука) — на Уране Шеллинга; на Венере Сведенборга в сочетании с Принципией; недалеко от Марса Гельвеция вместе с Минервой; на Черной Луне Наторпа; на Весте Лессинга, рядом Сапиенция и Сфинкс. Сапиенция в тригоне к Юпитеру Гадамера. Сфинкс на Марсе Сведенборга, Меркурии Франка. Метида на Солнце-Марсе Соловьева, Хироне Бэкона, Восходящем узле Гадамера. Абстракта на Венере Бэкона и Солнце Мальтуса, у Марса Наторпа. Глия (клетки мозга) на Солнце Бэкона. Ментал на Солнце Шестова, Венере Лессинга. Астероиды абстрактного знания Ментал, Абстракта и Сапиенция в соединении у Гельвеция соответствуют названию его главного труда — "Об уме".

Астероиды озарения Эврика и Хэврика более характерны для Водолея как знака нестандартного мышления: Эврика на Нептуне Сведенборга, Узле Соловьева и Вольфа, Меркурии Уайтхеда; в секстиле к Марсу Бэкона; к Урану Франка; в сочетании с Палладой около Сатурна Гадамера. Хэврика около Юпитера Шеллинга, Хирона Шеллинга, Нептуна Гадамера, на Уране Вольфа, Весте Франка. Бельтровата на Плутоне Лессинга и Марсе Наторпа. У Шестова в сочетании Сциенция и Бельтровата. У Бэкона в связке Хэврика, Сапиенция и Элефтерия против Сатурна.

К астероидам нестандартных открытий по смыслу примыкает астероид парадоксов Зенон (на Венере Гельвеция, Нептуне Рамакришны) и малая планета Ариадна, символизирующая выход из запутанного лабиринта (на Нептуне Шеллинга, Плутоне Флоренского, Палладе Якоби).

У философов-Водолеев в заметной позиции может быть муза первой, небесной науки (и астрологии) Урания (на Восходящем узле Сведенборга; в сочетании с Философией, Психеей и Палладой Наторпа) и другая муза письменной науки Каллиопа (на Венере Уайтхеда).

Интересно, что хорошее положение занимают архетипические для Водолея астероиды света и светил (как показатели красоты и совершенства личности, как и Вселенной, — или света знания и надежды). Это боги солнца Аполлон и Гелиос, Луны Диана и Сома, Ирида (радуга), Люмен (свет) и Тейя (старшая дочь неба-Урана, символизирующая свет). Аполлон на Солнце Шеллинга, Люмен на его Марсе, Тейя и Целестия ("небесная") на Плутоне. Целестия на Солнце Франка. У Сведенборга Аполлон на связке Уран-Хирон, Гелиос на Меркурии. У Лессинга на Солнце Диана; Тейя и Ирида в связке с Психеей и Эротом в аспектах к Урану, Сатурну и Юпитеру; а Люмен в сочетании с Эврикой в аспекте к Венере. Диана на Меркурии Флоренского. Тейя на Солнце Наторпа. Аполлон в сочетании с Философией у Соловьева. Аполлон и Цёлум на Хироне Рамакришны. Адити (богиня светлого простора бесконечности) на Уране Гадамера.

Заметно стоит планета за орбитой Плутона, символизирующая космические дали: Варуна (на Марсе Шеллинга и Гадамера, Юпитере Соловьева, Венере Флоренского, Нептуне Мальтуса, в связке с Эврикой у Сведенборга, в сочетании с астероидами Хаос и Этернитас (вечность) Уайтхеда).

Отмечен астероид полета — Икар (на Солнце Соловьева и Якоби, в связке Солнца и Венеры у Гельвеция, на Меркурии Шестова) и небесный виночерпий Ганимед, унесенный Зевсом на Олимп (на Солнце Лессинга и Сатурне Шеллинга).

Как и для зимнего, старческого знака Козерога, Водолею небезразличны понятия бессмертия и боги вечной молодости (Амброзия на Солнце Якоби, Уране Шестова, Церере Шеллинга, Венере Рамакришны, Весте Франка; Идуна на Венере Шеллинга, Юпитере Мальтуса, Солнце Наторпа; Сома на Венере Лессинга, Уране Бэкона, Юноне Наторпа, Плутоне Рамакришны, Весте Соловьева; Эндимион на Марсе Гадамера).

 *      *      *

1. Прокл (9.2.412 – 18.4.485) — др.-греч. философ-неоплатоник, комментатор Платона, Гомера, Аристотеля и др.

В гороскопе Прокла мощная связка поколенческих планет Нептун-Плутон-Юпитер-Сатурн-Узел, задающая перспективы культурного (идейного, художественного и религиозного) развития на века вперед: и концепция Прокла оказала влияние на всю средневековую философию. Эта связка имеет квадрат к соединению Солнце-Венера-Уран, обозначающему творческую яркость личности. Квадрат Юпитера и Сатурна к Солнцу и Урану побуждает не оставлять творчество спонтанным и анархичным, но оформить свое мировоззрение, что обусловило деятельность комментатора. Смерть в Овне, знаке рождения нового импульса мысли.

2. Томас Мор (16.2.1478 – 16.7.1535) — англ. гуманист, создатель всемирно известного трактата "Утопия" (букв. "место, которого нигде нет"): описывающего идеальный социальный строй на несуществующем острове. Отказавшись дать присягу королю Англии как главе англ. церкви, был казнен в Раке, знаке мечты и внутренней правды, а также гражданской позиции.

В карте мыслителя Солнце в гармонии с философскими планетами Сатурном и Ураном. Они образуют между собой оппозицию, где Уран в Весах оказывается сильнее Сатурна в Овне (позиции "падения") — что, как и отрыв Урана в Весах, способствует формированию альтруистической утопии. Акцент на мечте о будущем Урана усиливают его аспекты к Марсу и Нептуну, оппозиция между которыми не дает философу стать политическим лидером своего времени. Венера на Восходящем узле обозначает гуманизм (и идеи, предвосхищающие коммунистические: труд — обязанность всех граждан, обожествление производства и быта, отмена частной собственности — что подтверждает перевес Урана над Сатурном).

Тригон Меркурия вблизи Солнца к Юпитеру символизирует объективность мысли и строительство своей реальности на новом месте (архетип божественных близнецов, основывающих свой мир) — которое получает социальное признание.

3. Фрэнсис Бэкон (1.2.1561 – 19.4.1626) — родоначальник опытной науки нового времени, разграничивший области научного знания и религиозной веры, лорд-канцлер Англии. Умер в Овне, знаке нового старта мысли и методологии.

В его гороскопе научная связка Солнце-Меркурий, которую усиливают аспекты к Марсу и сочетанию Венеры с Плутоном. При этом Плутон в квадрате к Сатурну, что символизирует как необходимость решения материальных задач (что, вероятно, обусловило должность лорд-канцлера), так и переворачивание глубинных основ: и Бэкон создает науку заново. Уран в Скорпионе, в позиции экзальтации, и Юпитер в Овне (усиленный Луной) обозначает тягу к новаторству и прогрессивным идеям (на что указывает и астероид Прометей на планете систематического знания Сатурне в Близнецах). В честь Бэкона назван астероид, который стоит у него в тригоне к Урану, показывая, что для нас он остался прежде всего человеком высокой мысли.

4. Христиан Вольф (24.1/3.2 1679 — 9.4.1754) — нем. философ-просветитель, стремившийся к построению всеобъемлющей системы знания, учебные руководства которого заменили устаревшие схоластические компендиумы. Смерть в Овне, знаке чистой мысли.

В его карте обращает на себя внимание связка синтеза Меркурий-Нептун в тригоне к планете систематизации Сатурну; а также сочетание Юпитера, Урана и Хирона, дающее качества прогрессивного просветителя. Квадрат Урана и Плутона побуждает к реформации накопленного багажа. Хэврика на Уране и сочетание Сапиенции, Сциенции и Эврики в секстиле к Философии подтверждают новаторские ориентиры мысли. Астероид Вольфиана находится в знаке широкого знания Стрельце в точной оппозиции к Сатурну.

5. Эмануэль Сведенборг (8.2.1688 – 29.3.1772) — швед. ученый, автор работ по горному делу, математике, астрономии; а впоследствии теософ-мистик, создатель спиритуалистической натурфилософии в духе неоплатонизма: учения о точном соответствии земных и "потусторонних" явлений. Умер в Овне, знаке идеализма.

В его гороскопе планета космоса и озарений Уран в сочетании с Луной и Хироном и символизирует объяснение небесных явлений в широком смысле слова и тягу к дальним мирам; тригон этой связки к Юпитеру дает интерес к объективной науке. На Юпитере Матезис (астрономический расчет), а на Узле Урания (астрономия и наука) и Университас (универсальность) подтверждают интерес к научному знанию, математике и астрономии. Как и Астрея ("звездная") в соединении с Философией.

В секстилях к показателям цели — Узлу и Весте, в соединении с Венерой,— стоит планета мистического Нептун, которая и склонила философа к спиритуализму. Одиссей и Эврика на Нептуне служат показателями духовных открытий и путешествий. За склонность к мистическому символизму отвечает и астероид Сфинкс на Марсе. При этом квадраты планеты земной материи Сатурна к Плутону и Меркурию и его оппозиция к Марсу (неточный крест этих четырех планет) говорят о проблематичности для философа материального плана и задаче вскрыть глубинную суть явлений (что одновременно вызвало интерес к горному делу). Положение астероида Сведенборг в Рыбах, в секстилях к Урану и Юпитеру, рисует след философа для нас как тягу к тайному и мистически-дальнему, возвысившуюся до некоей объективности и получившую признание.

6. Гельвеций К. А. (31.1.1715 – 26.12.1771) — франц. автор трактата "Об уме"; материалист в физике (мир бесконечен во времени и пространстве и находится в постоянном движении, мышление и ощущения — свойства материи), идеалист в истории (движущая сила общественного развития — сознание и страсти индивида). Смерть в Козероге, знаке материи и становления личности.

В его карте философская связка Сатурн-Уран в тригоне к Меркурию в земных знаках Девы и Козерога: это безусловная доминанта карты, располагающая к интеллектуальной деятельности. Солнце в сочетании с Эвкратой ("благая власть") и точном квиконсе к Плутону провоцирует интерес к историческому процессу и справедливому правлению. Соединение Солнца с Венерой способствует материалистической ориентации в том, что касается строения мира, и идеалистической — в отношении к человеку, что характеризует и философию Тельца, которым управляет Венера. Астероид, названный именем Гельвеция, также неслучайно находится в Тельце, в аспектах к Юпитеру и Философии: и мыслитель оставил след как в философии, так и в социальной сфере, участвуя в подготовке Французской революции. В соединении с планетой деятельности Церерой стоит астероид в честь Вольтера, с которым он был дружен.

7. Лессинг Г. Э. (22.1.1729 – 15.2.1781) — нем. просветитель, критик и эстетик, обосновывавший принципы художественного реализма. Соединив просветительский рационализм Вольфа с более новыми взглядами на природу и историю, подошел  к идее органического развития и поступательного движения человечества к совершенству. Умер в своем знаке Водолея — знаке эволюции мира и человека как единого организма.

В его карте Уран находится в соединении с Церерой (идея органической эволюции) и точном квадрате к Сатурну, последний в соединении с Марсом (что ставит задачу эволюции как материи, так и личности) и тригонах к Юпитеру и Луне. Эстетические идеи формирует квадрат Венеры к Нептуну. Астероид Лессинг находится вблизи Урана и гармонии к Солнцу, творческому выражению личности (совершенство которой подчеркивает астероид Диана, а альтруизм — Ганимед и Ланселот на Солнце). Можно отметить соединение Эрота и Психеи как тему любви.

8. Фридрих Якоби (25.1.1743 – 10.3.1819) — нем. представитель иррационалистической философии чувства и веры, друг Гёте, автор философских романов и термина "нигилизм". Вскрыл антиномичность учения Канта и противопоставлял его категорическому императиву нравственную автономию личности. Умер в Рыбах, иррациональном знаке хаоса и этики.

В его карте связка Солнце-Меркурий-Венера стоит в квиконсе к соединению Марс-Сатурн, выражающему идею самостоятельного развития личности. Симметричный квиконс астероида Философия в соединении с Вестой к связке Нептун-Хирон отражает философское внимание к иррациональному. Планета свободы Уран в гармонии к Узлам, и на ней астероид Свобода.

9. Мальтус Т.Р. (17.2.1766 – 1834) — англ. экономист и священник, развивший теорию природного характера демографического развития. Он старался объяснить общественные противоречия "естественными" законами: согласно которым размножение происходит в геометрической прогрессии, а прирост ресурсов лишь в арифметической.

Его гороскоп отмечен дисгармонией двух квадратов: Солнца к Сатурну вблизи Луны (идея жестких ограничений, в том числе рождаемости, за которую отвечает Луна) и Венеры к Плутону (идея нехватки ресурсов). На Луне — предсказательница-Сивилла и пророчица несчастий Кливия.

Но есть и яркие тригоны: Урана к Церере в соединении с Марсом (идея органической эволюции; причем на Уране астероид истины Алетея Compassion-сочувствие) и Юпитера к Марсу в соединении с Церерой (лидерская роль человека в управлении природным порядком вещей, и на Марсе Триумф и Фелицитас-счастье).— И в этом смысле можно говорить о прогрессивности концепции Мальтуса, обгоняющей его время. Солнце в соединении с Восходящим узлом также нацеливает на перспективу (там стоит богиня судьбы Клото и планета абсолютизма Астрея). Тригон Нептуна к Сатурну и Меркурию дает масштабность понимания ситуации.

10. Фридрих Шеллинг (27.1.1775 – 20.8.1854) — нем. философ, для творчества которого характерно несколько периодов: натурфилософия, эстетический идеализм, философия отождествления, философия свободы и философия откровения. Выступал против рационализма Гегеля (астероид Гегель точно против Нептуна Шеллинга). Использовал диалектический метод Фихте (Я выходит в не-Я и возвращается обратно), распространяя его на природу: которую он рассматривал как целесообразное целое, форму бессознательной жизни разума, её цель — порождение сознания. (Малая планета Фихте в его карте на планете природно-космической эволюции Уране.) Усматривая дуализм абсолютного, видел цель человеческой истории в воссоединении его цельности и умер во Льве, знаке истории.

В карте философа опору на материальную реальность выявляет Солнце с Венерой в тригоне к Сатурну, но квадрате к Юпитеру (где стоит мудрая Афина), что ставит задачу объективизации видения. К этим планетам образует аспекты астероид Шеллинг в Раке. Вблизи Юпитера Хэврика-Утопия в сочетании с Эврикой-Элефтерией — философию Шеллинга можно воспринимать как откровение свободы. Меркурий в точном соединении с Плутоном в тригоне к Урану (где стоит Сциенция: наука) и секстиле к Церере дает глубину, перспективу и систематичность научного исследования. Философскую концентрацию отражают связки Веста-Талант, Скептик-Метида (мысль) и Гермес на Меркурии (интерпретация). Идее бессознательной воли соответствует растянутое соединение Марса с Нептуном. На Марсе астероид Космоса Варуна подчеркивает водолейское внимание к творению Вселенной (для которой сознание "я" является точкой отсчета). Образ мировой души иллюстрирует Спирит-Цёлум (небо), Весьмир-Океана-Фама на Луне, а также Хаос и Веритас (истина) на Нептуне, что способствует обращению к иррациональному.

11. П. Рамакришна (18.2.1836 – 16.8.1886) — инд. монах и религ. реформатор, выдвинувший идею единства религий. Старался объединить воззрения различных школ Веданты, отвергая идею об иллюзорности эмпирического мира и утверждая: "Все живое есть Бог". Умер по оппозиции во Льве, знаке объединения и полноты существования.

В его карте сочетание Нептун-Паллада (творчески-духовное отношение) в секстиле к Венере символизирует гуманизм и сострадание ко всем живым существам (как и связки Философия-Антэрот, Гармония-Сочувствие-Алетея (истина) и Тваштри (творец)-Эврика-Амур-Самадхи), а Скульд на Нептуне – ростки духовности будущего. Тригон Меркурий-Юпитер-Сатурн (где стоит Монахия) обозначает соответствие мышления традиции. Но связка Солнце-Уран, в соединении с Меркурием (со свободой-Либератрикс) и Луной, рисует образ новатора, подтверждая идею единения всех вер на внутреннем плане души, и дает мысли перспективу (на Солнце индийский образ бесконечности Адити,а также Фратернитас: братство). Марс-Церера (с Эдукацией: обучение) в секстиле к Плутону (там Сциенция: наука и Сома: напиток бессмертия) обозначает управление телесными процессами и энергией, необходимое для йоги.

12. Владимир Соловьев (28.1.1853 — 13.8.1900) — рус.религ.философ, последователь христианского платонизма и идеализма Шеллинга, ратовавший за осуществление "правды на земле", связывая нравственное и социальное развитие. Создатель софиологии как учения о воплощении абсолюта в образе Вселенной и эволюционном восхождении до него всего бытия. Умер во Льве, знаке полноты бытия.

Харизматической личностью, развернувшей значимую для русской философии идею всеединства, Соловьева делает поколенческое соединение Плутона с Ураном (восстановление распавшегося единства мира: соединение глубины и высоты) и связка Солнце-Марс (с Метидой – мысль) в секстиле с астероидом Россия и в гармонии к Нептуну (что доказала уже речь против смертной казни в связи с убийством Александра II народовольцами). Но квадрат Солнца-Марса к Церере не дает последовательной реализации практического лидерства. Астероид Соловьев на Меркурии (к которому образует гармоничный аспект астероид Шеллинг – чьи идеи он развивал) показывает след мыслителя как интеллектуального деятеля. Философские планеты Сатурн и Уран находятся недалеко друг от друга в Тельце, между ними Веста (там же Ментал), что побуждает посвятить себя философской деятельности, давая ориентацию на воплощение идеального в реальный мир. Идею всеединства подтверждает Унитас (единство) на Нептуне и Универсатас (универсальность) на Сатурне. А профессию преподавателя философии подтверждает астероиды Философия и Висдом в 6-м доме и УниверМоскоу (Московский университет, в котором он учился и преподавал) на Венере в тригоне к Сатурну.

Тригон Сатурна к Венере в связке с Хироном, и к Луне обращает к понятию красоты и женского начала, давая эстетическую выверенность и чувство стиля, как и малая планета Грация на Венере – неслучайно философ писал художественные произведения и стихи (которые характеризует связка Поэзия-Этернитас: вечность) – и создал получившивший распространение, но до сих пор вызывающий споры женской образ божественной ипостаси Софии – что иллюстрирует астероид София, стоящий у философа против Луны в квадрате к Юпитеру (официальная церковь).

Тригон Нептуна к Церере (в связке с Психеей) отражает способность прокладывать реальные пути к идеальным устремлениям, воспитание души и управление её процессами (аспект, характерный для духовных учителей). При этом Нептун в зените и соединении с астероидами Амур, Эрот и Унитас, что делает важной тему любви для восстанавления единства души с миром.

Сила Нептуна и Урана в карте философа обозначает также значительность космологической тематики, которую подчеркивает и астероид творящего космоса Варуна рядом с Хаосом на Юпитере.

Астероид Философия в тригоне к связке малых планет Элефтерия и Веритас: свобода и истина (тут же астероид Платон – неоплатонизм Соловьева). Известность философа иллюстрирует сочетание Фама-Паллада против Урана – отражая оппозиционность его идей ожидаемому. Твердая вера в достижение идеального состояния мира (Фидес в секстиле к Юпитеру, а Талант в тригоне) соотносит с Соловьевым образ рыцарства (например, посвященное ему стихотворение "Рыцарь-монах" А.Блока), что отражает положение на Солнце философа астероида Ланселот (в честь рыцаря "без страха и упрека") и Монахия на Луне в Деве.

13. Пауль Наторп (24.1.1854 – 17.8.1924) — нем. философ-идеалист, сближающий платонизм с трансцендентализмом Канта, последователь этического социализма как движения к идеальному обществу через воспитание личности. Умер во Льве, ставящем в центр философии человека.

В его карте планета личности Марс находится в оппозиции к гуманистической связке Нептун-Венера; в гармоничных аспектах к этим планетам стоит соединение Юпитера с Церерой и Хирон: разрешая оппозицию через воспитание лучших качеств личности. К интеллектуальной деятельности склоняют Меркурий и Сатурн в земных знаках, они имеют точный тригон между собой и тригоны к астероиду Платон вблизи Марса (и связь с малыми планетами Висдом (мудрость) и Алетея (истина)). Марс в Деве, в сочетании с Абстрактой и Бельтроватой (находка) также говорит об открытиях в сфере абстрактной мысли. К Марсу и Хирону стоит в аспекте помощи секстиле астероид Кант.

Тригон Марса к Юпитеру, а также Солнце в квадратах к растянутому соединению Плутона и Урана (Уран в гармонии с Узлами и Сапиенцией) ставят задачу выражения прогрессивных идей своего поколения, символизируя требование социальной справедливости и свободы. В гармонии к Солнцу, Урану и Плутону — соединение Философии с Психеей и Вулканом, а также Уранией (муза науки) и Палладой (ментальное творчество) подчеркивает научно-творческий и этико-психологический выход философии. Последнему способствует и положение астероидов любви: Амур на Плутоне и Антэрот на Венере.

14. Альфред Уайтхед (15.2.1861 – 30.12.1947) — англ. логик, философ и математик, стремившийся согласовать философию с естественно-научными открытиями, предлагая заменить понятие материи на понятие организма. Движущими силами общества признавал идеи и личность. Умер в Козероге, знаке личности.

В его гороскопе связка естественной и опытной науки Уран-Церера — вершина тау-квадрата с другими планетами науки Сатурном и Меркурием (где стоит астероид Эврика). Таким образом, главная проблема карты — проблема научного (фиксированного) знания, что усиливает нечеткость мышления при Меркурии в Рыбах. А также сила в Рыбах Нептуна (в сочетании с Философией). Нептун в полусекстилях к Солнцу и Марсу (в связке с Луной и Палладой) обозначает гармонию личности и её творческое слияние с мировыми процессами (что способствует объективному идеализму философии). Позитивные аспекты к планетам тау-квадрата образуют Плутон и Венера: проблему фиксации знания разрешает энергия самой жизни; систематичность и точность достигается через соответствие знания богатству и объему жизненного организма.

15. Лев Шестов (12.2.1866 – 20.11.1938) — рус. философ-экзистенционалист и литератор, сочетавший идеи Ницше и Достоевского, перемещая точку отсчета с мироздания на субъект. Противопоставлял "философии обыденности" "философию трагедии": развивая образ абсурдности существования и обреченного героя, бросающего вызов всей Вселенной. Провозглашая абсолютную свободу индивида и его независимость от социальных норм, пришел к лютеровской идее оправдания "только верою". Мастерство парадокса и едкая критика "бездушных и необходимых истин" стяжали ему известность на Западе. Умер в знаке Скорпиона, для мысли которого характерны мотивы абсурда и трагичности бытия.

Аспект драматизма в его гороскопе, характерный для философов знака Скорпиона, — точная оппозиция Сатурна (в Скорпионе) к Плутону (в Тельце), выражающая экзистенциальную идею востребования глубинных резервов души и материи в условиях жесткой необходимости. Её замыкает тау-квадрат с планетой логического осмысления — Меркурием (где стоит Ностальгия), который усиливает негатив критичности и отрицания; астероид, символизирующий дух, Спирит на Плутоне, на Солнце Ментал. Философским умозаключениям также способствует сочетание малых планет Висдом (мудрость)-Персевранция (усердие) на Луне в Козероге, астероид Абстракта на Сатурне и его полусекстиль к Восходящему узлу, где расположен астероид освобождения Либератрикс. Планета свободы Уран имеет тригон к астероиду Философия (и связку с астероидом бессмертия и вдохновения Амброзия); она же отвечает за парадоксы. Сочетание Алетеи (истина) и Юноны (планета партнерского окружения) побуждает искать философскую правду в творчестве русских писателей, хотя значимость фигуры Ницше символизирует сочетание астероидов Ницше-Свобода. На эмоциональную силу его собственного литературного творчества указывают малые планеты Фама (известность) и Пейто (убедительность) на Марсе, в тригоне к Фантазии. «Философия с логикой не должна иметь ничего общего; философия есть искусство, стремящееся прорваться сквозь логическую цепь умозаключений и выносящее человека в безбрежное море фантазии, фантастического, где все одинаково возможно и невозможно». Астероид Лев Толстой на Церере в сочетании с малой планетой Пруденция (осторожность) против Марса Шестова подчеркивает полемику философа с писателем (которого тот упрекает в чрезмерной осторожности).

Гороскоп показывает, что мышление Шестова предполагает позитивно-созидательное и прогрессивное задействование энергий, хотя и вскрываемых негативом трагедии и абсурда: о чем говорят связки Солнца-Венеры (экзистенционализм – доминанта обращения к самой жизни над логикой её понимания) и Юпитера-Марса-Весты в гармонии между собой. Веста определяет задачу как устранение отживших социальных установлений Юпитера через активную позицию личности (что соответствует мифологическому архетипу смены прежнего царя новым, за которым стоит нравственная правда), сочетание Весты (фокус внимания) с Этернитас (вечность) на Юпитере обращает к неразрешимой проблеме смерти как ключевой.

Планета веры Нептун вблизи Нисходящего узла ставит на себе акцент, имея напряжение к Солнцу и слабую гармонию к Меркурию, Сатурну и Плутону — критически настраивающим архетипам отрицания, ограничения и смерти: помогая разрешить их конфликт. И окончательный выход из противоречий ищется в вере (как архетипе изначальной целостности, что закономерно) — хотя для Нептуна в знаке Овна вера сводится к совести. Астероид Кредо, превращая тау-квадрат Сатурна, Плутона и Меркурия в крест, указывает на напряженное внимание и постоянное творческое терзание, остроту постановки вопроса веры в оппозицию к устойчивости рационального понимания. Идеи «апофеоза беспочвенности» выражают нептунианский способ хаотического постижения. Характерно, что и Философия, и Логос находятся у философа в знаке Рыб. Малая планета Вера в карте Шестова в соединении с астероидом Триумф и рядом с Хаосом и Дискавери (открытие) – напротив Урана (планеты чистых идей), где стоит астероид Conscience (сознательность, совесть).

16. Альфред Адлер (7.2.1870 – 28.5.1937) — австр. врач, последователь Фрейда в учении о бессознательном и глава наиболее влиятельной школы психоанализа, создатель индивидуальной психологии. Её центральный принцип — компенсация при нарушении баланса организма со средой (доминирующее стремление к личному превосходству — компенсация первичного чувства неполноценности). Смерть в Близнецах, знаке нарушения человеком природного баланса и ментальной компенсации этого.

В его карте Солнце в соединении с планетой индивидуальной задачи Вестой (как и у Фрейда). Принцип далеко идущего индивидуального свершения выражает также секстиль Сатурна к Марсу в соединении с Узлом и астероидом Прометей. Солнце в квадрате к наиболее заметной доминанте карты: связке власти Юпитер-Плутон — ставит проблему доминирования и зависимости, и адекватного социального проявления: что становится центром современной психологии. В карте Адлера этот квадрат разрешается через гармонию к Юпитеру Венеры в Рыбах: в связке с Юноной вблизи Психеи (имеющей и полусекстиль к Меркурию). Это способствует психологической деятельности как помощи людям; так же, как и гармоничные аспекты Плутона к Нептуну и Урану. Квадрат между ними ставит задачу связать полностью бессознательное (Нептун) с интуитивно постигаемым (Уран) —  и это достигается через глубинно-чувственное, инстинктивное (Плутон). Психоанализу способствует положение астероидов любви: Амура близ Луны и Антэрота на Церере; а также соединение Аты (безумие) и Эгерии (совет). На профессию врача указывает соединение малых планет целительства Хирона и Асклепия в тригоне к Эскулапии (в связке с астероидом Парадиз — рай).

17. С. Л. Франк (28.1.1877 – 10.12.1950) — рус. религ. философ и психолог. В учении "сверхрационализма" ставил цель синтеза мысли и веры, в опоре на христианский платонизм и учение В.Соловьева. Развивал идеи нравственных основ прогрессивного общества (социализма). Умер в Стрельце, знаке социальной философии (которой посвящена его работа "Духовные основы общества").

В его карте гармонию замкнутого тригона образуют Юпитер, Уран и Хирон, отвечающие за трансляцию и интерпретацию идей. Сильный Юпитер в Стрельце объективизирует присущее Водолеям интуитивное познание и её философское обоснование (Уран напротив астероида Философия и в секстиле с Эврикой), тригон Юпитера с Хироном отражает значимую для философа тему христианской этики. Аспекты этих планет к Весте (фокус задач, в соединении с астероидами открытий Хэврика и вдохновения Амброзия) в сильной позиции означают сосредоточение на идеях. Поколенческий квадрат Урана к Плутону в карте философа ставит задачу состыковать высокие идеи с глубинной психологией (и даёт творческое переосмысление идей Соловьева, у которого поколенческая связка соединения Урана с Плутоном). Недалеко от Плутона – астероид Платон: глубина находится в платонизме (там же Этернитас — вечность).

Луна в Раке и оппозиция Сатурна с Фидес (вера) к Психее (душа) на оси лунных узлов подчеркивает интерес и к душе отдельного человека (работа "Душа человека"). Актуальнейшую для философа проблему сопричастности всеединству через эмоционально-мистическую сферу выражает квадрат Нептуна (на котором стоит астероид Франк) к связке Солнце-Меркурий (где стоит Сфинкс), что акцентирует развитие веры и её столкновение с рациональным познанием (главный труд – работа по философии религии "Непостижимое").

Марс в квадрате к Сатурну и секстиле к Солнцу ставит проблему обосновать онтологию индивидуальности – в опоре не на её предначертание (Сатурн), но на её свободу (Уран), но при квадрате Урана к Плутону задаёт нехарактерно сильный для философии трагизм в оценке судьбы человека в мире.

Рядом с Восходящим узлом — астероид Соловьев в сочетании с Россией, Менталлом и Мойрой: учение В.Соловьева (с которым Франк родился в один день года) указывает ему перспективу, символизирует менталитет и судьбы России.

18. Павел Флоренский (21.1.1882 – 15.12.1943) — рус. религ. философ, последователь учения о всеединстве и Софии Соловьева, ставил задачу выявления первичных символов: фундаментальных духовно-материальных структур, из которых слагаются различные сферы реальности. Философу свойственен экскурс в самые различные области знания: лингвистику, теорию пространственных искусств, математику и физику. Он предвосхитил идеи семиотики и умер в Стрельце, знаке широты знания.

В карте Флоренского малая планета Соловьева стоит на Солнце философа, что подчеркивает близость этих мыслителей. Астероид Сoфия на Асценденте. Солнце в точном соединении с Церерой и менее точном — с Меркурием дает способности ученого (математика и лингвиста). Хотя Солнце имеет неточный квадрат к Сатурну (где стоит Россия: что может символизировать роковую судьбу в переломные годы советской власти), Веста на Сатурне на линии Лунных узлов определяет интерес к философии и физике и делает Флоренского целенаправленным человеком, умеющим добиваться результата несмотря на условия (который вел исследования и в лагере). Квадрат Меркурия к Нептуну ставил перед ним задачу синтеза различных представлений. Связка Юпитера с Нептуном и Хироном (там же Шеллинг) и его тригон к Урану (где стоит Сумма) определяли широкие гуманитарные способности, наряду с естественно-научными. На дальнюю перспективу научных устремлений указывает и связка Сциенция (наука)-Этернитас (вечность). Варуна и Парадиз на Венере придали эмоциональной сфере космический разворот.

Малая планета Флоренская, названная в честь философа, находится в соединении с Мойрой и Нортией (рок), но также Гармонией и Цветом, что подчеркивает роль эмоционального восприятия (также как сочетание малых планет Хэврика и Вулкан или Висдом (мудрость) и Фантазия).

19. Гадамер Х. Г. (11.2.1900 – 12.3.2002) — нем. философ, один из ведущих представителей философской герменевтики середины XX века, развивал герменевтику не только как метод гуманитарных наук, но и как онтологию. Умер в знаке Рыб, способствующем эмоциональному погружению в философскую проблематику всем существом.

В его карте характерный для интерпретатора тригон Меркурия в связке с Солнцем к Нептуну. За широкий охват идей отвечает соединение Юпитера (в сочетании с астероидом мудрости Висдом) и Урана (где стоит планета бесконечности Адити). Положение Эдукации на Узле и сочетание Ментора с Бельтроватой обозначает связь герменевтики с образованием. Тригон Марса к Плутону и гармония к Узлам (где стоит планета мысли Метида) обозначает сильное последовательное движение мысли вперед, как и астероид Прометей на Меркурии. Атропа (мойра конца) на Сатурне подчеркивает стремление привести все к общему знаменателю.

другие главы:

 «ЧИСТОЕ МЫШЛЕНИЕ» ОВНА

 «СУТЬ ВЕЩЕЙ» ТЕЛЬЦА

 «ПОРЯДОК СЕРДЦА» БЛИЗНЕЦОВ

 «ПРЕДУСТАНОВЛЕННАЯ ГАРМОНИЯ» РАКА

 «ТРИУМФ ЖИЗНИ» ЛЬВА

 «ХИТРОСТЬ РАЗУМА» ДЕВЫ

 «ТВОРЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ» ВЕСОВ

 «СОКРОВЕННАЯ ИСТИНА» СКОРПИОНА

 «БОГ, ТО ЕСТЬ ПРИРОДА» СТРЕЛЬЦА

 «ПОЗИТИВИЗМ ЛИЧНОСТИ» КОЗЕРОГА

 «ВОЛЯ И СОЗЕРЦАНИЕ» РЫБ

к оглавлению и началу книги

вернуться к главной странице

---

[1] Шеллинг "Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах"

[2] Соловьев В. Мифологический процесс в древнем язычестве. Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.19

[3] Соловьев В. Философские начала цельного знания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.77

[4] Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства. М.: Мысль, 1966 С.82

[5] Соловьев В. Красота в природе // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.286

[6] там же, С.330

[7] Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988 С.90

[8] Соловьев В. Красота в природе // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.278

[9] Соловьев В. Философские начала цельного знания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 c.85

[10] Соловьев В. Красота в природе // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.291

[11] Соловьев В. Философские начала цельного знания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.116

[12] Шеллинг Ф. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах // Собр. соч. Т.2 М., 1989 С.151

[13] Шеллинг. Ф.В.Й. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах //  Соч. в 2х Т. Т.2. М., 1989 С. 109

[14] Шеллинг. Ф.В.Й. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах //  Соч. в 2х Т. Т.1. М., 1987 С. 109

[15] Там же,С. 109

[16] Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М., 1966 С.64

[17] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 С.70

[18] там же, СС.144, 139

[19] там же, С.75

[20] Шеллинг. Ф.В.Й. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах //  Соч. в 2х Т. Т.2. М., 1989 С. 113

[21] Там же, С.147

[22] Там же. С. 102

[23] Там же. С. 122

[24] Там же. С. 112

[25] Там же. С. 112

[26] Шеллинг. Ф.В.Й. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах //  Соч. в 2х Т. Т.2. М., 1989 С. 114

[27] Шеллинг. Ф.В.Й. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах //  Соч. в 2х Т. Т.2. М., 1989 С. 127-128

[28] Шеллинг Ф. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах // Собр. соч. Т.2 М., 1989 С.158

[29] Шеллинг Ф.В.И. Система трансцендентального идеализма // Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 С.254

[30] там же, С.254

[31] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.196

[32] Шеллинг Ф.В.И. Система трансцендентального идеализма // Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 С.246

[33] там же, С.248

[34] там же, С.253

[35] там же, С.254

[36] там же, С.266

[37] Natorp P. Einleitung in die Psychologie nach kritische Metode. 1888, С.32

[38] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 С.83

[39] Зеньковский В.В. История русской философии. Л, 1990 Т.2 часть 2 c.194

[40] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 С.80-82

[41] там же, С.85-86

[42] Соловьев В. О действительности внешнего мира и основаниях метафизического познания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.65

[43] Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия. М., 1992

[44] Зеньковский В.В. История русской философии. Л, 1990 Т.2 часть 1 С.28

[45] Зеньковский В.В. История русской философии. Л, 1990 Т.2 часть 2 С.186

[46] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения Т.2 С.142

[47] Лессинг Г.Э. Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 О происхождении языка. c.52

[48] Якоби Ф.Г.Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 С.671

[49] Лессинг Г.Э. Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 О происхождении языка. c.52

[50] Бэкон Ф. Новый органон. Л.,1935 в кн: Антология мировой философии Т.2 С.214

[51] Соловьев В. Метафизика и положительная наука // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.43

[52] там же, С.44-45

[53] Соловьев В. Метафизика и положительная наука // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.48

[54] Соловьев В. О действительности внешнего мира и основаниях метафизического познания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.58

[55] Соловьев В. Метафизика и положительная наука // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.48

[56] Соловьев В. О действительности внешнего мира и основаниях метафизического познания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.55-57

[57] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 С.182

[58] Шеллинг Ф.В.И. Диалектика свободы и необходимости // Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 С.266

[59] Зеньковский В.В. История русской философии. Л, 1990 Т.2 часть 1 С.50

[60] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.184

[61] Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия. М., 1992 c.197

[62] там же, c.217

[63] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 СС.150, 163, 152-153

[64] Гадамер Х.Г.. Истина и метод. М., 1988 С.520

[65] Якоби Ф.Г.Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 С.672

[66] Зеньковский В.В. История русской философии. Л, 1990 Т.2 Ч.1 С.58

[67] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 С.134-135

[68] Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992 С.50

[69] Бэкон Ф. Новый органон. Л.,1935 в кн: Антология мировой философии Т.2 С.203

[70] там же, С.211

[71] там же, С.204

[72] там же, С.205

[73] Гадамер Х.Г.. Истина и метод. М., 1988 С.514

[74] там же, С.96

[75] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.153-4

[76] там же, С.171-172

[77] там же, С.172-173, С.175

[78] Мор Т. Утопия. М.-Л., 1947 С.176

[79] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 С.33

[80] Мор Т. Утопия. М.-Л., 1947 С.93-94

[81] Соловьев В. Философские начала цельного знания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 c.102

[82] там же, СС.79, 103

[83] Зеньковский В.В. История русской философии. Л, 1990 Т.2 часть 2 С.193

[84] Франк Л.С. Духовные основы общества // Русское зарубежье. Л., 1991 С. 246-247

[85] Франк Л.С. Духовные основы общества // Русское зарубежье. Л., 1991 С. 328

[86] Мор Т. Утопия. М.-Л., 1947 С.156

[87] Соловьев В. Философские начала цельного знания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 c.110

[88] Мор Т. Утопия. М.-Л., 1947 С.195

[89] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.159

[90] Соловьев В. Философские начала цельного знания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 c.114

[91] там же, c.115

[92] Соловьев В. Философские начала цельного знания // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 c.116; Духовные основы жизни. там же, С. 199

[93] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.123-4

[94] Якоби Ф.Г.Антология мировой философии. М., 1971 Т.3 С.673

[95] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.187

[96] Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия. М., 1992 c.215

[97] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.125

[98] там же, С.253

[99] Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. СПб., 1994 С.35

[100] Франк Л.С. Духовные основы общества // Русское зарубежье. Л., 1991 С. 360-361

[101] Соловьев В. Духовные основы жизни // Избр. произв. Ростов-на-Дону, 1998 С.198