Семиры и В.Веташа "АСТРОЛИНГВА"
СЕМИРА
ПОТОКИ ИНДИИ
ВЗГЛЯД НА ИНДИЮ
ГЛАЗАМИ АСТРОМИФОЛОГА
Продолжение 1-го путешествия.
Часть 2.
БЕНГАЛЬСКИЙ ЗАЛИВ
Храм
Солнца в Конараке
Индию с
трех сторон омывает океан: к которому когда-то вышли арии, смешавшись с местным
населением. На востоке ее береговая полоса идет вдоль Бенгальского залива.
Жители там более тёмнокожие и очень низкорослые: маленькие дети — совсем как
игрушечные. К Бенгальскому заливу в 3 веке до н.э. ариев привёл император Ашока
— самый известный из индийских правителей. Около Бубанешвара сохранился его
пещерный дворец: комнаты в скалах, где впоследствии жили отшельники. Там стоит
плита, где на древнем языке пали написано о деяниях Ашоки. Текст (рядом
переведенный на английский) сообщает о том, сколько всего он построил — а о его
завоевательных победах не сказано ничего: только, что он никого не убил. В этом
проявляется созидательная ориентация древнего мира в целом — и мирный дух
Индии. Им она, вероятно, во многом обязана местному земледельческому населению
на юге и востоке, в котором растворилась и навсегда угасла воинственная
активность ариев.
Путь ариев
был длинным: даже сейчас, чтобы от Дели на поезде добраться до океана,
требуется от полутора до двух суток, а до южной оконечности Индии — почти трое
суток. Дорога от Дели до Бубанешвара и Пури на Бенгальском заливе равна расстоянию
от Ленинграда до Чёрного моря. Желая увидеть океан, мы колебались: ехать ли на
юг (с заездом к Саи-бабе) или на восток, и выбрали второй маршрут, поскольку
это короче: но всё равно утомились, глядя на однообразные поля, перемежающиеся
с пальмовыми перелесками и не слишком ухоженными станциями. Если бы не пальмы,
всё это свободное пространство, не запущенное, но и несущее явного отпечатка
собственности, сильно походило на Россию, вызывая ощущение: стоило ехать за
тысячи вёрст! На востоке Бенгальского залива береговая линия бесконечного
песочного пляжа тоже довольно пустынна: рыбачьи деревни примыкают к городам.
Образ жизни
индусов здесь подтверждает название ариев — которое изначально значило "чужие: пришельцы". Оно восходит к древнему
ностратическому корню 'al'A — "перевалить через гору" (который сохранился в названии осетин
"аланы"). Индоевропейские
племена пришли в Индию из нашей Средней Азии через горные хребты Ладака
(северного штата Индии, во всем похожего на Тибет). Они не знали океана — и
похоже, полностью так не освоили его. Как для наших кавказцев, спустившиеся с
гор к Чёрному морю, на востоке Бенгальского залива купание — не характерное
развлечение индусов, и рыбный промысел не стал основой их жизни (в отличие от
юга, где доминанта исконного населения больше).
Я убедилась
в этом, купаясь на окраине Пури, где стояли редкие рыбацкие лодки. Ко мне
подошел мальчик лет десяти, который долго сидел на берегу, глядя на море, и
попросил научить его плавать. "А почему ты обращаешься ко мне?— поразилась
я.— Тебя разве некому научить?"— "Некому,"— ответил он:
оказалось, ни его семья, ни соседи плавать не умели. С полчаса я учила его
держаться на воде, удивляясь, что двух тысяч лет индусам оказалось мало, чтобы
научиться плавать. Впрочем, здесь это не так и легко: чтобы качаться на глади
океана даже при небольшом волнении приходится нырять в каждую набегающую волну
— чему я собственно и учила мальчика.
Наблюдавшие за этим процессом издали рыбаки предложили показать, как они ловят рыбу, ведя длинной сетью вдоль берега. Потом, закусив мелкими свежепойманными рыбёшками (предложили и мне, объяснив: "это можно есть", когда я отказалась), они тоже пошли купаться, но лишь попрыгали на волнах, и глубоко в воду не заходили. На другом конце Пури рыба вялилась на песке, и я видела груды больших темных рыб с метр длинной с отрубленными головами. В любом другом месте это зрелище произвело бы на меня отталкивающее впечатление. А на берегу океана они выглядели потрясающе красиво, и я ещё раз удивилась, насколько важна экология для нашего восприятия мира.
Рыбацкий
квартал состоит из хижин с соломенными крышами и до конца не замкнутыми
стенами, хотя есть водопровод и бетонное центральное здание. И вблизи хижины не
производят такого впечатления бедности, как могло бы показаться: климат и
чистота от моря такие, что обитать в них вполне нормально. Сейчас на правом
конце Пури строят каменные дома, но я не уверена, что в них жить намного лучше.
Пури —
курортный город, и центр его обладает всеми недостатками места, где население в
основном живет туризмом. На пляже в центре Пури нет отбою от торговцев,
предлагающих чего-нибудь купить. Еду, жемчуг, кораллы, раковины. Предлагая их,
один индус с любовью называл их именами богов: черную и изящную — Парвати, белую
с длинными выступами — Ганешей (они и вправду походили на бивни бога-слоненка).
Из раковин делают украшения и серьги, из мягкого камня вырезают изображения
божеств любого размера и на любой вкус. Навязчивость продавцов побеждается лишь
простотой и прямотой отказа. Пока мы вежливо отказывались от одного, нам
предлагали другое, объясняя: "Поймите, это наш источник дохода".
Наконец, увидев наше раздражение, торговцы сами спросили:
"Гуляй-вася?" Мы с радостью воскликнули: "Гуляй, Вася,
гуляй!"— и лишь тогда они ушли.
Отдельные
русские слова там в ходу (неподалёку СССР в недавнем прошлом помогал строить
какой-то объект) — как, впрочем, и в других местах, где мы были. Вообще,
чувствуется дружественное государство: к России уважительное отношение, старики
знают нашу историю. Например, в Хардваре мы разговорились с пожилым индусом,
приехавшим на Кумамелу — и было поразительно приятно слышать, как он тут же
вспомнил про блокаду Ленинграда.
О русских
на Бенгальском заливе — и даже в Гималаях — устойчивое мнение, что они умеют
гадать. Как-то я осталась загорать на пляже близ гостиницы — появился индус и
попросил погадать на руках: видно, наши люди, для которых индусы напоминают
цыган, склонны продемонстрировать, что и они не хуже,— и к моим спутницам тоже
обращались с подобной просьбой. Я решила его не разочаровывать, и вскоре
появился другой индус, который тоже захотел, чтобы я ему погадала. Первый был
безработным рыбаком, второй — сыном хозяина фирмы в Калькутте, приехавшим к
родственникам не то на отдых, не то по делам, и мне понравилось, что они
общались на равных как со мной, так и между собой. Оба вполне поняли мои
астрологические объяснения, и я не наблюдала никакого барьера — ни языкового,
ни психологического, ни кастового. Их отличал тот же непрагматичный интерес к
своей судьбе: желание больше узнать о себе — который обычно присущ и нашим
людям.
Правда,
моему терпению пришёл конец, когда появился третий индус с визитной карточкой и
предложением принять участие в рекламе того, что в Пури можно отдыхать и в
апрельскую жару: некурортный сезон. И я сочла за лучшее отъехать на рыбацкую
окраину на велосипеде, который в Пури легко взять в аренду. Днём в центре
расслабиться положительно невозможно.
Но по
вечерам побережье Пури, как и берег Ганги в Варанаси, действительно
превращается в место отдыха: пляж весь покрыт семьями, которые выходят к океану
и сидят на песке, не купаясь, но глядя на море, движение которого притягивает
любого человека. На берегу множество лавочек, и торговцы чаем, пирожками,
рисовыми блюдами и другой едой получают свои основные доходы. В городе
празднично открыты храмы, которых такое же же разнообразие, как и везде. Мне
запомнился храм, где одновременно присутствовала символика лотоса, важдры,
пятиконечной звезды и раковины — храм какого-то направления, возникшего в
прошлом веке, о котором мы не имеем никакого представления. Я не поняла, какого
— их в Индии много.
ДЖАГАНАТХ И ВОПЛОЩЕНИЯ ВИШНУ
храм
Джаганатха в Пури
Дух местных
народов — дравидских племен, родственных Полинезии,— несомненно наложил
отпечаток на религию и духовность Индии. Их магическая близость к силам природы
рождала легенды о южных племенах колдунов, запросто повелевающих
сверхъественными силами.— Ныне их воочию подтвержает смуглый и кудрявый
чудотворец Саи-баба.
С юга
пришёл образ волшебника-Ханумана, которого порой почитают воплощением Вишну,
как и Джаганатха: во внешности обезьяннего бога легко узнать местного жителя,
каким его видели светлокожие индусы-арии. Возможно, обезьяна была важным
тотемом южных племен: в южных мифах часто бытует мнение, что люди произошли от
обезьян.
Местный
колорит отражает почитаемый в Пури тёмный и круглолиций Джаганатх. Он чувствуется
в более пёстрой и грубой расцветке тканей и статуй богов: в изображениях
Джаганатха — доминанта красного с зелёным. Я с удивлением увидела его же статуи
на севере Индии: светлые и в нежных одеждах сиреневого и розового оттенков — на
океане сложно представить такие (и одежду европейцу там купить сложнее, чем в
Дели или Бенаресе).
Увидев в Пури Джаганатха, мы были
поражены его видом, больше похожим на птицу-сову, чем на статую человека. Стоявшие
рядом индусы удивили нас ещё больше, когда, чтобы разрешить наши душевные
сомнения, представили его нам как Будду: разом упростив для европейских леди
всю сложность мифологического хода мысли. Их логику я поняла, лишь когда
рассмотрела открытки и статуетки с воплощениями Вишну, где девятым был
Джаганатх. Будда — тоже девятое: предпоследнее — его воплощение. Последним
считается Калки-Кришна, который прийдёт разрушить мир в конце времён.
Следовательно, все остальные нетрадиционные его воплощения будут предпоследними.
В этом смысле Джаганатх — тот же Будда, пробуждающий сознание людей, готовя их
к последнему приходу спасителя...
На юге
Индии можно проникнуться поклонением Вишну — в образе его воплощений, который
имеет там даже такой экзотический облик, как Джаганатх. Возвращаясь к логике
индуизма, можно сказать, что творец Брахма воплощает закон: принцип ясности и
план существования. Всякая идея исходит от Брахмы. Разрушитель Шива
символизирует энергию на ее реализацию, трансформирующую мир: динамику
развития. Это хранитель всех сил, и какая бы сила не победила, это сила Шивы. А
созидатель Вишну воплощает сотворенные формы мира: статику разных фаз истории.
В какой бы форме не предстал перед нами Бог, это будет материализация Вишну.
В мифах
созидатель-Вишну сменил громовержца Индру, некогда могучего царя богов. В
Ригведе его имя встречается всего два раза. Его воплощения возникли после
арийских завоеваний, проявив способность Индии кооптировать в свой пантеон всех
встреченных по дороге богов. И на Бенгальском заливе воплощением Вишну
считается местное доарийское божество Джаганатх: цветастый идол с большими
глазами, похожий на полинезийских богов. Чтобы объяснить его внешний вид,
подобный обрубку, индусы сочинили такую легенду. Человек заказал к празднику
сделать изображение бога, но мастер не успел. Однако заказчик не хотел остаться
в праздник без святыни — и взял то, что получилось. Растроганный его верой,
Вишну явился ему даже и в таком обличье.
Храм
Джаганатха в Пури — древняя святыня, куда иностранцам вход закрыт. На всеобщее
обозрение его статуя выезжает лишь во время июльских празднеств. Всем вместе, с
фотоаппаратами и при свете дня пройти мимо полицейских возможности не было. Мы
были огорчены этим обстоятельством, и индусы сочли своим долгом нас
"утешить": "Ничего, Будда вас видит. Сфотографируйте вот этого у
входа, он тоже очень мил (it's very nice!)." Стоило взглянуть на этого
"милого" Джаганатха! Недаром Вишну — как и материальным воплощениям
вообще — в главной триаде индуизма может быть сопоставлена гуна тамас: родственная нашему слову тьма.
Воплощения
Вишну фиксируют историю индуизма — и развитие мифологической мысли человечества
в целом. Они описывают историю мира от начала и до конца: как она предстает
перед нами в древних мифах — и как до сих пор мыслит ее мировая религия.
Раковина, которую Вишну держит в руках, напоминает о том, что созидаемая им
жизнь когда-то родилась в воде — как и его жена Лакшми: богиня процветания и счастья. Первое воплощение Вишну —
рыба, не давшая утонуть первочеловеку Ману в космических водах потопа. Второе —
черепаха, на которой потом возникла Земля (типичный образ начала творения).
Третье — вепрь, подрывший корни дерева, упершегося в небо (образ создания
устойчивости Вселенной).
Вишну в виде рыбы
Четвертое —
лев Нарасингха, явившийся убить неправедного царя, которому Шива за
аскетические подвиги дал такую власть, что его не могли убить никаким видом
оружия ни человек, ни зверь; ни днем, ни ночью; ни на Земле, ни на Небе. Тогда
владеющий всеми формами мира Вишну превратился в получеловека-полульва и в
сумерки разодрал царя у себя на коленях. Это образ установления общественной
справедливости. Дальнейшие ипостаси Вишну из мифологии переходят в эпос. Его
воплощения символически описывают творение мира и человеческую историю от
начала и до конца: как она предстает перед нами в древних мифах — и как до сих
пор мыслит ее мировая религия.
Как творец
форм, Вишну воплощает красоту мира, и может даже предстать в женском облике
(чаровницы Мохини, соблазнившей асуров, чтобы напиток бессмертия достался
богам. Шива был столь очарован красотой Вишну, что уговорил его превратиться в
женщину снова и слился с ним в единое существо Харихару). Здесь уместно
добавить, что Индии издревле было характерно тяготение к красоте. Согласно
античному историку Страбону, даже цари в древней Индии могли избираться 
не за силу, а за красоту (!), и население, во всем
другом ведущее простой образ жизни, уже тогда отличала необычная для европейца
страсть к украшениям — которая сохранилась и по сей день. Быть может, поэтому в
индийском быту яркие краски сари не уступили черно-серому европейскому костюму,
и огромное количество бус и браслетов — до сих пор их естественная деталь (не
говоря о кольцах и серьгах). Все украшения носят с младенческого возраста.
При местном
изобилии украшений и иностранец не может удержаться, чтобы не купить
какие-нибудь драгоценности. Я ограничилась жемчужными бусами и сережками из
приглянувшейся мне уличной лавки. А мои спутницы подошли к делу серьезней: и
поторговавшись часа два в ювелирном магазине, довольно дешево приобрели сапфиры
— пока я осматривала храмы богов и духовные места города.
Кроме
храмового комплекса Джаганатха, в Пури, как и везде, много маленьких храмов, от
которых я всегда имела позитивные ощущения: было приятно видеть в жизни
мифологию, которую я знала из книг.. Священнослужители часто, чтобы получить
деньги с иностранцев, принимались рассказывать о своих богах. Один настойчиво
убеждал меня, сколь могущественен его бог Сугрива. Это царь обезьян из
"Рамаяны", имевший злого брата-близнеца, которого Рама помог ему победить.
Мне запомнился его знак: кроме точки-тики — прямая линия вдоль всего лба и
точка на горле, в речевом центре вишудхи. Как царь обезьян, он делает сильным
тело — сказал священнослужитель, и я вполне поверила ему (но дала ему лишь 10
рупий, хотя он претендовал на большее: индусы обычно оставляют в храме 1-2
рупии, но с иностранца могут запросить и сто. Так, приглашая сфотографировать
храм Джаганатха с высокой площадки, откуда действительно хороший вид на
храмовый комплекс внутри, нам предложили заплатить 150 рупий. Мы уже
повернулись, чтобы уходить, как последовал вопрос: столько вы можете? Мы
сказали: 15, нам с радостью ответили: o'key!).
В Пури
также есть известные места, связанные с жизнью Вивекананды и его учителя
Рамакришны, а также с деятельностью Йогананды и его учителя Юктешвара. Это те
великие йоги, которые впервые открыли для Запада индийскую духовность.
Вивекананда жил в XIX веке, а Йогананда — в XX, но пути их похожи: они оба
много лет провели в Америке, обучая йоге иностранцев и так исполняя духовную
миссию, которую возложили на них их учителя. В Пури есть озеро Нарендры (другое
имя Вивекананды) с маленьким храмом посередине. Есть большой ашрам Йогананды,
куда я, правда, не зашла: поскольку при входе была охрана, а у меня не было
никаких конкретных намерений. Там находится могила Шри Юктешвара (в Индии есть
традиция хоронить святых, а не сжигать: ведь их душа и без того достигает
освобождения от тела уже при жизни. Мемориал Йогананды — в Калифорнии, где он
провел последние дни).
Шри Вивеканадна Шри Юктешвар Шри Йогананда
Не берусь
ничего добавить к образам этих святых, которые сложились в мировой литературе.
Тех, кому интересен их духовный путь, отсылаю к ней. Лучшая биография
Рамакришны (и Нарендры), вдохновлявшая многих наших людей на духовный поиск еще
в советские времена, написана Ромен Ролланом. Мне даже приснился Рамакришна,
когда я ее прочла. Он предстал в виде юноши, лежавшем на погребальном костре,
но, вняв моему душевному призыву, приподнялся с него, посылая волну любви. А
Йогананда сам написал свою биографию для западных людей, она так и называется:
“Автобиография одного йога”. Там подробно описаны и объяснены те чудеса,
которые встречались ему по жизни: от воскрешения во плоти до материализации
дворцов — о которых мы обычно знаем только из Нового Завета или Корана. Можно
смело сказать, что чудес в его книге больше, чем в Евангелии и сказках “Тысячи
и одной ночи” вместе взятых. Но его стиль заставляет верить себе. Шри Юктешвар
передал своему ученику интерес к христианству, и Йогананда сам стремился понять
феномены йоги с точки зрения западных людей — как и достижения католических
святых с позиции йоги. Его книга не теряет актуальности.
СОЛНЦЕ-СУРЬЯ И БОГИ-ПЛАНЕТЫ
колеса
на храме Сурьи в Конараке
Индуистские
боги, видно, и вправду помогали мне путешествовать по Бенгальскому заливу в
дневную жару. Я с удовольствием прокатилась на велосипеде из Пури в Конарак.
Приятная дорога, на которой редко встречались машины, шла через заповедник.
Иногда на ней попадались села, где бродили индийские горбатые коровы, в
окружении белых птиц, похожих на маленьких цапель и поедавших насекомых вокруг
скота. В таких селах у дороги всегда встречались забегаловки, где можно было
выпить чаю за пару рупий и отдохнуть. Проделав 36 км в одну сторону и столько
же в другую и осмотрев храмовый комплекс бога Солнца со всеми его
окрестностями, я даже не устала за день, купаясь по дороге ближе к Конараку:
где шоссе несколько километров идет прямо по пустынному побережью океана. Меня
отчасти утомило только то, что со всеми встречными прохожими и проезжающими
людьми приходилось здороваться, так или иначе отвечая на их приветствие: как и
у нас в сельской местности, где не слишком много народу. Конарак изолированнее
и приятнее Пури — и если останавливаться в тех местах подольше, то лучше там.
Храм Солнца-Сурьи
в Конараке производит
внушительное впечатление египетской пирамиды. Это известный археологический
памятник. Его ступенчатая пирамида украшена 24 восьмилучевыми каменными
колесами: это часы дня, а восемь — традиционное число Солнца: для древнего мира
это одно из "больших" чисел, символизирующее многообразие и всеохват
мира. Быстроту светила и силу его энергии подтверждают мощные статуи солнечных
коней и быков. Сурья часто изображается на коне — это традиционный солнечный
символ. В виде пирамиды строится первый предел индуистского храма, за которым следует
возвышающийся над ним вытянутый купол. Высокий купол наполовину разрушен, но и
величие оставшейся части доносит образ мощи Солнца. В углублениях наверху —
статуи Сурьи в разное время дня и ночи. Вокруг храмового комплекса разбросан
низкий лес зеленых зарослей — на песчаной почве, создающей живописные опушки:
есть где погулять.
Некогда
перед храмом проходили танцы, посвященные солнца. Штат, где расположен Конарак,
называется Орисса: само это имя возводят к слову "танец". Сегодня
танцоры показывают мастерство ритуального индийского танца на площадке в зелени
недалеко от храма — немногое изменилось за тысячу лет.
бог солнца Сурья на
восьмерке лошадей
Космогоническую
роль Солнца подчеркивает стоящий рядом маленький астрологический храм девяти
планет. Кроме Сурьи-Солнца, Сомы-Луны, это пять видимых планет
Солнечной системы и лунные узлы — точки затмений, которым индийская астрология
отводит важную роль. Один — демон Раху
— изображен обжорой, с аппетитом поедающим Луну. Согласно мифу, он утащил у
богов напиток бессмертия-сому (связанный с образом Луны: поскольку, каждый
месяц тая и исчезая с небосвода, это светило имеет силу возродиться вновь. По
индийски, Сома — это и Луна, и
напиток бессмертия). Но всевидящие светила заметили кражу и донесли богам — и в
отместку Раху глотает их, когда они попадаются ему на пути. В астромифологии
узлы, связанные с образом бессмертия души, символизируют прошлое и будущее
воплощения.[1]
Планеты
индус в храме назовёт, конечно же, по-индийски: Буддха-Меркурий, Шукра-Венера,
Брихаспати-Юпитер, Мангал-Марс, Шани-Сатурн. И предложит сделать им поношение: из обычных цветочных
лепестков или гирлянды и зажечь свечку. Я была рада увидеть своих
астрологических богов и не пожалела 10 рупий, чтобы выразить им
признательность. Не могу не сказать о них пару слов: не как о планетах, а как о
богах.
Самая
большая из планет, в мифологии соответствующая главе богов, у индусов носит имя
бога молитвы и громовержца Брихаспати,
устанавливающего законы. Его называют ещё Гуру
— учитель. По имени видно, что в Индии к планетам почтительное отношение.
Нам сложно
это понять. Европейские люди не способны относится к богам с таким пиететом,
как индусы: даже к тому единственному, которому посвящены все их церкви. Меня
всегда удивлял образ христианина или верующего европейца в индийском кино —
такой герой говорил: “Бог — мой друг (и если я попрошу, он все для меня
сделает).” С точки зрения индусов христиане относятся к Богу запанибрата: это
надо иметь в виду, чтобы понять отношение к Богу самих индусов. Я тут не
исключение. Боги-планеты — мои друзья: мы, астрологи, не умеем им молиться, но
считаем, что они что-то могут для нас сделать. Даже в голову не приходит мысль,
что мы можем что-то сделать ради них — ведь это было бы уже началом
религиозного отношения.
В образах
индийских богов-планет проявлены их духовные характеристики. Индийский Марс
воплощает чистоту и нравственность праведного бога войны Картикейеи: юноши, рожденного от огня-Агни или Шивы-Рудры,
чтобы убить свирепого асура, угрожавшего богам. Название Меркурия-Буддхи неслучайно совпадает с именем
Будды и родственно нашему слову "пробуждённый".
Он почитается как бог мудрости — таков
индийский образ планеты интеллекта.
Буддха —
сын Месяца-Сомы и Звезды-Тары (образ Звезды, воплощающей красоту и любовь,
древние использовали для обозначения планеты Венеры). Правда, в индийской
астрологии планеты называются мужскими именами. И планета чувств Венера носит
имя наставника Шукры ("светлый"), сына великого риши Бригу — правителя судеб: мудреца,
создавшего таблицы, где записано предначертание всего живущего. По легенде
Бригу оставил эти таблицы астрологам, а те передавали их из рода в род, делая
по ним свои пророчества — и в династиях астрологов эти варианты предсказаний
хранятся и используются до сих пор.
Венере-Шукре
дано умение воскрешать умерших. Правда, она покровительствует асурам: природным
силам. Юпитер-Брихаспати не может одолеть вечно живое войско Шукры, пока не
вынуждает его открыть свой секрет богам. Так Гуру-разум побеждает Шукру-природу
— но не раньше, чем овладевает тайной её вечной жизни.— Этот миф отражает
типичный для мифологии конфликт между качествами Венеры и Юпитера. Можно
сопоставить имя Шукры с греческим название планеты чувств Венеры — Люцифер:
"несущая свет" — которое
тоже стало именем противника бога, хотя драматизм этой борьбы приобрел куда
более неприятное направление. Изначально-природный образ этого конфликта
воскрешает более древний индийский миф, где заря-Ушас борется с богом грозы-Индрой:
своею важдрой он разбивает её колесницу, а сама она успевает скрыться за
горизонт, являя хаотическую красочность заката.
Как
показывает астромифология, Венера — добрая планета, хоть и уступает Юпитеру. А
вот влияние Сатурна-Шани, сына Сурьи-солнца и Чайи-тени, традиционно считается "злым". Астрология
связывает его с ограничениями времени и смерти. Это отразилось в индийской
сказке о том, как он посетил супругов Шиву и Парвати при рождении их
сына-Ганеши. Лишь только Шани, вняв просьбе Парвати, взглянул на младенца, как
голова ребёнка засохла и отделилась от тела, и даже Шива, обладающий властью
регенерации, не смог вернуть ей жизнь. Пришлось ему взять голову гулявшего
неподалёку слона — и отпрыском божественной пары стал слонёнок: верный помощник
людей в быту. По сути этот миф — поздняя попытка объяснить обожествление слона.
Но функция Шани, подобная роли злой волшебницы в сказке о спящей красавице,
здесь характерна.
И все же
имя Шани значит "бытие" — и
он сильнее самого Шивы. Духовная основа бытия — его законы, которые стоят над
богами и людьми. (Такова же духовность науки — в выявляемых ею законах, перед
которыми мы не совсем еще утеряли пиетет.) — Но вернемся к храмовому комплексу
родителей Шани: солнца и его тени.
О КАМА-СУТРЕ
бог любвной страсти Кама
Рядом с
храмом Солнца-Сурьи — основания небольших храмов Санджны и Чайи: двух его
жён, имена которых значат "свет"
и "тень". Эти храмы, как и
основание пирамиды главного храма Сурьи, покрыты сценами Кама-сутры:
отражающими животворную энергию светила (которые обычно известны из храма в
Кхаджурахо. Конарак лучше тем, что там нет такого обилия туристов.). Кама-сутра
и свившиеся змеи: наги и нагини, обитатели прекрасных подземных миров индийской
мифологии — украшают низ храма; выше — боги и мудрецы, достигшие освобождения.
Сцены
кама-сутры в Конараке и Кхаджурахо привлекают западных людей притягательностью
любви — как и Индия вообще. Здесь следует добавить, что Индия в этом, как и в
других отношениях,— очень безопасная страна, где вполне можно ездить в одиночку
(во всяком случае её индуистский восток, но вероятнее всего, что и
мусульманский запад). Может, из-за климата, располагающего к наслаждению, а не
к борьбе — а может, из-за повсеместного почитания шивалингама, она лишена
сексуальных комплексов христианской цивилизации. Я помню забавный эпизод на
развалинах Сарнатха, когда молодой человек, взявшийся мне их показать, узнав,
что я русская, спросил: "А в России секса нет?" Я сперва попыталась
объяснить наши православные традиции, но потом почувствовала жалость к России и
Западу в целом, потому что при взгляде из Индии в этих словах была очевидная
правда.
Ни западная
эротика, ни наша порнография не имеют ничего общего с тем естественным
цветением чувств, которые непосредственно обнаруживает любой индус. И одна из
моих спутниц восклицала, глядя на местных женщин: "Как она повернулась!
Как пошла! Да никакая эротическая модель, никакая суперзвезда в подметки не сгодится
последней здешней нищенке в задрипанном сари!" Подобное ощущение хорошей
зависти у меня возникало к живой женственности среднеазиатских женщин, от
которых словно веяло дыханием магии, утраченной нами в мужском прагматизме
западного мира. Мягкая чувствительность индусов, от которой столь комфортно в
Индии (и которая через телештампы индийских фильмов слабо воспринимается лишь
как излишняя сентиментальность), в жизни несомненно служит основой любви,
которая многим западным людям и не снилась.
Говоря на
языке психологии, в бессознательном западного мира, который всё сильнее
навязывает нам свои стереотипы, секс тесно связан с борьбой, волевым давлением,
насилием и преодолением преград, которое лишь разжигает чувства. Индусам, судя
по всему, такой способ любви особого удовольствия не принесёт — потому маньяков
можно не бояться (хотя в туристических местах индусы привыкли, что западные
люди склонны к эротическим удовольствиям и могут предложить составить
компанию). Секс — не запретная и не грешная тема, но и отказ не вызывает
проблем, только он должен был прямым и эмоционально убедительным — как и при
торговле, поскольку индусы, как люди восточные, могут более основываться на
чувствах, чем на словах. Видя это, я чувствовала себя в полной безопасности
даже в одиночестве на пляже или в лесу.
КРИШНАИЗМ — РЕЛИГИЯ ЛЮБВИ
индийский торговец с флейтами
Это
индийское умение любить отражает течение Кришны — некогда пришедшего на землю
ради восстановления справедливости и грядущего вновь в конце времен. Идею
кришнаизма можно по-христиански сформулировать "Бог есть любовь".
Если Рама — воплощение Вишну в виде героя, то Кришна — его аватара в виде
богочеловека, неслучайно именно его сравнивают с Христом. А заодно это и
воплощение Шивы: его имя "черный" трактуется в том смысле, что он
выпил яд, получившийся при добыче напитка бессмертия, и вобрал в себя зло мира.
Как и ранее, Вишну спустился на землю, чтобы исправить непорядок; а когда дело
было сделано, пал случайной жертвой от руки охотника, превратившись в оленя —
еще раз подтвердив иллюзорность земного существования.
Соединив в
себе два главных образа позднего индуизма: Шиву и Вишну, Кришна стал
основателем вишнуитского направления, которое у нас выглядит как отдельная
религия кришнаитов — хотя в Индии она неотделима от тысячелетних традиций.
Любое реформаторское течение возникает в силу назревшей необходимости, и на
фоне консерватизма индусов, охраняющих свои старые святыни и методы от
посторонних глаз, кришнаитские центры обучения йоге и открытые навесы с вечно
задействованными барабанами и колокольчиками выглядят очень привлекательно.
Такой открытый кришнаитский навес приветливо стоял с другой стороны
недоступного храма Джаганатха.
А в
Бенаресе я остановилась перед табличкой с названием "educational
centre", и какой-то индус, увидев мой интерес, пригласил меня зайти. Там
несколько человек пели мантры перед алтарем бога, державшего в руке свирель.
Обучением йоге называется прежде всего достижение определенного состояния. Как
всякая чисто духовная деятельность, эти центры бесплатные. Немного попев с
ними, я посожалела о том, что западное умение зарабатывать деньги на
психологических и духовных практиках столь быстро вошло в наш быт — надо
надеяться, что хоть Индию оно не сильно затронет.
Если
древние храмы остаются закрыты для иностранцев и их адекватного восприятия
мировой культурой, то кришнаитские центры открыты всем, и через них учение
индуизма транслируется на Запад, оставляя поклонение древнему Шиве бродячим
садху с трезубцем в руках. Прямым продолжением кришнаизма являются идеи
Рамакришны и учение его ученика-миссионера Вивеканады, через деятельность
которого Запад узнал Индию. Вивекананду в свою очередь считал своим учителем
Шри Ауробиндо: которому являлись также Кришна и Шива. Свой символ — полумесяц,
через изменчивость Луны изображающий трансформацию мира, Ауробиндо взял у Шивы.
У Вивеканады было много и других, неизвестных Западу учеников, которым он
транслировал потоки своей традиции. А у Кришны — тем более.
Джаганатхи
и Чайтанья, основатель религии Кришны
По
сравнению с образом Рамы, в образе Кришны большую роль играет не сила воли, но
энергия любви: так свирель отличается от лука и стрел. Правда, речь идет о
любви чистой и возвышенной — такой, какой в юности пастушок Кришна смог любить
пятьдесят пастушек одновременно, причем каждая думала, что он — именно её
возлюбленный, не покидающий её ни на миг. Это любовь отождествления со всеми
существами и восприятия процессов живой природы как своих собственных,
включения их в орбиту личного "я". Так в популярной притче отшельник
говорит женщине, предлагающей ему пищу: ты уже накормила меня, когда дала есть
этой голодной собаке. Это любовь, которая заставляет видеть проявление
божественного во всём и наследует от древнего индуизма внимание к живой
природе.
Способность
любить всех и одновременно каждого — один из секретов индуизма, которым владел
не только Кришна. Характерна эпическая легенда о том, как один подвижник на
старости лет захотел жениться. Он пришел к царю, у которого было пятьдесят
дочерей и попросил одну из них в жены. "Я не могу их принуждать,— сказал
царь, огорченный просьбой отшельника,— но если какая согласится, отдам её
тебе." Каково же было удивление царя, когда, по очереди поговорив с
подвижником, все пятьдесят захотели выйти замуж за седовласого старца. Царь
выстроил им пятьдесят дворцов и никогда не слышал от дочерей недовольства. А
подвижника все жены упрекали лишь за то, что он так много времени уделяет им
самим и, значит, мало — их сестрам. Насладившись супружеской жизнью, старец
наставил всех жен на путь самосовершенствования.
Число 50
намекает на то, что изначальный природный образ этой притчи — "седой как
лунь", т.е. Луна, Месяц — и 50 недель года — фаз Луны. Но лунный образ
лишь подтверждает идеал вечно обновляющейся любви. Секрет умения одновременно
быть рядом со всеми — в чистоте и непосредственной искренности естественного
чувства, ведущего к любви на том глубоком уровне, который един для всех людей и
всех объединяет. На самом деле люди требует совсем немного внимания к себе,
чтобы чувствовать любовь,— но это внимание должно быть искренним и активным,
неумирающим (если бы хоть одна из жен была недовольна, не о чем бы было
рассказывать). Воистину Индия умеет любить, и знаменитые барельефы Кама-сутры в
Кхаджурахо или Конараке подтверждают это!
Гармонию
любви в индуизме проявляют и супружеские пары богов: так Вишну почитают вместе
с Лакшми, Шиву — с Парвати, Брахму — с Сарасвати, Раму — с Ситой, Кришну — с
Радхой: её влюблённость в супруга обычно подчёркивает её поза, обращенная к
нему, или их объятия. Но видеть во всем этом лишь сексуальность и эротику —
значит не понимать духа Индии, её тонкой восприимчивости ко всем жизненным
процессам и их скрытому смыслу. Неслучайно индиуистские духовные направления (в
отличие от буддийских) обычно отрицают секс (как физически-силовые
взаимоотношения), переводя любовь на более тонкий, альтруистический план
коллективного взаимодействия или акцентируя её нежность и непосредственную
чистоту.
У нас
кришнаизм обычно связывается с пением мантры "харе Кришна, харе
Рама". Мантра считается самым простым путем приобщения к божественному в
наш темный век кали-юги, когда преодолевать грубые потоки можно только сильным
призывом к высшему, а достичь объединения — настройкой на самые универсальные
вещи. "Харе" значит "небеса". Эта мантра, также как многие
народные песни и танцы индусов, призывает Бога прийти как можно скорее.
Такой
призыв сложно представить ежедневной молитвой не-экстремистски настроенного
христианина или иудея, для которых Бог является прежде всего для того, чтобы
судить и карать. Но индуизм абсолютизирует бесконечную силу любви, очищающую и
смывающую грехи подобно тому, как неиссякаемая энергия солнца от избытка своего
тепла исцеляет души и тела, наполняя их радостью жизни. Психологически цвет
этой энергии — оранжевый, как одеяние вишнуитов. И хотя исторически — это
нелюбимый и презираемый в жаркой Индии горячий цвет одежды преступников, в
которую нарочно одевались аскеты, для общечеловеческой души он символизирует
тепло любви.
Нашему
слову "тепло" родственно
индийское — "тапас", в
академическом издании "Махабхараты" удачно переводимое словом "подвиг". Правда, русскому понятию
подвига ближе образ "горения"
— и в наших суровых условиях действительно нужно горение души, чтобы растопить
любовью холод зла,— в мягкой Индии достаточно её постоянного тепла. Может,
поэтому индуизм обходит стороной страдание, мобилизующее энергию экстремальной
ситуации, и оттого не боится прихода Бога.
"Кришна
грядёт!"— центральная идея ставшего одно время популярным у нас
Университета раджа-йоги "Брахмакумарис". Это идея о том, что мы
уже сейчас живем в переходный период между темной эрой Кали-югой и новым
золотым веком, и нет лучше времени, чтобы изменить свою судьбу (и судьбу мира,
насколько это, согласно индуизму, вообще в природе возможно). Это направление
раджа-йоги, распространившееся у нас наряду с кришнаизмом, стремится пробудить
в людях тот же позитивный и целительный жар любви. Его ритуальный
отшельнический белый цвет (в Индии цвет траура и смерти, который не идёт
смуглым индусам, но обожествляется белокурой Европой) в мире также является
традиционным цветом Солнца и света, дарующего живую энергию духу и телу.
Покровителем раджа-йоги по определению является Шива, но также и Кришна — а
значит, и Вишну, в своих перевоплощениях стремящийся раскрыть все аспекты
божественного абсолюта: которые хранит для мира индуисткое многобожие.
ХРАМЫ БУБАНЕШВАРА
храм Шивалингам в Бубанешваре
Третий
большой город рядом с Пури и Конараком: Бубанешвар — "город тысячи
храмов". Ощущение, что это и вправду так. Он не столь оживленный, как Пури
или Варанаси, хотя и большой по площади, и создается впечатление, что храмов там
больше, чем людей. Его можно по праву назвать городом Шивы. Главный старинный
храм Шивалингама,
традиционного индуистского вида, с большой и малой пирамидами, помещается в
огромном храмовом комплексе. Туристы любуются на него с площадок по соседству.
Впрочем, за пределами главной святыни доступны примыкающие к основному
комплексу храмы поменьше, где много летучих мышей под потолком — хотя для
индусов любой храм остаётся храмом. Какой-то гид-индус тут же повёл нас туда и
пропел пуджу.
Небольшие
храмы в городе, той же формы, открыты для всех: большинство из которых
расположено вокруг или близ озера в центре города. Мне запомнилось обилие змей
вокруг шивалингамов и храм Шивы с родником, вода которого считается святой, и
вокруг — несколько бассейнов для омовения. Змея — традиционный символ воды,
дающей плодородие, перерождения и регенерации — и смерти, конечно, тоже.
Согласно мифологии, Шива, как разрушитель и аскет, обитает на кладбищах, и змеи
составляют его свиту. В одном из храмов, где большая кобра возвышалась над
статуей Шивы, не довольствуясь этой моей информацией, мои спутницы спросили,
почему во всех храмах столько змей, — и служитель с удовольствием рассказал миф
о том, как однажды, когда Шива медитировал, началась гроза — и кобра укрыла его
от стихии, чтобы не прерывать мысли Творца.
жрец богов
Агни с бараном
Кроме
храмов Шивы в Бубанешваре мне наиболее запомнился храм Царя и Царицы — "Ражда
и Райю", где стены украшают древние боги Вед. Это археологический
памятник. За вход аккуратно взимается символическая плата: как и везде, 2 рупии
(музеи в Индии дешевле, чем у нас). Этот храм напоминает об общем для всех
древних цивилизаций поклонении природным силам: небу-Варуне, ветру-Ваю,
грому-Индре, зорям-Ашвинам, огню-Агни, горе-Парвати. Имена этих богов, которым
посвящены гимны Ригведы, запоминаются легко: они неслучайно созвучны привычным
нам названиям. Огонь и Агни — родственные слова, также как веет — ветер — и Ваю. Имя Варуны происходит от того же корня, что
имя греческого Урана и русское слово
"верх". Ашвины — индийские братья греческой Эос, есть у неё и сестра: Ушас. И даже Парвати, вероятно, имеет родственника в виде славянского бога
растительности Поревита. Любезный
гид, честно зарабатывая свои 10 рупий, долго объяснял нам, кто есть кто.
Статуи этих
древних божеств природы ныне нечасто встречаются на храмах (кроме Парвати и
других персонификаций матери-Земли). Наиболее известны скальные храмы Эллоры
на Бенгальском заливе, где в джайнистских храмах сохранились образы громовержца
Индры. Интересующихся этими богами
можно отослать прямо к Ригведе[2], или к
доступному изложению индийских мифов[3], или к
нашей книге "Астрология и мифология"[4] — где
прослежена логика соотношения этих космических сил, выступающих как
универсальные принципы, эйдосы бытия (почему разрушитель и творец Вселенной
Шива в своей приближенной к людям ипостаси пассует перед Шани).
Царь богов-громовержец Индра
на своем слоне Айравате дождем тушит пожар
Для запада
эти силы, некогда воплощенные в природных и астральных божествах, ушли на
периферию эзотерики, отвергнутой официальной религией,— в Индии они живы и
почитаются до сих пор — хотя их храмы остались музеями. Они живы не только в
священном писании Вед и практической астрологии, без которой не обходится ни
одно важное мероприятие. (Даже время провозглашения республики Индии: 26 января
1950 года в 10.15 — было выбрано так, что в гороскопе лунный узел стоит на
Асценденте и имеет аспекты с Солнцем и Луной. Как и день независимости Индии
(15 августа 1947 года) — что показательно для понимания индийского
национального характера.) Образы богов природы легко вписываются в современный
быт: можно увидеть электростанцию с названием "Маруты", в честь сыновей бога грозы — молний: прекрасных и
ужасных огненных юношей в сверкающих одеждах. Они мчатся по небу в колесницах,
от грохота которых сотрясается земля, и завоевывают солнце. (Попробуйте
представить какое-нибудь наше серьёзное предприятие с названием
"Перун"!)
А главное —
к философским мифам индуизма апеллируют современные мыслители, продолжая
выражать свои идеи через образы богов. Яркий пример — интегральная йога Шри
Ауробиндо, воспевшего в поэме "Савитри" солнце. Савитар — древний
образ светила, дарующего людям тепло и свет руками-лучами. Савитри — его
женское дополнение, образованное по общей модели (супруга Варуны — Варуни,
Индры — Индрани).
И огонь-Агни — не только метафора состояния
(нисхождения потока энергии или подъема силы кундалини). Этот образ имеет
тысячелетнюю историю священного бога, который некогда воссылал жертвоприношение
к небесам и в этом акте объединял собой всех богов — а потому воплотил
представление о единой природе божественного. Согласно Ригведе, он выражает
себя в растениях и детях как сила роста и развития, а людям старшего возраста
открывается через усилие созерцания (РВ I, 67:4, 7-10)[5].
Современный
образ Анги
Астромифология
помогает нам понять, что и для других народов так называемые
"языческие" боги не были только природными силами, а связывались с
наиболее глобальными общечеловеческими представлениями, которые актуальны и по
сей день. Закономерно, что в эпоху открытия Плутона и двух мировых войн для
объяснения действия божественных сил Шри Ауробиндо выбрал образ Агни-огня. Не
будет ничего удивительного, если в грядущую эру Водолея кто-нибудь другой в
проведении нового потока (или хорошо забытого старого) будет опираться, скажем,
на образ бога небесных вод Варуны. Ныне часто встречающееся в современной
литературе имя Дэва — просто "бог" или "господин" (под которым традиционно понимается Шива) —
воскрешает забытый образ пра-индоевропейского бога Небес Дьяуса (чье имя значит "свет"
и от которого произошли имена Зевса и Юпитера). Согласно астромифологии, это
демиург и праотец богов, в образе света раскрывающий природу их единства.
Весь этот
древний религиозный пласт — который Индии удалось сочетать с современной
культурой, един для разных народов, национальные особенности которых
сформировались позднее. Поэтому он служит хорошей почвой для понимания
возникших позже религиозных идей и различий. И даже — для объединения религий:
неслучайно уже в середине прошлого века идею единства всех вер провозгласил для
мира индус — Рамакришна. Для него ключевым оставался образ Матери-Кали, которую иногда называют "богиня" — Дэви: как женскую, более конкретную
ипостась небесного бога Дьяуса, мало персонифицированного и безликого: как не
имеет особенностей Небо, равное ко всем людям.
Сегодня же
разные веры объединяют в своем лице известные западу индуистские учителя
(Раджниш Ошо или Саи-баба). Хорошо ли, плохо ли это с нашей православной точки
зрения, но это так. И пока христианские течения не могут поделить одного Бога,
идея слияния религий развивается в Индии, где она родилась: где буддийские
храмы соседствуют с индуистскими, индуизм сливается с мусульманством в религию
сикхов, а Христос считается воплощением Вишну; где люди почитают и Мать, и
Шиву, и мудрого советника обезьян Ханумана, — и чем большему числу богов
человек угодит, тем будет лучше.
На самом
деле, не столь легко понять, кто такая эта Мать, на каждой горе носящая разные
имена. Почему "продвинутые" йоги до сих пор разгуливают по улицам с
трезубцем Шивы в руках, а отнюдь не сумасшедшие современные граждане не
перестают молиться богу-обезьяне совершенно так же, как христиане — своим
святым? Очевидно, настолько глубок символический смысл этих образов, что не
исчерпан до конца рациональными веяниями современности, и носителю иной
культуры, который не чувствует его от рождения, следует отнестись к нему с
философским вниманием. Быть может, в поразительной живучести мифологии Индии и
её древних богов кроется ещё невостребованный миром духовный потенциал?
продолжение: БУДДИЙСКИЕ МЕСТА
ИНДИИ, АГРА, ГИМАЛАИ
посмотреть слайд-фильмы об Индии
Другие рассказы:
2-е путешествие: ЮГ ИНДИИ – курорты КЕРАЛЫ
и храмы ТАМИЛЬ-НАДУ (Мадурай, Махаблипурам), Ауровиль и Саи-баба
3-е путешествие: СЕВЕР И ЗАПАД – долина
КУЛЛУ, РАДЖАСТАН (Джайпур, Пушкар), пещерные храмы ЭЛЛОРЫ и АДЖАНТЫ
4-е путешествие: Через ИНДИЮ (Матхура,
Агра) в НЕПАЛ и Восточную Бенгалию (Дарджилинг, Калимпонг)
5-е путешествие: Акшардам в ДЕЛИ,
КАДЖУРАХО, крепости РАДЖАСТАНа (Джохдпур, Удайпур), Маунт Абу и снова долина
КУЛЛУ