возврат к обзору книг   к анонсу новых книг  

на главную страницу сайта 

Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

Продолжение обзорной главы книги:

 

Семира и В.Веташ

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ ЗОДИАКА

обновленная версия книги «АСТРОЛОГИЯ И МИФОЛОГИЯ»

При цитировании данных материалов обязательно ссылаться на авторов и данный источник (c)

 

ИСТОРИЯ МИРОВОЙ МИФОЛОГИИ

 

ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА КАК КОЛЕСО ЗОДИАКА

(корни архетипов с точки зрения археологии)

 

 

"Астрономию можно отнести к той же древности, что и сотворение человека".

К.Фламмарион

 

В этой главе описана эволюционная модель развития мифологических представлений о мире — история древнейших пластов человеческого сознания, как ее выстраивает астромифология в опоре на археологические сведения об этапах эволюции человечества. В следующих 12-ти главах отдельно рассматриваются наиболее глобальные архетипы мировой мифологии.

Мы мыслим во времени: логика мышления разворачивается в рамках времени. И хотя архетипы являют над-временное, вечное — но действительно описать их — значит описать историю складывания тех форм, в которых они предстают перед нами: эволюцию человечества и развитие сознания. Как мы уже говорили, архетипический подход снимает антитезу между научным представлением об эволюции и божественным сотворением логоса "прежде всех век". Логика нашего сознания основана на вечных архетипах — но они проявились в истории человечества определенным образом, и сегодня, не теряя внутренней связи с вечной сутью, они эволюционируют во времени вместе с человеком.

Эту идею иллюстрирует учение Шеллинга о мифологии как повторении в духовных областях культуры и истории изначальных процессов природы; или рассуждение Бердяева о смысле истории, который выявляет себя за гранью эмпирического, феноменального мира в тех сферах, где смыкается время и вечность: "История космогонического образования природы отражается и повторяется в человеческом духе на первоначальных стадиях сознания в форме мифологии; потому мифологическое сознание полно космическими мифами, в них раскрывается человек как природное существо, связанное с духами природы, раскрывается его связь с тем первоначальным процессом творения и образования мира, который лежит глубже самого отвердения материи, с которого научное сознание начинает рассматривать процесс эволюции мира."[1]

И сегодня мы подходим к мифологическому наследию не с литературной и этнографической, а с глубинно-генетической позиции. Каково сродство мифов с самой человеческой природой? Каково первичное, преднаучное и предрелигиозное представление человека о мире? Анализируя мифологию в таком философско-обобщающем ключе, мы находим закономерности развития ее образов и сюжетов: общую логику мысли и чувства, которую лучше всего выявляют космогонические мифы.

Они показывают, что существует не только совпадение отдельных образов богов, но и общая линия формирования человеческих представлений. Если выстроить историческую последовательность смены мифологических образов, то мы увидим, что история развития мифологии соотносится с годовым циклом — который сам по себе является одним из базовых архетипов человеческой психики: его описывают мифы всех народов. Не будет натяжкой сказать, что через цикл вращения Земли вокруг Солнца наша душа склонна воспринимать закономерный процесс как таковой.

Однако элементарный цикл: такой, как утро-день-вечер или просто смена времен года — не раскрывает всей полноты мифологического развития. Это и понятно: хотя в прошлом веке были популярны попытки объяснить мифологию с помощью астральных теорий, она не сводится к явлениям природы. Потому и солнечный цикл не соотносится напрямую со сменой образов богов, и мифы о чередовании сезонов не помогут выстроить линию исторического развития. Лишь когда мы обращаемся к космогоническим мифам: основополагающим представлениям сознания о формировании жизни на Земле — становится виден универсальный ход развития человеческого мышления.

Как мы уже говорили, этапам эволюции сознания и смене глобальных исторических эпох сопоставляется обратный ход знаков Зодиака. Это имеет физическую аналогию в самом большом из известных нам временном цикле прецессии, связанном с изменением наклона земной оси: смещении точки весеннего равноденствия относительно звезд. Его именуют также "платоновским годом", связывая с ним так называемую астрологическую смену эр, которая символизирует эволюцию исторических эпох. Другую аналогию мы находим в древней зодиакальной традиции Египта: календарь, найденный в Дендерах в 1 веке до н. э., описывая эволюцию, начинает с последнего знака Рыб. Одна из Рыб остается в первозданных водах, обеспечивая изначальную целостность мира и связь с первоистоком. Другая покидает родную стихию, начиная путь трансформаций, и в конце пути приходит к космической мудрости Овна — отданного на заклание Агнца. Подобную логику обнаруживает и история мировой мифологии — Дендерский календарь лишь подытоживает её в привычной нам форме, уже близкой христианству.

Общая картина мифов разных народов показывает, что боги с характерными чертами одного типа закономерно уступают место божествам другого типа. Выявление древнейших архетипов позволяет в каждом шаге эволюции культуры различить то изначальное концептуальное ядро, вокруг которого формируются более поздние мыслеобразы. Но следует обратить внимание на то, что поскольку архетипы — метафизические трансцендентные сущности, то и цикл Зодиака описывает над-временной процесс, который не только произошёл однажды, но и происходит постоянно: сейчас так же, как и много тысячелетий назад. Потому развитие сознания нельзя описать так же хронологически чётко, как, скажем, начало выплавки металлов или изобретение колеса. Он нелинеен и совершает повторы: человечество периодически возвращается к одним и тем же образам мира, переосмысливая прежние символы и наделяя новым смыслом старые понятия. Поэтому когда мы говорим об историческом процессе, который описывает колесо Зодиака, мы имеем в виду последовательное обогащение смыслом древних праобразов, каждый из которых на определённом этапе достигает пика своей значимости и фиксируется в понятие, которое остаётся актуальным и по сей день. Это понятие проецируется в разные сферы: на жизнь общества, культуру и психику человека — но суть его остаётся неизменной. Если мы находим такую суть — некогда возникшую и доселе актуальную — мы и называем рассматриваемое понятие архетипом.

Круг Зодиака в истории архетипов отражает общий путь мышления человечества. А каждый конкретный исторический случай в чём-то отходит от общей модели. Невидимый универсализм, который изучает астрология, не отрицает частных проявлений: исторических связей или влияния одной культуры на другую, отводя им место в целостной картине эволюционного движения. Однако это не мешает рассмотреть мифы разных народов в общем русле, потому что все архетипические образы так или иначе представлены у всех народов. Большую сложность представляет то, что каждый последующий архетип вбирает в себя предыдущие. Именно поэтому мы находим в мифологии ту видимую путаницу, в которой трудно разобраться не только любителю сказок, но даже специалисту. Суть в том, что включая в себя предшествующие архетипы, новое понятие организует их иной, лишь ему свойственной идеей.

В этой идее — актуальный для нас смысл архетипа, она формирует его главный типаж мифологического божества. При этом сопутствующие же ему образы могут повторяться от одной стадии развития к другой, всякий раз наделяясь новым смыслом. Так выстраивается типология мифов. Ещё раз подчеркнём, что историю пра-образов мы рассматриваем с точки зрения эволюции человека, развития его психики и мышления. Именно так архетипы выстраиваются в систему. Если же не проявлять настойчивого внимания к стержню развития, чуть не все типы богов можно так или иначе отнести к палеолиту (древнекаменному веку), и корни их теряются в элементарных представлениях о природе, которые существовали столько, сколько сам человек.

 

АРХЕТИП РЫБ

(Нептун, планета подсознания)

Праобраз изначальных вод

 

Согласно данным молекулярной биологии, линии людей и человекообразных обезьян разошлись 6,5 млн лет назад. Последние находки прямоходящих: сахелантроп с плоским лицом, живший 6-7 млн. на юге Сахары, оррорин с уже человеческими зубами, живший 6 млн. лет назад в Кении, и ардипитек "кадабба" (основатель рода на языке Эфиопии), которому 5,7 млн лет, —  подтверждают этот возраст пра-людей. Итак, история человеческого рода насчитывает около 6,5 млн.лет.

Из них лишь 8 тысяч лет (1/800 часть времени) существует письменность, фиксирующая эту историю. 799/800-х остаются покрыты мраком времён, о которых могут рассказать лишь археологические раскопки. Они говорят о том, что и сам человеческий язык существует не так много — лишь 700 тыс.лет назад начала образовываться речь, и 350 тыс. лет назад появился язык[2] (примерно 1/9-1/18 часть времени формирования человечества). А активное мышление существует дольше: орудия у людей появились уже 2,5 млн. лет назад. Значит, долгое время человечество жило и мыслило ... без языка. Гораздо дольше, чем оно мыслило словами.

И в каждом из нас осталась эта древняя привычка — думать без языка. Где-то очень глубоко, в обширных сферах подсознания, которые охватывают островок сознания подобно тому, как океан омывает землю, в нас живёт телесный разум, хранящий память обо всей ненаписанной истории. В первые дни жизни он формирует улыбку ребёнка и другие эмоциональные, но бесспорно человеческие реакции бессловесного существа, которое становится человеком ещё до того, как рождается на свет. Такой бессознательный, но активный способ восприятия мира соотносится в астрологии со знаком Рыб и планетой Нептун. Она описывает подсознание и непроявленную историю человека, подобную жизни ребёнка в утробе матери.

Планета Нептун — это историческая душа и наша психика, основу которой являют глубины коллективного бессознательного. И ей сопоставляется мифологический образ океана, в котором некогда возникла жизнь.

Австралийские мифы сохранили воспоминания о "временах сновидения", которые они связывали с сотворением мира. В те времена сознание человечества как бы спало и видело сны, довольствуясь безмолвным соответствием своего взгляда на мир и самого мира. Это соответствие миру в каждый момент давало человеку выжить и являлось первым знанием: не заменой разумного знания, но им самим — просто в такой форме, в какой для знания не требуется слов. Поскольку знание человека о мире тогда не фиксировалось в слова и образы, оно и не удерживалось в памяти. Оно забывалось, и лишь формы мира хранили то впечатление, которое воздействовало на человека. Сознание лишь отражало их. И активное восприятие этих образов было первым представлением людей о мире, первым языком, отличающимся от космического безмолвия.

Философ Э.Кассирер, исследовавший мифологическое мышление, писал об этом так: "Существует фаза, в которой это целое присутствует для человека не иначе как в смутном чувстве. Из этой неопределенности чувства обособляются лишь некоторые впечатления, выделяющиеся на общем фоне за счет своей особой интенсивности, силы и проникновенности. Именно им соответствуют первые мифологические «порождения»"[3].

Архетип Рыб обращает нас к самому истоку человеческой истории. И его исторической вершиной следует считать рождение человека: появление вида Homo sapiens, которое относят к 40-му тысячелетию до н.э. Но ещё до этого у неандертальцев существовало искусство: археологи находят наскальные изображения животных и сопутствующие им знаки. Следовательно уже в те времена у людей были некие представления о мире. Они ещё не являлись мифологией в нашем понимании, но уже закладывали основы архетипов — как божественно-бессознательных праформ, взятых непосредственно у природы. Копирование природы в наскальных рисунках было её первым внешним, а не внутренним осознанием, и в этом смысле первым оформленным мировоззрением. Это соответствует тому, что знак Рыб — место экзальтации (максимального проявления силы) Венеры — планеты формы и художественного творчества. В знаке Рыб слаб (в падении) Меркурий — планета интеллекта и языка. Но когда молчит язык, говорят естественные образы природы.

В организме планета Нептун относится к ступням ног, более активных у обезьян, чем у человека. На ступнях ног и ладонях рук есть активные точки, связанные со всеми органами тела,— и узоры, по которым гадатели определяют судьбу. Эти узоры, свойственные древесным жителям, хранят историю тех времен, когда предки людей ещё жили на деревьях (папиллярный узор на ладонях и пальцах не образуется у наземных форм[4]). Связь ступней с психикой выдает также поговорка "душа ушла в пятки" (можно процитировать русского философа А.Ф. Лосева: "Вы, вероятно, скажете, что душа не может уходить в пятки. Что касается меня, то — увы! — слишком много раз душа у меня действительно уходила в пятки, чтобы я принимал это за метафору или ложь. Хоть убейте, чувствую иной раз душу именно в пятках. Даже знаю, по каким путям она в организме устремляется в пятки"[5].— Эта цитата отчасти показывает то единство телесного и душевного, на которое настраивает и практическое изучение астрологии как целостный подход к человеку.)

 

Откуда же возник мир, согласно древнейшим представлениям людей? В непосредственном мышлении человека образ начала всего неотделим от природного процесса рождения. И самый древний мифологический образ — это образ Матери, рождающей людей и все силы природы, которые впоследствии начинают мыслиться богами. Один из древнейших найденных образов Великой матери — каменная скульптура рожающей женщины с птичьей головой (птица — символ неба), найденная в поселении Восточной Сибири, возраст которого — 34 тысячи лет. Наиболее архаичные из найденных статуэток Ближнего Востока (30-15 тыс. до н.э.) часто изображают полную женщину с большими грудями[6]: олицетворение мощи изначального материнства. Они созданы уже в период появления человека современной телесной организации — и это время является кульминацией архетипа Рыб, с которого и дошёл до нас древнейший мифологический образ великой Праматери.

В астрологии Рыбы — знак стихии воды. Мы сегодня знаем, что жизнь зародилась в воде. "Знали" это и древние. Наши предки просто ощущали, что жизнь немыслима без воды, хотя может быть оторвана от земли и воздуха. Так живут в реке рыбы, без опоры и неба, так в лоне матери рождается ребёнок. Нам наука доказала, что он в своём развитии повторяет всю эволюцию жизни на Земле. Древним это не надо было доказывать.

И мифы всех народов представляют колыбелью жизни первозданные воды, которые потом фиксируются в устойчивый образ Матери-МОРЯ. Этот образ доносят до нас аккадская праматерь Тиамат ("море") или шумерская богиня океана Намму ("мать"), эскимосская Имап-Инуа ("море-мать") или Мамакоча ("мать-море") индейцев Перу. Древние сначала обратили внимание на процесс рождения жизни, создав культ Великой матери, которой некогда поклонялись все народы. Потом их взгляд стал шире, и они перенесли свои представления на Вселенную, истоком которой тоже предстало чрево праматери-моря.— Интересно, что согласно новейшим теориям, первовещество Вселенной является жидкостью: с нулевой вязкостью и температурой триллион градусов — и это возвращает нас к мифам, где мир создает возникший в водах огонь ("золотой зародыш" Ригведы).

В новые времена прежняя эпоха туманного восприятия мира стала видеться как Хаос у греков и неоформленное смешение Хуньтунь у китайцев, что дало мифам о пра-состоянии мира философскую глубину. Люди познакомились со страшной силой лелеющей жизнь водной стихии, породившей мифы об ужасном облике праматери (так Тиамат предстала семиглавой гидрой) и чудовищах, населяющих глубины океана. В греческих морях живут Медуза, Химера, Ехидна и другие страшилища. О скрученности первозданного хаоса напоминает имя семитского морского змея Левиафана — "свернувшийся". В скандинавских мифах мировой океан предстает как змей Ёрмундганд, опоясывающий землю своим телом. Подобные чудовищные образы и бессознательный страх перед ними рождают глубины подсознания Нептуна, когда их не освещает свет разума.

Впоследствии море обретает свои мужские божественные ипостаси, подчинённые, однако, всеобъемлющему женскому материнскому началу, вспомогательные по отношению к нему. Так, имя греческого Посейдона переводится как "супруг вод Земли", а имя иранского Апам Напата означает "сын Вод". В поздних мифах морские боги нередко претендуют на изначальное мировое господство, но уже не могут сравниться с древнейшей праматерью, отражая лишь бури океана, угрожающие жизни людей. Они выступают как мятежники, и бог нового, устроенного и упорядоченного мира одерживает победу над ними, как Зевс — над Посейдоном, или Мардук — над Тиамат: творя свой мир из её тела.

Теряя свой хаотический облик, а вместе с ним и изначальную силу, бог морей уходит на покой, подобно греческому праотцу Океану, и занимает в пантеоне богов последнее место, как египетский отец богов Нун. Ущербность морского бога в созданной из Хаоса Вселенной отражается в пассивной жизненной позиции знака Рыб, всегда остающихся немного вне этого мира. Но это дают им возможность связи с вечностью и прикосновения к неведомым тайнам, символом которых для нас до сих пор остается море. И мифы о бедствиях и вынужденном путешествии в мир иной заканчиваются обретением бессмертия или бесценных даров, превосходящих все существующее в мире. Ярким примером такого мифа служит история индо-иранского Триты: третьего, младшего брата, брошенного в воду и ставшего первым обладателем напитка бессмертия сомы.

Соотносимое со сном, море становится аналогом смерти. Жизнь возвращается туда, где был её исток: эта мысль даёт начало связанным с водой похоронным обрядам и образу водной стихии, которая поглощает мир в конце времен, возвращая его в первозданное состояние сна, смешения жизни и смерти. Представления людей о водном хаосе, с которым перекликаются мифы о потопе в Европе, Азии, Америке и Океании, возможно, были связаны с последним таянием ледника (13 тыс.лет до н.э.). На Ближнем Востоке их также соотносят с разливом Средиземного моря во время превращения его из озера в море в период 6 тыс. до н.э. Водные катаклизмы стронули людей со своих мест и побудило их осваивать новые просторы, дав последний толчок пробуждению сознания из спокойного природного сна. И этот процесс эволюции разума относится к следующему архетипу Водолея.

 

АРХЕТИП ВОДОЛЕЯ

(Уран, планета мысли)

Праобраз творящего Неба

 

Знак Рыб описывает зарождение жизни и разума, архетип Водолея — толчок к их эволюции.

Биологическая эволюция идёт медленно, поэтому по-разному можно ответить на вопрос, когда и как прошёл водораздел разума между поздними приматами и первым человеком. Известно, что 3 млн.лет назад в Африке южнее Сахары появились существа, телосложением отличавшиеся от прежних человекообразных обезьян: они были более изящными (грацильными) и жили уже не на деревьях, а на земле. Вряд ли они добровольно спустились с уютных деревьев, которые давали им кров и защиту, на открытые просторы земных саванн, где за каждым кустом подстерегало множество врагов, где было нечего есть, холодно спать и трудно укрыться от непогоды. Вероятно, племена более сильных обезьян вытесняли своих слабых сородичей с деревьев на землю, и те уступали и уходили, открывая для себя новую, прежде неведомую жизнь. Чтобы выкапывать из земли корни съедобных растений, они брали передними конечностями палку-копалку и для удобства передвижения вставали на две ноги. И это уже были люди — для которых дальновидная природа заранее сотворила их новый мир.

Но может, всё было и не так просто: и с деревьев ушли именно те обезьяны, мозг которых не препятствовал такой радикальной перемене и уже отчасти был готов к восприятию нового образа жизни. Те, чьё более тонкое телосложение соответствовало другому способу приспособления к миру: не грубой силе, а большей ловкости ума. Те, чья общая аура сама почувствовала тесноту от населённости джунглей и предпочла уход борьбе. Есть гипотеза, что кардинальным изменения в мозгу способствовала радиация: 2,5 млн.лет до н.э. было временем активного горообразования, и человекообразные обезьяны жили в условиях землетрясений и повышенного радиационного фона[7]. Сам процесс горообразования вёл к уменьшению количества деревьев и миграциям племён: и возможно, пралюди были вынуждены в поисках леса проходить такие расстояния, что привыкали к земле и переставали искать свою утраченную нишу на деревьях, просто забывая о ней.

Природные катаклизмы и расселение по новым, непривычным для жизни территориям, несомненно, послужило толчком к развитию мышления иного типа, чем изначальное, точное и пассивное, подсознательное отражение природы в данный момент. Человек обрёл ясность интуиции, помогающей предчувствовать природные явления, как и результат своих действий. Потом она стала основой памяти: памяти образов внешнего мира, хотя ещё не самого себя. Этот тип мышления — интуицию и предчувствие — астрология сопоставила планете открытого простора Небес Урану и знаку глобальных перемен и новых открытий Водолею. Уран, планета неба, по которому ветер гонит облака, обозначает движение в самом широком смысле этого слова: движение мысли, как и физический охват просторов. Водолей, льющий небесные воды дождя на землю,— образ того, что посылает людям небо, символизирующее природу в целом. Подобно индийскому Варуне, боги Неба издревле были и богами небесных вод, также, как ночи и дня, и других природных явлений.

Мы можем здесь выстроить целый ряд астрологических аналогий. В Водолее слаб Плутон, планета биологического потенциала и выживаемости: это соответствует тому, что именно грацильность первого человека и слабость его инстинкта самозащиты повела его путём эволюции, невиданной доселе. Водолей миролюбив, и это качество отличало первые племена людей, в те времена не боровшихся между собой. Водолей — знак ухода от земных удобств и полёта к недосягаемому. Встав на две ноги, человек, по сравнению с бегающей на четырёх обезьяной, оторвался от земли и поднялся к Небу. Планета Уран в организме отвечает за голени, которые развиваются именно при ходьбе, а также нервно-двигательную систему, которая при этом активизируется (хождение и сегодня нередко помогает думать).

И если происхождение человека не было эволюционным процессом, то какой смысл в том, что человеческий детёныш в полгода учится бодро бегать на четвереньках — и это необходимый этап для его общего развития, а в год делает первые шаги и вовсе разучивается ползать (в то врёмя как жеребёнок, например, встаёт на четыре ноги сразу после рождения)? Научившись ходить, ребёнок теряет цепкость рук, которая отличала младенца, и его акробатическую выносливость: не обязательную для людей, хотя жизненно важную для обезьяны. Этапы развития ребёнка наглядно показывают трансформацию, символизируемую планетой Уран. А с радиацией небесного бога, ответственного за трансформацию жизни, соотносит не только астрология, но и язык науки (распад урания).

 

Выйдя из леса на простор саванны, человек впервые увидел над собой голубой шатёр НЕБЕС, который, заменив крону дерева, стал его новым домом. И миллионы лет голубизна Неба была ему надёжной гарантией хорошей погоды и защиты от природных катаклизмов. Изменение цвета неба предвещало дожди и бури, ночи и холода и подготавливало человека к тем испытаниям, которые выпадали на его долю, помогало ему выжить. Небо стало опорой человеческой интуиции. В светлом Небе человек видел свою защиту, которую миллионы лет спустя назвал Богом: таков образ пра-индоевропейского бога ясного Неба Deywos'а, от имени которого происходит слово "бог" в индоевропейском языке (и в современных романских, греческом, индийском и др.). В мифах Небо нередко описывается как череп Бога, в котором движутся тучи-мысли. Мы и сегодня психологически уверены, что если высший разум где-то есть — и если человеческий Храм где-то и построен, то именно на небесах. Образ Бога, как всё идеальное и возвышенное, устойчиво ассоциируется с небом.

Позднейшее развитие в истории человечества праобраза Неба до его божественной кульминации мы можем датировать мадленским периодом глобальных миграций (XV-X тыс.до н.э.), когда люди заселили все континенты. Причиной этих переселений, возможно, служило таяние ледника (образ потопа, который связывает архетип Рыб с архетипом Водолея). Находки мадленского периода говорят о мастерстве человека в изображении животных и о появлении символов, фиксировавших интуитивно воспринимаемые части мира, организуя пространство вокруг человека и его воззрения о Небе и Земле.

Образ Водолея, как и символ созвездия — две струи воды, льющиеся с небес, которые могли рисоваться как вертикально, так и горизонтально. И боги Неба недаром были и хаотическими богами космических вод, о чем нам напоминают образы египетской Нут или индийского Варуны, а в астрологии — экзальтация Нептуна в Водолее. Древнее изображение небесных вод напоминает нам как струи дождя, так и волны: некогда для людей ещё не было актуальным различение вертикали и горизонтали, потом переросшее в контраст верха и низа. Когда мы говорим вслед за Гермесом Трисмегистом: "что наверху, то и внизу", мы подразумеваем изначальную равноположенность и неразличимость этих двух измерений — небесного, вертикального, и земного, горизонтального, которые вместе формируют наше жизненное пространство.

Потом, когда люди сориентировались в пространстве, они обратили свой взор к неизменному Небу, и их любимым символом стал круг небосвода над головой. Палеолитический знак круга, символизирующего Небо[8], впоследствии стал атрибутом таких небесных богов как индийский Индра, греческий Зевс или кельтский Таранис и преобразился в громовой знак, символ Перуна у славян. Само пространство нередко обозначается как круг: эту традицию доносят до нас шаманские бубны или буддийские мандалы и подтверждает язык: так, лат. orbis "окружность, круг" означает также "земля, мир, страна, область", как и "небосвод, небо", откуда непосредственно вытекает еще одно значение: "круговорот времени, год"[9]. Это показывает, что образ Неба является изначальным ориентиром и в пространстве, и во времени.

Водолейский, безличностно-природный способ восприятия мира говорит о том, что сначала Небо обожествлялось не как бог, а как всеобъемлющее природное явление, вне каких-либо характеристик. Голубой свет небосвода, воплощающий для человека гарантию от непредвиденных опасностей, сохранил для нас наиболее верный образ этого высшего и самого абстрактного божества. Неслучайно имя пра-индоевропейского бога Неба Дейвоса означает "дневной свет, день", и библейский Саваоф, творя мир словом, прежде всего создает свет.

Небо стало первым ориентиром человека, движущегося по земле — и потому первым богом-демиургом, осуществляющим сотворение мира. С Небом связан в нашем сознании культ Творца. Вселенная, созданная им, проста и состоит из двух видимых половин: светлого Неба, говорящего с разумом человека, и твердой Земли, по которой ступают его ноги. Образ сотворения мира в мифологии предстаёт перед нами как отделение Неба от Земли.

И если спросить мифы, откуда возникла такая большая Вселенная, они дружно ответят, что она родилась из брожения вод и возникшего в первозданном океане маленького комочка первовещества (что изначально имитирует процесс рождения человека). Но он возрос в размерах до бесконечности и впоследствии разделился на Небо и Землю: всё лёгкое устремилось вверх — точнее, вширь — создав оболочку небесного света и воздуха. А всё тяжелое осело вниз, сформировав устойчивую Землю. Так возникло Небо Тянь в мифах Китая. Возникнув, оно стало творцом всего остального.

Эти мифологические образы поразительно подобны современным представлениям о формировании Вселенной: рождению мира из точки сверхплотного вещества и формированию Солнца и планет Солнечной системы из диффузного облака. Неслучайно они описывают архетип Водолея: сферу изначальной, единой, универсальной мысли человечества. Мысли, которая стоит вне времени. В мифах понятие Времени возникает потом, вместе с его земной тяжестью памяти о прошлом. Небо предшествует Земле. Сначала существует лишь мысль. ("В начале было Слово..."— Логос).

В астрологии Водолей — знак стихии воздуха. Мы знаем сегодня, что Космос первичен по отношению к Земле, и что жизнь человека не могла бы возникнуть прежде воздушной атмосферы планеты, защищающей Землю от безжизненной пустоты Хаоса Вселенной. Древние люди не могли этого знать, но и они представили небосвод хранителем и творцом Земли: их природное восприятие не могло вообразить себе суть мироустройства иначе, чем она есть. Небесный шатёр шире Земли, он охватывает её со всех сторон. Он влечёт человека к себе и пугает его, как нечто более недоступное и далёкое, близкое угрожающему Хаосу стихий.

Универсализм мышления древних, доселе непревзойдённый, удивляет нас, но он закономерен. Когда высокое Небо впервые стало хранителем людей, занимавшиеся собирательством племена были свободны в своём отношении к миру. Пока не существовало традиций, ограничивающих мысль, интуитивное мышление людей отражало саму природу. Так копируют природу звуки ностратического единого праязыка, существовавшего прежде мадленского расселения народов. (Например: цуйхха — колючка, цсяп`а — рубить, ккаща — скрести, хувва — лавина падающего потока воды и др). Непосредственное восприятие явлений мира помогает нам понять интуицию древних — хотя это лишь слабая попытка объяснить её. Ведь она достигала такого уровня, который удивляет нас у животных, за тысячи километров "чувствующих" приближение природных катаклизмов и судьбу своих соплеменников, а у людей мы называем её ясновидением.

Таков был исконно водолейский способ восприятия мира. Он не был ограничен чувственным восприятием, как и поздними канонами рациональности, милосердия и красоты. Этим он сближается с современной научной мыслью, также воспринимающей далёкий Космос — и равно холодной к близкой Земле. Потребовались сотни тысяч лет, чтобы в дополнение к интуиции ввести каноны разумного, доброго и прекрасного, и сама мифология являет нам изначальное развитие этих идей. Обращаясь к древнему интуитивному способу видения мира, мы всегда рискуем утратить эти более новые понятия, вернувшись к холодному и безжалостному восприятию природных истин. Ясновидение, как и высокая наука, приближает нас к мышлению человекообразной обезьяны!

На связанные с этим опасности обратил внимание уже Юнг, исследовавший психически-интуитивные способности человека. В период создания атомной бомбы он указывал на то, что глубокие пласты сознания выявляют такие силы, что современных людей они могут привести к "потере души" и падению до уровня животного[10].

Образ Неба дал перспективу мысли древних — и мифологическое сознание зафиксировало это. На миллион лет раньше это сделал телесный мозг, управляющий процессами психики. И потому сегодня, если мысль зашла в тупик, человеку полезно оставить четыре угла тесной комнаты и увидеть открытое пространство. Тогда его интуицию вновь разбудит архетип Водолея: хранящий память о выходе пралюдей из леса на просторы и о глобальных миграциях наших предков, под покровительством ясного Неба заселивших всю Землю.

 

*     *     *

По мере развития разумных представлений человека творящее Небо, под сводом которого мы постигаем внешние образы мира, сменило в мифах непредставимый и невыразимый образ рождающего лона матери вод. Каждый архетип вбирает в себя семантику предыдущего — и обретая персонификацию, Небо может наделяться чертами великой матери: что доносят до нас женские образы египетской Нут ("небо") или индийской матери богов Адити ("бесконечность"). Но если в мифах Мать-Вселенная предстаёт перед нами в женском облике, то функция творения несомненно закрепляется за мужским персонажем (Отцом). Это и естественно: даже в природном процессе рождения именно мужское начало воплощает принцип изменения и эволюции.

В мадленский период 15 тыс. до н.э., связанный с глобальными миграциями, статуэтки, натурально изображавшие полнотелую богиню-мать, постепенно исчезают (на Ближнем Востоке их сменяют схематические образы божества)[11]. Среди археологических находок, датируемых 12 тыс. до н.э., близ Иерихона — мужская скульптура бородатого бога. Можно сделать вывод, что в это время культ Творца вытесняет культ изначальной прародительницы.  

А женские изображения появляются вновь в 8 тыс. до н.э. — период развития земледелия (с которым в мифологии связан образ матери-Земли). Это показывает, что в мифологическом сознании женский или мужской образ актуален не сам по себе, а в связи с определёнными функциями. Только так можно указать его историческую датировку, которая при популярном в мифологии сведении всех женских образов к абстрактному определению "Великой богини", остается расплывчатой. Так Б. Рыбаков отмечает, что "почитание высшего женского божества не было хронологически замкнутой стадией. Начинаясь где-то в незапамятные времена, культ великой богини приобретает черты культа земли… сосуществуя и с культом Зевса, и с митраизмом, и с христианством как народный земледельческий комплекс воззрений и магических обрядов"[12]. Это утверждение ставит акцент на том, что почитание богинь остается на втором плане: как "народная" и более консервативная религия в отличие от государственной и более передовой, олицетворяемой мужскими персонажами. Это справедливо для последних 2,5 тысячелетий — но само это время являет уже перестройку и разрушение мифологического сознания.

Кроме того, сведение всех женских образов к абстрактному определению "Великой богини", а мужских — к образу "Великого бога", если его последовательно продолжить, показывает, что между ними мало разницы: зачастую одну и ту же роль (например, прародителя или покровителя земледелия) могут играть и женские, и мужские божества. Но те природные аналогии и социально-исторические функции, которые оформляют образы богов и богинь, заставляют отдавать предпочтение то женским, то мужским персонажам — поэтому ряд мифологем  (таких, как Море-мать, мать-Земля, мать-Луна, Звезда, богиня любви) становятся преимущественно женскими, а другие (Небо-Творец, Громовержец, божественный Кузнец, непобедимый бог войны) — мужскими.

В Зодиаке мужские и женские знаки чередуются: как образы богов и богинь — и как исторические этапы опробирования новой идеи и её фиксации в материи жизни.

 

АРХЕТИП КОЗЕРОГА

(Сатурн, планета памяти)

Праобраз первопредка, бога своей земли и судьбы

 

Смысл биологической эволюции, которую открывает Водолей (и которая известна нам через теорию Водолея-Дарвина) — в том, что она закрепляется телесно. Суть творения бога Неба — в образовании Земли. И следующий, женский архетип Козерога, описывает материальную организацию мира.

Физически человек от обезьяны отличается прямохождением. Еще недавно археологические находки прямоходящих людей (австралопитеков) позволяли датировать двуногость человека 2,5 млн. лет. Выдвигалась гипотеза, что выпрямлению позвоночника человека способствовало скалолазание: прямоходящих людей находили в Центральной Азии, где были плоскогорья (в отличие от саванн Африки). Однако в последнее время было много находок в Африке: 6 млн. лет назад в Кении жил оррорин, который имел еще небольшой мозг, но человеческие зубы и ходил на двух ногах, а на юге Сахары сахелантроп, имевший плоское человеческое лицо и тоже двуногий. 5,7 млн лет назад в Эфиопии жил ардипитек, которого назвали "кадабба": основателем рода на местном языке. Ранее в Эфиопии была найден скелет Люси, жившей 3 млн. лет и относящейся к линии австралопитеков. Но также были обнаружены представители других линий: кениантроп (3,5 млн лет): больше похожий на человека, чем австралопитеки, и человек с озера Рудольф. Последнему, как и Люси, прямохождение, возможно, помогало не столько бегать, сколько плавать, а рыбы и моллюски содержали питательные вещества, необходимые для развития мозга. Сейчас насчитывают 20 видов первобытных людей — из которых выжил один.

Именно у прямоходящих людей найдены первые орудия (палки и камни), и раскопки показывают, что до того, как стать человеком разумным (homo sapiens), человекообразная обезьяна стала человеком умелым (homo habilis). Взяв в руки инструмент, человек проявил себя как хозяин материи. Именно такой образ в астрологии символизирует материальный и прагматичный знак Козерога. Козерог — это подобно пралюдям взобравшийся на скалу горный козёл, в Индии — это крокодил, а в древнем Египте — полурыба-полуживотное: которое как нельзя лучше являет образ телесной эволюции древней позвоночной рептилии, из воды выползающей на сушу (и подтверждает важнось плавания в жизни первобытных людей). Соответствующая Козерогу планета Сатурн в организме отвечает за скелет, а также колени, которые полностью разогнулись только при прямохождении.

Когда человек встал на две ноги, он освободил руки: это и обусловило его более активное отношение к миру по сравнению с животными. И, как следствие, активность его мышления: немалую часть мозга занимают функции руки, её пальцев, в особенности большого, противостоящего остальным и позволяющего держать орудие. В истории развития сознания этап Козерога заложил основы развития человеческой памяти. Память есть и у животных: в их мышлении отражаются образы внешнего мира, и они помнят внешний мир. Только эта способность мышления и была дана человеку изначально: но когда в мире появились приспособленные им к своему действию предметы, а потом созданные им орудия, внешний мир стал напоминать человеку о нём самом. Это стало основой самосознания человека — памяти о себе, которой у животных нет.

Планета Сатурн символизирует стержень собственно человеческой памяти человека: ту узкую полосу его восприятия, которая стала для него максимально доступной, те законы деятельности человека, по которым он в конце концов стал воспринимать мир. Практическая память Сатурна обозначила сужение горизонтов по сравнению с ясновидением Урана, она побудила человечество закрыть глаза на многие, не самые актуальные для жизни явления и навсегда забыть о них — но позволила ему помнить о себе.

Камни-рубила и палки-копалки были первыми носителями человеческого опыта и памяти о прошлом, развивая его самоиндентичность, ставшую основой самосознания. Поэтому орудия труда для древних, а порой и для нас (подсознательно) все еще обладают магическим характером и магическим действием. "Простейшим человеческим орудиям приписывается присущая им самим по себе независимая форма воздействия, заключенная в них демоническая сила. Так пангве в Испанской Гвинее считают, что в инструмент, изготовленный человеком, переходит часть жизненной силы этого человека, и после этого она может самостоятельно проявляться и оказывать воздействие. Вера в волшебную силу, заключенную в определенных орудиях труда, инструментах или оружии, распространена по всему миру"[13],— заключает исследователь мифологического символизма Э. Кассирер.

Инструменты хранили память человека о себе и передавали из поколения в поколение до тех пор, пока человеческое сознание не научилось делать это само, без помощи предметов. И на следующем витке развития архетипа Сатурна, человечество отдало дань хранителям его памяти и практического опыта — своим предкам, которые стали племенными богами. В отличие от абстрактного божества Небес, им приписываются определённые качества, которые сначала берутся непосредственно у местной природы — и прежде всего у животных, бывших исконными хозяевами той территории, на которую вступил пришелец-человек.

В отличие от людей, животные имеют ограниченный ареал обитания, и тотем — прежде всего символ местности, которую человек стремится ощутить своим безопасным домом. Возникновение в сознании людей образа предка-тотема означает, что глобальные миграции кончились, и племена закрепили за собой определенные территории — что сыграло в развитии памяти о себе кардинальную роль. Определенный ареал обитания племён за сотни тысяч лет сформировал своеобразие народов: и впоследствии оно легло в основу национального характера, соотносимого в астрологии с планетой Сатурн.

Через качества своей местности и обитающих на ней животных люди осознают себя и впоследствии отличают своё племя от другого, пытаясь определить и запомнить свою собственную суть. Мы не ошибемся, если скажем, что наиболее универсальным общечеловеческим тотемом был медведь: исконный хозяин пещер, в которых стало жить спустившееся с деревьев на землю человечество. Следам повсеместного поклонения медведю 150-100 тыс.лет[14]. Его образ сохранился в названиях звёзд Большой и Малой Медведицы, и 100 тыс.лет назад созвездие Большой Медведицы действительно походило на могучего зверя, а не на ковш, как сейчас. Это показывает, что уже тогда люди пристально смотрели на звёздное небо. Небо виделось древним подобным огромной черной пещере, в которую ночью вступал весь мир, как люди — в жилище медведя. Небо давало людям первые ориентиры Времени. И поклонение тотемам и первопредкам — предшественникам человека на этой земле — доносит до нас первую попытку самоопределения людей не только в пространстве, но и во времени.

 

Развитие памяти и осознание себя в пространстве и во времени позднее привело к пониманию феномена смертности. Древнейшее осознание смертности — это ещё не скорбь об уходе в небытие: ведь изначально не существовало представления об индивидуальном человеческом "я", существовал лишь коллективный разум, позволяющий осознать себя через других. Как показывают обычаи примитивных племен, человек отождествлял себя со своим племенем, и умирая, возрождался в своих потомках, продолжая жить в жизни своего рода, как и вся природа. Но превратности судьбы могли обречь на смерть его род, а это было бы для него равносильно концу света: концу осознания себя как части рода, концу памяти, хранящей искру его разума, потере ориентиров, наработанных тысячелетиями. Когда есть, что хранить, есть и что терять. Одичать может и современный человек, оказавшись вне человеческого общества,— что уж говорить о древнем! И память о смерти до сих пор помогает нам не терять себя: она связана с корнями самоосознания, отчего религии часто используют её как точку отсчета.

Когда человечество осмыслило свою смертность, оно стало осознанно решать проблему выживания. Не будет преувеличением сказать, что в те времена люди стремились сохранить всё, что могли (что и сегодня свойственно знаку Козерога): например, шкуру и кости убитых зверей, дабы те снова возродились и послужили им пищей. И это приносило свои результаты. Праевропейцы, жившие в холодном климате, зимой были обречены не выходить из пещер, подобно их прежнему хозяину-медведю, и вероятно, на месяца впадали в спячку, как и он. Но бережное отношение к шкуре и костям мертвых зверей 60 тыс.лет назад привело к тому, что неуклюжие каменные рубила сменили более удобные костяные орудия; а шкуры животных снабдили наших предков тёплой одеждой, позволявшей активно жить весь год. Практическая, земная деятельность, в астрологии связываемая с планетой Сатурн, шаг за шагом выводила людей из пассивного "времени сновидений", делая мир доступным. Активность человека, о которой повествует сатурнианский архетип, в астрологии символизирует планета Марс, экзальтирующаяся в Козероге.

Ясное и светлое, но далекое и бездушное Небо не могло уберечь людей от смерти. Выжить человеку помогали жилище и питание, и те навыки, которым научили человека его предшественники на этой земле: унаследованные от предков и передававшиеся из рода в род. Так сформировался культ предков и образ третьего архетипа, на этапе развития практических навыков и привычек (например, ночью спать, а днем работать) более важный, чем первые два. Он отчасти вытеснил их в подсознание и стал новой точкой опоры жизни людей — и до сих пор служит таковой, когда мы достигаем цели или решаем проблемы обеспечения жизни. Образы хранителей рода-предков закрепились в мифах и впоследствии стали богами своей земли, времени и судьбы. Примеры таких богов — славянский прародитель-Род, хранивший землю и дома наших предков — и доживший до нас в облике домового; или Веста, хранительница римского народа и пламени очага. Ритуалы весталок восходят к тем временам, когда добыча огня была трудоёмким делом и потухание пламени костра действительно грозило племени бедой.

Мифы показывают, что древние люди считали своей ту местность, где были захоронены их предки. Таким образом, сатурнианское понятие своего изначально восходит к образу своего рода и земли-родины, неразрывно связанных друг с другом. В мифах своя земля предстаёт точкой отсчета всего, образование Земли — главным актом сотворения мира. Из земли — или палок, камней — сотворяются люди, в отличие от богов: человек изначально мыслится созданным руками, подобно инструменту,— другим путём, нежели природа, и значит, древние мифы опять угадали истину! Библейский творец лепит Адама из красной глины, своими руками создают людей шумерский бог земли Энки и египетский Геб, имя которого, означающее "земля", звучит в названии древнейшего государства мира — Египет.

В мифах путь Первопредка обозначает закон жизни всех последующих поколений. Они охотятся потому, что он изобрёл копьё; исполняют табу потому, что он установил законы; умирают потому, что некогда умер он; хоронят близких, потому что он научил их этому. Свершая свою судьбу и оканчивая земной путь, люди возвращаются в землю — а значит, из неё они и произошли. Подобно этому боги-творцы людей, в отличие от бога Неба,  предопределяют их последующую судьбу, связанную с жизнью на этой земле.

 

В архетипе Сатурна образ судьбы смыкается с понятием закона предопределения, который наглядно проявляет для людей повторение циклов времени. В мифологии многих культурных народов есть образы богинь судьбы, прядущих нить времени: это греческие мойры, скандинавские норны, латышские лаймы или спутницы Рода рожаницы. Образ нити судьбы, которая некогда должна оборваться, доносит до нас идею предопределения и сопутствующую ей мысль о смертности человека.

Но именно осознание предопределенных законов времени дало возможность решить проблему выживания, окончательно взяв свою судьбу в собственные руки. Земля зародила в человеке идею земледелия. Земледелие, основанное на повторяемости природных процессов, позволило запасти пищу впрок и обеспечить выживание не только на завтрашний день, но и на многие годы вперед.

Козерог — знак стихии земли, и начало земледелия, которое приходится на палеолит (XII-X тыс.до н.э.) можно считать исторической кульминацией архетипа Козерога. Именно тогда, кроме Неба, люди стали обожествлять Землю, ставшую основой их нового существования. Сам образ Козерога как мифического земноводного животного (полурыба-полукозёл Пан) или крокодила (египетский Себек, бог разливов Нила или индийский Макара) доносит до нас образ плодородия смоченной влагой земли. В мифологии боги земли, времени и судьбы часто становятся земледельцами, как римский бог земледелия и времени Сатурн, чьё имя переводится как "сеятель". Оно этимологически связано с русскими словами "сытый" и "суть", и это иллюстрирует ту мысль, что обеспечение себя питанием в процессе земледельческого труда стало сутью существования.

Осознавая законы времени, человек в процессе земледелия стал сам поддерживать установленный порядок вещей. Активность его мышления проявилась в том, что он даже счёл своим долгом помочь плодородию земли: принося жертвы, которые бы хранили силы природы, иссякающие зимой. Так возникла идея жертвоприношений — что ещё раз подтвердило связь сатурнианского архетипа со смертью и его изначальный принцип ограничения себя в пространстве и времени, который описывают образы богов земли, времени и судьбы. В мире Сатурна всё сотворено и поддерживается своими руками, и главный закон этого архетипа — "дашь на дашь": чтобы получить, нужно отдать. Этот принцип, создающий устойчивость нашего мира, мы сегодня понимаем как закон сохранения энергии.

В облике богини: такой, как греческая Гея, питающая силой непобедимого Атланта, или индийская Притхиви, несущая на себе тяжесть гор,— до нас дошло древнее обожествление Земли. Это соответствует тому, что Козерог — женский, матриархальный знак, и для ранних земледельцев важно было развить в себе ту последовательность и трудолюбие, которые мы соотносим с женскими свойствами характера. Но эволюционный шаг сознания: переход к земледелию и жертвоприношение природе с целью помочь ей соответствовать циклическому процессу времени — вновь отражают мужские образы: такие, как Сатурн или семитский "отец годов" Илу, принесший в жертву Молоха, ставшего страшным символом жертвоприношения как такового.

Человечество поставило перед собой задачу сохранить себя — и в этом обрело смысл своего существования. Природа не имела цели и не стремилась к заранее предустановленному результату: подобно Небесному творцу в мифах, который создает и уничтожает свои творения, как ветер облака. Но человек ограничил своё существование способом жизни своих предков: фиксация его мышления на узкой полосе памяти сузила спектр его восприятия. Память о прошлом поставила задачу сохранения человеческого рода таким, каков он есть. Это образовало фокус цели и привело человечество к ней: к цели сотворения людей, осознающих себя людьми. Человек определил своё место на этой земле. Он потерял широту природных способностей зверя — но обрел себя самого.

И сегодня практические цели Сатурна способствуют самоопределению. Самопознанию в высшем, религиозном смысле служит и прямота позвоночника (способствуя внутренней концентрации и подъему энергии кундалини). Но, как и сотни тысяч лет назад, козероговский фокус самообеспечения сужает горизонты человека. К широте возможностей человеческую мысль, ограниченную предопределением предков, возвращает общество. Оно помогает отдельному человеку решить проблему выживания. Общественные идеи, которые описывает следующий архетип Стрельца, ставят более высокие цели, чем забота о хлебе насущном, позволяя нам приподняться над ограничениями времени и смерти.

 

АРХЕТИП  СТРЕЛЬЦА

(Юпитер, планета общества)

Праобраз бога-царя — громовержца

 

1 млн.лет назад человеческое стадо превратилось в общину. Именно этим временем обычно датируют возникновение человека как такового. Этот традиционный взгляд согласуется с мифологическими воззрениями древних: в любой развитой мифологии главным богом становится тот, который правит обществом богов. Этот бог, древний образ которого лёг в основу астрологического понятия планеты Юпитер, в мифах соотносится с завершающим этапом сотворения мира, населённого людьми, и соответствует архетипу Стрельца.

Стрелец — это образ охотника. Прямохождение дало человеку возможность осваивать большие территории и добывать пищу более сложными способами, главным из которых стала охота. Именно охота и то коллективное взаимодействие, которое она требовала, создало общину разумных людей. На охоте были заняты руки и глаза, поэтому 1,5 млн.лет назад звуковой способ общения окончательно сменил жестикуляцию и общение взглядом. Звук перестал быть добавочным способом контактов, он приобрел самодовлеющее значение, и для обозначения определенных действий и явлений появились звуковые коды, символы. 700 тыс.лет назад они стали первыми словами. Архетип Стрельца: натягивающего тетиву ума и выпускающего стрелу мысли к звездам, астрология соотносит с абстрактным мышлением.

Поскольку на охоту ходили больше мужчины (женщины во все времена были вынуждены подолгу находиться с детьми), то доминанта абстрактного мышления развивалось у мужской части общества. В праобществе (до 1,5 млн.лет) мозг по объёму был больше у женщин, исполняющих, кроме добычи пропитания, более сложные функции ухода за детьми. Но через пол-миллиона лет ситуация сравнялась: мужчина догнал женщину по уму и стал ведущим в прогрессе эволюции. Так биологический фактор эволюции сменился социальным.

Мышление символами, толчок к развитию которого дала охота, создавало отдельную сферу разума человека, отличную от остальной жизни. Оно создавало его собственную Вселенную, социальную и вне-природную, хотя и копирующую природу. Человек стал повелевать в этой Вселенной своего разума: как вавилонский царь богов Мардук, который, чтобы доказать своё превосходство над прежними богами, словом приказывает исчезнуть и появиться звезде. Не потому ли бог общества в мифах называется Творцом Мира, хотя, относясь к четвертому поколению богов, рождается он уже в сотворенной Вселенной, и лишь упорядочивает и обустраивает её, освобождая её от тёмных хтонических сил земного Хаоса?

Создавая фиксированный, словесный разум, человек преодолевает власть над ним материи природы. Он творит свою собственную материю жизни, которую иногда называют социальной материей. Человек перестаёт жить в мире природы, он начинает жить в мире общества. Общество заботится о его выживании, и он заботится о выживании общества, будучи лишь единицей, подчиненной целому. Его социальный инстинкт навсегда превосходит биологический. Мы знаем из мифов и истории, что впоследствии у главы людей, царя, сильнейшего и лучшего из них, было столько же шансов быть принесённым в жертву богам, как и у обычного члена общества, а то и больше.

Охота древних была удачнее не у тех, кто сильнее, а у тех, кто умел лучше взаимодействовать с другими. В общине хорошо живёт тот, кто умеет подавлять свои антисоциальные наклонности. Племена с неразвитыми коллективными навыками распадались, общины с хорошей организацией существовали длительное время, и именно они заложили в человеческой памяти и ноосфере Земли основы того, что теперь мы называем обществом. 700 тыс.лет назад люди уже владели огнём[15], поддерживать который могла лишь организованная община. Огонь, ставший необходимым для жизни, поддерживал сплоченность коллектива. Астрологическая аналогия этого в том, что охотник-Стрелец — это знак стихии огня. Интересно, что стоянки с признаками использования огня (у архантропов) впервые найдены на территории Франции: страны, которую по многим признакам относят к знакам огня — Стрельца и Льва. А в Африке, где было и так жарко, не обнаружено следов огня (и это отражает фиксацию её развития на предыдущей стадии Козерога, где вершиной остается род, племя, а не общество).

Позднее в мифах образ овладения огнем становится символом прогресса (можно вспомнить Прометея). Если эволюцию символизирует знак Водолея, то ключевое понятие Стрельца — общественный прогресс. В природе эволюция скачкообразна и обусловлена неожиданными внешними факторами, которые "посылает" планета Уран. Прогресс общества осуществляется постоянно за счет его внутренней динамики.

Динамическим взаимодействием частей внутри организации целого управляет планета Юпитер: что подтверждает её архетипический образ царя богов. Боги представляют собой природные силы, царь богов правит ими, организуя их своим особым способом: прежде всего таким, чтобы обеспечить цель выживания людей на земле, унаследованную от предыдущего архетипа. Архетип Юпитера правит природой, привнося в неё человеческую целесообразность и смысл.

Пра-образ царя некогда имел непосредственное отношение к охоте: ведь это был первый процесс взаимодействия людей, который требовал лидера. И в нем ценились не только сила и ловкость, но качества хорошего организатора, а также интуитивный охват ситуации в целом, позволяющий быстро реагировать на её изменение. Это как раз те черты, которые символизирует в людях планета Юпитер. Как бы мы сказали сегодня, предводитель охотников должен был обладать объективным видением всей картины и быть по-стрельцовски спортивным и широкомыслящим.

Тот наиболее достойный, кто брал на себя руководство охотой, мог ведать и распределением добычи: и это, как мы увидим, вторая традиционная роль царя, который потом, в развитом обществе, распределяет блага между подданными. В древние времена царь прежде всего распределял землю, и римский титул rex ("царь"), также как индийский раджа и персидский реза, в индоевропейском языке связаны со словом "резать": нарезать участки земли.

А в организме роль динамичного распределителя благ, подобную роли царя, играет печень, функционирование которой неслучайно связано с планетой Юпитер. Печень перерабатывает и распределяет питание между органами тела, и древние нередко мыслили этот важный орган вместилищем жизни или души. Также планета Юпитер заведует бедрами — что ассоциируется с уверенным сидением на троне царя богов. Здесь можно отметить, что сидячая поза нехарактерна для животных и младенцев, которые нередко раньше учатся стоять (Сатурн), чем сидеть (Юпитер). И ни одно животное не проводит столько времени в сидячем положении, как абстрактно мыслящий человек.

Абстрактное мышление людей подводит нас к третьей функции лидера пра-общины — его роли жреца, правившего первым религиозным ритуалом, который являл собой имитацию удачной охоты. Подобные ритуалы и по сей день распространены в обществе примитивных охотников, и о них свидетельствуют археологические находки: отмеченные красной краской камни — символы убитых зверей — или наскальные рисунки зверей, поврежденные ударами копий. Символическое убиение зверя воплощало собой милость мира к человеку, которую люди и сегодня стремятся обрести с помощью религии. Представления об удаче ассоциировались с предводителем охоты — и так формировался культ жреца, связанного с высшими, не всегда доступными человеку, силами. Впоследствии эти функции: военная (полководец), хозяйственно-распределительная (начальник) и религиозная (священник) — могли проецироваться на разных людей и богов, и французский мифолог Дюмезиль кладет в основу классификации божественного пантеона. Но у истоков религии они сливались в одном человеке и в одном боге, и сотни тысяч лет до этого они составляли единый архетип, праобраз царя-жреца. Сегодня все эти ответственные функции любит брать на себя знак Стрельца, а Юпитер недаром символизирует удачу. Традиционный символ удачи — подкова — ведет начало от следа зверя, возвращая нас к образу охоты.

Архетипический подход близок тем социологическим теориям, которые утверждают, что религия возникла не от слабости человека, а от коллективной силы людей, уверовавших в свои возможности. Религии предшествовало сатурнианское умение людей ставить перед собой цель и добиваться её. Научившись изготавливать сложные орудия и управлять течением охоты, человек убедился, что может подчинить себе капризы природы. Перед тем, как что-то изготовить, он стал думать, какого эффекта хочет достичь,— и это уже была молитва, внутренний настрой на совершенство орудия, если мы определим религию как внутреннюю активность души, которая в архетипе Юпитера пока составляет одно целое с разумом. Репетиция охоты перед её началом позволяла настроить на удачное течение дел целое племя. Эта имитация подразумевала высшую цель совместного выживания людей, и именно согласованность внутреннего настроя охотников становилась основой их действий во время опасности, отчего мы с полным правом можем говорить здесь о религиозном ритуале (а не только о спортивной подготовке).

В своем активном отношении к миру человек поверил, что он может всё: надо только искренне захотеть и отрепетировать процесс (например, для вызова дождя собственноручно полить символ данного места — изображение тотема или просто члена племени). Сколь бы нелепым это нам сейчас ни казалось, эту первобытную веру во всемогущество мы ощущаем в себе, прикасаясь к архетипу Юпитера! В её основе — коллективные возможности людей, и планета общества Юпитер — наш изначальный психологический образ Бога, как мы понимаем его сегодня. Привыкнув чувствовать себя царем природы, человек обычно не заявляет о своей власти над миром (это было бы манией величия, которую астрологически можно трактовать как гипертрофию функции Юпитера), но перепоручает её высшим силам, как это сложилось исторически. Некогда человек спроецировал на Бога своё всемогущество в тех сферах, над которыми он был не властен, он оправдал свою временную слабость существованием кого-то более сильного, кто уже умеет создать того, чего пока не может он. Потом, развив интеллект в противоположность памяти души (противоположный архетип Меркурия), человечество усомнилось в своем всемогуществе, и вместе с этим в существовании Бога. Образ царя богов растворился в изначальной полноте природного бытия так же, как возник. Каким же он был — бог, правящий богами? Вернемся к мифам.

 

Кульминацию развития архетипа Юпитера, сотворившую в сознании ноосферы мифологические образы царя-жреца и созвездия Стрельца, в западной цивилизации правомерно датировать мезолитом: временем раннеземледельческих поселений. Эту датировку подтверждает образ Стрельца как охотника, натягивающего лук. Лук и стрелы люди стали изготовлять в X-IX тысячелетии до н.э., примерно тогда же вошли в быт рыболовство и охота на мелких зверей. Всё это потребовало от человека навыков, которые он не приобрёл бы без особого внимания к опыту предков, отраженному на прежнем, сатурнианском этапе развития мифологии.

Развитие юпитерианской мифологемы вывело человечество за рамки родо-племенных отношений Сатурна. Она соответствовала началу патриархальных государственных объединений, базирующихся уже не на родстве (обычно по материнской линии), а на идеологии. Она отразила следующий шаг в развитии человеческого сознания, когда такое единство: стрельцовское единство, основанное на разуме,— стало возможным. К этому времени относится формирование центрального образа мифологии: Царя богов, который наследуя предыдущие функции, предстал их отцом и патриархом. Здесь можно уже говорить о разработанности религии и ритуала, когда они перестают быть только магическими манипуляциями, призывающими на помощь стихийные силы Урана. Религия становится отражением общих представлений о природных законах мироздания, ставящей целью через лучшего (избранника-царя) связь с высшим (богом Неба).

Связанные с Царем богов представления о мироустройстве отражаются в образе 4-х сторон света (впоследствии 4-х стихий: 4-х элементов, из которых создан мир и которыми он повелевает): они живописуют образы земных городов, их крепостных стен и квадратов площадей. Пантеоны богов копируют иерархические взаимоотношения в человеческом обществе, главой которого стал царь. И знак Стрельца считается местом экзальтации планеты социальных отношений Хирона. Хирон — управитель культурного знака Весов, и эта астрологическая закономерность символически повествует о том, что юпитерианская традиция, фиксируемая религией, стала основой культуры.

Письменность донесла до нас сформированные пантеоны богов V-III-го тысячелетий до н.э.: и это, по-видимому, время последнего возвышения царя богов в период появления государственности. А сперва, в раннеземледельческих поселках главный мужской бог, судя по данным археологии, выступал покровителем охоты. Рудимент этого мы находим в обожествлении леопарда у жителей Ближнего Востока, ягуара — у индейцев, или в образе египетского царя богов: сокола-Гора. Потом, когда охоту сменило скотоводство (в наиболее древних ближневосточных культурах это VIII-VII тысячелетие до н.э.), верховный правитель предстал в образе быка, олицетворяющего силы плодородия (подобного быку-Зевсу, везущему через море Европу). В такой роли он лишь дополнял женский образ богини земли, главной распорядительницы сельскохозяйственного процесса. И возможно, что в период упадка охоты он на время лишился своей исконной привилегии лидерства. Но затем он вновь обрел главенствующую роль царя с возникновением иерархических отношений, став организатором новой социальной реальности и пантеона богов.

Царь богов по функции является несомненным наследником бога Земли и творца людей, покровительствующего земледельцам. Основной проблемой земледельческих народов, живших в достаточно жарких регионах, была засуха, и с началом земледелия главной религиозной процедурой стал вызов дождя. Именно тогда в мифологическом сознании сложился образ царя-жреца, который, апеллируя к небу, мог вызвать дождь,— и этот образ потом слился с представлением о боге грозы, оказывающем помощь земледельцам. Боги-предки, боги Земли не могли обеспечить урожай без небесных вод. Поэтому главным богом в большинстве религий стал Громовержец. Трансформацию бога охоты в бога грозы можно видеть на примере индейского бога-ягуара, превратившегося в повелителя дождей Тлалока у ацтеков и громовержца Чака у майя. Иногда бог грозы откровенно связан с земледелием, как семитский Балу /Ваал/, чей образ переплетается с мифом о посеве (костей бога земли Муту).

Приподымая человечество над земными ограничениями, бог грозы, посылающий плодородный дождь, сливается с бога Небес. Так, имя Зевса — трансформация имени бога небесного света Deywos'а, и к тому же корню восходит имя Юпитера /Диовис Патер/ или скандинавского бога Тюра /Тиу-Тивис/. Добиваясь благотворного влияния высших сил на земную жизнь, Царь богов символизировал собой связь Земли и Неба. Царь-жрец воплощает собой коллективную волю людей, будучи символом общества перед лицом небес, а для людей, наоборот,— символом верховного бога (эта роль царя как посредника между богом и людьми сохранилась в образе помазанника божьего).

Для лучшего понимания сути архетипа Юпитера подчеркнем, что функция Царя богов, как и царя людей — это лишь роль просителя-жреца. Он выступает как проводник анархичной и непредсказуемой воли Неба, рассмотренной под углом зрения практических нужд людей (предыдущей мифологемы) и потому предстающей как небесное милосердие. Но при взгляде снизу он сам начинает мыслиться источником власти.— Подобно этому, мы до сих пор попадаем в иллюзию власти общества над нами (его структур и языка), когда устремлены к земным человеческим целям — хотя оно является лишь призмой, отражающей безразличный людям небесный свет мысли. Громовержец мыслится верховным богом, и мифы приписывают ему всемогущество, возвышающее его перед прежними божествами.

Гроза становится для мифологического сознания символом высшей власти ещё и потому, что это — самое впечатляющее явление природы, всегда поражавшее человеческое воображение. Гроза молниями зажигала огонь деревьев, согревавший человека и защищавший его от диких зверей. Только сильнейший из богов мог повелевать грозой, подобно тому, как лучший из людей осуществлял связь с небесами. И сталкивая между собой полярные электрические заряды, гроза мыслилась подобной битве неведомых и страшных человеку небесных сил.

Оттого громовержцы предстают вооруженными — луком и стрелами, имитирующими блеск молний, и топорами, ассоциирующимися с грохотом грома. Когда-то они были охотниками, но потом стали полководцами: как индийский Индра или русский Перун. Их небесные войны рассказывают нам о земных столкновениях народов между собой. Впоследствии гроза становится образом битвы добра и зла, где добро понимается как то, что нужно обществу людей, а зло — как то, что противостоит ему. И наша душа до сих пор ощущает грозу как устрашающую небесную битву, как божий гнев, который может обратиться к нам в виде озарения молнии и обернуться расплатой за грехи.

Положение бога грома между Небом и Землей ассоциировало с ним возвышенные места: особенно открытые, куда чаще попадала молния, отчего индоевропейское имя громовержца происходит от слова perqunos — "скала" (отсюда русское — Перун). И сегодня мы также соотносим планету Юпитер с возвышением, которое расширяет сознание и помогает организовать бытие по единому плану. Именно возвышение над богами и миром даёт царю богов власть: и второй архетипический образ планеты Юпитер — образ горы — помогает понять функцию этого архетипа. Гора, как высокая социальная или твердая мировоззренческая позиция, позволяет взглянуть на мир сверху, и такой взгляд определяет широту кругозора и оптимизм Стрельца. Восходя на гору, мы подымаемся к звездам, но не отрываемся от земли. Так архетип Юпитера связывает небо и землю, руководя воплощением невидимых вечных идей в материю в динамике времени.

И в мифологии, координируя различные сферы бытия, бог-царь распоряжается добром, богатством и славой согласно установленным им новым общественным законам, более справедливым, чем стихийные законы дикой природы. Он организует бытие не только так, как оно есть, а как оно должно быть, согласно принципам пробуждающейся человеческой мысли. Именно это движение мысли выводит на первый план Царя богов. Исторически роль царя подтверждает приоритет египетского покровителя царей Гора, который в 4 тыс.до н.э. в дошедших до нас памятниках превосходит по значимости богиню Неба Нут[16], и вся более поздняя мифология. Вавилонский царь Мардук расправляется с матерью-морем Тиамат и оттесняет отца Небес Ана. Юпитер сменяет забытого небесного демиурга Януса, который вместе с богом Земли Сатурном удаляется из этого мира на острова блаженных. А Зевс кладёт конец царствованию своего отца и бога времени Кроноса, который до этого оскопляет бога Неба Урана, рожденного первородным Хаосом.

Линию преемственности первых четырех архетипов: Нептун-Уран-Сатурн-Юпитер — мы находим в мифах всего мира. Не везде так четко видны её звенья, как в античной мифологии, но последовательность смены богов остается одинаковой. Море передает своё могущество Небу, Небо дарует его Земле, а бог Земли уступает власть Царю пантеона богов — обычно Громовержцу. Но хотя воцарение богов общества происходит уже в историческое время, и в отличие от прежних божеств они доживают до наших дней в расцвете своей мощи и славы, нельзя не считаться с древностью громовержцев. Недаром в индоевропейском имени богов грозы звучит слово "камень", а главным оружием их мыслится топор — и грохот грома несомненно более всего напоминает столкновение каменных топоров.

*       *       *

О каких же битвах может поведать нам праобраз стрелка-громовержца?

Созвездие изображает Стрельца кентавром: всадником на коне, слившимся со своей лошадью в одно тело в едином порыве стремления. Человек оседлал лошадь в IV тысячелетии до н.э., и это способствовало тому, чтобы пассивная стадия развития сменилась экспансией завоеваний. Приручение лошади — и её подковы, ставшие сегодня юпитерианским символом удачи — подводят нас к эпохе выплавки бронзы и более позднему архетипу Солнца, связанному с образованием обширных империй. Но экспансия завоеваний проявилась уже в каменном веке. Сам образ царя в мифологии предполагает не только движение по вертикали (которое символизирует развитие общества и религии), но и горизонтальную экспансию во все четыре стороны света.

Экспансия — неотъемлемое качество Юпитера, которое подтверждают даже физические характеристики этой самой большой планеты Солнечной системы: на ней есть очаг термоядерной реакции, которая могла бы превратить её в звезду. Очевидно, этому мешает другое свойство Юпитера — умеренность (недаром в Стрельце экзальтируется планета Весов, символизирующая меру). Юпитер сдерживает процесс внутренней трансформации, и она не приводит к разрушающему взрыву. Недаром в мифологии эту планету символизирует бог, который умеет совладать с силами Хаоса, создает устойчивый мир и остается его единовластным правителем.

Это качество экспансии отражается и в общественном сознании, которое символизирует Юпитер. Коллективный разум стремится подчинить мир своим целям: определенной традиции, и главенствовать над сознанием как царь над подчиненными ему богами. Наш современный коллективный разум — это прежде всего разум индоевропейцев. История индоевропейцев являет интересный этнографический пример экспансии Юпитера.

После мадленской стадии расселения людей по Земле в мезолите вновь вернулась эпоха переселения народов, которые двинулись с юга на север. Катализатором её стали индоевропейские племена, которых сподвигло на миграции последнее таяние ледников на севере Евразии в 12-10 тысячелетии до н.э. О причинах новых переселений, как и их точной датировке, мало что известно. Их можно объяснить лишь пассионарностью этих племен (по Л.Гумилёву) или их более "мужской" юпитерианской ориентацией на дальнейший прогресс, который даже в животном мире самым естественным образом приносит перемена ситуации.

Название индоевропейцев — арии изначально значило "чужие: пришельцы". Оно восходит к ностратическому 'al'A — "перевалить через гору" (этот корень сохранился в названии осетин "аланы" или имени Алла). Будучи чужаками для оседлых народов, они захватывали новые обширные территории и шли дальше, не принимая в расчёт более консервативное местное раннеземледельческое население, если оно им встречалось на пути. И судя по истории праиндоевропейцев, они, видимо, были по сути в большей степени охотниками, чем земледельцами. Обучаясь охотиться не только на зверей, но и на людей, они восторжествовали над оседлыми племенами, занятыми исключительно созиданием на своём ограниченном и скудном клочке земли. Их экспансия привела почти к исчезновению раннеземледельческих этносов и глобальной смене образа мысли и действия.

Но поскольку перемены не приносят немедленных достижений, культура в целом от этого пострадала. Новые хозяева земли не восприняли яркое искусство своих предшественников-земледельцев[17]. Глядя на то, как узорчатые растительные орнаменты верхнего палеолита сменяет более схематическое и грубое творчество пришельцев, археологи вправе подумать, что и в самом деле золотой век Сатурна ушёл без возврата.

В чём было преимущество индоевропейцев? Победила подвижность действия, соответствующая подвижности мышления, оторванного от конкретных форм земной реальности. С точки зрения современного понимания свободы мысли процесс отрыва от сатурнианских хтонических корней был необходим. Сам разум мы сегодня понимаем как способность к абстракции. Отличие сложных, как сама жизнь, несимметричных рисунков ранних земледельцев от упрощённых повторяющихся символов новой культуры проливает свет на процесс развития абстрактной мысли. Память человека не могла вобрать в себя всю жизнь, и тогда она создала схему реальности. Древний художник, мышление которого уже можно соотнести с развитым архетипом Юпитера, начал пользоваться штампами, чего бы не смогла понять логика его предшественников, которые стремились к точному, а не упрощёно-схематичному отражению жизни.

Предопределённость Сатурна не есть механическое повторение: она всегда конкретна. Человек находится внутри её. Более современная логика Юпитера делает главным принцип обобщения, согласно которому мы глядим на мир сверху вниз. Детали жизни предопределяются нашим мышлением "сверху", и это создаёт повторение — штамп, который некогда помог человеку овладеть реальностью, но сейчас зачастую заслоняет её от наших глаз. И сегодня всё последующее развитие мысли и истории мы видим в рамках архетипа царя богов, хотя линии развития подчинённых ему божеств — и соответственно человеческие качества и возможности — выходят за эти рамки. Неслучайно до сих пор раннеземледельческий и индоевропейский пласты сознания, чуждые друг другу, cталкиваются между собой (что находит отражение, скажем, в германском геноциде евреев или исторической непокорности индоевропейцам-русским неиндоевропейской Чечни, сохранившей остатки родового строя).

Достоинство юпитерианского абстрактного, религиозно-идеологического мышления — в создании традиции, которая позволяет сохранить культуру. Но ради динамики развития традиции должны сменять друг друга, в чем заключается общественный прогресс. Создав слишком устойчивую модель разумности, упрощённую по сравнению с природно-родовой организацией жизни общественную структуру и идеологию, архетип Юпитера отрезал часть жизни от восприятия людей, как прежде это сделал архетип Сатурна. И это может нам напомнить то, как в мифах Кронос оскопил Урана, а Зевс — Кроноса.

И когда неполнота мироустройства Царя богов стала явной для мифологического сознания, этот архетип отпочковал от себя своё дополнение. Сделав акцент на динамическом аспекте образа Громовержца — его борьбе, которую живописует гроза, мифы породили образ Врага царя богов, разрушающего его устойчивый мир ради трансформации. Этот архетип вечного жизненного противоборства отражает в астрологии знак Скорпиона.

 

АРХЕТИП СКОРПИОНА

(Плутон, потенциал к трансформации)

Праобраз бога смерти и подземного мира

 

Развитие осуществляется за счет скопленного потенциала. И, рассматривая вопрос накопления возможностей для дальнейшей эволюции, мы вновь спускаемся с небес на землю, обращаясь к глубинам материи. Известно, что устройство, подобное социальному, есть в сообществе строителей-пчел или муравьев, а более или менее жесткое распределение ролей в коллективе присуще всем животным. Оно дано им раз и навсегда. Человек же меняет свою реальность: жизнь, от природы присущую его роду. Он разрушает отлаженные социальные механизмы Юпитера, неполадки в которых сразу привели бы к вымиранию рода пчел или муравьев. Но человеческий род на этом не кончается: поскольку имеет резервные силы, чтобы выстроить себе новый мир и новый взгляд на вещи. Сегодня мы называем эти силы духовными. За счет них человек, в отличие от всех прочих коллективных животных, способен выжить в одиночестве или долгое время обходится без еды и питья.

Эти скрытые ресурсы дают толчок той вечной трансформации, что уготована людям с древности и, очевидно, до конца дней. В астрологии и мифах её живописует символ Скорпиона, который в минуту опасности парализует себя своим ядом, чтобы на удивление другим созданиям земли воскреснуть вновь: и какое животное лучше бы отразило внутреннюю склонность людей к разрушению своей внешней жизни? Но что же было основой тех способностей человеческого рода, которые некогда не позволили ему остановиться на достигнутом, ломая устойчивость юпитерианского мироздания и создавая резерв для движения вперед?

Первая такая способность — это всеядность: и в частности мясоедение, которое позволило людям жить и там, где в холодное время растительности нет. Охота обеспечила переход человека к мясной пище, и это ускорило эволюцию. Связанная с мясоедением интенсификация обмена веществ привела к усилению процессов работы организма. 300 тыс.лет назад изобретение деревянного копья упростило охоту, в тот же период люди от слов перешли к фразам, и 250 тыс.лет назад, в обществе говорящих охотников, начался этап форсированной эволюции, который можно связать с накоплением внутреннего потенциала возможностей человечества, позволившим ему возвыситься над обстоятельствами[18]. И до сих пор интенсивно живущим северным странам ближе понятие социального прогресса, чем спящему югу, питающемуся изобильными дарами земли.

Переход к мясной пище как важный шаг в развитии человечества фиксирует и мифология. Известно, что до того, как стать умелыми охотниками, люди ели падаль,— и в качестве тотемов-первопредков, научивших человека есть мясо, мог выступать Ворон (у американских индейцев) или шакал (преобразившийся в египетского бога царства мертвых Анубиса). Однако, научившись охотиться, человек продолжал питаться и растениями. Если добычи не было, то предлюди, в отличие от хищных животных, могли подолгу обходиться без мяса. Они были существами всеядными в полном смысле слова, что помогало им выжить в любых условиях.

Набор запаса возможностей человеческого организма этим не ограничился. Эволюционный переход к прямохождению имел и свои печальные последствия: он повысил смертность при родах (астрологически это соответствует плохой позиции в Козероге Луны, отвечающей за деторождение: её изгнанию). Женский организм долго не мог приспособиться к этому процессу, так что, согласно археологическим данным, во всех племенах пралюдей, в палеолите и мезолите — т.е. большую часть человеческой истории! — женщин было меньше, чем мужчин, хотя последние погибали на охоте[19]. Нехватка женщин вела к соперничеству между мужчинами, разрушая общину (подсознательной памятью об этом может служить рудиментарное представление об особой ценности женщин своего рода). И здесь биология человеческого организма встала на службу обществу. Большинство животных (самок) имеет особый период эструса (способности к зачатию, когда они сексуально активны). Но у людей сексуальная активность стала круглогодична, не зависима от цикла и даже способности к зачатию — что во многом способствовало решению проблемы и постоянству парных отношений. Исследователи рассматривают исчезновение эструса как важный момент развития от животного к человеку. Это подтверждает силу (а не ослабление) инстинктов людей по сравнению с человекообразными (вывод, к которому пришел А. Гелен[20]), и роль инстинктов в преобразовании человеческого существования.

В астрологии со знаком Скорпиона соотносится выделительная система, работа которой отражает интенсивность обмена веществ, и половые органы. Скорпион считается внутренне активным и сексуальным знаком, и в свете вышеизложенного такая аналогия нас не удивит. Хотя сегодня, ради ключевой идеи этого знака — накопления внутреннего потенциала, помогающего преодолеть зависимость от природы,— люди склонны, напротив, соблюдать пост или вегетерианскую диету, воздерживаться от секса или рождения детей. Что же происходит при этом? Очевидно, они стремятся затратить избыточные ресурсы, скопленные человечеством за миллионы лет, на приобретение новых возможностей человеческого организма, скрытых в недрах телесной материи. Именно в этом смысл духовности Скорпиона, и ни в чем ином. Недаром правит этим знаком планета недр Плутон, символ невидимых резервов человека и богатств материи земли.

Плутон — эпитет греческого бога Аида ("не-видимого"), чьё имя помогает нам понять механизм действия мирового принципа, символизируемого этой планетой. Плутон — планета невидимой реальности: того, что не имеет материальной весомости и тем не менее существует для нас. Такова, например, реальность денег: маленьких бумажек, за которыми невидимо стоит колоссальный человеческий труд. Такова реальность наших тайных мыслей и сокровенных желаний: инстинктов души, которые мобилизуют её к действию. Человек всегда желает то, чего у него нет.

Так чего же у нас нет? Неиссякаемой силы, неоспоримой власти, несметного богатства, нескончаемой жизни, неугасающего огня страсти. Всё это символизирует планета Плутон. Она всегда остается лишь символом этого, не давая его: отсутствием и противовесом жизни, которое рождает энергию жить. Плутон опровергает закон сохранения энергии, оплот устойчивого мира Сатурна: из ничего ничего не рождается (принцип "дашь на дашь", который некогда привел к возникновению жертвоприношений). Если Сатурн — это материя (видимая хотя бы в телескоп или под микроскопом), то Плутон — это невидимая энергия, лежащая в её основе. В этом смысле Плутон — это философское понятие "ничто", дающее возможность существования, и психологическая идея скрытых мотиваций.

А в мифах невидимая реальность — это потусторонний мир, где хранится богатство, на земле обратившееся в тлен, и продолжают жить те, кого мы любили. Образы подземных миров есть во всех мифологиях (это германское царство смерти Хель, финская страна Похьела, китайское загробное ведомство Ди-юй, индейский труднодоступный мир Миктлан и другие). Столь популярное представление о том, чего никто никогда не видел, изначально сформировали повсеместные ритуалы похорон, целью которых было препроводить умерших из мира живых куда подальше: впоследствии в иную, их особую страну. Поэтому в мифах подземным миром стали править боги смерти. И у многих народов существовали даже специальные божества, символизирующие эти погребальные обряды (римская Либитина, славянская Навь),— обряды, возникшие ещё до того, как появился человек современного физического типа.

Общинная жизнь предполагала заботу как о живых, так и о мертвых. Сначала умершего не хоронили: к нему продолжали относиться как к равноправному члену племени и клали рядом с ним причитающуюся ему еду. У древнейших людей страха перед мертвыми не было, как и у животных. Но потом забота общества о своих членах приняла иной характер. Когда люди осознали, что трупы могут распространять болезни, это привело к возникновению погребений, отделивших от земного мира живых подземный мир мертвых (недаром в мифах боги смерти — шумерский Нергал или балтийская Гильтине — нередко заведуют и болезнями). Похоронам стали сопутствовать религиозные ритуалы: которые, как показывают современные обряды первобытных племен, нередко настоятельно убеждали покойников не возвращаться к живым. Обычай кормить мертвых сохранился до наших дней: но тоже принял по-стрельцовски абстрактный характер ритуала. Умерших приглашают на пиршество несколько раз в год, чтобы в остальное время они не беспокоили живых и здоровых. В Гренландии, когда покойника везли к кладбищу, за ним шла старуха с криком: "Здесь для тебя ничего нет!"

Люди стали бояться разрушительной силы мертвецов, именно потому их стремились закопать поглубже в землю или завалить камнями. Современный обычай класть на могилу тяжелый камень-монолит восходит к этому древнему страху. Хотя впоследствии, наполняясь содержанием сатурнианского архетипа, камень, как нечто незыблемое, стал символизировать неумирающую память о человеке. В австралийской мифологии камни-чуринги — души умерших; аналогично и в норвежских мифах. Камень запирал вход в царство теней Орка у римлян, и когда в торжественные дни его отодвигали в сторону, духи умерших выходили на землю и пользовались приношениями близких. С мёртвыми в Европе и на Ближнем Востоке ассоциировалась такая пища, как горох/бобы: напоминающая камешки — которыми, всё по той же логике, и должны питаться умершие (отсюда роль гороха в сказках: для отметки пути в далёкую (запредельную) область — и поговорки типа "при царе Горохе" (умершем, т.е. давным-давно), "чучело гороховое" (мертвец) или "накушавшись гороху" (после поминок).

Интересно, что остатки первобытных пиршеств в честь умерших сгруппировались вокруг 2-5 ноября — в зодиакальный период знака Скорпиона, связанный с умиранием природы: это дни поминовения умерших по всему христианскому миру. Эти ритуалы, как и другие обряды древних, демонстрируют нам пример синхронизма жизни людей с природным процессом.

Образы многих богов подземного мира — египетского Осириса, индийского Ямы — согласно своей мифологической истории ведут начало от почитания умерших людей. И в этом смысле архетип Плутона продолжает тему архетипа Сатурна, где возникает память о смерти. Однако здесь смерть предстает не неминуемой судьбой, но активным испытанием для людей, вступающих с ней в борьбу. Форсированная эволюция человеческого рода — результат этой борьбы. И в перемене отношения к смерти главную роль играет охота: во время которой человек сам выступает в роли бога-разрушителя, несущего смерть живым созданиям природы. Самый яркий пример этого — истребление мамонтов, самых удобных объектов охоты, каждый из которых являл собой большой запас мяса. Последние мамонты были съедены людьми на американском континенте к VII-му тысячелетию до н.э.

Человекообразные были травоядными, охота сделала из людей хищников. Это изменило их инстинкты. На определенном витке развития истории — ближе к появлению человека современного типа — люди оказались способны убивать даже себе подобных. Захоронения со следами людоедства свидетельствуют о столкновениях более развитых типов людей с более примитивными, где племена наших предков, обладая лучшим оружием (копьями с костяными наконечниками) одерживали победу над своими непосредственными предшественниками. Стихийно возникавшие сражения между людьми позволили использовать в пищу человеческое мясо: поскольку охота ещё оставалась трудным делом, в тот период это было отчасти оправдано.

Новый плутонический инстинкт разрушения во многом превзошел древнюю сатурнианскую тягу к самосохранению. И эти два качества в мире людей вступили между собой в сильнейший конфликт, поскольку первое обладало преимуществом динамизма, а второе — мощью инерции. Ведь память о себе и сопутствующая ей цель сохранения рода у человечества существует гораздо дольше, чем умение убивать ради пищи (и тем более в силу охотничьего азарта и стремления к лидерству). Астрологически столкновение архетипов Плутона и Сатурна сегодня проявляется в катастрофах, которые в нашей жизни обычно сопутствуют совместному влиянию этих планет.

Конфликт новых инстинктов и памяти о прошлом — причина естественного страха людей перед тем, что они делают. Ощущение вины, как осознание своей активной роли и ответственности за содеянное, заставляло древних почитать убитого зверя, а через сотни тысяч лет трансформировалось в понятие греха. Для нас сегодня эмоционально близки понятия смерти и раскаяния: и то, и другое позволяет ощутить мобилизацию внутреннего потенциала, которую символизирует Плутон. Уже 150 тыс.лет назад люди просили прощения у природы, хороня шкуру и кости медведя ради его будущего возрождения. С позиции утилитарного материализма это было бесполезно, но с точки зрения тесного энергетического контакта, который символизирует Плутон, кто знает? очень может быть, что эта связь людей и зверей реально помогала жить и тем, и другим. Ведь медведь всё-таки выжил, в отличие от мамонта! Рудиментом почитания медведя остался образ русского бога Велеса ("волосатого"), который, по гипотезе мифолога Б.Рыбакова, символизировал поначалу тушу мертвого зверя[21].

Почитание зверей предшествовало захоронениям человеческих мертвецов, найденным могилам которых — лишь 60 тыс.лет. Вряд ли потому, что люди уважали своих собратьев меньше, чем медведей. Отношение людей к смерти своих сородичей было менее сознательным, поскольку они в ней не участвовали. То, что убийство человека долгое время было очень сложным делом, подтверждают обязательные серьёзные очистительные обряды (пост, изоляция) в примитивных обществах после убийства врага (даже члена иного племени, которого по всем понятиям убить было необходимо). Также характерно, что в древнейшем мире каннибализм был гораздо менее распространен, чем в более позднем — древнем, где о нем во множестве повествуют даже самые изящные греческие мифы: и среди захоронений архантропов найден всего один пример поедания себе подобных. Когда же люди научились убивать своих собратьев, это несомненно дало толчок к развитию искусства провожать их в мир иной. Связь этих двух действий отражает библейская легенда о Каине, который сначала не знает, как похоронить убитого им брата, но потом учится этому у ворона.

Убийство родственников на охоте или благодаря вражде давало особое отношение к смерти — не как просто к природному факту свыше, но как к некоему событию. Умерший своей смертью просто переходил в лоно матери-природы, но убитый мог вернуться и отомстить. На этом этапе развития людей смерть впервые стала чем-то, что вторгалось в жизнь независимо от естественного хода вещей. Поэтому к мертвым надо было относиться с пиететом и должной дистанцией. Это провоцировало развитие культа мертвых. К умершим возникло особое отношение, страх перед ними, как чем-то неведомым. И это окончательно сформировало идею невидимой реальности: если человек не живет здесь явно, открыто, значит, он скрыто присутствует в другом месте. А потом и образ подземного мира, которым правит бог смерти. С одной стороны, он не выпускает из своих тесных владений опасных мертвецов — с другой, наследуя их коварные черты, стремится завладеть живыми.

 

Каковы же основные черты бога подземного мира? Как владыка царства смерти, он исполняет роль разрушителя. Он проверяет на прочность налаженное громовержцем мироустройство, неся войны и болезни живому. Чтобы жизнь шла вперед, архетип, ответственный за динамику жизни, обращает во прах все, что не может выдержать испытания и потому должно быть разрушено. Отбирая у жизни всё, что у неё можно отобрать, планета Плутон оставляет лишь то, что не подвержено разрушению, и так накапливает возможности для будущей регенерации.

Поэтому вторая характерная черта невидимой реальности — это хранящиеся в ней несметные богатства. Имя самого известного владыки подземного мира — греческого Плутона — означает "богатый" (тот же индоевропейский корень в русском слове "полный"). Легко понять, почему властитель подземного мира, противостоящий царю богов, несметно богат: ведь ему принадлежит всё, что исчезло с лица земли. Небесные дары Юпитера и плоды земного труда Сатурна обращаются в тлен, и только смерть день ото дня становится всё богаче.

Функцией подземного мира является удержание и сохранение в недрах, скрытых от взора людей и даже небесных богов, земного потенциала. Архетип Плутона — это запас минералов, плодородие почвы, дающей силу растениям, и сама энергия, обеспечивающая жизнь всех живых существ. Это та скопленная внутренняя сила, которая даёт возможность человеку приподняться над миром и стать самостоятельным.

Планета Плутон связана с познанием глубочайших истин этого мира, и главная из них в том, что наша реальность построена на разнесенности полярных сил, а истина рождается в их борьбе. Поэтому царь мира вынужден поделиться своим всемогуществом с богом невидимой реальности. На примере римского Юпитера (Диовиса), выделяющего из себя ипостась антибога (Ве-диовиса: "анти-Юпитера"), мы видим, что сначала царь богов покровительствовал и земному, и подземному мирам: и живым, и умершим. Древние ориентировали могилы по сторонам света, и это показывает, что подземный мир, выделяясь в особую сферу реальности, мыслился отражением этого, хоть и негативным. Но потом властитель несметных сокровищ получает независимость от громовержца подобно тому, как и в современном мире с государственной властью соперничает право сильного, а с общественными нормами — власть денег. В социальном смысле мифологема Плутона отражает формирование внутренних рычагов власти и фондов возникающего на предшествующей стадии государства, которые стали его опорой (золотой запас, позднее банки).

Третья характерная черта подземного бога в том, что он часто имеет отношение к стадам, как самому яркому образу богатства, множащегося на глазах у человека. Это напоминает о том, как в IX-VII тысячелетии до н.э. скотоводство сменило охоту и стало источником питания цивилизованных людей: как прежде земледелие сменило собирательство. Скотоводство закрепило мясоедение и потому стало кульминацией развития архетипа Плутона. Оно придало мифологическому образу бога невидимой реальности черты пастуха стад.

В святилищах раннеземледельческих поселений во множестве находят бычьи или бараньи головы и рога, служившие объектом поклонения. Так в ближневосточном поселении Чатал-Хююке (VII тысячелетие до н.э.) раскопаны изображения быка, связанные с загробным культом: уже с тех пор предводитель стада покровительствовал потустороннему миру.

Образ животного стада хорошо отражает Скорпиона как знак инстинктов, жизненных страстей и страданий природной души человека. Недаром латинское слово anima ("душа") родственно слову animalis ("животное"). Типичный образ подземного мира — это образ пастбища, где пасутся души умерших: таковы греческие Елисейские (первоначально "Велисейские") поля. Их название связано с индоевропейским корнем wel, который обозначал противника громовержца. Оно родственно именам русского бога скота и богатства Велеса и балтийского Велняса, сражавшегося с богом грозы Перкунасом (и литовскому слову vele — "душа"). Порой пастух подземных стад и сам имеет признаки скота (например, Велняс — рога и копыта!). И как здесь не узнать христианского чёрта, кровно заинтересованного в том, чтобы наши души после смерти попали именно в его владения?

С противостоянием архетипов Юпитера и Плутона связан главный индоевропейский миф: он рисует сражение Царя богов и его подземного противника за стада. Змей глубин (индийский Вритра, индоевропейский Будх) похищает у Громовержца стада туч и держит их взаперти, не давая влаге небесных коров пролиться на землю. В живописной битве грозы Громовержец поражает Змея, и долгожданный дождь, несущий иссохшей земле плодородие, предстает как молоко возвращенных им туч-коров. В похищении Змеем стад отражается динамика природного круговорота. Богатство природы, которое символизирует бог невидимой реальности, пассивно. Громовержец, пробуждающий скрытое плодородие земли и стихийные страсти подземного бога, призван проявить новые ростки жизни из накопленного потенциала энергии. И подобно тому, как природный процесс циклически повторяется, борьба царя богов и его противника длится вечно.

Громовержец и Змей воплощают собой диалектику жизненного процесса в целом и противоположные силы как таковые: обычно такими силами мы мыслим добро и зло. И если миф о грозе кажется забытым и недостаточно современным, то ближе к нашему времени мистерию той же самой битвы отражает борьба Бога и Дьявола за наши души. И образ Георгия Победоносца, пронзающего Змея, тоже восходит к тем далёким временам. У борьбы Царя богов с похитителем стад был и исторический аналог, о котором мы уже говорили: реальные битвы народов между собой. Мифы говорят о том, что обычно столкновения происходили между оседлыми земледельцами и кочевниками-скотоводами. Скотоводство, возникшее позже раннего земледелия, служило основой кочевого образа жизни. И эти два способа хозяйствования долго соперничали между собой, что отражает упомянутый миф об Авеле и Каине, где скотовод Авель погибает от руки земледельца Каина. Борьбу земледельцев со скотоводами фиксируют ещё русские былины, где со змеем, олицетворяющим нашествие монголов, сражается богатырь-пахарь, защитник своей земли: прообраз Георгия Победоносца.

 

Змей — неслучайный символ подземного противника громовержца. В русском языке слово "змея" этимологически родственно слову "земля", и змеи, меняющие свою кожу, в мифах являются символом смерти и возрождения, подобно скорпиону. Также образ змеи издревле близок образу воды — текущей извивающейся реки или струи дождя: археологи с неолита находят изображение змеи с сопутствующими знаками дождя. И это соответствует тому, что Скорпион — знак стихии воды. Ещё раньше появляются образы рогатых полузверей-полулюдей, напоминающих мифического пастуха стад. Есть гипотеза, что изначально они могли символизировать приносимых в жертву воде оленей, отрастающие рога которых были для охотников каменного века символом вечно обновляющейся растительности: ещё в эпоху мезолита захоронения сопровождались оленьими рогами[22].  В первобытном творчестве змеи тоже могут иметь рога, и рогатых драконов мы во множестве находим в китайской мифологии.

Как показал Н. Я. Марр на основании языковых материалов, олень был древнейшим ездовым животным Европы, что подтверждают и раскопки. Поэтому он мог служить посланцем человека к Богам. Образ оленя некогда был настолько важен, что к и.-е. корню saka, означающему оленьи рога, от которого происходят русские слова "сук" и название лося "сохатый", возводится также название племен саков и скифов.

Подобно этому, слово "русский" нередко связывают с корнем "медведь" (ср. лат. “ursus”) – с которым ассоциируется образ волосатого Велеса. Будучи хозяином пещер, где жили люди, и первым повсеместным тотемом, приносимым в жертву, медведь тоже стал хранителем нижнего мира.

*       *       *

Для современного христианского миросозерцания образы Змея, Дьявола с рогами и подземного мира как такового имеют устойчивые негативные ассоциации. И это несомненно выражает отношение нашего мирного оседлого юпитерианского образа жизни к разрушительному вмешательству архетипа Плутона. Бог смерти — враг жизни: он стремится разрушить устоявшийся мир безо всякой на то причины, ради трансформации как таковой: отчего сегодня мы воспринимаем этот архетип как образ всякого зла. Мы привыкли негативно относиться к противнику царя богов ещё и потому, что, символизируя невидимые стороны жизни, он обозначает всё неуничтожимое наследие до сих пор живущих в нас охотников каменного века — наши подсознательные инстинкты, из которых самым страшным оказывается сам инстинкт развития, потому что он граничит с тягой к разрушению и смерти.

В оправдание подземного мира можно сказать, что на самом деле бог царства мёртвых обслуживает насущные нужды жизни — которыми пренебрегает царь богов, созидая по сути лишь план действительности, но не обеспечивая его материальное существование. Инстинкты — это то, к чему естественно стремиться человеку, и их исчезновение обозначало бы его смерть. Именно поэтому Велес, в отличие от Перуна, как и планета Плутон, в отличие от Юпитера, покровительствует народной массе: которая природной инерцией всегда противостоит своим слишком зарвавшимся отцам-правителям, идеи которых идут вразрез с истиной матери-земли, хранящей своих детей.

В диалектике противоположных сил мировоззрение архетипа Юпитера воспринимается традиционным и консервативным, устаревшим и потому уже оторванным от реальности, слишком правильным, слишком обыденным и потому наскучившим взглядом на мир. По отношению к нему разрушительный и несправедливый нигилизм Плутона — первый, хотя ещё неконструктивный шаг к созданию чего-то воистину отличного от того, что было раньше. Он делит наше застывшее благополучие на этот мир добра и потустороннее зло, мышление — на ясный разум и тени бессознательного, и так формирует те резервы, откуда доброта и разумность могут черпать новые силы. Самостоятельная мысль рождается из стихии спора, разумное человеческое действие — из непреодолимого эмоционального недовольства естественным и привычным порядком вещей. Борьба полярностей — основа человеческой способности мыслить и созидать, что подтверждает экзальтация в Скорпионе планеты духа и безграничной свободы Урана.

У этой борьбы, имеющей глубочайшие природные корни и описываемой главной мистерией индоевропейской мифологии, нет конца. И человек более других созданий причастен к стихии разрушения, трансформирующей мир. Но именно поэтому он и становится его созидателем, сам творя гармонию и культуру, которая держит в рамках природную стихию трансформаций. Культурное творчество людей, восстанавливающее гармонию между враждебными полярностями мира, описывает следующий архетип Весов.

 

АРХЕТИП  ВЕСОВ

(Вулкан/Хирон, планета гармонии отношений)

Праобраз законодателя и творца культуры

 

Как возникла человеческая культура? В праобществе людей передача навыков не отдавалась более на прихоть генетической памяти; оно отвело для них специальную нишу традиции, которой следовали все члены коллектива. Общественная, а не природная передача памяти, которую воплотил собой архетип Юпитера, стала основой культуры.

Пра-общество ограничивало биологический индивидуализм и преобразовывало природные инстинкты в социальные потребности. К архетипу Весов можно отнести начало общественной регламентации: первые законы, которые существовали в форме табу[23]. Табу выполняло роль коллективной воли, это была первая мораль ради самозащиты общества. Табу призваны были сохранить племя в целом. Первый из них — запрет на лишение кого-либо из соплеменников куска мяса. Если биологический инстинкт требовал схватить кусок самому и не дать другим, то табу запрещало кому бы то ни было из праобщины отстранять кого-то от мяса. При введении этого запрета стали выживать все члены общества: и те слабые, которые не охотились, но имели время на другие занятия и потому оказывались самыми творческими людьми. Именно они совершенствовали орудия и сам способ жизни. Понятно, что это ускоряло социальную эволюцию. Здесь вступал в действие грегарный отбор: он сохранял те объединения, где вероятность получения мяса всеми была велика, и разрушал те, где она была мала[24].

Запрет собственнических инстинктов на мясо лишил приоритета физическую силу и уравнял в правах слабейших членов общества с сильнейшими. То, насколько высокой и прогрессивной для человечества в целом была эта идея, доказывает тот факт, что когда проблема выживания была решена, человечество надолго забыло о ней и смогло сознательно вернуться к ней лишь в наши дни. Идея равенства в выживании, о которой напоминают уравновешенные чаши созвездия Весов, была осознана лишь в идеале коммунизма "каждому по потребностям". Но характерно, что как в самом начале биологической эволюции именно физически слабые обезьяны спустились с деревьев, чтобы развить в себе разум,— подобно этому наиболее творческими и умными людьми на протяжении всей эволюции человечества оказывались слабейшие члены общества. Позднее, в мифологии и сказках мы нередко встречаем хромого кузнеца или увечного мастера, превосходящего других своими волшебными способностями. Таков хромавший на обе ноги Гефест, в древней Греции покровительствовавший знаку Весов.

Табу на мясо не было лишь неким формальным установлением, но живым законом, который послужил развитию заботы и милосердия, необычно высокого в тяжелых условиях жизни первобытных людей. Археологи нашли останки калек, с рождения или вследстие травм неспособных самостоятельно заботиться о себе, но дожившего до 40-60 лет, то есть до глубокой старости по тем временам[25]. Члены их общин изо дня в день кормили калек и ухаживали за ранеными, хотя те были неспособны внести какой-либо существенный клад в обеспечение коллектива. Этим останкам — от 70 до 45 тыс.лет! Сплоченность неандертальцев может послужить примером для современного человека. Эти факты подтверждают, что эволюция человека миллионы лет идет по социальному пути и для неё характерны  "коммуналистические" отношения[26],— хотя до сих пор порой всплывают рецидивы того, что на научном языке называется биологическим или зоологическим индивидуализмом[27] (примитивно понимаемая мораль капиталистического общества "каждый сам за себя" — тому пример).

Второе повсеместное табу, о котором напоминают и мифы — запрет инцеста: сексуальных отношений среди родственников. В родовом обществе агамный запрет, вводящий половой инстинкт в социальные рамки, был фундаментальной нормой поведения, нарушение которой каралось смертью[28], так как некогда оно грозило разрушением общества.

 Агамия способствовала осознанию принадлежности к своему роду и развитию родового общества. Это иллюстрирует экзальтацию Сатурна в Весах: становится актуальным различение "своих", среди которых нельзя брать жену и мужа, и "чужих", среди которых это можно. И установление первых законов сохранили в памяти людей мифологические образы предков — культурных героев. Таков китайский Фу-си, учредивший ритуалы брака; или индейский Кецалькоатль, создавший райскую жизнь в построенном им городе Толлане. Но  он нарушил свои запреты, вступив в брак со своей сестрой — и это привело к тому, что его город был разрушен.

В развитой мифологии Закон может даже выступать как бог. Это образы индийского творца Брахмы, по происхождению связанного с ритуалом жертвоприношений; или иранского строителя Вселенной Митры, изначально олицетворявшего мирный договор между враждебными сторонами. Его индийский родственник выступает покровителем браков вместе с судьбой-Бхагой, имя которого неслучайно созвучно русскому слову "бог". Образ законодателя Митры, имя которого звучит в нашем слове "мир", напоминает о важнейшем табу более близких к нам времен — ненарушении территориальной границы между народами. Заключение соглашений и проведение границ фиксировало выход из непрерывных междоусобиц, история которых отразилась в мифе о борьбе громовержца со змеем. То, насколько священной была граница, иллюстрирует легенда об основателе Рима Ромуле, который убил своего брата-близнеца Рема только за то, что тот шутя перешагнул проведенную им на земле черту.

Исторически возникновение законов предопределяет эволюционный выбор человечества, который в астрологии символизируют чаши знака Весов. В этом архетипе установленные обществом законы осознаются законами высшими, космическими, что и делает связанных с ними мифологических персонажей богами. В людях знака Весов мы нередко видим те же черты примирителей и культурных законодателей, которые всегда имеют гармоничные отношения с людьми — хотя иногда слишком фанатично следуют принятым в обществе моделям поведения. В астрологии сегодня этот знак устойчиво ассоциируется с партнерством и браком.

Но наиболее раскрывает архетип Весов образ божественного Кузнеца: мастера-творца, владеющего самой непокорной из стихий — огнем. Укрощая природную стихию, Кузнец нередко связан с законом, и напротив, предания о легендарных культурных законодателях — китайском Фу-си или индийском сыне Брахмы Атхарване — указывают, что именно они научили людей добывать огонь. Образ кузнеца, являющийся кульминацией этого архетипа, говорит о том, что каменный век навсегда окончил своё существование, передав эстафету эпохе, когда человек уверенно взял в свои руки страшную стихию огня и достиг успеха в искусстве выплавки металлов.

В мифах эволюция человека неслучайно связывается с огнём. Впервые человек прикоснулся к огню, ощутив его своим хранителем и защитником, 700 тысячелетий назад — и легенда о Прометее утверждает, что тогда он и стал человеком. Огонь зажжённых молнией деревьев согревал людей в эпоху освоения северных просторов Водолея. Когда люди научились добывать огонь трением, он освобождал площади для первого землепашества Козерога. Он охранял человека от диких зверей и помогал охотнику-Стрельцу охотиться на них. В глубинных трансформациях жизни и смерти Скорпиона он посылал дух жертвы к небесам богов и жарил добытое мясо. Но до сих пор огонь делал только необходимое для человека, и люди не замечали его великого символического смысла, пока он не дал человеку возможность трансформировать неживую материю земли — плавить металл.

Искусство владения огнём поставило человека выше своей матери-Земли и сделало из него творца. Металлические орудия упростили земледелие и окончательно решили проблему выживания, дали возможность человеку оторваться от природы и стать демиургом своего мира, основанного не только на стихийных законах силы и богатства, но и на принципах разума. Сохранённые резервы сил бога недр Плутона, не востребованные царём богов и его детищем — патриархальным общественным устройством и идеологией каменного века, дали возможность человечеству сделать главный эволюционный шаг в своей истории — создать земледельческую цивилизацию, законы которой описывает архетип Весов. И слово "цивилизация" неслучайно восходит к индоевропейскому корню kei — "ковать".

Изготовление сельскохозяйственных орудий и лёгких стрел, издали поражавших тех, кто посягал на чужое богатство или пытался с недобрыми намерениями проникнуть за стены мирных городов, склонили чашу Весов в сторону земледелия. Предпочтение земледелия стало эволюционным выбором человечества, связав развитие мышления и культуры с оседлым и мирным образом жизни, от которого некогда отошли индоевропейские племена. Всё это побудило обожествить искусство коваля и наделить его особым смыслом — так возник культ кузнеца. Подобно тому, как в жизни огонь стал главным другом и помощником человека, в мифах Кузнец выступает основным помощником Громовержца, кующим его чертоги и божественное оружие, которое позволяет ему одолеть своего потустороннего противника. Так, греческий Гефест куёт стрелы Зевса, а семитский Кусар-и-Хусас — палицы громовержца Балу, помогающие ему прогнать бога смерти Муту.

Именем римского Вулкана, персонифицирующего подземный огонь, которым владеет божественный Кузнец, названа невидимая планета-управитель знака Весов, символизирующая в астрологии принцип законности и равновесия сил (её условно помещают в кроне Солнца или считают центром тяжести солнечной системы). Возможно, этим именем когда-нибудь назовут реальное небесное тело: вторую планету за Плутоном, цикл которой гипотетически составляет 1515 лет. К независимому выводу о существовании такого цикла пришли исследователи-египтологи Петри и Ж.Бредфорд, выявившие 1500-летний цикл культурного развития цивилизаций. Если эта планета будет открыта, она, по всей вероятности, станет главным астрологическим управителем знака Весов.

Наступление бронзового века датируют IV-III тысячелетием до н.э.— также, как и первые государства Шумера и Египта, где появляются своды законов и которые уже являются цивилизациями в самом высоком, современном смысле этого слова. Этому времени предшествовал меднокаменный век, в котором расцветала и вторая профессия, связанная с огнём — ремесло гончара, обжигавшего глиняные сосуды. Недаром кузнец в мифах может выступать и гончаром (таков египетский мастер Птах, чье имя значит "ваятель"). Обожженная керамика на Ближнем Востоке распространяется в VII-м, а медь в V-м тысячелетии до н.э., и эти достижения гончара и кузнеца становятся вехами развития цивилизации. В Америке изделия из бронзы и золота появились во II тысячелетии до н.э., и тогда же они получили распространение в Египте.

Древние никогда не изобретали символов, а только списывали их с действительности. Поэтому мифический кузнец нередко хром или обладает другим изъяном: ведь в трудные времена племенных междуусобиц лишь человек, неспособный сражаться и работать, как все, мог тратить время на созерцание того, как в огне плавится случайно попавшая туда руда, и пытаться слепить из неё что-то заведомо бесполезное, незапланированное предками и непредписанное обществом. Кузнец лишён воинской силы, но ущербность открыла ему недоступное другим и сделала почти богом: он стал ценнее царя, ибо царя легко заменить, а кто заменит мастера? Кузнец мыслится сильнее жреца, пассивно передающего волю небес (так, согласно поверью бурят, кузнец может заколдовать шамана, а тот его — нет. В России считалось, что молния не может зажечь кузницы. А в мифах бирманцев царь решает убить искусного кузнеца Мин Махагири, испугавшись его могущества). И кузнечное искусство воспринимается магическим, священным: в мифах кузнец куёт не только орудия, но и все предметы мира вообще.

В этом его роль ещё раз смыкается с ролью Демиурга, которым мыслился бог Неба. Так, финский кузнец Ильмаринен куёт Солнце и Луну, а финикийский Хусор раскалывает мировое яйцо. Но Кузнец творит не мыслью, а руками, он создаёт готовый результат — и это сопоставляет его с богами Земли, что отражает экзальтация в Весах Сатурна. Он уже не только отделяет Небо от Земли, но и созидает всё свойственное цивилизации — подобно египетскому кузнецу-Птаху, чья роль наиболее возрастает в III-м тысячелетии до н.э., когда он начинает считаться отцом и Солнца-Ра, и бога умерших Осириса.

Кузнецы миролюбивы благодаря своей природной ущербности, и будучи одновременно связаны с творческим импульсом небес и энергией подземного мира, они примиряют два полюса мироздания, выступая посредниками между разумом и стихией. Кузнец успокаивает борьбу противоположных сил, каждый миг воссоздавая Вселенную заново своими руками, как индийский Тваштар, чьё имя значит "творец". Разрушительные подземные силы самой непокорной и опасной для человека стихии начинают служить созиданию, и это становится залогом того, что человечество готово преодолеть и свои внутренние страсти, вступив на путь цивилизованного существования. Потому Кузнецы также покровительствуют браку, который обуздывает огонь эмоций и заставляет их служить обществу. Если знак Скорпиона символизирует инстинкты, то знак Весов — возобладание над ними, которое и дает возможность подчинить наши чувства творческому процессу. В теле органы Весов — почки и гормональная система, которая заведует общей гармонией организма и направляет резервные силы туда, где их недостает.

Покровительствуя ремеслам и искусствам, Кузнец куёт искусственный порядок культуры, отделяя ее от волчьих законов природного бытия. И подобно тому, как бог Неба надежно защитил сотворенный им Космос от вторжения Хаоса, строитель культурного мира создаёт границы цивилизации, в рамках которой человеку ничто более не угрожает. Характерно, что в IV-III тысячелетиях, когда люди овладевали выплавкой металла, ещё очень сильны были общинные настроения, типичные для всей предыдущей истории человечества. Так в Месопотамии регулярно объявлялась "справедливость" или "возвращение к матери", когда аннулировались все долги и отчуждения людей и земли: земля для древних мыслилась принадлежностью всей общины, несмотря на развитую уже торговлю. И неслучайно имя законодателя Митры, выражающее идею согласия, родственно также слову "ком-мунизм": утопия коммунизма предполагает совместное строительство разумного мира, преодолевшего власть инстинктов и отделенного от хаоса стихий.

 

Если с богом Неба мы связываем развитие предвидения и интуиции мысли, то отрыв от практических нужд, ставший возможным благодаря искусству Кузнеца, развивает теоретическое и абстрактное мышление. Как и Водолей, Весы в астрологии — интеллектуальный знак стихии воздуха (раздувающей горнило творческого огня). Однако, удаляясь от реальности, абстрактное мышление Весов порождает утопии. С образом божественного Кузнеца в мифах нередко переплетается мечта о полёте на крыльях и летающих повозках, об отсрочке смерти и бессмертии. И здесь мифы подчеркивают искусственность рукотворного мира Кузнеца, которому не хватает изначальной энергии природных стихий. Так, Солнце и Луна, скованные Ильмариненом из золота, не светят, и природный творец Вяйнемёйнен достает из подземного мира настоящие светила.

Поэтому стихийный и культурный демиурги в мифах нередко составляют неразлучную пару. В индийской мифологии законодателя Митру сопровождает Варуна, повелитель космических вод. Образ двух сопутствующих друг другу путей творчества мы часто находим и в жизни. Так сегодня пример обустроенного мира Митры, живущего в узких рамках своих законов, являет западный мир. А стихийное творчество Варуны живописует жизнь нашей водолейской страны, образующая необходимый противовес западной мысли и идеологии — и способная реально воплотить в жизнь её утопии.

Весы — знак покорения природы человеком, и его утопии в мифах отражаются также в образах фантастических животных, обладающих разумом человека. Так мифы предвосхитили будущее превращение зверей из опасных врагов человека (таких, как ужасные псы Кербер и Орк, сторожащие подземелье Аида) в его союзников. В человеческой мечте животные содействуют людям так, как кузнец помогает громовержцу. Самый яркий образ такого божества — прирученный конь: кентавр Хирон ("искуснейший"), учитель Асклепия, Орфея и Геркулеса, по одной из легенд отдавший последнему свое бессмертие. В честь божественного коня назван планетоид, символизирующий в астрологии миролюбие и культурные навыки архетипа Весов. Он обходит Зодиак за 50 лет, и это цикл развития культуры, который мы почти не замечаем: настолько все перемены в цивилизованном созидании мягки и постепенны. Когда человек обретает независимость от природы, вся его жизнь превращается в искусство жить.

Не фантастических, а реальных прирученных животных в астрологии традиционно соотносят уже со следующим знаком Девы, описывающим природные процессы, которыми овладевает человек в процессе своего труда. Преодолевая оторванность культуры и цивилизации от изначального истока, он вновь приближает нас к физическому естеству мира, устремляя рационально понять законы природы.

 

к продолжению обзорной части

История человечества как зодиакальный круг (археологические корни архетипов) 1  2  3   4

 

возврат на главную страницу