на главную страницу сайта 

Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

возврат к обзору книг

Семира и В.Веташ

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ ЗОДИАКА

(обновленная непубликовавшаяся версия книги «АСТРОЛОГИЯ И МИФОЛОГИЯ»)

При цитировании данных материалов обязательно ссылаться на авторов и данный источник ©

 

               Глава

ПУЧИНА ХАОСА

- мировые архетипы планеты Нептун -

 

"Ничто не существовало: ни ясное Небо, ни величия свет, над Землёю простертый.-
Что же покрывало всё? Что ограждало?  Что скрывало? Были ли то бездонные глубины вод?..
Царил мрак, и всё было сокрыто изначала в глубинах мрака — Океана бесцветного".
                                                                                                           (Ригведа)

 

МОРЕ-МАТЬ

 

Колыбель жизни — мировой океан. Не просто земное море, но пучины Вселенной. Существующий вначале, до мира, как хаотическое аморфное вещество, не имеющее ни начала, ни конца, он мыслится вечным. Мы не знаем, откуда возникла эта жизнь, и что будет после неё. Мы верим, что её хранит вечность. Из невообразимого Хаоса рождается мир и туда же он возвращается, в тайное и непредставимое единство и смешение элементов.

Олицетворяя начало жизни, знак Рыб символизирует первоначальное единство всего Зодиака. Слово Зодиак происходит от греческого zoе, восходящего к тому же индоевропейскому корню g^uei ("жить"), что и латинское vita — и русское жизнь. И его можно расшифровать не только как "круг животных", но и как "колесо или кольцо жизни", как это делает французский астро-мифолог Мишель Сенар[1]. Круг — древний символ Неба, колесо — традиционный символ Солнца, кольцо — символ женского лона.

Мир возник из Хаоса, а жизнь зародилась в воде. Человеческая душа не разделяет этих представлений. Возникновение и мира, и жизни непостижимо и потому божественно. Представление о первозданной пучине как вселенском материнском чреве, хранящем зародыш всякой жизни, воплотилось в мифологии в образе Великой Матери-прародительницы, связанной с изначальными водами. Мифы доносят до нас образ великой Матери-моря, потомство которой бесчисленно,— и мир, рождаемый ею, предстает перед нами живым, как сама жизнь. Это шумерская Намму ("мать") — богиня океана, который окружает и вечно хранит порождаемые ею Небо и Землю; эскимосская Имап-Инуа ("море-мать") или Мамакоча ("мать-море") индейцев Перу. Это аккадская праматерь Тиамат ("море"), родившая первых богов со своим мужем Апсу — мировым океаном, хранящим в себе тайну таблиц ме, на которых были записаны судьбы всех творений будущего мира:

"Когда вверху были небеса без названия,

 Внизу суша без имени,

 Их первым создателем был Апсу.

 Их породившие Хаос и море

 Воды свои смешали воедино —

 Ни болот, ни строений не видно было,

 Не названо имен, не определено судеб —

 Тогда среди них возникли боги..."[2]

Потом Апсу заменяет Эйя, который тоже связан с водами: пресными, земными и их живительной силой. Он убивает Апсу и создает в нем свое жилище.

В Индии существует образ космических вод Апас ("вода"), объединяющих воды Неба и Земли. Их название созвучно аккадскому океану подземных пресных вод Апсу, и родственно персидскому духу воды Апа и индо-иранскому Апам Напату, символизирующему собой изначальный зародыш жизни в лоне мировых вод. В Ведах вода называется матритама ("самая материнская"), поскольку некогда весь мир был подобен лишь бездонному темному морю: даже свет ещё не возник, а Океан уже существовал.

Эпос индейцев майя "Пополь-Вух" так говорит о начале мира:

"Не было ни человека, ни животных; ни птиц, ни рыб, ни крабов, ни деревьев, камней, пещер, ущелий, трав, не было лесов. Не было ещё ничего соединенного, ничего, что могло бы двигаться, или дрожать, или произвести шум. Не было ничего, что существовало бы или могло бы иметь существование. Была только холодная вода, спокойное море, одинокое и тихое."

В финской мифологии мать, сотворившая мир, носит имя Ильматар: в начале времен не было ничего, кроме огромного пустынного океана, по волнам которого она плавала в полном одиночестве. Прошло 700 лет (необозримый срок, если учесть, что 7 долгое время было пределом счета), и к Ильматар прилетела орлица. Она снесла 7 яиц, из которых образовались Небо и Земля. Земля была однообразной и унылой, и Ильматар сотворила острова, горы, долины и реки.

В греческой мифологии образ древнего прародителя являет Океан — великая река, омывающая края не только Земли, но и всего мира, дом Солнца, Луны и звёзд. Мы сегодня не ассоциируем первозданные воды со всей Вселенной, как это делали древние. Однако представим, что Океан — не только земная, но и небесная река,— такому взгляду помогает знание того, что и на звёздном небе, отражающем наши земные мифы, есть малая планета Oкеана. В астрологии она символизирует земные моря и возникшие в их глубинах формы жизни, многие из которых до сих пор остаются нам неизвестными. В Греции Океан считался праотцом всех богов и титанов. К его же потомкам относятся многочисленные наяды — нимфы источников и рек, число которых так велико, что, по словам Гесиода, никому из людей не под силу даже назвать все их имена.

В Египте первобытную пучину олицетворяет "властитель рыб" Нун (по-египетски Науи), с которым связаны представления о воде во всех её формах — океане, морях, "небесных водах" дождя и ежегодных разливах Нила. Он — отец девяти верховных богов (эннеады) и "оживляющий" создатель всего сущего. Его дополнением считается Наунет — первобытная материя.

Великий образ прародителя-океана являет полинезийский Таароа. Про него говорится: "Он был. Таароа было его имя. Он носился над бездной. Не было ни Земли, ни Неба, ни людей. Таароа звал, но никто не отвечал ему, и он, единое живое существо, стал Вселенной."[3] Таароа считается вечным, несотворенным творцом, живущим за гранью видимой реальности. Он не имеет доступного нашему восприятию телесного облика, воплощается во всех явлениях мира и через бесчисленное количество лет обновляется, сбрасывая своё тело, как оболочку. Его изначальный образ бога океана выводится из его тождества с новозеландским Тангароа, богом морей, рыб и пресмыкающихся, которые из моря вышли на сушу. Таароа сотворил море, Небо и Землю, и основал мир на крепкой скале, которую со всем созданным поддерживает своей невидимой силой. По той логике изначального творца финский прародитель Вяйнемейнен, рожденный небесной девой Ильматар, много лет плавал по пустынному морю, прежде чем выплыть на сушу и осуществить дальнейшее творение.

Образ воды издревле сливается с образом самой жизни. Обряды, связанные с водой, первоначально символизировали соприкосновение с истоком жизни (и лишь впоследствии стали соотноситься с очищением, что соответствует более позднему архетипу Рака). Так у многих народов существовали обряды окунания новорожденного, чтобы привлечь к нему благосклонность божественной матери[4]. Само прикосновение к воде, как потом омовение, было актом приобщения к изначальному и божественному. К нему можно возвести многие современные ритуалы: и не только крещение, но и ритуальное питье напитков, которое в глубокой древности заменяло просто питьё воды. Когда мы сегодня подымаем бокалы, мы исполняем древний ритуал приобщения к изначальному единству жизни, которое существовало в первозданных водах и в лоне Великой Матери.

От воды происходит сила жизни. Вариантом индоевропейского корня ap ("вспоенный водой") считается bel ("сильный"), к которому восходит наше слово "большой". Оно изначально обозначало большую рыбу (кита), на которой в русских сказках "земля держится". Родственны этому слову греческое phallaina и латинское ballaena — названия большой рыбы. Рыба — главное водное существо — часто предстаёт перед нами как мать и опора мира: подобные воззрения существовали в Закавказье, у алтайцев, айнов, японцев и других народов Евразии. Так в иранской мифологии в подземном океане плавает гигантская рыба, на которой стоит бык, а на нём — вся Земля. В арабской традиции созвездий образ рыбы рисуют звезды, окружающие северный Полюс — ось и основу видимого мира.

Образ Рыбы-Земли подтверждает совпадение в индоевропейском праязыке ностратических diga ("рыба") и dig^uA ("земля"). От образовавшегося индоевропейского корня dhgh'u ведут начало как названия рыбы: греческое ichthys, литовское z'uvis, славянское зовь — так и слово земля в русском, греческом (chtonos), литовском (z'eme), латинском (humus) и других языках. А поскольку с пра-образом земли связан пра-образ человека (так от латинского humus происходит слово homo — "человек"), это делает рыбу прародительницей людей — как и её роль первозданного водного существа, которое непосредственно ассоциируется с образом рождения жизни в океане вод.[5]

Образ рыбы в мифологии разных народов часто связывается с темой порождения жизни и образом изначального творца. Шумерский иероглиф "рыба" имел значение жизни и плодородия. Индоевропейское название рыбы pisk породило слова "пестовать" и "пища", "питаться". От этого корня ведет начало латинское название знака Рыб "Pisces", английское fish ("рыба"), итальянское пицца ("рыба", откуда название блюда) и русское пескарь. В русском языке название рыбы было табуировано: слово рыба — иносказание (от глагола "рыть", и его первоначальный смысл "червяк"). Настоящее же русское название рыбы: зовь/дзовь (этот корень сохранился в слове "звено", означавшем начально "рыбные кости"), восходит к тому же ностратическому diga ("рыба"), как и имена финикийского Дага, семитского Дагона и ассирийского Дакана, творца мира и отца богов в образе получеловека-полурыбы. Подобный ему получеловек-полурыба Оаннес /Эа/, вышедший из моря бог первичных вод, в мифах Вавилона становится создателем людей. Рыбный культ был посвящен сиро-финикийской богине-матери Атаргатис, в храмах которой устраивались ритуальные рыбные трапезы.

В статье об археологических корнях архетипа Рыб мы говорили о том, что его кульминацией можно считать появление современного человека (homo sapiens sapiens) 40 тыс.лет назад. Образы рыбы-прародительницы и Великой матери вод подтверждают эту идею. Знак Рыб пестует и хранит в себе человеческое начало — недаром этот знак связывают с этикой. Что оно такое? Оно связано с самой жизнью, оно растворяется в ней, но почему-то не теряется там, а выходит из воды на сушу. Человек целостен как сама жизнь, и архетип Рыб помогает нам понять это.

В Египте, Китае и Индии образ рыбы связан с идеей спасения мира и возобновления человеческой жизни на Земле. Рыба становится спасительницей во время потопа — так, в индийском мифе она спасает первочеловека Ману. В позднем античном мифе две рыбы уносят Венеру и Купидона от чудовища Тифона, за что боги помещают их на Небо, превращая в созвездие Рыб. Или богиня плодородия и её малыш-любовь, заведующие продолжением жизни на Земле, сами превращаются в рыб и так предстают её невидимыми хранителями. С рыбьим хвостом изображалась и греческая Артемида: богиня Луны, тающей и вновь возрождающейся на небесах,— и потому в мифологии тоже символизирующей неуничтожимость жизни.

Представление о рыбе-земле и рыбе-творце сохранила каббалистическая книга "Зогар", говорящая о Боге: "Его жилище было в большом океане, где он был рыбой." На иврите dag означает "рыба" и одновременно "охранитель и мессия" — это значение перешло и в христианство. Изображение рыбы находят в пещерах первых христиан, у которых образ рыбы вновь становится популярным как символ будущего воскрешения. Восходящее к индоевропейскому dhgh'u ("рыба; земля") греческое "ICHTHYS" расшифровывалось по начальным буквам как фраза: "Иисус Христос, божий сын и спаситель людей" — что возвращает нас к образу рыбы как творца и основы творения. Алхимики обозначали рыбой или морской звездой — stella maris — тайное первоначало, пребывающее в человеке и делающее возможным все манифестации психической жизни.[6]

Современный образ Рыб как символ зодиакального созвездия вбирает в себя все эти значения и мы подсознательно чувствуем в нем цельность формы, образ рождения жизни в воде как ее изначального истока и последующей опоры-мира (рыба-земля).

Последняя двухтысячелетняя эпоха, жившая мифом о вечной жизни, хаотическая эпоха исканий в глубинах человеческой души, в астрологии называется эрой Рыб: во время весеннего равноденствия в этот период Солнце находилось в этом созвездии. Но в бесконечном круговороте Зодиака наше светило, конечно, не впервые праздновало весну в знаке Рыб. И, кто знает, может быть, в прошлый раз, когда это было, 27 тысяч лет назад, на Землю действительно спустился Хаос и её покрыли воды потопа. Они обновили её жизнь — как когда-то, в необозримом прошлом, они необъяснимым образом создали её в глубинах моря. Но сначала в бесконечном океане времени родилась сама Земля... С астрологическим знаком Рыб связывается представление о тайне вечности, существующей ещё вне упорядоченного Космоса,— о той первозданной какофонии, которая предшествовала созвучию волн космических ритмов и вращению по своим орбитам планет.

 

РОЖДЕНИЕ ЖИЗНИ ИЗ ХАОСА

 

Как возник мир и где его исток? Мифологии всех культурных народов так же, как и Библия, мыслят колыбелью Вселенной первозданный хаос: пустоту, бездну. Хаос — это по сути невообразимое состояние вещества, таящее в себе угрозу существованию мира, и потому для него принципиально непознаваемое. Платон понимал под Хаосом "всеприемлющую природу": невидимое и неосязаемое, лишенное всех качеств начало, которое получится, если мы исключим из материи все свойства, выразимые словами языка.

Но представление об этом изначальном состоянии есть у каждого из нас. Было оно и у древних людей: Хаос традиционно рисуется как бездонная темная пучина, заполненная водой. Таков скандинавский Нифльхейм — мир мрака до сотворения Вселенной. Там течёт поток Хвергольмир, дающий начало всем подземным рекам. Для индейцев лакота то, что существует до творения, предстает как "черная темнота" Хан, где обитает лишь Дух-творец Вакан-Танка, имя которого переводится как "Великая тайна".

Известное нам еврейское понятие водной бездны, над которой носился Дух, творя мир,-- Техом. Оно того же корня, что и имя аккадской праматери мира Тиамат, трудновообразимой семиглавой гидры, готовой поглотить этот мир так же, как она его родила. В "Сефер Йецира" это линия, извивающаяся вдоль мира, подобная реке или змею-Левиафану. Имя Левиафана — "свернувшийся" — даёт нам представление о первозданной скрученности, неразделенности Хаоса. (Средневековый философ Маймонид утверждает, что Левиафан обладает всеобщим сочетанием особенностей, обнаруживаемых по отдельности у различных животных: что вновь уподобляет его непостижимой материи видимого многообразия Вселенной, находящейся вне её. Эту непостижимость творчения может символизировать недавно названный астероид Левиафан.)

Хаос бесформен, внутри себя неразделен и потому плотен: его существенная характеристика — отсутствие свободного места. В Хаосе нет пространства, что соответствует современному представлению о Вселенной, разлетающейся из сверхплотной точки — можно сказать, из "пустоты" — в расширяющиеся спирали звездных туманностей. Хаос — это растворение, исчезновение, смерть — и одновременно предельное сгущение материи, закрученное само в себя космическое первоединство, в котором хранится бытие. Потому он так страшен и так недоступен. Есть дальний и очень рабочий астероид Хаос (период 308 лет), который может обозначать как все эти метафизические смыслы, относящие к изначальному истоку и порождению жизни, так прямой смысл конкретного состояние хаоса в общественной и личной жизни.

По-гречески слово хаос означает "зев, зияние", "разверстое пространство", "пустота" — это та пустота, откуда возникло всё. То же значение имеет индийская пустота-шуньята, породившая все живое и заполнившая собой Вселенную. Или понятие Коре в полинезийском мифе: где Творец пребывает в пустоте, и пока не возникает пространства, мир "бесполезен": он лишён какой-либо "тверди": Земля существует в бесформенно-туманном состоянии.

Мотив возникновения мира из бесконечно малой точки мы часто находим в мифах. Так же возникает и Земля: например, в мифе индейцев чейеннов великий дух Махео вначале сотворил океан, водных животных и птиц. Но птицы устали летать, а суши еще не было. Тогда лысуха нашла кусочек грязи и принесла его Махео. Творец стал катать грязь между ладоней, и та стала расти. Когда ее стало достаточно, Махео положил ее на спину старой черепахи, и она стала Землей.

Подобно ему, полинезийский океан Тангароа на заре времен сотворил птицу, которая летала над волнами, не находя пристанища, пока он не бросил для нее в море камень, который превратился в остров, ставший основой полинезийского архипелага. Полинезийский герой Мауи вылавливает из океана рыб-острова.

В мифологии народов Сибири творец Ульгень или Юрунг айы тойон посреди бескрайнего пустого океана, который существовал вначале времен, встретил злого духа. Тот сказал ему, что обитает под водой, где есть твердая почва. Творец уговорил его принести со дна немного почвы, сделал из нее островок и уселся на него. Злому духу это не понравилось, и он попытался разорвать островок на части, но чем сильнее он растягивал его во все стороны, тем больше тот становился. Так и возникла земля.

В мифах Суматры богиня Сидеак Паруджар, ставшая создательницей Земли, дочь верховного бога, спрыгнула с Небес, спасаясь от нежеланного жениха. Она неприкаянно плавала по волнам первозданного океана, пока отец не сбросил ей сверху горсть земли. Упав в океан, земля стала расти и превратилась в остров. Затем верховный бог послал на Землю героя усмирить подводного змея Нага Падоху (о типическом образе змея глубин чуть позже), и тогда Земля стала безопасной для жизни. Герой взял в жены Сидеак, и они породили людей.

Мифы разных народов повествуют о том, как из воды возникает крошечный комочек земли — ила, который иногда приносит Рыба со дна первозданных морей. Он начинает пухнуть, постепенно увеличивается в размерах и превращается в необозримую Вселенную. Этот образ настолько прост и естественен, что понятен и ребёнку, которого смущает огромность мира, и символически мыслящему взрослому, который хочет представить себе, как из бесформенной пучины, лежащей где-то за гранью бытия, возникает Космос, построенный по законам физики. И слово пучина восходит к индоевропейскому корню peus со значением разбухания, от которого идет глагол "пухнуть", а также слова пузырь, пузо и пуп. Родство этих слов возвращает нас к образу Великой матери: пустота Хаоса — материнская пуповина, которой наш мир связан с тем, чего нам не дано постичь.

Хаос — материнское лоно, где зарождается мир, и ему близок образ космического яйца, в котором в смешанном состоянии содержатся первоэлементы мира. Яйцо жидкое и бесформенное, оно больше похоже на мёртвый камень, чем на живое существо, но из него каким-то чудом рождается живой цыплёнок из плоти и крови, с законченной формой тела (вновь вспомним телесное совершенство человека, возникшего 40 тыс.лет назад). Такова же Вселенная в своём первоистоке: мы не мыслим её оформленной и живой, но она рождает жизнь и зримую красоту Земли, что даёт нам возможность понять суть архетипа праматери. В яйце нельзя увидеть птицу даже под микроскопом, пока она не сформировалась и не родилась, и тем не менее его внутреннее неясное и смешанное состояние оказывается наиболее плодотворным для всякого творения и рождения жизни.

Такой образ Хаоса — древнекитайский первозданный водный мрак Хуньтунь, который описывается как взболтанное содержимое куриного яйца. И впоследствии китайский философ Лао-цзы использует слово "хунь", означающее "загадочный, хаотический, неясный", для описания состояния дао до возникновения Неба и Земли. Ему сопутствует понятие "сюань" — образ темных глубин существования, существовавших до разделения на познанное и непознаваемое, на хаос и порядок. "Безымянное — источник Неба и земли; именование — мать десяти тысяч вещей... Их тождество есть сюань; сюань за пределами сюань — вот врата всех тайн". ("Дао дэ цзин", 1)

Образ космического яйца повсеместен: его также можно найти в египетской и финикийской, греческой орфической и финской, полинезийской и японской, буддийской и индуистской мифологиях: "Вначале это было несуществующим. Оно стало существующим. Оно стало расти. Оно превратилось в яйцо. Оно лежало в продолжение года. Оно рас­кололось. Из двух половин скорлупы яйца одна была серебря­ной, другая – золотой. Серебряная – это земля, зо­лотая – небо, внешняя оболочка – горы, внутренняя оболочка – облака и туман, сосуды – реки, жидкость в зародыше – океан. Из него родилось солнце" (Чхандогья упанишада, 3: 19, 1 – 3). В египетском мифе Солнце тоже возникает из яйца, снесенного птицей Гоготун, в финском из такого яйца, лежащего на коленях творца или холме посреди океана, возникает мир. В северо-западной Африке внутри яйца-звезды в виде зародыша находится свернувшийся мировой змей. Финикийский творец Хусор раскалывает мировое яйцо на две половины — Небо и Землю.

А в китайской мифологии яйцо-Хуньтунь становится богом середины, живущим между северным и южным морями и так совмещающим в себе крайности бытия, но сохранияет и признаки своей первобытной нечленимости. Миф говорит, что в его теле не было отверстий, и когда боги северного и южного морей решили исправить положение в соответствии с общепринятым порядком, жизнь ушла из него — так вытекает содержимое яйца, если мы повредим скорлупу. И потому Хаос непознаваем, как и вселенское первоначало: как только мы прикасаемся к нему острием мысли, оно перестаёт быть самим собой.

Эту идею подтверждает японская сказка о рыбаке Урасиме, которому довелось побывать в подводном мире Ватацумино-куни: стране, живописующей образ вечности и безвременья. Недолго пробыл рыбак гостем морского царя, но не застал на Земле даже далёких своих потомков. Боги вод дали ему в подарок таинственную шкатулку, предупредив, чтобы он не открывал её. Оказавшись на суше, Урасима открыл её — и тут же стал дряхлым стариком и умер: морская шкатулка содержала секрет его бессмертия, но лишь до тех пор, пока он оставался скрытым от этого мира.

Подобно этому, планета морей Нептун несет нам ощущение вечности и безвременья, позволяя забыть о насущных проблемах и рациональном взгляде на мир. Это дает нам возможность прикоснуться к истоку — но земная жизнь при этом стремительно проходит мимо — как вода утекает сквозь пальцы.

 

*      *      *

Чтобы лучше понять туманные идеи архетипов, мы проецируем их на людей: ведь человек воспринимает Вселенную через себя самого. Знаки Зодиака — земная проекция, горизонтальный разворот архетипа как невыразимого эйдоса. Это статический образ по сравнению с динамикой планеты как сгустка определенной формы энергии, которая движет нас и сама видоизменяется, оказываясь в разных пространственных и временных условиях знаков Зодиака. Человек, покуда он пребывает на Земле и в Солнечной системе, всегда имеет черты своего знака. При этом на него оказывают влияние и все остальные архетипы, также в зависимости от времени и пространства, что описывает гороскоп рождения и другие карты (транзитные, дирекционные, солярные и т.д.).

Конечно, никакая личность не достигает глобальности своего мифологического пра-образа, и всё же астрология помогает нам увидеть универсальные и божественные, архетипические черты в характере даже самого обычного человека. Обратимся к Рыбам. Люди привыкли мыслить мир в категориях времени и пространства, но Рыбы, безмолвные Рыбы — это тот знак, которому более всего дано прикоснуться к вневременному и раствориться в нём. Они не любят жестких формулировок и стремятся уклониться от всякой определённости: любое чёткое суждение кажется им далёким от многомерной и невыразимой истины бытия.

Лучше других ощущая непрерывную связь прошлого с будущим, Рыбы как бы и живут в безвременьи, в котором оказался рыбак Урасима, а нынешнее, которое другим кажется единственно существующим, для них расплывчато и относительно. Как порождением Хаоса является Никта ("ночь"), скрывающая в себе тайны жизни и смерти, так разум этого знака остаётся в постоянных сумерках сомнения, хотя чувство вечного предоставляет ему безошибочный ориентир веры. И это же надвременное восприятие побуждает Рыб формировать целостное представление о мире — вобрать в него всё и так выразить невыразимое. Оно помогло Эйнштейну, родившемуся под этим созвездием, создать теорию относительности и позволило другим представителям этого знака: Копернику, Галилею, а в наше время Вернадскому — нарисовать те картины Вселенной, которыми живёт и ещё долго будет жить мысль человечества.

Но что же нам дает возможность связать жизнь конкретных людей с архетипом Рыб и их мифическим покровителем Нептуном? Когда мы вторгаемся в сферу архетипа, в ней нет однозначных причин и единственных определений. Однако проще всего представить влияние знака на психику людей в момент их рождения через образы природы.

Древнее понятие о Хаосе есть в каждом из нас, и круговорот жизни напоминает нам о нём в слякоть и распутицу мартовского половодья, когда земля покрывается водой в преддверии буйного расцвета весенней растительности. Славянское название водного хаоса — "хлябь". В долине Нила в период Рыб — февраль-март — были наводнения. Календарное время Рыб — время ухода зимних холодов и половодья — вызывает в нас ощущение неясности мысли и брожения души, готовой пробудиться к весеннему активному восприятию жизни, но ещё по-зимнему скованной и расслабленной. Оно навсегда сохраняется в людях, родившихся в этот период. А к пониманию того, как оно проявится в них, приближает нас многотысячелетняя история человечества.

 

ТАЙНА РАЗУМА

 

Мифологические представления о Хаосе или о потопе мы сопоставляем с периодом потепления, таяния ледника и вызвавшими эти процессы катаклизмами, которые некогда стронули человечество с насиженных мест и дали толчок развитию его сознания. До сих пор остаётся тайной, откуда в человеке его высшая — разумная — природа. Но был длительный этап в истории человечества, удачно названный австралийскими аборигенами "временами сновидения", когда современного пробуждённого сознания не существовало. В память о них назван дальний астероид Альчера (Altjira 296,6 лет) за орбитой Плутона – который символизирует обращение в доисторические времена и мифологическое сознание человечества.

Скрывается ли разум в глубинах человеческой психики, или вначале была мысль, позднее оформившая себя полнотой чувств? Глубины души скрыты тайной, потому что находятся в ведении планеты Нептун, для которой все едино и этого противопоставления тоже не существует.

Но мы не ошибёмся, если скажем: разум родился из Хаоса — из изначального смешения, откуда возникло всё. Сознание людей хранит рыбообразный бог первичных вод Эа, именно он ведает разумом и забывчивостью. Подтверждение такого образа мы можем найти в истории развития языка. К единому пра-индоевропейскому корню men (и ностратическим manu и meta) со смыслом изначального движения и брожения сводят два и.е. корня: men-th, родственный нашим словам смешение и мутность, и men-dh со значением пробуждения и бодрствования, а также ощущения. В современных языках они породили понятие разума: латинское mens ("ум, ментал"), индийское манас, русские мысль и па-мять, и греческие математика и метод — происходят от первого варианта этого корня. А такие слова, как русское мудрость, латинское медитация, греческое миф, а также имя богини Медуза, хранящее в себе единство двух смыслов: "обеспокоенность" и "мудрость",— от второго варианта корня. Быть может, смятение души освободило непривычные потоки восприятия, породив наш современный разум?

Этот корень хорошо иллюстрирует астрологический образ двух рыб, изображенных на созвездии. Согласно распространенной концепции Дендерского календаря, одна из них навеки остается в первозданных водах, осуществляя связь с непостижимым истоком (отсюда смятенность и мятежность, присущая знаку Рыб в нашем регламентированном мире, о которой мы поговорим позднее). Другая начинает путь эволюции и становится человеком. И от значения "бодрый, деятельный" происходит не только понятие разума, но и само название человека: английское man, немецкое Мann, индийский Ману, а также русское — мужчина.

Люди знака Рыб чувствуют в себе эту раздвоенность. Первая Рыба позволяет им погружаться в невыразимые словами потоки. Вторая заставляет научиться выражать словами туманные ощущения, которые ускользают от разума (точно как рыбы: попробуй поймать без удочки!). Своим "я" Рыбы считают то одну, то другую из рыб, и либо скрывают существование в себе более древнего начала, либо чувствуют свою ущербность и сомнения в том, являются ли они и вправду человеком разумным. Но в конце концов именно первая Рыба, отказавшаяся полностью превратиться в рациональное создание, позволяет им ощутить становление человека — в себе и в мире.

От брожения Хаоса разуму современных людей переходит качество возбуждения и активности. Пробуждение разума как архетипический образ Рыб является двигателем психики этого знака, который нередко живёт во сне своих иллюзий. Постоянное бодрствование интеллекта для Рыб — невидимая цель существования и критерий оценки окружающих (что, например, отразилось в скрупулёзном отношении к знанию еврейской культуры, национальный характер которой соответствует знаку Рыб). Пробуждённость ментального сознания, которое даёт активное присутствие в настоящем моменте жизни, максимально требуется любому во время влияний планеты Нептун: когда земля уплывает из-под ног,— или когда мы прикасаемся к истокам жизни.

В психологии море символизирует бессознательное, а потому Рыбам зачастую не хватает чёткого рационального принципа корня mendh: в астрологии этот знак считается худшим местоположением планеты интеллекта Меркурия. К нептунианскому способу мышления больше приближает нас другое слово — ум, носящее несколько иной характер. Оно восходит к и.е. корню aw/aus, означающему "восприятие чувствами": от него идут русские слова: уста, ухо и латинское audio ("слушать"), а также явь — как всё воспринимаемое нами, "проявленное" для чувств. Наше слово ум скорее отражает понятие воспринимающей души и духа, раскрывающего нам свет жизни. Оно ближе к ясной интуиции знака Водолея, который считается покровителем нашей страны, чем нередко вводящий нас в заблуждение интеллект, символизируемый знаком обманщиков-Близнецов; оно не склонно к рациональной путанице, зато и лишено активной энергии бодрого европейского ментала.

Нептунианский созерцательный способ восприятия предполагает отождествление чувств с воспринимаемым, погружение в него и через это проникновение в тайны подсознания (недаром Меркурий в Рыбах дает не только трудности в развитии интеллекта но и очень образную речь). К такой невыявленной мудрости Рыб причастен скандинавский таинственный великан Мимир, хозяин источника мудрости у корней мирового древа, к которому обращается за советом Один. А в первой из дошедших до нас, шумерской мифологии герой Гильгамеш ныряет на дно моря, чтобы достать растение, хранящее секрет бессмертия.

На дне моря скрыт тайный алфавит, который хранит кельтский морской бог Мананнан/Манавидан, сын океана Лера, в  сумке, сделанной из перьев водной птицы: журавля — или под грудой священных камней.[7] Он мчится над волнами на коне или сам подобен коню (что рисует образ барашков на волнах), или в ладье, повинующейся мысли, что раскрывает волшебство мысли как идею, архетипическую для Рыб (которую может символизировать астероид Manawydan, как и прикосновение к тайнам подсознания). Волшебный плащ Манавидана, подобно морской глади, меняет цвет и делает его обладателя невидимым.

Рыбы хорошо чувствуют непроявленные процессы: по отношению к которым внешние события выступают лишь как верхушка плавающего в океане айсберга. Но чтобы бессознательное дало совет, разум должен по меньшей мере задать вопрос и проявить активность в интерпретации: Мимир не служит глашатаем людей и богов, он отвечает лишь Одину, предпринявшему дальнее путешествие ради высокой цели сохранения подвластного ему мира. И чтобы добыть из-под груды камней алфавит Мананнана, также требуется постараться. Молчание при соприкосновении с неведомым — это не ответ, а лишь постановка проблемы. Внутренне активный интеллект человека должен приложить усилия, чтобы расширить границы выразимого посредством созерцания невыразимого.

Знак Рыб нередко останавливается на роли бессознательных медиумов, проводников жизненного ритма: они отождествляются с тем, что происходит в настоящий момент и абсолютизируют его, не задаваясь вопросом, как правильно истолковать то, что они чувствуют. Поэтому люди-Рыбы часто своими тайнами лишь отягощают окружающих, а не вдохновляют их: в их видении мира чувствуется хаос — а не закономерность, фатализм — а не судьбоносность. И если они не работают над ясностью своего мышления и четким пониманием происходящего, то слабость ментала в этом знаке очень заметна: отчего Меркурий в Рыбах является притчей во языцех астрологов. Как мы увидим подробнее в архетипе Меркурия, именно интеллект служит проводником в неведомое, подобно Одину, а без него тайна навсегда останется тайной. Откровение может быть бессознательным ощущением, подобно очищающему сну,— но чтобы сделать его доступным для других, надо на что-то опереться.

Свойственная знаку Рыб причастность к тайне часто характеризует морских богов. Новозеландский бог моря Тангароа невзначай подслушивает разговоры людей и способен проникнуть во все их секреты. Знает тайны будущего вещий морской старец Нерей и другое водное божество — Протей, подобно морю, постоянно меняющий свой облик и открывающий будущее лишь тем, кто сумеет его узнать. Нерей открывает Гераклу путь в сад гесперид, где растут золотые яблоки бессмертия: но лишь когда герой, схватив его, не отпускает, хотя Нерей оборачивается и водой, и огнем и принимает другие образы. Так содержание подсознания и мимолетное ощущение вечного уходит от нас, как забывается сон: но если ментал успеет ухватить его суть, оно может стать для человека познанием тайны.

Протей считается сыном владыки морей Посейдона, а его истинное лицо — облик сонливого старичка. У него много детей, что характерно для морских богов, и подопечных морских животных: он — пастух тюленьих стад.Протей, наряду с Тритоном и Наядами — один из спутников планеты Нептун, а в честь Нерея назван астероид Nereus, по положению которого мы можем судить о секретах человека. Образы Нерея и Протея также отражают непостоянство и лавирование людей-Рыб: интуитивно ориентируясь в ситуации и проникая в самые тонкие психологические моменты, они неуловимы, как рыбы в воде, и всегда готовы увильнуть от ответа. Сопутствующий Посейдону бог Главк ("зеленовато-голубой"), названный по цвету моря покровитель моряков и рыбаков, тоже обладает даром прорицания, и его имя также носит астероид Glaukos, символизирующий угадывание тайн. За пророчества и нептунианский поиск вслепую может отвечать в гороскопе и астероид Манто: так звали вещунью, которая служила поводырем своего слепого прорицателя-отца: от её имени происходит слово мантика — гадание.

 

ПАССИВНАЯ СВЯЗЬ С ИСТОКОМ

ОБРАЗ МЛАДШЕГО БРАТА

 

Говоря об образе моря в мифологии древних, можно выделить два общераспространенных понятия: олицетворенное божественное море и антропоморфный морской бог. По Э.Б.Тэйлору, "эти понятия представляют собой две стадии развития одной идеи — воззрение на естественный предмет как на существо, одушевленное само по себе, и выделение оживляющего его духа в форме особого божества". Как мы видели, одушевленное море принимает образ Великой Матери. Праматерь жизни воплощает в себе безликое пассивное начало, задача которого — извлечь из себя всё, что хранится внутри, а скорее — просто не препятствовать раскрытию того, что должно быть явлено даже вне зависимости от её воли. И потому впоследствии роль всемогущей гидры Тиамат сводится к тому, что она остаётся просто материалом, материей Вселенной: а творит мир из её тела её далекий потомок Мардук. И эта пассивная роль прародительницы в примитивных мифах переходит и на антропоморфные мужские образы развитой мифологии: такие, как египетский Нун и греческий Океан.

Образ материала творения, достающийся матери моря, проступает в мифе об эскимосской Седне, раскрывающем также идеи драматизма творения и связанной с его процессом жертвы и жертвенности, созвучной образу матери. Седна вышла замуж за буревестника: он посулил ей счастливую жизнь, но не сдержал обещаний, и Седна попросила своего отца отвезти её обратно домой. Когда они плыли по морю, буревестник нагнал их и вызвал ужасную бурю. Отец Седны, чтобы спастись, бросил дочь в волны. Седна стала цепляться за борт лодки, но он топором стал рубить фаланги её пальцев – и из них возникли тюлени и моржи, и другие морские животные. Седна утонула и превратилась во владычицу моря и мира мёртвых. Есть сверхдальняя минорная планета Седна, с периодом 11 500 лет, которая обозначает тему вылова и сохранения морских животных. А если чуть шире, голода и жертв ради питания: во время бурь рыбы и животные уходят в глубины, что в древности провоцировало жертвоприношения морю (можно вспомнить обещанную морскому чудовищу Андромеду, которую освободил Персей).

О невзгодах, связанных с этим архетипом, и родстве семантики моря и смерти – чуть ниже, подчёркнем сначала позитив.

Архетип всеобъемлющего материнства, связанного со знаком Рыб, в астрологии понимается как высшая любовь: отождествление себя со всем, что происходит в мире, и растворение в едином ритме жизни. Это позиция самоотречения, с которой мать отдает себя детям и которая в быту проявляется как дар сочувствия и милосердия. Связь материнства с милосердием и состраданием выявляет и язык: так, в семитских языках от корня hny ("материнское лоно") происходит финикийское hen ("благоволение, милость"), арабское hnn ("жалеть, сострадать"), арамейское hn ("быть милосердным"), еврейское hnn ("сжалиться, простить") и имя Анна, которое переводится как "милость". Аккадское kirimm ("материнское чрево") родственно арабскому krm ("быть великодушным") и египетскому ch'mt ("снисхождение"). Еврейское raham и арабское rihm означает "материнское лоно" и одновременно "жалость" и милосердие, с ними связаны еврейское rhm — "жалеть, любить", арабские rkhm — "ласкать ребёнка" и raham — "сострадание, сочувствие".[8] Отражая архетип Нептуна (и ещё один архетип — Юпитера), японская пословица говорит: "Благодеяния отца выше горы, милость матери глубже моря".[9]

Представители знака Рыб сочувствуют людям и видят высшие моменты в рождении детей и любви к ним, в котором человек наиболее отождествляется с бессознательной волей к жизни. Философию любви к детям — даже ещё нерожденным — в наше время неслучайно ярче всего выражают группы водных родов, где люди стремятся вернуться к естественному процессу рождения как основе будущей любви человека к миру,— и где стихия воды становится такой основой. Материнская функция воды проявлена в образе русалок (от слова "роса"): по гипотезе Б.Рыбакова первоначально они не являлись представительницами тёмных сил, которые склонны затягивать неосторожных в водную пучину, — но, наоборот, оберегали людей от стихии и спасали тонущих, вынося их из воды на берег, и поэтому другое их название было "берегини"[10]. Изображение женского божества с рыбьим хвостом в подобной роли известно с неолита[11].

Характерно, что Рыбы плывут по течению, которое порой делает их заметными и необходимыми там, где требуется чувствовать пульс самой жизни и где нужно проявить терпение и сострадание. Нептун дает возможность легко войти в проблемы других людей, правда, также и настолько отождествиться с ними, что теряется взгляд на них со стороны. Это часто мешает Рыбам оказать реальную помощь действием — и наиболее ценным оказывается само их понимание проблемы. Себе Рыбы часто не склонны помогать вовсе: они слепо полагаются на ход событий и верят, что всё наладится само собой. Рыбы верят в материнское покровительство самой жизни, и само всепрощение этого знака часто побуждает его, подобно древним прародителям, мифологическим покровителям этого знака, занять пассивную позицию.

Эта пассивная связь с материнским изначальным истоком проступает в образе бога морей, который начинает мыслиться младшим и слабейшим богом.

Мужские образы моря по происхождению более поздние. В отличие от почти непредставимой праматери, ясной характеристикой которой являются лишь жизнь и рождение, бог моря более подобен другим богам пантеона, но потому он и слабее её. Получая более отчетливый образ, он теряет изначальную силу хаотического всеобъемлющего начала и воплощает просто морскую стихию как одну из стихий мира, не самую актуальную для земной жизни людей. Это определяет пассивную роль богов моря в религии. Так, Цицерон приводит рассуждение о том, что если земля является богиней Теллурой, то божество также и море, которое называют Нептуном: значит, в эллинистическую эпоху божественность моря не являлась самоочевидной, раз её приходилось доказывать.

С развитием мифологии боги первозданных вод уходят на второй план: в мире устроенного Космоса они теряют свою прежнюю власть над Вселенной. В складывающемся позднее пантеоне морским богам достаётся периферийное положение и даже последнее место — так хеттский Аруна ("море, океан") замыкает перечень богов. Древность Океана не позволяет ему играть заметной роли в античной мифологии. Он не вмешивается в дела своих трёх тысяч сыновей и дочерей и живёт в уединении, и дети почитают его как ушедшего на заслуженный отдых престарелого родителя. Скандинавский морской бог Ньерд после войны темных и светлых сил: асов и ванов — оказывается взятым в плен и живет заложником — что, конечно, нельзя считать положением, достойным бога. В мифах Гвинеи море почиталось низшим из трех разрядов божеств, ниже змей и деревьев, бог океана Гу мыслился младшим из трёх братьев-богов. В Японии бог моря Дзебису считался младшим братом Солнца и Луны.

Неглавное, ущербное положение морского бога в пантеоне проявляется и в этимологии его имен. Второй корень имени индо-иранского Апам Напата — и.е. nepot — означает "племянник, отпрыск, сын": один из родственников, младший в роду, хотя Апам Напат — один из древнейших богов, прародитель всего живого. С тем же корнем связаны имена римского Нептуна, этрусского Нефунса и ирландского Нехтана. Нептун мыслится младшим из трёх братьев, которому досталось во владение лишь пустынное море, в то время как старшие — Юпитер и Плутон — захватили себе Небо и Землю, населенные обитателями: богами и людьми. Изначально он выступает богом плодородия, связанного с пресными водами, а об отношении Нептуна к морской стихии больше говорят имена его жён — Салации ("движение моря") и Венилии ("волны").

Греческий Посейдон, с которым впоследствии отождествлялся Нептун, также является третьим братом, что символизирует его трезубец: главный жезл с одной вершиной принадлежит громовержцу Зевсу, а рогатина-двузубец — властителю подземных пастбищ Аиду, второму по старшинству брату. В то же время о древности Посейдона говорит его эпитет Гаяохос — "тот, который несёт на себе Землю", в чём проявлена первичность вод по отношению к Земле; а также Геликонос (от gelikos — "спираль, вращение, зигзаг молнии"), что перекликается с идеей спиралевидного вращения, создающего материю. Видимо, когда-то Посейдон был единоличным правителем, но потом уступил Зевсу, возглавившему олимпийский пантеон. Правда, порой он стремится вернуть себе былую власть и подымает мятежи — так греки воспринимали штормы и бури. У Посейдона множество детей, но тема рождения постепенно отступает у морского бога на второй план, как и у богов первозданного Хаоса, когда-то исполнивших свою функцию прародителей и ушедших на пассивные роли.

Таков литовский пра-творец жизни Праамжиус, сливающийся с богом Неба Диевасом, супругом Земли-Жемины, а потом и вовсе исчезающий из мифологии. В память о нем назван дальний астероид Praamzius с периодом 278 лет, который символизирует не видимую на поверхности основу жизни.

Здесь следует упомянуть, что хотя мы называем планеты римскими именами, но и греческим богам есть место на небесах: в честь Посейдона и его супруги, дочери морского бога Нерея Амфитриты, названы астероиды: Poseidon и Amphitrite. Первый символизирует для нас буйство и мятежность необузданной морской стихии; второй — нептунианское восприятие объектов, побуждающее нас отождествиться с воспринимаемым; уступку невидимой внешней воле, слияние с миром, милосердие и сочувствие. С Амфитритой связан ещё один символ Рыб — дельфин. Согласно легенде, когда богиня скрылась от Посейдона в морском гроте, именно дельфин помог морскому царю её найти и взять в жены. Из благодарности Посейдон поместил дельфина на небо как созвездие. Сейчас для нас дельфин — символ помощи и соучастия, характерного для представителей знака Рыб.

 

Нептунианская покорность мудрому течению жизни, которое порой оставляет нам ущербную роль, возвращающую нас к её невидимым началам, наиболее проявлена в индоевропейском мифе о третьем брате. С этимологией "третий" связаны индо-иранский Трита, имеющий эпитет аптья ("водный"); греческий морской божок Тритон, сын Посейдона и главный космический спутник планеты Нептун, славянский Триглав-Троян и в сказках Иван Третьяк или Иван Водович; а также, возможно, Амфи-трита (где аmphi- означает "со всех сторон, кругом": так воды океана окружают землю). Образ третьего брата имеет прямое отношение к воде и перекликается с идеей жертвенности и жертвы.

Согласно индо-иранской легенде о Трите и древней индоевропейской мифологеме о трёх братьях, младший брат был предан старшими, бросающими его в воду (в колодец) — или убивающими его как-то иначе. Но он непременно воскресает — и в русских сказках обычно опять-таки благодаря живой и мертвой воде. Изначальный смысл этого акта не в коварстве братьев, а в принесении жертвы, осуществляющей связь жизни и вечности (в возврате к первой Рыбе, оставшейся на дне морей). Младший брат, спускаясь в подземное царство ("третий" мир, если первые два — небесный и земной), достаёт там живую воду или иное средство бессмертия и вместе с ним возвращается на землю. Неслучайно Трита считается первым, кто открыл для себя и других богов напиток бессмертия Сому/Хаому.

"Трита, посаженный в колодец, взывает к богам о помощи...

Это услышал Брихаспати, создающий широкий простор из узости.

— О, Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!"

                                                                            РВ I,105:17

Колодец, в который посажен Трита, ассоциируется с мраком и теснотой изначально плотного бытия, находящегося вне этого мира. А живая и мертвая вода — символ следующего знака Водолея, который символизирует разделение слитых воедино света и тьмы, жизни и смерти — ради того, чтобы возник и мог существовать светлый мир проявленной жизни. Позднее, в сказках, младший брат может отправиться просто за целебным средством, необходимым, например, его престарелому больному отцу, за богатствами или за невестой — но так или иначе путь его лежит через мир смерти, а братья или друзья-предатели помогают ему туда попасть. С этим связан мотив последующего воскрешения (хотя смерть героя может быть и символической) и живительного снадобья.

Идею жертвы и возврата к изначальному единству разделенных в мире сил несет в себе образ славянского Триглава: три головы которого охраняют небо (небесные воды), землю и подземный мир. Но преимущество он отдает непроявленному бытию, и идол Триглава изображался с повязкой на глазах, закрывающей от него внешний мир, что связывается с гаданием. Согласно сербской сказке, это божество боится солнечного света. Одна из его голов пожирает рыбу, другая людей, а третья — скот, что отражает идею жертвы трем частям земли. Закрыть глаза на внешнее и прислушаться к внутреннему пророчеству — типичный способ постижения мира для знака Рыб, и образ гадания возвращает нас к тайне. Уход от ясного света ради вечных тайн роднит образы Триты и Триглава. (Есть астероид Триглав.)

А греческий Тритон известен тем, что помог аргонавтам выплыть в море из озера, куда буря занесла корабль и так исполнил роль охраняющего морского божества. Он подарил им ком земли, из которого впоследствии появился остров: что является отголоском мифов о сотворении мира из комочка первовещества посреди океана.

 

Индо-иранскому Трите подобен библейский Иона, которому довелось провести три дня во чреве Кита. Легенда об Ионе приобретает уже моральный смысл, близкий знаку Рыб, как и причастность к скрытым источникам существования: Кит проглатывает его за то, что он отказывается исполнить возложенную на него Богом миссию. Соприкосновение с Бездной пробуждает в Ионе душевные силы, и тогда Кит отпускает его.

И в более древних мифах реальность, лежащая по ту сторону бытия и одновременно вбирающая в себя всё существующее, часто представляется в образе огромной Рыбы или другого чудовища. Герои, которых знакомство с иным миром возвышает перед другими людьми, нередко попадают в её чрево и благополучно, хотя и не без посторонней помощи, выбираются оттуда: смысл этих мифов может быть просто в том, что им удалось там побывать и не уступить смерти. Так североамериканский божественный герой Манабозо, стараясь выудить из моря царя рыб, был проглочен им вместе с лодкой. Он поставил лодку поперёк горла Кита и убил его, а чайки, проклевавшие в туше отверстие, помогли ему вновь выбраться на свет. Другого индейского героя Монедо вытащила из Рыбы его сестра. И наиболее известный нам индейский вождь Гайявата тоже не миновал чрева гигантской рыбы Мише-Наме, прежде чем исполнить свою роль культурного героя.

Южноафриканский миф повествует о герое Литаолане, который остался на Земле один — лишь вместе с матерью, и встретил невообразимое чудовище, проглотившее всё человечество. Чудище проглотило и его, но он пропорол себе путь наружу, выведя из тьмы на свободу всё население Земли. В сказке племени зулу мать следует за своими детьми в брюхо огромного слона, где увидела леса, горы, реки и человеческие поселения. В другой зулусской сказке чудовище поглощает всех людей, скот и собак, кроме одного воина, которому удается его убить, и тогда из его чрева выходят все земные существа. Эти сказки подчеркивают момент крика живых существ при выходе на свет — что возвращает нас к образу рождения ребёнка из утробы матери (неслучайно в сказках часто фигурирует мать).

Образ Рыбы-Кит, на которой стоит Земля и живут люди, и в которой плавают корабли, нам с детства известен из сказки Ершова о коньке-горбунке. А миф о Трите в нашей современной культуре приобретает форму сказки о царе Салтане: где в узкую бочку посажен, правда, не младший брат, но младшая сестра со своим ребенком[12]. Выйдя из моря на пустынную сушу, её сын сразу становится князем по волшебству возникшего города с золоченными церквями, теремами, садами и многочисленным населением. Можно было бы сказать, что эта сказка архетипически отражает просто рождение человека — если бы не мифологический элемент ущербной позиции младшего и слабого, который оборачивается волшебными дарами, превосходящими всё существующее в мире. И это происходит благодаря нравственной позиции Гвидона, который убивает зло в образе коршуна, спасая добро в образе царевны-лебедь.

Целью этой книги не является поиск типичных сюжетов древних мифов в варианте сказок, хотя сказки, несомненно, доступней нашей душе, которой обычно сложно возвыситься до восприятия мифа. Поэтому образы сказок нередко используют психологи, занятые конкретной работой с людьми. Сказки нередко трактуются исходя из ритуалов инициации: если чудовище символизирует какое-либо животное-тотем, то проглоченность им означает обретение силы и покровительства этого тотема; а поскольку тотемы могли быть и деревьями, то бочка, как аналогия ствола дерева, может символизировать дух дерева[13]. И перед тем как стать царем или жениться, герой проходит посвятительные испытания — которые должны остаться тайной, а потому передаются непосвященных в профаническом виде сказки. А поскольку человек должен преобразиться: стать другим — инициации сопутствует образ символической смерти (отсюда теснота, подобная гробу),— что становится преддверием вхождения в новую жизненную роль.

Эта идея актуальна для психологии, и мы не отрицаем достижений ритуалистической школы: если миф о Трите некогда имел в своей основе собой не просто жизненные невзгоды, ущербную или особую роль младшего или жертвоприношение, но посвятительный ритуал — тем лучше! Современного человека этим легче воодушевить. Но все же идея получения силы от тотема для нас сегодня далеко не столь актуальна, как идея сопричастности вечному. Ритуал умер, а миф живет. Поэтому астропсихология здесь берет более широкую трактовку образа нового рождения как соприкосновения с истоком, пробуждающим хаотические силы изначальной жизни — и, конечно, стремится понять, какие характерные черты планеты Нептун и знака Рыб отражает миф о герое, не по своей воле соприкоснувшемся с первозданной бездной.

 

Чисто внешне рассматривая характер знака Рыб, мы видим, что жизненная пассивность, присущая морским богам, приводит к ущербности этого знака в ситуации, когда требуется действовать решительно. Подобно Ионе, знак Рыб сильно зависит от окружения, начиная проявлять все недостатки той среды, в которую он попадает. Как гигантская рыба, Рыб глотают обстоятельства вне их контроля. И перед всеми, у кого в гороскопе сильна планета Нептун, стоит проблема преодоления своего безволия и нежелания принять на себя ответственность. Воля позволяет им стать полноправными участниками жизни при нашей социальной модели существования — отличной от той, которую предоставляет нам изначальная природа, и не полагаться лишь на потоки невидимых сил, вершащих их судьбой.

Но миф о Трите прежде всего возвращает нас к идее той изначальной целостности жизни, которая находится в глубине человеческой души, в потустороннем мире снов и вере в чудо. В психологическом преломлении пребывание в утробе Рыбы или в морских глубинах — это образ вынашивания чего-либо вне сферы внешней жизни, подобное росту ребенка в утробе матери. Такую роль в греческой мифологии играет океанида Эвринома, на дне моря укрывшая и воспитавшая кузнеца-Гефеста, сброшенного Герой с Олимпа. Подобно Эвриноме, душа хранит и вынашивает творческий огонь, скрытый от людских глаз, до тех пор, пока он не наберет силу для проявления вовне (фокус этого процесса в гороскопе может отразить астероид Eurynome).

Планета Нептун побуждает жить мифами своей души до тех пор, пока они не стали реальностью. Отстранённость от реального ради внутренних идеалов и иллюзий, бессознательное (а иногда и сознательное) игнорирование явного ради скрытого несомненно ставит человека в слабое положение. Ведь его внутренний опыт должен быть очень глобален, чтобы получить признание этого мира. Он должен быть равен опыту мифических героев, которые умели вывести из мрака на свет ум своих соплеменников и остались в истории народов как законодатели и учителя. В этом смысле нас не удивит средневековая картина, где изображен Христос у огромной пасти рыбоподобного чудовища, помогающий выйти из него первым представителям человеческого рода — Адаму и Еве: то есть, символически, всему населению Земли.

Планета Нептун символизирует резонанс души со всем миром, который и позволяет заменить жизнь мира жизнью своей души. Но сила этого резонанса обычно очень слаба: душа человека — крупинка в безбрежном океане, и как она может вместить в себя весь океан? Даже астрология разделяет общие резонансы коллективного бессознательного, которые символизирует планета Нептун, и субъективное взаимодействие души человека с миром — на что в гороскопе указывает астероид Психея, описывающий психические колебания души и её скрытые трансформации.[14]  

Поэтому внешний мир не ценит духовных переживаний. Но характерно, что люди, прикасающиеся к невидимым источникам жизни внутри себя, и сами мало стремятся к материальному благополучию, вполне довольствуясь ролью младшего и последнего. Они могут приносить внешний комфорт и осмысленность поступков в жертву внутренним побуждениям, при том, что мотивы их действий могут быть скрыты даже от них самих. Окружающие обычно не возражают: ведь слабость и второстепенное положение не вызывают протеста. И это та роль, в которой Рыбы могут позволить себе свои уходы от явного решения проблем, которые диктует жизнь, и попытаться найти в своей душе ответы на те вопросы, которые она при этом ставит,— считая, что внешне всё сложится само собой. И пусть оно складывается при этом не самым лучшим образом, с этим можно примириться, когда обретен внутренний покой. Как говорит народная мудрость, "на всё воля божья" и "от тюрьмы да от сумы не зарекайся". Или аналогичная норвежская пословица: "кто лежит на земле, тот больше не упадет".

И астрологически со знаком Рыб связано понятие XII-го дома: сферы суточного цикла, которая указывает на невзгоды в жизни человека и в астрологии прошлого века называлась "дом принудительного подчинения", "тюрьма" или "больница". Одновременно эта сфера определяет глубоко внутреннюю душевную жизнь человека, которая обычно и протекает особенно бурно во времена невзгод, позволяя человеку обнаружить в себе те силы и стремления, о которых он раньше и не подозревал. XII-й дом  символически — предрассветное время суток, последние страхи сумрака ночи и последние часы исцеляющего душу сна, когда отдохнувший мир готовится к пробуждению. И как без ночи не наступил бы рассвет, так без соприкосновения с реальностью смерти младшему брату не открылись бы дары истинной жизни.

Ритуалы примитивных народов, связанные с посвящением (юношей и девушек во взрослую жизнь или взрослых в высокую должность), нередко имеют целью поставить посвящаемых в ущербную позицию Триты. Они на время лишают людей их социальной определенности, выбивая из-под ног фундамент привычных родовых и общественных отношений, заставляют соприкоснуться с уничижением и возможностью умереть и нередко символизируют полное выпадание из жизни, подобное возврату к положению в утробе матери. Так, юноши после инициации делают вид, что разучились ходить и есть и учатся этому заново, как бы переживая второе рождение.

 

Позднее переживание пограничного состояния наделяется морально-этическим смыслом. То, как невзгоды вершат очищающим преображением, рассказывает легенда о морской богине Левкотее. Некогда она была царицей Ино, являя нам древнегреческий образ злой мачехи. Ино хотела погубить Геллу и Фрикса, детей своего супруга Афаманта, которые бежали от неё через море, и Гелла утонула в море, которое в честь неё получило название Геллероспонт (Черное море). Потом, после смерти своей сестры Семелы, она взяла на воспитание её сына Диониса, чем навлекла на себя гнев Геры, преследовавшей Семелу и Диониса. Гера решила превратить Афаманта в орудие своей мести, и он впал в безумие, но убил вместо Диониса одного из своих сыновей. Схватив другого, Ино бросилась с ним в море — и превратилась в доброе морское божество Левкотею, спасающую всех терпящих бедствие в жизненных бурях. Её сын Меликерт (финикийский Мелькарт), связанный с образом дельфина, также считался покровителем моряков и торговых судов, которого почитали под именем Портуна как бога портов и гаваней, дающих пристанище кораблям.

Этот поздний эпический миф зафиксирован на небе в образах астероидов: Ino, Athamantis и Leukothea, и на основе их положения в гороскопе можно рассмотреть сценарий событий, связанный с проблемами мачехи, отчима и их приемных детей. На милосердие и доброту, приобретаемую в страданиях, может указывать соединение астероидов Ино и Левкотея.

Мы видим на этом примере, как нептунианский архетип безбрежного моря отвечает за развитие сострадания и сочувствия, и за очищающие невзгоды, дающие возможность приближения души к невидимому первоначалу. В древнем Риме в календарное время Рыб — в конце февраля, последнего месяца года перед новым весенним возрождением — проводились искупительные обряды, о чем говорит само его название: februus значит "очищение". У этрусков с февралём связан праздник поминовения умерших feralia. Эти названия восходят к индоевропейскому bheydho: ("принуждать, покоряться, доверяться"), от которого происходит наше слово беда и латинское fides ("вера, доверие"). От того же корня ведёт начало имя римской богини лихорадки Фебрис. Это подтверждает изначальное единство образа XII-го дома невзгод и душевных откровений; как и то, что вера неслучайно приходит в бедствиях, а искупление через боль и смерть.

Слова боль и болезнь, от индоевропейского корня bhlei ("разбухать, наполнять"), также имеют связь с архетипом Рыб, ассоциируясь с пухнущей пучиной, из которой рождается мир. Они родственны слову символ (sym-bolon) и названию римского жреца фламин, что обращает нас к образу исполненности смыслом, чувствами и верой; а также близки словам заблуждение и блажь — последнее, как и болезнь, является состоянием, в котором непосредственно виновны аспекты планеты Нептун. Соотношение XII-го дома с затяжными болезнями, а Нептуна — с верой и религией в практической астрологии выходит на первый план. Связь болезни и близости к божественному может нам напомнить образ религиозной одержимости и юродивых, почитавшихся у всех народов во все времена.

Ожидание будущей весны побуждает знак Рыб уповать на высшее и жертвовать ради него ограниченными благами настоящего. Слово уповать происходит от индоевропейского peu, означающего искупительную жертву. От него же происходит и слово петь, что напоминает о музыкальности Рыб, растворяющихся в мировых ритмах. Связь пения с процессом очищения возвращает нас к древним обрядам, которым мы можем придать и современный смысл: ведь пение помогает включить в некий единый процесс весь организм, что налаживает отношения между частями целого и тем самым способствует телесному и душевному здоровью. То же значение имеет любая религиозная процедура, окутывающая всех единым ритмом жизни Нептуна.

Поэтому планету Нептун связывают с волей Неба, о чём, возможно, говорит и трезубец Посейдона. Этот древний знак, подобный знакам воды и дождя, изначально имел тупые и закрытые концы, похожие также на лапы птицы, а птица была символом высших, небесных сил[15] (сегодня мы видим этот образ в голубе как символе мира и Святого Духа). Знак Рыб покровительствует религии, окутывая слишком трезвый и практичный мир дымкой фимиама — а слова дым и фимиам восходят к тому же корню dhew ("дуть"), что и слова душа и дух: туманные и неопределённые, и возвращающие нас к такому же неясному и неявному изначальному истоку.

 

ПЛОДОРОДИЕ И РАЗГУЛ.

БЕЗОБРАЗНОСТЬ ПУЧИНЫ

 

В мифологии живая вода и другие атрибуты вечной жизни (например, яблоки, о которых Геракл спрашивал морского бога Нерея) имеют непосредственное отношение к плодородию. Поэтому иногда подчеркивается, что воды жизни — пресные, в отличие от горького моря. Для мифов характерен мотив живительной силы первозданных вод, проявленный в мифе о вавилонском творце-рыбе Оаннесе /Эа/. Бог первичной бездны воскрешает богиню плодородия Иштар, оказавшуюся во власти подземного мира: он посылает ей несколько капель живой воды. Шумерский Энки — владыка мирового океана и подземных вод — становится покровителем земледелия.

Образ плодородия, продолжающий тему изначального рождения, раскрывается в образах таких водных богов, как Посейдон, трезубцем выбивающий из земли влагу, или балтийский бог моря Аутримпс, имя которого происходит от корня "топать, топтать", что напоминает о ритуалах, связанных с плодородием. Посейдон, имя которого переводится как "супруг земли" (по другой версии "владыка вод"), издревле олицетворял плодородие земли, пропитанной влагой. Первоначально он воспринимался колебателем земной поверхности и лишь потом стал персонификацией разгула морской пучины. Ему принадлежали подземные воды, как плодородная сила недр, затем его власть простерлась на реки и, наконец, моря. Посейдон мчится по морю на колеснице, запряжённой длинногривыми волнами-конями, и символы морского бога — кони и бык — имеют отношение к плодородию, так же как и упряжка коней Нептуна.

С плодородной влагой связан скандинавский морской бог Ньёрд, по имени родственный богине земного плодородия Нертус. Девять дней Ньёрд живет на море, девять — с супругой в горах: что ассоциируется с горным снегом, периодически тающим, обеспечивая необходимые земле потоки пресной воды, а потом стекающим в море. Их именами названы астероиды Njord и Nerthus.

Африканский морской бог Олокун – бог изобилия, стремящийся превзойти небесного творца Олоруна своим богаством. Олорун посылает состязаться с ним хамелеона -- и сколько море не меняет свои наряды, хамелеон копирует их, и богу приходится уступить. (Здесь можно вспомнить изменчивость Нерея и Протея, как и их многочисленное потомство.)

Среди молодых богов к изначальному хаотическому плодородию нас возвращает образ Диониса — бога виноделия, пьянства и разгула. Невидимое и неупорядоченное творчество рождения, свершаемое в тайных пучинах, которым нет названия, перед окультуренным миром новой эры предстаёт как вакханалия. Есть астероид Dionysus, обозначающий раскрепощение, выплеск чувств и инстинктов, экстаз и обретение душой новых сил в эмоциональной волне праздника.

Другое имя этого бога Вакх/Бахус зафиксировано в названии астероида Bacchus, и значение этого астероида в гороскопе непосредственно связано с мифологическим образом: это раскрепощение своей природы ради обретения новых сил. При этом имя Диониса ассоциируется у нас с более возвышенной идеей возрождения путем причастия к стихии, а римский Бахус отождествляется с вином и другими материальными способами ухода в нематериальные сферы.

Дионис, причастный к тайне жизни, подобно морским богам Нерею и Протею может принимать любую форму и владеет волшебством превращения: он превратил пиратов, которые хотели его утопить, в помощников человека дельфинов. Дионис — бог эмоциональных крайностей: агонии и экстаза, которые мы сопоставляем планете Нептун. В этом проявляется родство Диониса морской стихии — хотя в дошедшей до нас мифологии он больше отношения имеет к земным превращениям (и более подробно этот образ описан в земном знаке Девы).

Идея культа Диониса-Вакха — возврат к первоначалам, и, возможно, потому он — последний языческий бог, приобретающий популярность в античной традиции. В этом образе хаотическое утрачивает своё непосредственное отражение в бурях морской стихии и утверждается на земле: астрологическим языком мы можем сказать, что Дионис, как и вся тематика, связанная с плодородием, являет нам экзальтацию в Рыбах планеты Венеры, как жизни, которая сама себя утверждает и приводит к своему расцвету. Богиня жизни и любви и сама имеет связь с водной стихией (так, греческая Афродита родилась из морской пены, а имя иранской персонификации звезды Венеры Ардвисуры Анахиты переводится как "могучий источник всемирных вод"). Мы вернемся к этой теме, когда будем рассматривать архетип планеты Венеры.

Пена ассоциируется с солёностью морской воды – которая, кстати, близка по составу крови (можно вспомнить «Голубиную книгу»: «Наши помыслы – от облак небесных, кости крепкие – от камени, кровь наша руда – от чёрна моря», где все аналогии архетипичны). Спутницей Нептуна была богиня морской воды Салация (от salum, «морская пена», что родственно нашему слову «соль»), позднее отождествляемая с древнегреческой супругой Посейдона Амфитритой. Символизирует морскую воду дальний и большой астероид Salacia, размером почти с Цереру (период 271,9 лет, 921 км) — по аналогии он может обозначать также и кровь (например, переливание крови).

Экзальтацию Венеры как идею стихийного рождения жизни в воде и её оплодотворения свыше, проявленную в образе Афродиты, можно увидеть и в образе Данаи. Царь-отец запер её в высокой башне, так как ему было предсказано, что внук займет его трон. Но там пролил на неё золотой дождь сам громовержец, и она зачала младенца. Это сочетание нептунианских понятий плодородия и веры отражает астероид Danae: который в гороскопе может указывать на решение проблем, связанных с зачатием.

Дионисийский культ символизирует собой высвобождение подсознательных импульсов, которые символизирует планета Нептун. Они нередко притягательны — подобно сиренам, сладким пением завлекающих моряков в глубины океана, куда нет возврата. Имя сирен связано с и.е.корнем twer — "сотворять", что возвращает нас к творящей силе Хаоса. Подсознательное ближе к живому, а потому заставляет себе доверять и даёт возможность расслабиться. И планета Нептун характеризует расслабленное состояние души, не сопротивляющейся подводным течениям жизни — и даже не страшащейся их (по пословице: "пьяному море по колено"). Она может порождать психическую неустойчивость и внушаемость, отвечая также за опьянение и склонность к наркотикам. В позитивном же смысле Нептун несёт с собой ощущение праздника — радости постоянного рождения жизни, которая не перестаёт существовать даже и вне нашей воли, жизни, которая больше и могущественней нас, а мы принадлежим ей — как капельке воды естественно принадлежать океану.

Этот хаотический, "дионисийский", аспект природной жизни у П. Флоренского противопоставлен культурному началу, ассоциируемому с Аполлоном, как совершенные формы противостоят без-образному, безобразному. Хаос без-образен: его нельзя представить, и когда мы начинаем представлять его себе, он становится безобразен — поэтому мать-прародительница Тиамат и другие боги первозданных вод часто изображаются чудовищами. Сам Дионис прекрасен уже как бог позднего, "аполлонийского" времени. Влияние планеты Нептун обозначает утрату, размывание прежнего образа. Рыбы теряют себя под наплывом внешних воздействий, пьяный человек теряет своё лицо, эйфория лишает и трезвого ясности мысли.

Чрево океана рождает чудовищ — вспомним детей Посейдона: это страшные великаны, чудовищный бык Минотавр и циклоп Полифем. Греческий Форкис, олицетворяющий морскую бездну, сын моря-Понта, со своей сестрой Кето ("морское чудовище, кит") порождает Медузу Горгону со змеями-волосами, Ехидну (имя которой звучит в нашем слове ёж), змей и подобных им созданий, напоминающих нам о первобытной стихии хаоса Земли. Ехидна вместе с Тифоном, имеющим сотню драконьих голов и рыбий хвост, в свою очередь рождает сверхживучую лернейскую Гидру с отрастающими заново головами и невообразимое чудище Химеру (имя которой, правда, восходит к значению "коза", что возвращает нас к плодородию, олицетворением чего было это животное).

По семитскому мифу в море живёт ужасный Левиафан. Аккадская Тиамат предстаёт перед нами в виде многоголовой гидры или дракона. Древний водный житель индийских мифов — огромный крокодил Макара, гибрид рептилии и рыбы. В скандинавской мифологии обитаемую землю опоясывает своим телом змей Ёрмундганд, отождествляемый с мировым океаном (память о котором в наше время хранят имена Ирма и Эмма). Имя Трояна, возможно, тоже указывает на образ змея: по одной из гипотез оно родственно имени персидского дракона Драогхки. Славянский Триглав по своему названию напоминает Змея Горыныча.

Возможно, что все эти рептилии доносят до нас подсознательный образ реальных животных первобытных времен. Так, мифолог Б.Рыбаков выдвигает гипотезу[16], что под образами Чуда-Юда (впоследствии Рыбы-Кит) и гигантского змея глубин древние подразумевали доисторического мамонта с огромным хоботом, загнанного в яму. Когда-то он служил основным источником пропитания для людей, но потом был уничтожен ими и сохранился только в бессознательной памяти человечества как смутный образ того, что некогда имело для него первостепенное, жизненно важное значение.

И подобно тому, как древние наделяли глубинные образы памяти, уже недоступные разуму, страшным обликом чудовищ, когда в 1846 году планета Нептун была открыта и стала являть миру свой характер, астрологи связали её со всеми кошмарами, рождаемыми в глубине человеческой души. Её воздействие на людей считалось бесспорно разрушительным, а о том всепоглощающем качестве высшей любви, которое мы связываем с ней сейчас, не было и речи. Это был период страха перед психической реальностью и безумием, перед порабощением души тёмными силами бездны, период возврата суеверий и увлечения мистикой — которого, казалось бы, никто не мог ожидать от просвещённого XIX века. Лишь потом астрологи поняли тонкий и нематериальный характер проявлений Нептуна — и назвали его планетой иллюзий. Полвека назад Сенар говорит о ней:

"Свет Нептуна обнажает тайны Вселенной незамутнённому взгляду, но горе тому, кто посмеет остановить на этих священных тайнах любопытные или вожделеющие земные взоры, или тому, кто соблазнится миражами, созданными водами Нептуна на экране желания! Он становится жертвой чудовищ изначальной бездны дорационального мира."[17]

В гороскопе эту склонность к материализации чудовищ из невидимых и неоформленных изначальных вибраций могут символизировать астероиды Медуза и Горгона. Другой астероид, Химера, указывает на неоформленные и нереализованные в жизнь иллюзии знака Рыб.

Есть также малые планеты Сцилла и Харибда, напоминающие о двойной опасности, угрожавшей Одиссею на обратном пути из Аида. Сцилла — дева, некогда отвергнувшая любовь и превратившаяся в шестиголовое страшилище. Оно символизировало подводные камни в проливе, где обитало другое чудище, Харибда, в виде водоворота. Морская пучина поглотила корабль Одиссея и всех его спутников — лишь ему самому удалось спастись. Спас его ещё один нептунианский персонаж: нимфа Калипсо, имя которой значит "скрывающая": она семь лет держала героя на одиноком острове в плену своих объятий, пока боги не приказали ей отпустить Одиссея. Астероид Kalypso может символизировать нептунианские качества удержания, углубления и терпения, а также забвения этого мира, в которое погружают человека подсознательные процессы.

 

ВЕЧНОСТЬ КАК СМЕРТЬ.

МЯТЕЖНОСТЬ МОРЯ

 

В архетипе Рыб неразрывно смешаны и нерасчленены понятия жизни и смерти: одно порождает другое. Таков сон — он похож на смерть, но мы говорим: "как во сне", подразумевая под этим ощущение счастья, когда земля уходит из-под ног. Сон — как бы и не жизнь здесь, полусмерть, но в какой-то мере это более жизнь, чем сама жизнь, блаженство своего небытия. Понятия сна символизируют малые планеты Гипнос (греческий бог сна) и его римский аналог Сомниум, а также дальний транснептуновый астероид Mopc-Сомнус, состоящий из двух частей и названный в честь римских близнецов: сна и смерти.

И всё-таки чаще растворение в вечном и потерю себя в нём наш мир мыслит как смерть. Смерть часто мыслилась древними как возвращение к истоку, так староегипетские тексты говорят: "Умереть — это вернуться в лоно своей матери." И потому не в меньшей степени, чем зарождение жизни, море хранит в себе и живописует нам понятие смерти. Исторически, это отражает древний, наиболее простой способ похорон — в воде, которая предстаёт началом всего: утопление мыслилось как возвращение в родную стихию.

"Море" и "мёртвый" — восходят к близким ностратическим корням, совпавшим в индоевропейском mоr: mэr'a — "влага" и mэrA — "умирать". Индоевропейские корни mor и ner, между собой различающиеся как мужской и женский, хотя не всегда эта линия чётко соблюдена, имеют отношение к смерти и нижнему миру. От корня mor, кроме моря, ведёт своё начало римский бог войны Марс, поскольку он связан со смертью. В древнеримской традиции женой Марса считалась Нерея, как женская его ипостась. От этого же корня происходит имя славянской Морены — жертвы, топимой в воде. В именах богинь судьбы — германских норнах и греческих мойрах, прядущих нити человеческих жизней и обрывающих их, также слышатся корни ner и mor. Люди, рождённые под знаком Рыб, наследуют от них фатализм и подчинённость неведомому предопределению, влекущему их к началу и заставляющему помнить о конце.

С корнем ner связаны имена греческого доброго морского старца Нерея, германского Ньёрда, покровителя моряков и его женской ипостаси, богини плодородия Нертус. Индоевропейцы первоначально не знали моря, а потом назвали его понятием, имеющим отношение к водам плодородия и нижнему миру, и Ньёрд стал морским богом согласно тому же общему ходу мысли, которая связала с морем Посейдона и Нептуна. Дочери Нерея, нереиды, стали небесными спутницами планеты Нептун, подобно тому, как одна из них, Амфитрита, стала женой Посейдона. Другая дочь Нерея (или Океана), Фетида, ярко связана с проблемой смерти: будучи замужем за смертным, стремилась сделать бессмертными своих детей. Она бросала их в воду, но дети тонули (что, возможно, связано с погребальным обрядом), и, по поздней легенде, ей удалось сделать неуязвимым лишь Ахилла — правда, для этого она держала его уже не в воде, а в огне. Есть астероид Фетида, который в гороскопе воплощает непреодолимое стремление души к бессмертию.

К царству мёртвых имеет отношение одна из водных богинь наяд — это возлюбленная властителя подземного мира Аида Мента (иначе Минта или Мята). Её именем названо растение, известное своими успокаивающими свойствами и погружающее тревожащуюся душу в сон, который ассоциируется с небытием смерти и вечности. Астероид Мента может символизировать успокоение, уход души в свои глубины, медиумические способности; и более практически — наркотическое и расслабляющее воздействие лекарств.

От корня ner также происходит греческое слово nero ("вода") и связанное с водой наше — нырять; приближающее нас к смерти слово изнурять; нора — обозначающее подземный ход; а также — понурый: последнее можно трактовать оборотом — "словно в воду опущенный", и оно обозначает довольно частое настроение пребывающих в глубине себя представителей знака Рыб. В языках часто родственны слова со значением мутной воды и печали, уныния и смятения: латинское turbare означает "тревожить, беспокоить, смущать" и "мутить воду", как и в русском родственны слова "смущать" и "мутить", "смятение" и "замешательство". Арабское silq ("водный поток") родственно slq ("страдать, грустить"), а talh ("мутная вода") — dhr-t ("огорчение, печаль"), dhl ("тревожить, смущать") и deluh ("смятение, замешательство").

 Мы видим, что образ воды ассоциируется с погружением в стихию покоя (смерти) и переживаний (жизни), и знак Рыб в астрологии относится к эмоциональным знакам, связанным с наиболее глубокими бессознательными процессами чувств. Рыбы воплощают смятение чувств, прикасающихся к неразрывному смешению жизни и смерти. Другим знакам воды также близка тема страдания жизни (Скорпион) и грусти о смерти (Рак). Правда, сильный Нептун, дающий причастность к безмятежной вечности, приносит и безразличие к жизни и смерти. Как говорится, "море о рыбе не тужит". В высшем смысле — это та непривязанность, которую вырабатывает в людях религия буддизма.

*       *      *

Море связано со смертью, потому что мир должен вернуться туда, где был его исток: такова идея этого архетипа, рождающая страх в человеческой душе. Хаос — наиболее древний порядок, образующий изначальную цельность бытия, но он являет собой первозданное смешение, которое мы мыслим как смерть. По отношению к нему более определённое и более дробное устройство Космоса — отклонение от истинного положения вещей. И Хаос заявляет о своей изначальной близости к истокам жизни, стремясь разрушить всё определённое и устойчивое. Подобно этому Рыбы, видящие относительность всего, находят гармонию в самом хаосе. При этом они подсознательно стремятся к такому порядку вещей, где правили бы стихийные резонансы жизни. Индоевропейский корень menth cо значением "взбалтывать", откуда происходят русские слова: месить, мешать, мутить, смятение, смута и мятеж, а также мучить, хорошо отражает в целом мягкий, но смятенный и мятежный характер знака Рыб. Рыбы порой нарочно "мутят воду", чтобы в смешении обрести некое общее ощущение ситуации, которое прояснит её для них.

Рыбы — символ Хаоса, и мифология даёт нам яркое представление о деструктивной роли персонажей этого архетипа. Силы изначального Хаоса угрожают созданному миру, бушующее море готово вновь поглотить сотворенную Землю, храня память о том, что когда-то ему принадлежало всё. Человечество не оставляет мысль о грядущем потопе, — и именно египетский бог изначальных вод Нун председательствует на совете богов, где они решают стереть с лица Земли человеческий род за его прегрешения. И если как мать-материя и пассивный праотец, божество первозданных вод исполнило свою роль и может удалиться, то как неведомые и тёмные силы пучины оно сеет страх и стремится вернуть себе былую власть.

В австралийских мифах в потопе виновен Великий Радужный Змей, одно из имен которого Юрлунгур: это бог плодовитости и плодородия и создатель рек, тело которого охватывает Небо и Землю подобно радуге – но именно он устроил потоп, в котором погиб предыдущий мир.

В китайской мифологии бог воды и разливов рек с телом змеи Гун-гун мешал герою Юю усмирить потоп и наклонил земную ось, что объясняет течение китайских рек на юго-восток. Дальний астероид Gonggong с периодом 553,7 лет, по размеру сравнимый с Плутоном и Церерой (1200 км), может символизировать наводнения.

У индейцев хопи змея поднялась из пруда до неба и подняла за собой воды, вызвав потоп. У индейцев инка потоп произошел оттого, что три сына первого человека Паха, не имея с кем сражаться, начали борьбу с большой змеей. Но она выплюнула такое количество воды, что затопила всю землю.

Такие образы подтверждают реальные бури и непредсказуемость морской стихии, неподотчётной разуму человека (вспомним нашу поговорку "ждать у моря погоды"). Имя бога Океана родственно греческому слову okys — "быстрый" (от и.е. oku — "быстро"), и его переводят также как "бурный". Слово же хаос (chawos), вероятно, связано с индоевропейским ghau — "резвый", изначально имеет сходный смысл. Русская Рыба-Кит, на которой стоит Земля, всегда готова потопить её и в сказке Ершова предстаёт опасной для людей. "Чудо-Юдо-Рыбу-Кит" символизирует сверхдальний астероид Кето (Ceto «кит») с периодом 999 лет: астероид намекает на образ сохранившийся первобытных гигантов, а ныне исчезающих видов, и имеет спутник Форкий (Phorcis), названный именем супругом Кето, богом бурного моря и прародителем морских чудовищ.

На Рыбу-Кит похоже вьетнамское божество моря в виде гигантской черепахи Тхен Биен: когда она шевелится, на море поднимается волнение и возникают бури.

Значение имени Тифон по одной из гипотез родственно слову тайфун, которое по-английски пишется похоже на греческое имя чудовища — typhoon, и этот живущей в огнедышащей горе змей, таким образом, может олицетворять и опасности бурной морской стихии: которые символизирует дальний астероид Typhon с периодом 237 лет.

Деструктивная роль морских богов делает их мятежниками и изгоями в тот период, когда происходит формирование пантеона под верховенством громовержца. Но морские боги выступают против установленного порядка, они не хотят примириться с участью второстепенных богов. Владыка моря — один из трех властителей мира, и мы вспоминаем об этом, когда он вдруг предстаёт соперником главы богов, претендующим и на его земной престол. Как мы видели, у него есть на это все основания: именно он владеет тайной существования. И боги благоустроенного мира, чтобы отстоять своё господство и благоустройство мира по своему образцу, нередко вынуждены вступать в жестокую борьбу с его рождающими жизнь хаотическими силами.

Так, страшный и могучий Посейдон с развевающимися волосами-волнами участвует в мятеже против Зевса, отстаивая свою независимость и считая себя равным ему. Он насылает бурю на Одиссея, желая погубить его, хотя тому покровительствуют все боги. В постоянной оппозиции с пантеоном богов находится скандинавский морской великан Эгир, имя которого (Aegir) исконно родственно хорошо всем знакомому латинскому слову aqua ("вода"). Хеттский океан-Аруна также доставляет миру неприятности: он крадёт с неба солнце, и мир покрывается мраком, пока громовержец не заставляет морского бога вернуть светило обратно. Семитский деспотичный и жестокий властитель водных стихий Йамму ("море") заставляет богов платить ему дань, пока громовержец Балу не убивает его. В еврейской мифологии Яхве побеждает Ямму, как в поздней традиции Саваоф в начале времен сражается с Левиафаном. Древнее имя Ямму восходит к ностратическому jamA — "вода", звучащему также в названии столицы Иордании Амман, расположенной вблизи Мёртвого моря.

Подобно тому, как все эти морские боги выступают против громовержцев, индейские боги воды и одновременно подземного мира уинктехи постоянно враждуют с птицей-громом Вакиньян. Индейский бог дождя Тоненили спасает прародителя навахо от водяного чудовища Тичольцоди. Китайский бог вод Гун-гун, с телом змеи и головой человека с красными волосами, воюет со многими богами и мешает культурному герою Юю усмирить потоп. Он чуть не явился причиной конца света: однажды, потерпев поражение в бою, он с досады надломил гору, бывшую опорой мира, и чуть не обвалил небосвод. Японский бог Сусаноо ("буян, бурный, ярый") недовольный тем, что ему при разделе мира досталась равнина моря, разоряет поля и оскверняет священные обряды. Потом, как изгнанник с небес, он скитается и просит убежища у разных богов, но, не принятый ими, вынужден за свои прегрешения отправиться в страну мёртвых. Недавно появился астероид Сусаноо, который может символизировать мятежные черты нептунианского архетипа.

Однако как антропоморфный морской бог позднего периода, Сусаноо преобразуется в борца с пугающей хаотичностью океанической стихии – в образе восьмиглавого морского чудовища Ямато-но-Ороти, который постоянно требует новых и новых жертв. Сусаноо победил Ямато-но-Ороти, опьянив его сакэ: он поставил большой чан крепкого напитка, и когда чудище погрузило туда все свои головы, отрубил их. Есть астероид Yamatano-orochi (его номер 10888 напоминает о восьмиглавости чудища), который раскрывает способ умерить буйство и экспансию всепоглощающего хаоса через расслабляющее опьянение (релаксацию).

Как представитель тёмных сил выступает и египетский Сет, олицетворяющий нижнюю рыбу в созвездии Рыб (рыбу, хранящую связь с первоистоком) и противопоставленный Гору, символизирующему верхнюю рыбу (устремлённую в будущее). Сет — виновник гибели Осириса, царя мёртвых, и значит, смерти как таковой. К именам священных животных, воплощающих его атрибуты, добавлялись эпитеты: "буря", "ураган", "мятежник", "восстание". Но Гор побеждает Сета, становясь хранителем основ нового мира.

 

Возвращаясь здесь к чертам людей, можно отметить, что, подобно морским богам, знак Рыб часто стремится к лидерской позиции: ему кажется, что он лучше других чувствуют истинное, изначальное положение вещей. Но его действия обычно оказываются конструктивными лишь там, где нужна оппозиция, чтобы развалить прежние формы устройства жизни. Уверенные в том, что жизнь сама войдёт в нужное русло и пуская её на самотёк, Рыбы обычно не способны сами создать новый, более прогрессивный порядок, так как для этого требуется вести за собой, а они пассивно отражает и проводят сквозь себя уже существующие ритмы. Ярко продемонстрировал нам черты этого знака М.Горбачёв, который сумел вовремя высказать идеи, бродившие в народе, и способствовал разрушению прежнего застоя. Но когда требовалось принимать ответственные решения на будущее, он был в этом не силён, подменяя дело своей мировоззренческой позицией. Это характерная черта Рыб, и они преодолевают её лишь тогда, когда сочувствуют мнению окружающих и берут его на вооружение. Авторитарная позиция представителей этого знака неоправдана, поскольку по большому счёту она всегда деструктивна.

Проблему противостояния Хаоса и Космоса мифология решает достаточно определённо: в столкновении архетипов Нептуна и Юпитера всегда побеждает Юпитер, представитель устроенного мира культуры. Громовержец — сильнейший из богов — расправляется с тёмной пучиной вод: поэтому потоп не угрожает жизни на Земле. Но земные воды мирового океана шире небесных — и, как говорит сербохорватская пословица, "выходящий из реки не боится дождя". И периодически силы неведомого вновь поднимают голову. Аспекты борьбы Нептуна и Юпитера хорошо заметны в гороскопе.

Дисгармония этих планет обозначает необъективность отношения к миру, особенно в духовном его аспекте, или отстранённость от него и нежелание соучаствовать в жизненных процессах. Мятежник-Нептун претендует на власть, принося идеологическую экспансию и стихийное желание всех собрать под своё крыло и всё привести к знаменателю всеобщей относительности,— и открывая двери тому, что в психологии называется "вторжением из бессознательного". Разрешение конфликта — в опоре на Юпитер: на те мивоззренческие концепции и социально-этические установки, которые выработали в своём развитии общество и культура.

Красота мятежности Рыб отразилась в жизни и творчестве Микельанджело, родившегося под этим знаком. Неизвестно, стала бы столь потрясающе явной сила его искусства и веры, если бы церковь (Юпитер) не дала приюта буйной воле художника и не ставила ему тех рамок, преодолевая которые, он стал самим собой.

Применительно к психике каждого человека и её бессознательным движениям архетип Нептуна олицетворяет закономерный мятеж свободной и осознавшей себя души против прежних установленных порядков здравого смысла. Подобно Дионису, душа соприкасается с истоками жизни и права постольку, поскольку общественный порядок утратил связь с невидимыми источниками всего живого и уже не несёт в себе той жизненной силы, которая кроется во внутреннем источнике бессознательной природы человека. Мятеж души терпит крах, когда он остаётся только бессознательным и не выявляет себя сознанию; тогда он порождает лишь внутренние комплексы человека. Но если душе удаётся доказать свою правоту перед разумом, он незаметно, но неуклонно смещается на её, более свободную точку зрения. Это способствует прикосновению человека к истокам бытия — и в целом более творческой жизни личности.

Рыбы — мутабельный (изменчивый) знак: он живёт настоящим моментом и потому является источником живой энергии творчества. Правда, отражая резонансы изменчивой жизни, мятеж Нептуна создает нестабильность ситуации, и всё разумно построенное обществом рушится в возврате к стихийным страстям природы. Безответственное нептунианское следование потоку жизни часто не даёт человеку довести начатое до конца, и знак Рыб нередко подводит окружающих. И потому его роль не в главенстве, но в том всеобъемлющем понимании жизни, которое заставляет его принять позицию самоотречения. Не в тупом противостоянии, но в нахождении тех динамических и этических глубин, живых глубин человеческой души, которых часто не хватает в организованной структуре.

В нашем мире порядка наиболее конструктивно рисует образ архетипа Рыб картина Ноева ковчега. Имя Ноя восходит к архетипическому для Рыб образу женского лона (hn), от которого происходит и имя Анна со значением милосердия. И сам ковчег очень похож на ту Рыбу, которая спасла от потопа первочеловека Ману — и в нём весь человеческий род. Но Рыба сохранила бытие в его первозданном нечленимом единстве — вне сферы собственно жизни. А ковчег, содержащий "всякой твари по паре", вобрал в себя всю жизнь в разветвлённой динамике её противоречий, не сводя её на нет, а организуя её гармонию. И именно Ной, единственный, чья душа сумела услышать голос Бога, для других оставшийся тайным, стал его строителем. В связи с архетипическими качествами знака Рыб можно вспомнить связь Ноя с вином — но опьянение ненадолго оторвало праведника от работы и не помешало ему прислушаться к воле Бога.

В культуре у Ноя были предшественники — шумерский Зиусудра ("нашедший жизнь далеких дней") и аккадский Атрахасис ("весьма премудрый"). Разгневанные шумом, который поднимают люди, боги решили наслать на землю потоп. Добрый бог Эйя/Хайя, олицетворяющий океан, сочувствовал людям, но не мог прямо предупредить их, связанный договором с другими богами. Тогда он сказал о предстоящем потопе стене дома своего любимца Атрахасиса. Тот построил корабль и спасся на нем вместе со своими домочадцами и имуществом. И тогда, чтобы не изменять своей клятве — уничтожить всех смертных — боги даровали Атрахасису бессмертие.

В первом из дошедших до нас литературных произведений — эпосе о Гильгамеше — также упоминается о потопе: герою о нем рассказывает старец Утнапишти/Ут-напиштим, чье имя является калькой шумерского имени Зиусудры. В мифе о потопе спаситель, как и бедствие, носят откровенно нептунианский характер.

Качества планеты Нептун дают также ответ на вопрос, почему боги досадуют на шум людей. Нептун предполагает изначальную гармонию и тишину — человеческая жизнь отходит от нее. Поэтому мы не слышим голоса вечности, а беспорядочные и неразумные человеческие действия создают помехи божественной гармонии того, откуда все возникло. Однако, человеческое сознание является таким инструментом, который даже в шуме (уличных машин, например) может услышать гармонию (музыки). К такому восприятию более всех близки композиторы, преобразующие впечатления мира в гармонию звуков. Однако способность сделать для себя мир более гармоничным, находя свою особую красоту даже в том, что раздражает, дана всем. Можно назвать это подсознательное желание человека улучшать мир вокруг себя способностью к синтезу. Но если взять шире, это нептунианское всеприятие, рождающее созерцательное отношение к миру, покой и блаженство, высшую любовь и эйфорию видения Бога во всем.

 

ВОЛНЫ МУЗЫКИ

 

В Ригведе среди чувственно воспринимаемых стихий первичен звук[18]; звук ом — символ изначальной духовной энергии жизни, присутствующей во всем. Библейское "Вначале было Слово" иногда трактуют тоже "вначале был звук". Физические приборы регистрируют звук большого взрыва: фоновый шум рождения света, предшествующий всему. Первичность звука заставляла философию видеть в музыке высшее из искусств, наиболее непосредственно отражающее истину. Как считал Шопенгауер, музыка, "не касаясь идей и будучи совершенно независима от мира явлений, могла бы до известной степени существовать, даже если бы мира вовсе не было… вот почему воздействие музыки мощнее и глубже действия других искусств: ведь последние говорят только о тени, она же — о существе."[19] И здесь характерна ещё одна мифологическая параллель — море и музыка.

Подводный мир — мир тишины и тайны, и в то же время море — самая звучащая стихия. Если звук большого взрыва или стихийные резонансы изначального Хаоса мы воспринимаем как шум и какофонию: далекие от близкой нам земной гармонии мира, то повторяющиеся ритмы морских волн для мифологического сознания предстают как созвучие. Этот образ описывает легенда о Садко, где любителем музыки оказывается Морской царь, а вдохновенная игра Садко на гуслях ему в угоду поднимает бурю на море, топящую корабли,— в чем можно углядеть мятеж подводного мира против земного мироустройства. Славяне долго не имели выхода к морю, и потому у нас нет мифологического образа, по яркости сравнимого с Посейдоном или Тиамат: Морской царь поздней легенды даже не имеет собственного имени, хотя и предстает властителем, независимым от земного мира. Славянский Водяной — возможно, тоже отголосок некогда грозного и могучего повелителя пучин первобытных вод.

Аналогию между морским прибоем и звучанием музыки передают украинские поверья, что когда играет — волнуется и шумит — море, на поверхность его выплывают морские люди —"що половина чоловiка, а половина риби" — и поют песни, а чумаки приходят тогда к морю и научаются тем славным песням, что распевают потом по городам и сёлам.[20] В средневековой Европе тоже существовали духи вод в образе русалок — ундины (от латин. unda — "волна", это слово происходит от того же индоевропейского корня, что наши слова: вода и ведро). Они символизировали стихию воды во всех её проявлениях, и, в частности, её певучесть и музыкальность: они завлекали рыбаков в глубины своим прекрасным пением (здесь можно вновь вспомнить сирен). Этим образам посвящены астероиды Ундина и Сирена, символизирующие омут чувств и соблазны иллюзий внутреннего мира.

Древние египтяне также сопоставили водному знаку Рыб бога музыки Ихи (сына небесной коровы Ихет и правителя устроенного мироздания Гора). И с кельтским морским богом Лером связана легенда о звуках, будящих в слушателе нептунианское сочувствие. Злая мачеха превращает четверых его детей в певчих лебедей, и они остаются в этом облике девятьсот лет (целую вечность, если учесть, что числительное девять, как сравнительно новое, раньше обозначало просто "много", как и все кратные ему числа). Морскими бурями отзывается их песням горе Лера, оплакивающего потерю семьи. И все же он находит утешение в призывном пении своих детей, когда встречается с лебедями в тихих скалистых озерах, на время успокаивая свои воды под воздействием чар музыки.

Подобно богам, хранящим звуки вселенских песен, представители знака Рыб не только воспринимают ритмы мира, но и умеют выразить невыразимое и передать их на непосредственном языке вибраций человеческой души. Это — самый музыкальный знак Зодиака, давший миру наибольшее количество композиторов и исполнителей. Среди них — Вивальди, Гендель, Шопен, Римский-Корсаков, Равель и другие. Доминирует знак Рыб и в гороскопе И.С.Баха. Рыб-композиторов характеризует огромное количество произведений: они как бы не творят музыку, а просто пропускают сквозь себя все потоки жизни, напрягая свою волю лишь для того, чтобы без-образное творчество Матери-Вселенной приняло ощутимый, почти зримый образ. В личном гороскопе музыкальность определяет прежде всего положение планеты Нептун.

Говоря о психологическом отношении к бессознательным процессам следует иметь в виду, что в жизни влияние этого архетипа непосредственно связано с циклом планеты Нептун (167 лет) и для каждого человека особенно заметно на 14-м, 28-м, 41/42-м, 55-м, 69-м и 83-м году жизни. Эти годы делают людей более религиозными, склонными к мистике и восприимчивыми к музыке и возвышенным чувствам. При этом на 41-м и 83-м году жизни веры в чудесное может не хватать, что делает эти годы критическими.

Надо считать нормальным, если 13-летний подросток (при первом полусекстиле планеты Нептун) увлекается музыкой, обретает иллюзорные идеалы прекрасной цели или вечной любви, или испытывает первый самостоятельный интерес к религии. Хуже, если этого почему-либо не происходит: это может стать тормозом для развития психики в целом. Даже подростковый "балдеж" от рок-групп здесь играет позитивную роль: это учит человека включаться в более глубокие ритмы жизни и, пусть бессознательно, но предохраняет психику от кризиса середины жизни (квадрат Нептуна), когда такое включение может произойти помимо желания, неся внутренний хаос и депрессию. Тем, кто не ощущал коллективные вибрации мира в юности, исправить положение может помочь секстиль в 28 лет или другие личные нептунианские транзиты гороскопа: лучшее время для занятий психологией, медитаций или изучения религий.

 

Итак, архетип планеты НЕПТУН раскрывается в мифологии как образ первозданного Хаоса — материнского лона всего живого, содержащего в своей неразделенности весь мир. Это находящиеся вне пространства и времени прообразы всех его прошлых и будущих созданий — и вечность: изначальное единство смерти и жизни. Это бесконечный источник плодородия, дарующий жизнь, и пассивный материал творения, безобразный и обреченный смерти.

Это тёмные силы неведомого, угрожающие всему явленному, их мятеж и разгул, и бессознательные стихии внутреннего мира коллективной человеческой души. Это уход из мира — жертва, посылаемая в сферы тайного за бессмертием, и её воскрешение на этой земле. Наконец, это музыка, пронизывающая пространство: ритмическая гармония Хаоса, преобразованного в Космос. Но последнее понятие уже выходит за пределы архетипа Рыб, где резонанс изначальных созвучий становится причиной размывания и распада всего определённого и проявленного. В этом знаке начала и конца тёмные глубины преобладают над светом, разрушение над устойчивостью. Мир возникает из Хаоса — и возвращается в Хаос, потому что там, в тождестве и смешении, скрыты творческие силы Вселенной.

  

 

МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА РЫБ

 

В астрологии мы рассматриваем планету не только как космическое тело, влияющее на Землю своими физическими характеристиками: одно такое влияние никогда не могло бы объяснить богатства получаемой картины. Мы видим в ней некую сущность, стоящую за множеством явлений нашего мира и в том числе за планетой как материальным объектом, определенную вибрацию, которую все эти явления вызывают в человеческой душе.

Но через вибрацию планеты Нептун проходят все ритмы нашего бытия, транслирующиеся в мир из глубины наших бессознательных ощущений. И, подобно древним прародителям мира, люди причастны к его изначальной целостности и способны найти гармонию в том, что мифологическое сознание назвало Хаосом. А те, кто рождён под знаком РЫБ, непосредственно привносят в жизнь жертвенность Триты, мятежность Йамму и тайны глубин души, которыми владеет Нерей.

Они уходят от скованности закостенелых форм и отношений и стремятся к эмоциональному взаимодействию, имея лучшую в Зодиаке способность к отождествлению с внутренним миром партнёра. Проявляя свою способность сочувствовать любому человеку и жертвовать собой ради него, планета Нептун проникает в тёмные стороны жизни и не боится их. Но порой это уводит человека от принципиального отношения к миру и себе, создавая пелену всеобщей относительности и всепрощения там, где с точки зрения других людей есть правые и виноватые. Такое видение мира отвергается обществом и способно сделать человека изгоем подобно Трите: его несопротивление волнам жизни ставит его в ущербное положение последнего. Но именно видение большей цельности этого мира хранит тех, кому покровительствует Праматерь-море, в самом тяжёлом положении. В безднах души они находят наибольшую способность к исполнению своего предначертания — сохранения того тайного зародыша вечного перерождения, который не даёт Вселенной застыть в смертельной законченности.

Для того, кто рождается в преддверии новой весны, самым важным представляется всегда тот момент, в котором он живёт сейчас, поскольку планета водных пучин позволяет ему каждый раз ощутить всю глубину этого момента. Но при этом у него из-под ног порой уплывает твёрдая почва здравого смысла и ответственного отношения к намеченным ранее делам. Умение тонко лавировать в подводных течениях позволяет людям этого знака сводить концы с концами, и всё же, если они не думают о последствиях, рано или поздно течение сносит их в водоворот расплаты. Проблема безволия встаёт перед знаком Рыб прежде всего в процессе обучения, поскольку оно требует чёткости и исполнительности.

Но, несмотря на внешнюю инертность и пассивную позицию, представители этого знака далеко не всегда так уж безобидны. В них таится и мятежная стихия океанских бурь, вздымающих, подобно Левиафану, из бездонных глубин хаос неведомого и непознаваемого. Подобно буйству Посейдона, она может разрушить любую определённость и опору в шторме неудовлетворённости и бурной претензии на власть. Эта необоснованная претензия не несёт в себе конструктивного начала и обречена на поражение, как Тиамат, стремившаяся вернуть мир в своё изначальное лоно. Но в самих поражениях Рыб, в их падениях и невзгодах, возвращающих к прошлому, их тайные вершины: в способности без страха окунуться в глубины мира, чтобы найти там чистые ключи веры, сострадания и любви к людям, источник их жертвенности и духовности.

 

Табл.5

АРХЕТИП НЕПТУНА В МИРОВОЙ МИФОЛОГИИ

 

Древние цивилизации народы, регионы	характер и функции богов
	первородный хаос и лоно моря	воды недр, исток плодородия	мятежность, стихия вод, чудовище	ущербность  жертва, причастность к тайне
ЕГИПЕТ	Нун	Тефнут, Хекет	Апоп, Урей Сет, Себек	(Нефтида)
СЕМИТЫ и Библия	техом (Ной)		Йамму Левиафан	Иона
ДВУРЕЧЬЕ и Малая Азия	Тиамат Апсу, Намму, Оморка	Эйя, Энки Апсу/Абзу	Тиамат Аруна, Кингу Лахама	Кулулу Аруна
ИНДИЯ и ИРАН	Апас Апам Напат	Ардвисура апсары	Ахи-будхнья Дану, Шеша	Трита Траэтона
ГРЕЦИЯ	Хаос, Океан Никта, Форкис Понт, Тефида	Посейдон нереиды нимфы (феаки)	Посейдон, Кето, сирены, гидра, Сцилла и Харибда	Тритон Нерей, Главк Протей
РИМ	Нептун Нефунс/Натунс	Нептун	Венилия, Салация
ГЕРМАНЦЫ и КЕЛЬТЫ	Нифльхейм Гинунгагап Мананнан Нехтан, Лер	Ньерд (Нертус) Элигавар	Ёрмундганд   (ундины)	Мимир   (Финн)
ПРИБАЛТЫ	Аутримпс	Потримс нерути	Аудра	Бангпутис
СЛАВЯНЕ	Тагимасад (Чудо-Юдо, Рыба-Кит)	Али Мокошь русалки	Водяной (Триглав- Троян)	Морена (Иван Третьяк)
КИТАЙ и ЯПОНИЯ	Хуньтунь Ватацумино- куни, тайцзи	Ди-цзян Гуйсюй	Гун-гун Лун-ван, Куй Сусаноо	Сиоцути
ИНДЕЙЦЫ	Кочамама Хан	Чальчиутликуэ	уинктехи Тичольцоди
АФРИКА	Олокун, Йеманджа	Олокун	Дан-Айдо-Хведо
ОКЕАНИЯ АВСТРАЛИЯ	Тангароа, Коре	Тинирау Юрлунгур	(Тахири), (Атеа) Юрлунгур

 

 

ХАРАКТЕРНЫЕ  СИМВОЛЫ:

 

хлябь, мировой океан, водный хаос (бездна, пустота) — изначальная стихия вод;

глубины моря, колодец (источник, нора), яйцо, спираль, улитка — скрытый источник жизни;

морское чудовище (гидра, медуза, гигантская змея, спрут), водоворот, сеть — хранители первородного хаоса;

рыбы, дельфин, корабль, русалки — связь видимого с невидимым (морской транспорт, а также сновидения, телепатия и т.п.);

трезубец — символ третьей (немирской) власти.

 

Также приведем здесь, для примера, значение символов, которое помогает перевести их из зрительных образов в сферу психологии, сориентированную на внутренние проблемы личности. Психологически эти символы трактовались бы таким образом:

океан, пучина хаоса — исток, подсознание; вода — стихия эмоций;

яйцо — невидимый зародыш, потенциальный рост;

морское дно, колодец (источник, нора) — глубины души, тайный источник сил;

рыбы — символ непроявленности и целостности, преддверия развития;

дельфин — помогший Посейдону найти Амфитриту: символ сочувствия и помощи человеку из неизведанных сфер;

русалки (сирены) — символ эмоционального обольщения;

морское чудовище (гидра, медуза, гигантская змея) — пугающие иллюзии бессознательного;

трезубец, сеть — вылавливание, осмысление подсознания.

 

ЦВЕТА (и их психологическое воздействие):

 

фиолетовый — таинственность, мистицизм, волшебство, внушение;

матово-зеленый — аморфность, растворение, мягкость, сочувствие; 

сочетание: малиново-лилового с зеленым — внутренняя мятежность, эмоциональные колебания, смешение и полифония чувств.

 

 

ТИПИЧНЫЕ МИФОЛОГИЧЕСКИЕ И СКАЗОЧНЫЕ СЮЖЕТЫ

(описывающие сценарии влияния планеты Нептун,

как и мистерии событий XII дома души):

 

 

Рождение мира из водной стихии. //Аккадский миф о праматери-Тиамат.

Всемирный потоп. //Мифы об Атрахасисе и Утнапишти. Греческая легенда о Девкалионе и Пирре.

Нарушение течения времени и соприкосновение с вечностью. //Японская сказка о рыбаке Урасиме.

Вынужденное попадание героя за грань этого мира (вовнутрь чудовища) и его чудесное спасение. //Миф о Трите. Библейская история Ионы.

Подчиненное положение младшего брата и его необычные возможности. Беды и мытарства, вознаграждаемые судьбой. //Сказки об Иванушке-дураке.

Раскрытие тайны, которую сложно узнать. //Борьба Геракла с Протеем. Сокрытая в яйце смерть Кощея.

Обретение волшебного дара (богатства), через контакт с подводными существами. //Сказки о золотой рыбке, Емеле и Садко.

 

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ АРХЕТИПОВ

 

Преломление архетипов планет в астрологической практике — это прежде всего работа с аспектами. Аспекты отражают динамику взаимодействия разных качеств между собой, и астрологу важно знать, какое из них доминирует и в какой области их отношения окажутся наиболее продуктивны. Архетипический подход дает нам возможность увидеть главный сценарий отношений планет и перенести его в область проблем личного гороскопа (рассмотреть натальную карту через призму мифологии).

 

Архетипы актуализируются во взаимодействии между собой. Динамику их отношений показывают аспекты гороскопа. Здесь описываются отношения планет, подчеркивающие определенные грани рассмотренного архетипа. Это позволяет найти наиболее актуальные мифологические сюжеты личной карты человека.

 

НЕПТУН и ЛУНА. Это архетипические образы матерей, связанные с рождением жизни на Земле (шумерская море-мать Намму или египетская богиня влаги и мать богов Луна-Тефнут). Эти планеты описывают водную стихию эмоций, колебания мировых волн, обуславливающих возникновение и течение бессознательных психических процессов и рождающих изменчивую душу людей. Символизируя скрытое, Нептун и Луна возвращают человека к невидимому истоку в себе самом.

Аспекты этих планет обозначают взаимодействие коллективной психики и личной души. Индивидуальная душа человека воспринимает влияние коллективных ритмов: что в гармоничном варианте развивает его музыкальность или экстрасенсорную чувствительность. При дисгармонии этот аспект можно трактовать в психиатрическом смысле вторжения из коллективного бессознательного. Нептун (как мать всех людей) априори сильнее Луны (архетип личной матери) и оказывает на душу гипнотическое воздействие, подобно Медузе Горгоне или другим непостижимым чудовищам океанских глубин. Она побуждает раствориться в изначальном истоке и впасть в забытье сна, присущее древним временам жизни разума людей. В быту это рождает если не бессознательные страхи и мании, то уход в иллюзии, рассеянность, беспечность и безответственность (хотя нередко и ощущение комфорта: так ребенку хорошо рядом с матерью).

Однако душа человека, будучи активной, может оказывать и столь же непосредственное обратное влияние на коллективное подсознание. В этом смысле она может исполнить мессианскую роль, передавая коллективному сознанию глубоко укоренившиеся лично в ней культурные идеи, служащие основой её независимого и самостоятельного ("бессмертного") существования (о чем подробнее рассказано в архетипе Рака, знаке экзальтации Юпитера, укрощающего мятежи Нептуна). Но для этого личная душа, воспитанная культурой, сперва должна вернуться к нептунианскому природному качеству всеприятия, резонанса с миром (который у животных или растений сильнее, чем у человека).

Проблема Луны возникает, если душа (чистый, но пресный водоем) отвергает окружающую эмоциональную атмосферу жизни (соль жизни морской воды) — вместо того, чтобы кристаллизовать из неё свою собственную структуру (Сатурн). Поток личных эмоций не совпадает с коллективным восприятием (не принимается душой коллектива и чувствами других людей), что порождает беспочвенные обиды или фантазии. Это может быть тот случай, когда реки текут параллельно, но не сливаются в единый водоем (смотри миф об Алфее и Аретузе, послуживший прообразом Ромео и Джульетты).

 

НЕПТУН и ЮПИТЕР. Взаимодействие этих планет описывает картина подавления мятежа морского бога (греческого Посейдона, семитского Йамму, японского Сусаноо) царем богов: организатором установленного мироздания. Нептун привносит в жизнь стихийные влияния, которые, пока остаются бессознательными, угрожают миропорядку. Юпитер ассимилирует хаотические энергии, находит им форму и место в общей картине мира. Так твердое мировоззрение людей справляется с изменяющимися условиями жизни и настраивает психику на нужный лад. Вместе эти планеты формируют религию и мораль.

Гармония этих планет дает человеку возможность адекватно выразить невидимые ритмы жизни (что может сделать его музыкантом, композитором, духовным лидером или просто глубоко проникающимся происходящим и верующим человеком). Дисгармония этих планет дает нехватку этики и необоснованные претензии, подобные претензии на власть мятежника-Нептуна.

В напряженных аспектах конфликт этих планет силен: ведь это идеологический конфликт, где сама жизнь борется с общественным разумом, побуждая его измениться (в жизни он часто проявляется в интересном столкновении знаков Стрельца и Рыб, где первый ратует за высокие традиции и чистоту мысли, а второй подвергает сомнению любые мыслительные концепции во имя жизни как таковой). Началом конфликта правит Нептун, апеллируя к невидимой истине, конец ему кладет Юпитер, выстраивая здание общественной реальности в соответствии с требованиями времени. Юпитер выигрывает в конфликте этих планет: так Мардук побеждает Тиамат (а идеология доминирует над всеприятием).

 

НЕПТУН и ВЕНЕРА. Архетипы этих планет описывают боги, связанные с хаотическим плодородием (за которое отвечают Посейдон или Дионис), буйством и разгулом страстей: допускаемым ради выхода к истокам первичных жизненных сил. Эта идея описывает образ экзальтации Венеры в Рыбах. Его подтверждает рождение в водах первичного океана прекрасных богинь плодородия и любви (Афродиты, индийской Лакшми, иранской Ардвисуры Анахиты).

Совместное влияние этих планет ставит акцент на возвышенно-экстатическом — или рождающем аспекте любви: сострадательном и милосердном. В первом случае их гармония способствует художественному творчеству и непосредственно-образному видению мира, дающему возможность даже в хаосе увидеть прекрасное. Во втором она обозначает покровительство и заботу о людях и животных, умение сочувствовать чужим бедам (образ рождения истинной любви в море глубоких чувств).

Дисгармонию Венеры и Нептуна иллюстрируют образы хаотически-безобразного: чуда-юда, гидры, Химеры,— которое мешает чувствам человека верно сориентироваться. А поскольку чувство в восприятии играет не меньшую роль, чем разум, разрушение эмоциональной ориентации порождает иллюзии. Сюда относятся и образы эмоционального обольщения, тоже дающего чувствам неверное направление: сирены, русалки, ундины. Мешая объединению в дионисийском море любви личных чувств с надличностным восприятием (например, музыки), оно акцентирует частные желания человека, которые теряют высшие проявления и приобретают узко-материалистическую (или патологическую) форму.

 

НЕПТУН и МЕРКУРИЙ. Это образ разума-Геракла, проникающего в тайны, которыми владеют морские боги Нерей и Протей. В быту это — психологическая разборка в ситуации; а в напряженном аспекте, напротив: её запутанность, интриги и ловля рыбы в мутной воде. Взаимодействие Меркурия и Нептуна — это аспект психолога, который призван рационально прояснить суть дела, войдя в его глубину.

Высокая идея этого архетипического взаимодействия — рождение разума из неведомых глубин бессознательной жизни, к которой ближе всего нас подводит образ двух рыб (Сета и Гора), плывущих в разных направлениях. Здесь можно также вспомнить корень со значением стихийного брожения, разделившийся на два: mendh и menth — и родивший понятие мысли. Этот аспект побуждает вычленить в единой реальности противопоставленные компоненты, чтобы понять их действительное соотношение между собой. Поэтому он помогает развенчать иллюзии и дает способности к синтезу разных областей, а также к интерпретации таких сложных сфер единого, как символика, метафизика и душа человека.

 

НЕПТУН и МАРС. Это образ огня-Агни, зачатого в океане вод. Или Эроса: пламени любви, рождающей жизнь. Взаимодействие этих двух самых стихийных планет описывает рождение воли человека из изначального хаоса — или при столкновении с невзгодами и трудностями. Это может напомнить образ жертвы младшего брата-Триты — и героев, попавших во чрево чудовища, но оставшихся невредимыми и вызволивших из него все человечество. Таков образ победы Марса над Нептуном. Он подобен победе Юпитера, но оружие победы над хаосом не дано человеку заранее, потому поначалу герой попадает в плен и становится жертвой. Зато потом хаос не только оказывается побежден, но и открывает людям прежде тайные источники нового существования.

Сочетание этих планет в гороскопе способствует жертвенности, идеализму и растворению своих внутренних установок в стихии всеобщего. Их аспект рождает в душе поэзию, дает человеку возможность выразить волю момента и силу лидера, порой делая его идейным вождем (или целителем-экстрасенсом). Он несет струю душевного самораскрытия.

Конфликт этих архетипов обозначает дисбаланс активности и пассивности, сна и бодрствования, и несоответствие личной воли человека общему ходу жизни. Человек пропускает момент, когда следовало бы действовать, и не видит времени, когда можно было бы отключиться, заняв более пассивную позицию. Соответственно его призывы не воспринимаются другими. Если он склонен пустить события на самотек, они идут не лучшим образом. Это неумение отдаться стихии так, чтобы это оказалось плодотворным, закрывает перед ним двери в высшие сферы. Поскольку воля Марса устремляется к изначальному истоку Нептуна, в конфликте этих планет побеждает Нептун: бурные воды жизни заливают огонь души.

 

продолжение: ”Свет Небес”

 

перейти к главам: ”Закон судьбы”, "Бог и царь", ”Власть недр”, "Кузнец мира", "Земной порядок", "Дар жизни", "Лик бессмертия", "Люди как боги",”Расцвет природы”, ”Воин и пастырь"

 

к обзорной главе “Эволюция человечества как зодиакальный круг”