на главную страницу сайта 

Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

              Глава из книги:

Семира и В.Веташ

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ ЗОДИАКА

(обновленная версия книги «АСТРОЛОГИЯ И МИФОЛОГИЯ»)

При цитировании данных материалов обязательно ссылаться на авторов и данный источник © 

 

ВОИН И ПАСТЫРЬ

— мировые архетипы планеты Марс —

 

 

"О Пушан, пройдись по дорогам!
Прогони опасность, о сын избавления!
Иди с нами, о бог, вперёд, возглавляя нас!
Создай нам хорошие, легкопроходимые пути!
О Пушан, дай нам обрести силу духа!"
                                                               (РВ I,42)

 

НЕИСТОВАЯ  СТИХИЯ  ОГНЯ

 

    Овен — знак начала астрологического года, когда день побеждает ночь и буйная весна вступает в свои права. Идея этого периода — победа в природе позитивного начала, а в человеке — света и разума. Овен — знак стихии огня, и вслед за Стрельцом и Львом он становится лидером нового пути и способа отношения к миру. Стрелец явил космическую модель общества через образ божественного жреца-царя. Лев раскрыл идею цивилизации и самоосознания человека в коллективе. В архетипе Марса мы переходим к непосредственной силе личности, воле индивидуума, независимой от космических и коллективных ограничений.

    В мифологии есть концепция трёх основных мужских функций богов: идеологической, хозяйственной и военной, разработанная французским филологом Дюмезилем.^[1] Астрологически эти функции задают мужские знаки воздуха, а их реализацию отражают знаки огня. Как мы видели в предыдущих мифологемах, идею космического творчества, заданного Водолеем, наследует царь и жрец Стрелец, глава идеологического союза. Это идейная функция. Идея построения цивилизации и владения всеми механизмами жизненного процесса, заданная Весами, переходит на образ Льва как мощного повелителя и владыки этого мира, охватывающего его с разных сторон. Это хозяйственная функция. А третья идея — идея свободы разума и выхода на новый путь, проявленная знаком Близнецов как способность поиска новых источников энергии и форм существования, реализуется через бесстрашную уверенность Овна в собственных силах. Знак Овна наиболее ярко проявляет военную функцию.
    Сначала человечество лишь копирует жизнь, что доносит до нас архетип Стрельца, потом — воссоздает реальность по человеческому подобию, и это отражает архетип Льва, и, наконец, возникает идея творения новой жизни, представленная архетипом Овна. Знак Стрельца наиболее полно являет нам прошлое (традиция), Лев — настоящее (бытие), а за Овном стоит будущее (идеал).

   
    Подобно тому, как женский образ Венеры отразил историю развития чувств, архетип Марса, отражая мужской принцип активности человеческого "я" и символизируя победу природной личности над всеми препятствиями, являет эволюцию сознания и свободы воли. Овладение внутренними силами любви даёт человеку власть над самим собой: овладение своей природой позволяет ему стать личностью, внутренней силой побеждающей внешние преграды. И воинственность стихии, в архетипе Венеры ограниченная законом сохранения природы и отодвинутая на второй план, во всю мощь проявляет себя в мифологеме Марса.

    По большому счету человек всегда способен справиться с тем, что у него внутри: эта способность заложена в нём, рассчитана его природой и потому не разрушает его гармонии. Овладение внешней стихией, которое символизирует знак Овна, представляет более сложную задачу: оно предполагает выход за рамки своей заданности, своей природы, и поскольку это может оказаться саморазрушительным, то, значит, и способность восстановить разрушенное. Марс обращает нас к более могущественным силам, чем астральные силы Венеры, которые по оси симметрии относительно равноденствий соответствуют природной Вселенной Водолея: он возвращает к самому истоку Рыб, выходящему за рамки видимого мира. Подобно Нептуну, Марс воплощает изначальное единство разнесенных сил. В человеке оно предстаёт как слияние двух природ: видимой, телесной, и невидимой, рациональной, но не нептунианское изначальное смешение, а слияние, в котором весь пройденной эволюцией путь обозначил их противоположность.

    Знак Овна завершает круговорот Зодиака, но круг мифологических представлений не является замкнутым как сезонный цикл, а представляет собой выход на новый виток. Последний персонаж эволюции мифологического сознания вбирает в себя весь тот багаж, который накоплен предыдущим путем развития, сливаясь с изначальными источниками сил стихии, породившей мир. На санскрите знак Овна назвается Мешам ("баран"), но согласно М.Сенару, его синоним Аджа (буквально: "то, что не имеет рождения") означает — "первопричина, существовавшая прежде всего".

Подобно Рыбам, Овен обозначает новое рождение. Но рождение, символизируемое знаком Рыб, является природным, а Овен указывает человеческий выход из тесноты прежнего мира — с помощью внутренней энергии, жизненного огня личности, которая становится для всего Зодиака путеводной звездой и лидером. Это соответствует тому, что знак Овна является кардинальным знаком. Это последний и одновременно первый знак Зодиака, способный открыть новый путь и возглавить движение вперёд. В жизни Овны часто стремятся быть первыми. Их ключевые слова: "первый", "прежде" и "вперёд" неслучайно происходят от одного индоевропейского корня.

Грань Рыб и Овна — самая стихийная точка Зодиака. Овен — знак чистой стихии огня: к этой стихии относятся управитель Овна — Марс, а также Солнце, которое экзальтируется в этом знаке, символизируя буйную весеннюю энергию. Образ огня часто сопутствует Солнцу, раскрывая мощь его природной силы: так китайский бог огня, пылающий дракон Чжу-лун (звукоподражательное имя, трактуемое как "большой свет") выступает помощником бога Солнца Янь-ди. Когда он закрывает глаза, наступает ночь, когда открывает, день. Есть дальний астероид Zhulong, который выражает экзальтацию Солнца в Овне и может быть связан с изменениями солнечной активности.

И природная стихия как таковая в мифологии тоже воплощается в образе огня. Огонь, в отличие от других стихий уничтожая существующее на нет, мыслится самой страшной и самой неподвластной человеку энергией, выходящей за рамки обустроенного мира. А добыча огня символизирует овладение миром до самых его основ и его сознательное преображение.

Древнеримские забытые божества огня – сын Вулкана, огнедышащий демон Какус, который предстаёт противником Геркулеса, и его сестра Кака, которая выступает на стороне героя. Победе Геркулеса над Какусом было посвящено святилище весталок, где огонь становится усмирённым и неугасимым как домашний очаг и защита родины. Есть близкий к солнцу астероид Cacus, который означает огонь, вырывающийся из вулкана, а также выбросы солнечной плазмы.

Стихия огня, как преобразующая и превосходящая понимание человека, разрушительна. Но как покорённая им, она служит людям: огонь становится самым верным помощником человека, согревая его, освещая его жилище, помогая приготовить пищу и защищая от диких зверей. Эта его роль отнюдь не ушла в прошлое — так современный философ В.В. Бибихин говорит: "Человечество как в древние времена сейчас сидит тоже около костра, в котором каждый день ежедневно сжигает, постоянно заботясь подбрасывать нефть и уголь (попробуйте не поддержать костёр!) около 5 000 000 тонн — обязательно ежедневно… Напоминанием о том, что это обязательно нужно, наглядно и убедительно служат тысячи людей, которые ежедневно умирают оттого, что оказались чуть дальше от этого костра"^[1]. И сейчас, как в древности, наши нужды покрываются сжиганием леса, в том числе доисторического, послужившего основой угля и нефти. Лес, как и огонь,— яркий архетипический образ дикой природы (о мифологии леса ниже, сначала рассмотрим мифологию огня).

Для древних существовало два вида огня: природный и сохраненный человеком[1] – как это показывает миф о Какусе и Каке. Первый мыслится как прикосновение к стихии, которой страшится человек, и обозначается мужским образом и корнем: ностратическое henka — "гореть". От него ведут начало наши слова "огонь" и "уголь". Второй — это искусственно поддерживаемый огонь очага, соотносимый с женскими функциями: ностратический корень qotti — "зажигать".

    От второго корня происходит индоевропейское het ("огонь, очаг"), иранский бог огня Атар, индийский жрец Атхарван, которой научил людей добывать огонь трением; украинское обозначение огня "ватра" и русское слово "ватрушка", связанное с круглой формой очага. С het смыкается индоевропейское hes/as ("очаг") от ностратического 'asa, к которому восходит имя античной хранительницы Гестии/Весты. "Женский" огонь воспринимался лишённым связи с изначальной стихией, и у многих народов существовал обычай высекания огня под Новый год ради обновления огня очага, который мыслился потерявшим свою стихийную силу. Таков образ прусского "нового" или "живого" огня Паникса ("огонь") — имя которого, видимо, родственно возрождающему себя из пепла Фениксу: самому известному символу начала новой жизни.

    Неистовое и страшное пламя, связанное с образами марсианского архетипа, в первую очередь представляет внешний, "мужской" огонь, вначале символизирующий стихию, а потом эволюцию и искру божественного в человеке. От этого образа происходит индийский бог Агни и хеттский Агниш, имена которых родственны нашему слову "огонь". В Ведах Агни, "обладатель всех сил", предстаёт уже доброй укрощённой стихией, обусловившей человеческую эволюцию, и символизирует божественный свет внутри человека и всех творений. Однако по природе он является асурой, и именно он рождает бога войны Сканду и даёт глаза (то есть душу) и копьё богине Кали, символизирующей губительный аспект энергии Шивы и носящей ожерелье из черепов. По сравнению с главным богом воздушной стихии — богом Неба, который не добрый и не злой, и находится по ту сторону этих чисто человеческих понятий, бог чистой стихии огня, которую являет знак Овна, безудержно добрый и бешено злой: подобно самому человеку, познавшему свою природу.

    С одной стороны, даже на тех культурно обустроенных территориях, которые не подвержены опасностям со стороны стихийных сил, ни с чем не сравнима сила пожара, и в животной природе человека остаётся неосознанный страх перед огнем. Насылает кошмары балтийский Айтварас — летучий дух в виде огненного змея или петуха, убийство которого вызывает пожар. Разрушительная роль пламени отразилась в образе японского Кагуцути, который, рождаясь, убил свою мать Идзанами, опалив ей лоно. Семитский Рашап/Решеф ("пламя") — бог огня, также является богом войны, атрибутами которого служат копьё, щит и боевой топор, он предстаёт губителем, насылающим мор.

    С другой стороны, в огне сгорает то, что представляет опасность, и он препятствует распространению болезней. Сжигает врагов богов египетская богиня пламени УпеС. В латыни слово "очищение" (pyrificatio) происходит от греч. pyr — "огонь", это значение огненной чистоты вошло и в другие языки, и с ним связано наименование пуритан ("чистых"). Двойственность стихии огня отражает образ шумерского бога огня Гибила (аккадского Гирры) — помощника в целительстве, очистителя и разрушителя колдовства, несущего свет людям — но порой и гибель городам, которые сгорают в пламени войны. Имя Гирры восходит к ностратическому gura ("горячие угли"), от которого происходят наши слова "гореть", "жар" и греч."термос".

    Сжигая жертву, огонь посылает дар людей богам, делая видимой связь Земли и Неба. Айны поклоняются богу огня Абе Ками, как благодетелю людей, очистителю, исцеляющему больных и ходатаю пред другими богами. Огонь очага, как свет, который не покидает человека в ночи, связывает его с ясным Небом. Иранский Атар ("пылающий") несёт в себе духовные силы Космоса и выступает как внешнее проявление высшего божества, как его тело. В новых религиях Бог часто сопоставляется с огнем, и подобную идею можно найти у алхимиков, согласно представлениям которых духовный "живой" огонь исходит от перводвигателя и разгорается благодаря движению небесных тел. [2]

    Но как прерывная стихия огонь смертен, и как духовное начало он может быстро угаснуть. Атару постоянно угрожают силы тьмы и дракон Ажи-Дахака, с которыми он борется за жизненную силу и царственный венец хварно (фарн). Огонь должен бороться ради своего существования: он должен что-то сжигать, чтобы гореть: в этом суть стихии огня и позитивная роль разрушения, высвобождающего энергию. Знак Овна проявляет в жизни неистовство этой стихии, задача которой не только поддерживать тепло тела, но вселять в людей горение энергией подвига, подобно тому, как весенняя энергия, бушуя, побеждает оцепенение земли.

    Огонь требуется зажечь; он разгорается от трения и сталкивания противоположных сил мира, поэтому стихия огня непосредственно связана с образом войны: так, по-русски мы говорим "разжигать вражду". Шумерская мудрость говорит: "Спор, что огонь — сам не вспыхнет". [3] Слово  "пылать" порождает слово "вспылить", и во многих языках "гореть" имеет также значение "гневаться, злиться". Так, арабское s'r означает "разжигать огонь" и "разжигать вражду", 'gm —"гореть, пылать" и "бесноваться, рассвирепеть"; qdh ("высекать огонь") связано с hqd ("ненавидеть") и аккадским eqd ("дикий, свирепый, неистовый"). Еврейское hrr ("гореть, жечь") близко hry ("вспылить, гневаться, ссориться"). [4]

    Позитивный архетип Овна неслучайно ставит сильный акцент на образе разрушения. Устроенный мир стеснён в своём способе существования и не имеет ресурсов, чтобы преодолеть веками укоренившиеся традиции. Как знак, близкий к самой стихийной точке, знак бушующей весны, Овен соприкасается с силами завоевывающей природы и берет от стихии энергию для нового рождения. Имея на вооружении разум Близнецов и природное могущество Тельца, Овен прокладывает путь там, где нет дороги. Из трёх знаков стихии огня Овен ярче всего являет силу этой стихии и её эволюционную волю.

 

СИЛЫ ВЕСЕННЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ.  ЗОВ ПРИРОДЫ

     В культурном мире стихию олицетворяет война, и бог войны — главный образ этой мифологемы. Война несет разрушение и смерть, описываемые мифологемой Плутона. Но на определенной этапе из неё выделяется архетип Марса: разрушительная стихия локализуется в образе неустрашимого воина — в образе личности, наделённой человеческими чертами силы и отваги. И эти два архетипа оказываются противопоставлены друг другу как безликое зло невидимого Плутона и воинствующее добро, олицетворяемое предводителем богов Марсом. Владея стихией и обуздывая её в себе, находя её место в человеческой жизни и её красивую форму (в опоре на предыдущий архетип Венеры), бог войны указывает путь совершенствования человека и через это приобретает позитивную характеристику. Марс — это дикая стихия, которая, извергая таящиеся в ней источники жизненной силы, служит добру. В образе планеты Марс взрывоопасная энергия Плутона сливается с активной организующей ролью Юпитера, и олицетворяет позитивный всплеск природных сил, сопоставивший эту планету с утром года.

     Воинственным богам нового, марсианского типа, живописующим неистовую стихию, близок образ весенних гроз и возрождения природы. Весна несёт традиционному юпитерианскому образу битвы-грозы радостную окраску победы. Ярче всего природную стихию в её воинственной мощи олицетворяет индийский Рудра, предшественник Шивы [5] , имя которого идет от глагола "реветь" или означает "красный" (доарийское имя Шивы тоже трактуется как "красный=красивый").

     Рудра персонифицирует весеннюю грозу, её ярость и гнев, как и Индра; но в его облике подчеркнута неиссякаемая молодая сила, способная разрушить всё на своем пути. Когда его забыли пригласить на жертвоприношение, он в одиночку напал на богов и ярость его была безмерна.

"Изрыгнув изо рта ужасное существо, приводящее в трепет,
Махешвара ему приказал: "Разгони празднество Дакши!"
Тот лев был похож на Шиву отвагой, облечен в образ его силы;
Это был воплощенный гнев самого владыки.
Множество воинов храбрых он произвел из ворсинок шкуры,
Те ринулись вихрем на жертву Дакши, чтобы ее уничтожить.
Раздирались горы и тряслась земля, существ опора,
Заметались ветры-маруты, и заколыхалось царство Варуны.
Не сияли огни, не светило всеозаряющее Солнце,
Не появлялись планеты, созвездия, Месяц;
Когда настала тьма, пожар устроила нежить...
Налетали бурей, бушевали с быстротой ветра, со скоростью мысли,
Pазбивали жертвенную посуду, ломали дивные убранства.
Все было разбросано, словно звезды по небу...
Рожденные гневом Рудры, видом подобные огню (последнего часа),
Огромные ростом, они разгоняли рати богов, страх сея повсюду.
Сотворенный Рудрой Вирабхадра с ужасающим шумом
Быстро сжег повюду, что было приготовлено для жертвы." [6]

     Такой образ разрушения отражает в гороскопе астероид Rudra, символизирующий мужскую силу, ярость и неуязвимость. Подобный непродолжительной весенней непогоде, которую сменяет оживление природы, Рудра юн, быстр, неуязвим и свиреп, у него спутанные волосы и прекрасные губы, которыми он улыбается, как солнце, проглядывающее из-за облаков, и, подобно светилу, он называется "красным вепрем неба". Как и огонь-Агни, Рудра мыслится пребывающим везде и рожденным одновременно в трех царствах: на Земле, на Небе и в подземном мире. Он становится покровителем ангирасов, добывших огонь трением.
     Во время грозы Рудру, который держит в руке палицу и ревёт, подобно грому, сопровождают его сыновья Маруты. Это прекрасные и ужасные огненные юноши в сверкающих одеждах, вооружённые топорами, копьями, стрелами и ножами, подобные грозовым тучам. Когда они мчатся по небу в колесницах, сотрясаются крепости, гнутся деревья, а земля дрожит от страха. Как тучи, Маруты заслоняют Солнце, что подчёркивает их всемогущество : "Войско Марутов приходит в возбуждение для захвата главной награды — завоевания Солнца." (РВ I, 86). Женой Рудры или Марутов называется воплощение молнии Родаси ("красная"). Она мыслится объединяющей их огненной природой:

"Словно обращенная к собранию священная речь,

Она соединяет всех... 

С распущенными волосами, мужественная мыслью,

Как Сурья, взошла она на колесницу почитателя,

С видом страшным, как приближение грозовой тучи."
                                                                   (РВ I,167:3-5)

     Здесь боги прямо отождествляются с природным явлением, и всё же их воинственность выходит за рамки природы, чтобы описать человеческие качества. Рудра возник из головы творца-Брахмы, и это, как и связь с мыслью молнии-Родаси ассоциируется с тем, что орудием и сильнейшим оружием человека всегда был разум. Об этом говорит и само русское слово чело-век ("верх"+"сильный"), которое можно трактовать как "сильный головой". Подобно Рудре, из головы верховного бога был рожден другой марсианский персонаж — греческая богиня войны Афина.
     Индоевропейский корень weik обозначает не просто силу (отсюда латинское vis — "жизненная сила"), а напористое и агрессивное проявление жизненной энергии (что отражает происходящее от этого же корня слово "увечие"). И это подчёркивает изначально активную и стихийную суть проявлений человеческого разума. В астрологии Овен, как первый знак Зодиака, заведует головой; и неслучайность такой ассоциации подтверждает то, что во многих языках, как и в русском, слово "голова" одновременно значит "начало". Это тюркское bash (откуда наше "башка"); персидское sar, еврейское resh и арабское qadim ("голова"), родственное qdm ("следовать впереди, быть первым").
     К индоевропейскому корню weik ("сила"), кроме слова "чело-век", восходят русские слова "воин", "война" и лат. victoria ("победа"), герм."викинг" и слав."витязь", а также понятие добычи, обозначаемое славянским глаголом viti ("охотиться, желать, добывать", давшее начало слову "обильный"). Смысл, обозначающий силу дикой природы, смыкает образы войны и охоты (добычи). Воплощая активное вторжение человека в природу, архетип Марса перенимает от Стрельца образ охотника, бесстрашного перед чуждыми силами и владеющего оружием, чтобы завоевать своё.
     Таков египетский охотник и воин Онурис (Ан-хара) или тамильский Муруган, бог охоты, войны и победы, связанный с весенней растительностью и почитанием огня. Его атрибуты — гирлянды цветов и алое копьё, а эпитет — "красный". Красный цвет характеризует Муругана подобно Рудре и многим другим марсианским персонажам: если Телец сливается с зелёной весенней растительностью, Овен выбирает контрастный цвет, противостоящий ей, связанный со стихией огня и выделяющей личность из природного мира. Копьё является частым атрибутом марсианских богов, так как для владения им нужна сила, — требуется выпустить его из руки, на момент доверив стихии: оно является самым мощным и грубым инструментом однократного поражения цели. Воплощая в себе единство и силу, Муруган имеет шесть лиц и двенадцать рук. В ритуалах, посвященных Муругану, жрец исполнял "танец безумия", показывающий неистовую силу бога, вырывающуюся за рамки принятого и понимаемого.

Покровитель охотников одновременно выступает и божеством диких зверей, как Авсати у осетин или Мезитх у черкесов, Айргь и Ажвейпшаа у абхазов. Его дополняет образ пастуха — покровителя домашних животных: Фальвара  осетин, Ёмиша и Ахина черкесов, Айтара абхазов. И в цивилизованном мире позитивная роль второго (плутонианского) персонажа подчеркивает разрушительный акцент первого (изначально юпитерианского): они как бы меняются ролями, которые перестают быть маркированы положительно и отрицательно, сливаясь в едином позитивном образе природной стихии. В таком контексте положительный образ может приобрести даже божество потустороннего мира: например, германский образ "дикой охоты" воителя Одина: покровителя мертвецов, бурей и вихрем проносящихся по небу, — который выдвигается на первое место в сонме богов.

     Образы воинов и охотников имеют частую связь с Солнцем, отражая экзальтацию в знаке Овна светила, дарующего силу первому месяцу весны. Онурис выступает как солнечный змееборец. Солнце олицетворяют ирокезский Агрескуи, защищающий воинов и охотников от опасностей леса и дикой природы, которому приносили в жертву собаку, и верховный бог ацтеков Уицилопотчли, бог войны, охоты и молодого Солнца, который в позитивной роли сливается с богом стихийных сил Тескатлипокой. Он заведует плодородием и предстаёт в виде воина в шлеме с луком или копьеметалкой. Уицилопотчли каждый день побеждает силы ночи, чтобы они не умертвили светило.

     Мы упоминали Уицилопотчли в связи с мифологемой Девы — как умирающего и воскресающего бога, на главном празднике которого, приуроченном к дню зимнего солнцестояния, как дни рождения многих верховных богов (Мардука, Зевса, Митры, Святовита-Рода), в его изображение, сделанное из теста, стреляли из лука, что обозначало его символическую смерть. Потом хлеб делили на куски и ели, помогая воинственному богу возродится в мире и каждом из людей. Поскольку знак Овна символизирует весеннее возрождение, к нему тяготеют праздники Адониса, Аттиса или Диониса. Но они ещё не несут в себе марсианской несокрушимой силы — а только образ бессмертия природы. В отличие от них, в образе воина Уицилопотчли или отождествляемого с ним Мекситли (от которого, вероятно, ведёт начало название Мексики), ставится марсианский акцент на победе: зимней победе Солнца над тьмой или весеннем возрождении бога, которого уже не нужно оплакивать, так как его сила превосходит все существующее.

    
     Боги возрождения природы часто связаны с целительством, а также с магией: её разрушительные силы выходят за рамки привычного и познанного мира, пугая человека, но задействуя неведомые ресурсы, отчего и получается неожиданный позитивный эффект регенерации. Как покровитель первозданных природных сил Рудра наводит ужас на богов и именуется "великим асурой небес" и "убийцей", насылающим смерть через оружие, через яд или лихорадку. Но как обладатель жизненной энергии, он даёт долгую жизнь и исцеляет, как и Маруты, искусные в магии. Рудру называют лучшим из врачей, и это надо учитывать при определении роли Марса в медицинской астрологии: он связан с воспалительными процессами, но повышает иммунитет организма и мобилизует силы на выздоровление.
     Как носитель природной магии, Рудра всевидящ и тысячеглаз: глаза в древних мифах часто служат символом сверхъестественной силы. Мы можем определить её как магию разума. Например, египетский охотник Гор обладает чудесным оком, которым он оживляет Осириса, заменяя его на престоле. В астрологии Марс также соотносится с глазами: зрение смыкается с видением верного пути,— а правильность действия приносит жизненную силу и даёт возможность организму вырабатывать те химические вещества, которые, в свою очередь, поддерживают зрение.

     Шумеры изображали своих богов и самих молящихся с огромными глазами: так они стремились передать власть внутреннего мира на стадии пробуждения в человеке его высшего, марсианского, "я" — которое потом воплотилось в образе единого, личного бога. Зримо представить этот процесс помогают выводы В.К.Афанасьевой, описывающей искусство древней Месопотамии:

     "В раннем шумерском искусстве... человек появляется как охотник-пастух, защищающий свои стада от нападения хищников, и как строитель храмов, как владыка-победитель и как жрец, совершающий культовые действия. Как будто бы человек сказал о себе впервые "я", точнее, "мы — люди", выделив себя из мира природы. Но это "я — мы" было не чисто человеческим, индивидуализированным "я", но мифологизированным. Оно было божеством, увиденным в образе человека, героем-родоначальником, и тем самым каждое "я" состояло с ним в родстве... Новый этап в открытии мира можно определить формулой "я и мир". Но это "я" было в то же время божеством: божеством антропоморфным, т.е. таким, которое можно создать, только остановив внимание на себе самом." [7]

     Таким образом, уже в III-ем тысячелетии до н.э. человек обратился к себе и познал божественность, скрытую в людях, а потом ещё шире открылся миру вокруг себя, сделав его более ясным, осязаемым и доступным. Последнюю идею прямо выражают огромные глаза и уши его богов. Глаза, как и уши, в Месопотамии считались вместилищем мудрости (а понятие мудрости имеет непосредственную связь с марсианским архетипом, о чем мы поговорим ниже). По-шумерски "ухо" и "мудрость" обозначались одной идеограммой, а словосочетание "ясные глаза" было метафорой магического прозрения. При этом шумерские скульптуры, даже когда изображают божеств плодородия, лишены чувственности: тело служит способом подчеркнуть сверхчеловеческие способности ("всевидение" и "всеслышание") или абстрактное намерение (молитвенный жест просителя).
     Мы встречали образ "всевидения" в противоположных архетипах Урана и Солнца, связанных образом света: источник которого внешний (Небо) или внутренний (Солнце), и эти планеты также отвечают в астрологии за глаза. Мифологема Марса не делает этого последнего противопоставления: здесь образ огня — или пребывание Рудры одновременно в трех мирах — обозначает единство бога-духа (Уран) с природой (Солнце), что и связывает глаза с образом магии и целительства.

     Образ глаза, который ещё встретится нам в этой мифологеме, остался символом высшей и порой разрушительной власти Бога в христианстве и в оккультизме (и на карте Таро, соответствующей планете Марс, глаз сияет над рушащейся башней своего личного мира, отгороженного от всечеловеческой реальности). В средневековье аналогичным известным символом магии была также пятиконечная звезда, употреблявшаяся уже во времена неолита (7 тыс. до н.э. в Малой Азии): возможно, как символ небесного огня[2]. В древнем Египте она выражала понятие божественности. Но прежде всего это антропоморфный символ, и активная форма пятиконечной звезды (образ человека, раставившего руки и ноги) хорошо выражает идею марсианского архетипа. Пять — число пальцев руки, ставшей основой самостоятельного вторжения человека в природу. От образа открытой ладони происходит римская цифра V.

    
     Архетип Марса — это зов природы: божественный призыв выйти за привычные границы, который мы часто воспринимаем через предыдущий архетип — как страсть наших желаний, как любовь. И пробуждённая мощь весны изначально связывает воинственных богов не только с возрождением растительности, но с сексуальной силой, которую мы также нередко определяем марсианским образом: как пламя страсти. Ей правит индийский Рудра: в этой роли он покровительствует диким животным, именуется Пашупати — хозяином скота и приносит потомство. И первый весенний месяц связан с любовью, как и вся весна: Марс указывает на физическое влечение и напряжение чувства, в то время как Венера, соответствуя второму, более спокойному периоду весны, определяет его фиксацию и расцвет.

     Со страстной любовью связан миф о шумерском боге войны Нергале — который на дошедшем до нас изображении стоит на горе с мечом и дубинкой, наступив на голову поверженного врага. Владычица подземного мира Эрешкигаль убила свою сестру Инанну, богиню плодородия и любви, кинув на неё лишь один взгляд смерти. Однако страстному Нергалу не составило труда завоевать её, взять в жёны и самому стать властителем царства мёртвых. Сначала его попадание в подземный мир объясняется нарушением ритуала (по-меркуриански): Нергал оскорбляет посланца Эрешкигаль на пиру богов, и она требует предать его смерти. Потом бог войны захватывает власть уже не силой, а любовью (мотив Венеры): он сам приходит к Эрешкигаль, увлекается ею, но насытив свою страсть, бросает её. Эрешкигаль в гневе угрожает выпустить на землю всех мертвецов, и тогда по требованию богов Нергал возвращается обратно и становится её супругом, деля с ней престол.

     Влюблённость сопутствует и другому буйному богу войны — Аресу. Атрибуты Ареса как бога войны — копьё, горящий факел, собаки и коршун, его спутницы — Энио, вносящая в битву смятение, а также богиня раздора Эрида. Воинственный Арес — коварный и вероломный бог и нелюбимый отпрыск Зевса: громовержец нисколько не сочувствует временным поражениям и ранам сына в стычках, в которые тот постоянно попадает. Но Арес молод и порой слаб: он является объектом нападения со стороны смертных героев, которым этот бог, как и Аид, не по нутру, а Гомер наделяет Ареса романтической любовью к Афродите, укрощавшей даже диких зверей. В искусстве возрождения бог войны иногда изображается в оковах, надетых на него самой прекрасной из богинь. Вместе с Афродитой Арес рождает Эрота и Гармонию. Неудивительно, что небесный аспект Марса и Венеры приносит влюбленность, и в гороскопах партнеров положение Марса и Венеры в одной точке, или позитивный аспект между ними означает неугасающую любовь.

     Мотив влюбленности связан с огнём (по аналогии разжигание огня — разжигание страсти; в русском языке "гореть" раньше значило также "любить"). В ведийской мифологии к Матаришвану, отождествляемому с Агни и приносящему людям огонь, обращаются с просьбой соединить сердца влюблённых. В астрологии Марс также служит показателем любовной страсти и стимулом к внешнему проявлению своих чувств.

    
     Сексуальной страсти и диким животным, подобно Рудре, покровительствовал западнославянский бог войны Руевит. Объединяя в своём облике силу многих, Руевит изображается семиликим, с семью мечами у пояса и восьмым в руке. Его атрибутом был воинственный петух. Петух, чей крик предвещает утренний восход Солнца,— типичный символ пробуждения природы, а воинственность этой птицы являет сексуальность и жизненную силу, побеждающую мрак и смерть. Поющий на грани ночи и дня петух, подобно марсианским богам, символизирует соединение земной природы и небесного огня-солнца, возрождающего её к новому существованию. В сказках петух побеждает льва: подобно тому, как воинственный Марс превосходит стабильное Солнце, сравниваясь по силе с главой пантеона.

     Имя Руевита, подобно имени Рудры, происходит от слова "реветь", и с ним соотносится в славянском языке месяц рёва животных руен — время брачных церемоний и борьбы зверей за первенство в продолжении рода. Это напоминает нам о том, что слова "война" и "вой" изначально близки по значению. Чтобы запугать врага, показать свою силу и поднять боевой дух, готовые к столкновению племена перед началом сражения выли, и часто те, кто чувствовал себя слабее, освобождали врагу территорию, не вступая в бой. Так же бои происходят и у животных, которые не сталкиваются при заведомо неравных силах. Роль голоса в сражении доносит до нас образ греческого воина Стентора ("вопящий", родственное русское слово "стон"), способного кричать так же громко, как одновременно кричат пятьдесят человек. Этого героя история не забыла, и его именем даже назван астероид — Стентор, он символизирует воинственность и, конечно, громкий и сильный голос.

    
     Чтобы не допустить вырождения, в природе побеждает сильнейший. Таков закон дикой жизни, к которой прикасается знак Овна, внося в жизнь элемент состязания. Для Овна, склонного видеть истину в природных основах существования, жизнь часто предстаёт борьбой. Принцип силы, отражающий истину природной жизни, родившийся под этим знаком Гоббс сформулировал в известной фразе "человек человеку волк", и Овны нередко видят жизнь именно так. В этом есть свой плюс: опора на себя и свое "я". Независимость, сила и страсть марсианских образов часто ассоциируется с дикими и хищными животными. Так, непобедимость шумерского Нинурты сравнивается не только с мощью стихии, но и с яростью зверя:

"Герой, дракон жуткий, свирепый,

сверканьем ужасов осиянный,

Нинурта, ураган вздымающийся, шквал бушующий,

Богатырь, кто соперников не имеет...

Когда, словно яростный дикий зверь,

Ты идешь — от восхода до заката солнца

                            небо и земля сотрясаются." [8]

     Здесь можно вспомнить, что человек некогда сам перешел из класса мирных травоядных в разряд хищников, что ускорило его эволюцию. Поэтому такие опасные животные, как волк или ягуар, в рамках этой мифологемы мыслятся позитивно, становясь символами и воплощениями богов войны.

     Название волка имеет параллели с индоевропейским корнем подземного плодородия wel; и в мифологеме Марса этот древний корень лучше всего раскрывается через слова "велеть" и "воля" (а также латинские: vellе, volo —"желать"), являя активное и ведущее начало той силы, что противостояла громовержцу. И от того же корня происходит слово "лютый" (и название славянского племени лютичей). Образ непобедимого волка являли скандинавские Фернир и герой Беовульф.

     Как мы упоминали, первый контакт человека с волком по времени относится к тому же охотничьему юпитерианскому периоду, что и изобретение стрелы. Мы видели жуткие образы первых домашних собак в плутонианском облике Орфа и Цербера, который потом наделяется марсианским признаком трёхголовости или даже пятидесятиголовости, что отражает его способность к возрождению и рисует образ целого полчища. Слово cerbero в индоевропейским значило "пёстрый", также, как наше "пёс". Потом мастерство человека в обращении с природой взяло верх, и собака стала мирно помогать людям в сельскохозяйственном процессе Девы. Но вот мы встречаем волка: уже совсем не страшного, но смелого и мужественного, наделённого добродетелями человека и собаки. Как говорит албанская пословица, "лису ловят хитростью, волка — храбростью". И если первые собаки мыслились ужаснее волков, то марсианский образ волка показывает нам, что новая эпоха взяла под своё покровительство даже такое создание дикой природы, как он.

     В виде собаки-волка представлялся иллирийский бог войны Канбаон. Волк стал символом римского военного предводителя Марса,  пастуха и покровителя диких зверей. По отношению к собаке волк остался символом дикой природы за пределами цивилизации. Именно поэтому легендарные герои, предлагавшие человечеству новые пути, столь часто мыслятся вскормленными волчицей (или другими дикими зверями своей территории). Вспомним волчицу, вырастившую Ромула и Рема. Славянское предание тоже рассказывает о сверхъестественных близнецах, вскормленных волчицей и медведицей: это Валигора и Вырвидуб, о силе которых говорят их имена. В Германии есть легенда о герое Вольфдитрихе, прозванном так по имени кормилицы-волчицы. В турецком мифе основателем и царем государства становится мальчик Брута-Чино, который был брошен в озеро и спасен волчицей. Подобный сюжет повторяется во множестве мифов и сказок. Даже в Бразилии есть легенда о божественном герое Тири, выкормленном самкой ягуара.

     Характерно, что боги (Зевс, Индра) в отличие от героев, часто вскормлены молочными животными (смотри архетип Рака). Это говорит о том, что в период осмысления прежних традиций вершиной человеческой власти над природой мыслится приручение скота, который становится домашним. Но во времена стремления вперед, за рамки достигнутого, более прогрессивным является возврат к дикой природе. Он может напомнить те времена, когда дикие звери были для человека первопредками-тотемами и помогали ему осмыслить свое  место в мире и самого себя. Однако суть символа здесь уже не в попытке самопознания, а в образе действия.

     Историческая личность с самого рождения мыслится причастной к широкому миру природы, потому что она до самой смерти стремится преобразить человеческий мир. Как хищный волк-одиночка, личность будоражит своим внутренним стихийным посылом спокойное и умиротворенное человеческое стадо, словно не оно её вскормило и воспитало, словно она не является плотью от плоти своего народа и своего времени. Так личность привносит в консервативные общественные традиции свежую струю молодой силы, взятую непосредственно от истока, от природы: именно эта новая сила, побеждающая старую мудрость, делает возможным всякое преобразование.

     Именно такая активность раскрывает в астрологии суть энергий планеты Марс.

 

ОСТАНОВКА РАЗРУШЕНИЯ.

КОНТРОЛЬ ВОЕННЫХ БОГОВ НАД СТИХИЕЙ

    

Самый известный образ бога войны — римский Марс. Но не все знают, что Марс — изначально бог весеннего плодородия, в честь которого римляне назвали первый весенний месяц март — начало знака Овна. Он отождествлялся с божеством лесов Сильваном и был богом всего неизвестного и опасного, что находилось за пределами поселения. Именно поэтому он и стал богом войны. Храм Марса находился на Марсовом поле, вне городских стен, и вооруженное войско не должно было входить на территорию мирного города (чтобы не навлечь на него опасности своей необузданной стихии). С Марсом связан интересный и явно новый для человеческой культуры способ жертвоприношения: посвященных ему мальчиков просто выселяли жить за ограду города, что отдавало их во власть близкого к природе бога и, конечно, делало более смелыми и сильными людьми. В честь Марса/Маммерса они назывались маммертинцами.

     Имя Марса, как и его жены Нереины, происходит от корня mor/ner — "смерть", который присутствует и в именах морских богов, связанных со стихийным плодородием. Эту связь с плодородием подтверждает образ ближайшего родственника Марса — этрусского бога растительности Мариса. Как бог весеннего возрождения, Марс ведал полевыми работами под именем Рустикус ("деревенский") и считался наделённым тремя жизнями, иногда изображаясь трёхголовым. Наличие в сказках, а теперь и в компьютерных играх трёх жизней у героя, подвергающегося опасности, восходит к образу Марса. Многоголовость и многорукость марсианских богов рисует образ войска — но более глубинный её смысл — во всепребывании божества, как сказано в "Махабхарате": "У него везде — руки, ноги, глаза, головы, лица; везде в мире слыша, охватывая все, То пребывает." [9]  Четырёхрукое божество известно уже по трипольской культуре 3 тыс. до н.э.[3]

     Впоследствии Марсу осталась только военная функция. Как военный вождь, он приносил благополучие и победу и именовался "победителем", но также и "умиротворителем". Принцип "хочешь мира — готовься к войне" был не чужд римлянам, и они, конечно, считали Марса прежде всего своим защитником, а не тем, кто сеет смуту или разжигает вражду. Копьё Марса, хранящееся в храме, было призвано сберечь Рим от вторжений неприятеля. А после боевых действий ему в жертву приносился конь: сначала, вероятно, как связанный с весной символ Солнца, а потом просто как помощник на поле боя. И поскольку Марс символизировал весеннее пробуждение, военные действия в Риме не полагалось вести во время зимы: считалось, что Марс в это время спит.
     Все это свидетельствует не столько об обожествлении физической силы, которую астрологи на первой стадии обучения нередко считают главной и единственной характеристикой планеты Марс, сколько об организованности древних римлян и их постоянном контроле над самой необузданной из стихий — стихией человеческих страстей — и всегда готовым вспыхнуть пламенем войны. Правда, Марсу сопутствовала более дикая, чем он, богиня сражений Беллона, соответствующая греческой Энио. Имя Беллоны происходит от латинского bellum (от duellum) — "война", в свою очередь связанного с due ("два") — т.е. от образа противостоящих друг другу двух противников (сравни — "дуэль"). Атрибутом Беллоны была секира, а её оргиаистический культ слился с культом Кибелы. Астероид Беллона символизирует в мировой астрологии военные конфликты.

    
     Римский бог весеннего возрождения явил в истории пример боевого духа: как и сам древний Рим. Но интересно, что аналогичный бог весеннего плодородия миролюбивых славянских племен — Ярила/Яровит — эволюционировал в обратную сторону. Бог первых гроз и солнечной силы, пробуждающей к жизни природу от сковывающего оцепенения зимы, он имел военную функцию, но утратил её, оставшись божеством земледелия.
     Имя Ярилы обозначает плодоносящую силу и родственно слову "яровые", которое происходит от слова ярь — "весна" (весна — время, начинающее год, и в других языках то же слово стало значить "год": греч. oros, англ. year, нем. Jahr); а также ярый — "сердитый, горячий, огненный","разъярённый"; ярость — "гнев и похоть" и ярочка — "овца". Мифолог Афанасьев ассоциирует с образом небесного плодородия, связанного с Ярилой, название лёгких светлых облаков — "барашки". [10] От того же индоевропейского корня ya-/yero, означающего "быть в возбуждении", происходит имя хурритского бога войны Ярри, соответствующего ему аккадского Эрры и латинского Эрила, сына богини диких зверей Феронии,— который, подобно Марсу, имел три жизни, как божество возрождающегося плодородия.

     Ярила ехал по полям на солнечном коне, держа в руке колосья и отрубленную голову врага; как прежде могучий воин, он изображался семиликим, а также босоногим, что символизировало тепло весны. Другими его символами были блестящий золотой щит-Солнце и венок из полевых цветов. Ярила растил рожь на нивах и даровал людям чадородие, и ему посвящались апрельские фаллические праздники в честь первых посевов. А в дни летнего солнцестояния праздновались "похороны Ярилы": когда начиналось вызревание колосьев, а прежнее брошенное в землю семя полностью отмирало, с шутками и весельем погребалась кукла с огромным фаллосом, символизирующая бога, плодородная сила которого была больше не нужна. В позднее время Ярила, подобно многим другим военным богам, через образ весеннего плодородия стал восприниматься как солнечное божество, в честь которого назван астероид Ярило, обозначающий регенерирующие силы природы. В христианское время праздник Ярилы замещается Юрьевым днём: весенняя гроза, побеждающая оцепенение зимы, соотнесла его с образом Георгия Победоносца, убивающего Змея. Подобно богам-воителям, Юрий-Георгий в славянском и европейском фольклоре считался покровителем волков.

     Яриле сопоставляется балтийский Пергрубрюс, чей праздник открывал весну: ему молились о будущем плодородии и приносили в жертву барана или петуха. Кроме петуха, воинственным богам этой мифологемы могут сопоставляться хищные птицы — чаще сокол и реже орёл, который остаётся характерным символом главы пантеона и громовержца. Орлиная символика характеризует западнославянского Свентовита ("светлый, священный"), "бога богов", связанного с войной и красным цветом, а также оракулом в храме города Аркона, покрытого красной кровлей: коня подводили к трём рядам копий, и если он переступал через них с правой ноги, это предвещало победу, а если спотыкался о левую — это считалось предсказанием поражений. Имя Свентовита считается поздним эпитетом бога, возможно, громовержца Перуна, который в позднее время становится покровителем военной аристократии, подобно также индийскому Индре. Поскольку в конце мифологического развития военная функция, обозначающая независимую власть, выдвигается на первый план, сами громовержцы могут утрачивать прежнюю космогоническую роль ради более нового образа вождей военной дружины.

    
     Военная функция осталась основной функцией и богов плутонианской мифологемы, по имени родственных римскому Марсу и корню "смерть". Это индийские Маруты, ирландская богиня войны и смерти Морриган, родственная ей волшебница Моргана (от того же корня "фата-моргана" — мираж, при котором видимыми становятся предметы, находящиеся за горизонтом — как бы в ином, потустороннем мире), и к ним примыкают (по ностратической теории) дравидский Муруган, а также шумерский Нергал, отождествляемый с Эррой.
     Подобно тому, как в астрологии до последнего времени не различались позитивные силы возрождения Марса и очистительно-разрушительная функция Плутона, в мифологии стихийные силы, давшие начало плодородию и войне, смыкалась с понятием смерти. Покровительство животным и потенциал природного плодородия возвращает нас к мифологеме Плутона, из которого выделилась преобразующая сила Марса. Но если Плутон ставит акцент на накоплении, Марс, подобно Юпитеру, — на раскрытии внутренних сил.

     Ради обновления жизни необходим стимул, выводящий человека за рамки прежнего существования, и такими стимулами часто служат соревнование и вражда. Греческая богиня раздора Эрида, которой соответствует римская Дискордия ("раздор"), приобретает в античном мире позитивную роль. Будучи дочерью ночи и внучкой Хаоса, Эрида породила споры и вражду, войны, убийства, голод и скорбь. Но как одна из начальных сил мироздания, она, согласно Гесиоду, породила также труд, побуждая людей состязаться между собой и преодолевать невзгоды. Зевс поместил её между корнями земли, заставив служить людям. В гороскопе у большинства людей астероид Эрида обозначит прежде всего ссоры, но у тех, кто мудро избегает споров, она будет символизировать соревнование.
     Индоевропейский корень ar-/er-, звучащий в имени Эриды ("приходить в движение, трогаться"), являет нам весь спектр марсианских значений. Мы находим его в словах, связанных с войной ("рать" и "рота") и с диким естеством ("рыскать" и "рвать", откуда "рот"). Он несёт смысл импульса активного действия ("ринуться", "рыпаться" и "расти", от этого значения латинское arbor — "дерево"), и значение активности улавливается в словах "ранний" и orient ("восток, восход": Солнце восходит быстро). Этот корень выступает и обозначением безудержной стихии эмоций и мысли: "ретивый", "рьяный", герм. ernst ("сердитый"), "рехнуться", "ревность" и "ересь". От него же происходит имя греческого Ареса и, возможно, Эроса. Овен и в жизни может выступать в роли ретивого еретика, чтобы стронуть с места ленивое течение устоявшейся мысли и дать ход первому ростку нового дерева идей.

     Греческая богиня победы Ника, спутница Зевса и богини справедливой войны Афины, как и Эрида, умеет выявить позитивный смысл в негативном качестве. Имя Ники этимологически родственно русскому слову "про-никать", связанному со смыслом преодоления преграды и внедрения в скрытое. Ника — сестра Силы и Мощи, но также Зависти, которая тоже помогает ей одержать победу. И это показывает, что марсианский позитивный подход к миру даже негативные эмоции заставляет служить добру. Чем яростней эмоция, тем больший отклик она находит в душе человека и тем больше энергии она пробуждает в нём на свершение и подвиг. Недаром и марсианский образ пробуждения в религиях нередко соотносится со смертью, будящей в человеке самое сильное отрицательное чувство. Арабская пословица говорит: "Люди просыпают всю жизнь, а пробуждаются, только когда умирают."

     Позитивный мобилизующий момент соревнования отражает и образ индейского бога смерти сеятеля разногласий Тескатлипоки, уже упоминавшегося в плутонианском архетипе. Это бог-воин и покровитель школ мальчиков, первым прибывавший на празднества богов и испытывавший мужество молодых воинов, побуждая их тоже во всём быть первыми.

     В современном мире позитивную форму соперничества лучше всего проявляет спорт, отражающий стремление человека выйти за пределы своих возможностей, преодолевая ограничения телесной природы. Слова первый и соперник этимологически связаны и восходят к индо-европ.корню (s)per — "динамично перемещать". От него же происходят русские слова: упорный, перечить, спорить, опережать, вперёд и прочь, а также английское spring ("весна") — отражающие вспыхивающий как порох и склонный к спору и соперничеству характер первого среди знаков Зодиака.

     В марсианских богах дикость стихийной силы сочетается с их светлыми, по-человечески разумными стремлениями. Совмещая в себе черты Юпитера и Плутона, Марс по отношению к Юпитеру предстаёт как разрушительный Плутон, являя буйство, свирепость и жестокость неуправляемых сил. Но по отношению к неоформленному злу Плутона, Марс оказывается в роли Юпитера, побеждая чудовищ Хаоса и выступая объединителем воинов. Он начинает противостоять вражде (так слово "друг" прежде обозначало входящего в военную дружину и изначально родственно словам: драка, удар и раздор, а также — задор и дерзкий, восходящим к и.е.корню dher. Но в современном значении слов "друг" и "дружина" объединительная функция берёт верх, и от того же корня происходит слово "держава").

     В языке совмещение плутонианского и юпитерианского образов нам являет также индоевропейский корень sker/skel ("резать"), от которого одновременно происходит название Скорпиона, родственное нашему "шкура", и слово "царь" (лат. Caesar от саesum, то есть "нарезающий" наделы подданным). При этом интересно, что психологические качества, связанные с этим корнем, приобрели марсианскую окраску: это искренность, храбрость и нахальство — несомненные черты знака Овна. Овен — искренний знак: как говорит русская пословица, "правду красить нет нужды". И другая: "вспыльчивый нрав не бывает лукав" — лишь искренние эмоции дают силу. Искренность Овна, даруемая ему стихийным импульсом, совмещает стремление к истине Скорпиона и честность Стрельца.
     Сила может породить зло, но разум способен трансформировать зло во благо, и в этом — основная задача знака Овна. Будучи разрушителем, как Плутон, бог войны имеет культурные навыки Юпитера и не творит беспредела, как прежние порождения бездны, которые можно было только уничтожить. С ним можно договориться, непобедимый воин уступает любви, и, наконец, он даже сам способен раскаяться в содеянном. Его в высшем смысле человеческие черты исключают власть над ним других богов, его преданность стихии ставит его выше самой смерти — и поэтому понятно, что управу на себя он может найти только сам (что следует иметь в виду и представителям знака Овна. А потому, чтобы не каяться после, безудержному Овну лучше всегда продумывать свои действия наперёд.).

     Это иллюстрирует образ семитской девы-воительницы Анат, необузданной богини битвы и охоты, владычицы зверей и птиц. Будучи возлюбленной Балу, она борется с Муту, возвращая земле плодородие. Её имя восходит к имени бога Неба Ану, а древние евреи почитали её даже супругой Яхве. Но однажды этот в целом положительный персонаж, предавшись веселью, на пиру устраивает резню — хотя потом, придя в себя, Анат раскаивается и совершает омовение. Разрушение несёт на вавилонскую землю и близкий Нергалу бог войны Эрра, решая уничтожить людей, забросивших его культы,— но потом, внемля увещаниям доброго советчика огня-Ишума, Эрра прекращает погром и признаёт свою вину.

     Подобно Анат, в упоении смертью не может остановиться египетская богиня войны и палящего Солнца львица Сехмет (Сахма — "могучая"), которую боги послали наказать человеческий род. Чтобы её остановить, богам пришлось разлить на земле красное вино: приняв его за кровь, чудовищная львица опьянела и только тогда перестала истреблять людей. Сехмет подобен Махес — кровожадный бог грозы и бури, которого называют "дикосмотрящим львом". Но при этом Сехмет — позитивный образ: она сражается с врагами Солнца-Ра и охраняет фараона. Её образ львицы, вид которой наводит ужас, а пламя дыхания уничтожает всё, раскрывает мощь Солнца в Овне.

     Сехмет называется солнечным оком Ра. Солнечным оком называется и Уто — огнедышащая змея, наделённая колдовской силой и вместе с Сехмет испепеляющая врагов главного бога. Здесь марсианский образ глаза используется как средоточие магической силы души — или, пользуясь современным выражением, как её зеркало. Сехмет выражает природу верховного бога как свою собственную суть. Есть астероид Sekhmet, близко подходящий к Солнцу и символизирующий неистовость при исполнении долга и инстинкт разрушения.

     Наиболее откровенно двойственность стихийной и культурной природы планеты Марс, которая в Китае называется "звездой огня", отражена в её китайской персонификации Хо-сине. Он изображается шестируким трёхглазым свирепым воином с красным лицом и мечами или алебардами в каждой руке. А на затылке Хо-Син имеет другое лицо — красивое и благодушное. Он неистов на поле брани, зато в другое время это добрый дух, предотвращающий пожары.

 

ПРОТИВОБОРСТВО ДВУХ СИЛ.

ПОБЕДА ПРАВДЫ И РАЗУМА

 

       Причастность к стихии дает богам-марсианцам не только воинственность и храбрость, но и победу, олицетворение которой мы видим в римской Виктории и греческой Нике. Астероид Нике символизирует первенство и непобедимость. Непобедимые воители, возглавляющие богов в битве, сравниваются по силе с главой пантеона. Поэтому они могут выступать против прежних порядков и прежнего царя,— как Маруты, сопровождающие Индру, независимы по отношению к нему и вступают с ним в конфликт. Природный образ этого — всё та же гроза: так громовержец Перкунас дождем противостоит огню пожаров Айтвараса.

     Но отказываясь помогать царю богов и колебля престол устроенного мира, воинственные боги далеко не всегда имеют, что предложить взамен. В мифах позитивная или негативная оценка марсианцев, соперничающих с громовержцем, зависит от их личных качеств. Если тот, кто сильнее других, старается для себя, он остаётся одиночкой, подобно одинокому волку, и в конечном итоге терпит поражение. Если же он воплощает чаяния других, он становится признанным вождём. Тибетская пословица говорит: "Пренебрегай собой и будешь властвовать другими". Эта простая истина остаётся актуальной для представителей знака Овна.

     В мифологии же два таких персонажа часто оказываются противопоставлены друг другу. Образ первого являет индийский Ваджранга ("имеющий тело твердое, как алмаз"). Он побеждает Индру, и отпускает его только после вмешательства Брахмы, который дарует ему за это прекрасную деву Варангу. Индра хочет отнять у подвижника этот подарок, и Ваджранга, связанный обещанием Брахме не причинять зла громовержцу, поручает месть своему сыну Тараки, рожденному ради победы над громовержцем. Против асуры Тараки боги создают непобедимого бога битвы Сканду ("излитый" или "прыгающий"— подобно огню). Сканда возглавляет войско богов и убивает Тараку.

     Сканда — новый бог в индийской мифологии. Подобно Рудре или Аресу, он предстаёт юношей (другое его имя Кумара — "мальчик"); он не женат, или его женой называется Девасена — олицетворение небесного воинства.

В образе Сканды подчеркивается его чисто мужская природа: он рождён от Агни и Рудры, семя которого упало в огонь. Как типичный марсианец, олицетворяющий собой войско, Сканда имеет шесть голов и двенадцать рук, его атрибуты — копьё и лук, и на его знамени изображался петух. Знамя, обозначающее личное достоинство, символ себя самого, самоутверждения и победы, — ещё один характерный атрибут военных предводителей богов: так, имя японского покровителя воинов, "бога лука и стрел" Хатимана даже значит "множество флагов", ведя начало от обычая ставить флаги в честь этого бога. Объединяя флаги, Хатиман объединяет силу многих воинов, подобно многоголовому и многорукому Сканде.

    Китайская мифология также противопоставляет буйное неистовство силе, соединенной с разумом. Против гуманного главы пантеона Хуан-ди выступает шестирукий и четырёхглазый мятежник-одиночка Чи-ю, имеющий рога и копыта, что связывает его со скотом. Он первым начал чинить беспорядки, которые распространились среди народа. Люди превратились в бунтовщиков и разбойников, стали полны злобы, склонны к краже и насилию и вели себя как хищники.

     Чи-ю считается изобретателем оружия и соотносится со стихией железа, которая традиционно характеризует военных богов. Железо и железное оружие, зарываемое под священным деревом, являлось воплощением военного бога кондов Лога-Пенну ("железный бог"). Считалось, что он мог входить и в мирные орудия и превращать их в военные, придавая остроту топорам и наконечникам стрел. Здесь можно вспомнить, что воинственная эра Овна началась с изобретением железа, соответствующего в средневековой астрологии планете Марс. Связь железа и войны нередко накладывала табу на этот металл. Железные инструменты не должны были использовать римские жрецы, нельзя было вносить железные предметы в греческие святилища. [11] Индейцы также продолжали пользоваться каменными орудиями в религиозных обрядах. И даже крестьяне Польши или Эстонии ещё несколько веков назад боялись использовать железные лемехи для вспашки земли.

     Кроме злодея Чи-ю, владеющего металлом разрушения, в китайском пантеоне есть и другое неистовое военное божество — обожествлённый реальный герой Гуань-ди, прославившийся бесстрашием и верностью правителю. Ещё в детстве Гуань-ди совершил свой первый подвиг, убив начальника уезда, творившего беззаконие. Этим он проявил столкновение внутренних идеалов Марса с традиционной властью Юпитера (и подобному конфликту в наше время посвящено большинство литературных произведений, рассматривающих проблему нравственности человека). После смерти Гуань-ди стал почитаться как могучий бог войны и именоваться "воинственным государем", его называли также "приносящим мир" и наделяли титулом "совершенномудрого". Гуань-ди возглавил небесное воинство и убил Чи-ю. Конфликт этих двух марсианских сил описывает архетипичная пословица: "Только огонь железо плавит". Лишь огонь нравственной воли превозмогает силу сильнейшего оружия.

     Как мудрец, Гуань-ди был связан с гаданием и исцелением, и, как воплощению честности, ему приносили клятвы. По преданию, он был рождён из крови дракона и оттого имел красное лицо — что присуще людям с сильным Марсом, который даёт активную циркуляцию крови. Согласно легенде, по цвету лица Цезарь набирал своё войско: он пугал человека, и брал его на службу, только если тот при этом краснел: мобилизовался, что выдавало в нём истинного воина, а если бледнел, Цезарь отвергал его. Как говорит литовская пословица, "страх силы не имеет".

     Аналогична образу Гуань-иня история другого китайского героя Се-Тяньцзюня ("небесного правителя Се"), живущего на Марсе. Первоначально он был земным человеком, раздражительным и вспыльчивым, но правдивым и бесстрашным. На своём земном посту он блестяще справлялся со всеми обязанностями и вступил в конфликт с вышестоящим чиновником, который требовал взятки. За доблесть и честность верховный небесный владыка Юй-ди после смерти присвоил ему титул "небесного правителя, обладающего магической силой огня" и сделал богом планеты Марс. Подобно другим марсианцам, Се-Тяньцзюань изображается с тремя головами и тремя парами рук.

    
     Два разных образа воина можно найти и в Библии — это Нимврод и Гедеон. Имя богатыря Нимврода народная этимология связывает со значением "восставать, противиться"— это первый охотник, которому послушны дикие звери, и первый, кто начал воевать с другими народами. По преданию, он руководил постройкой Вавилонской башни, а согласно мусульманской мифологии, заимствовавшей образы иудаизма, пытался убить самого Бога, посылая в небо стрелы. Стараясь лишь для себя, Нивмрод бесславно погиб от руки своего соперника-Исава. Другой непобедимый воин — Гедеон, отстоявший Израиль от набегов соседних племён, наделён идеальными чертами вождя и бескорыстен. Он отказывается от предложенной ему царской власти во имя Бога, отвечая представителям народа: "Яхве да владеет вами".

    
     Образы богов-воителей всегда являют сочетание древней стихийной и приобретенной разумной природы, и в мифах, посвященных им, доминанта разума, а не силы, возвышает одного персонажа перед другим. Так, в греческой мифологии мы находим подчеркнуто неразумный образ неуправляемого Ареса, которого называли "беснующимся", "запятнанным кровью" и "разрушителем городов". На изначально плутонический образ Ареса указывают такие родственные его имени греческие слова, как: аre — "насилие, гнев", ara — "разрушение, месть", airo — "отнимать, убивать". Арес откровенно рождён из-под земли: Гера порождает его без небесного участия Зевса. Дети Ареса — амазонки и другие неукротимые и жестокие герои, а также Деймос ("ужас") и Фобос ("страх", это слово восходит к ностратическому bheug —"убегать"— и родственно нашему слову "бег"). Их прообразом считаются хаттские божества Нахшаратт ("страх") и Веритема ("ужас"). В честь греческих Фобоса и Деймоса названы спутники планеты Марс.

     Страшному и ужасному Аресу противостоит богиня мудрости и справедливой войны Афина: в отличие от Ареса, она рождена Зевсом без Геры и таким образом с рождения свободна от оков земного зла. В позднем мифе она дочь Зевса и его супруги Метиды ("мысли") — которую царь богов проглотил, когда ему было предсказано, что родившийся у Метиды сын превзойдёт его и займёт его трон. После этого поступка у Зевса начались головные боли, и когда кузнец Гефест молотом ударил его по макушке, из головы Зевса возникла дочь в боевом вооружении и с воинственным кличем. Эпитет Афины — Паллада ("потрясающая") родственно греческому pallo ("потрясение") и и.е.корню pel ("трястись, бояться"), от которого происходит также имя римского божества, соответствующее греческому страху-Фобосу: Павор/Паллор ("дрожь, трепет, бледность"), и русские слова: полыхать, всполошиться и переполох.

     Возможно, Зевс опасался не зря: по значимости в культах Афина порой превосходит его. И хотя она считается его мыслью в действии (это значение отражает астероид Метида) и вершит его волю — подобно тому, как Сехмет исполняет волю Ра — она порой проявляет и свою. Так, богиня помогла Прометею похитить для людей огонь, чтобы они стали равными богам. Будучи покровительницей городов и городских укреплений, Афина покровительствует рабочему люду всех профессий и сама именуется "работницей". Она ткёт одежды богам и покрывала небес — материю Вселенной: и это отражает её связь с творящей мыслью изначального создателя, стоящей выше царя богов. Астероид Паллада, второй по счету и активно используемый в астрологии, символизирует творческое горение мысли и способность сказать своё слово в избранной сфере работы, приподнявшись над социальной традицией. Трудовой порыв, приносящий несомненный успех в сфере даже самой тяжелой работы,— одно из главных значений транзитов планеты Марс: притом наиболее конструктивный, созидательно-женский смысл аспектов Марса.

     Афина Паллада обладает магической силой, заключенной в её щите — эгиде, защищающем не столько её, сколько всех, кому она покровительствует (это ещё одна иллюстрация экзальтации Солнца в Овне). Сова и змея, ставшие символами её мудрости, говорят о хтоническом прошлом этой богини. На щите изображена голова Медузы Горгоны — прежняя стихийная ипостась самой Афины: так что можно сказать, что Палладу хранит первозданная стихия и одновременно мудрость, более древняя, чем наша жизнь. Имя Медузы происходит от medo — "забота, обдумывание" и родственно индоевропейскому слову mntis ("помнить") и нашим — "память" и "мудрость". С помощью крови Медузы Асклепий воскрешал людей.

     Это возвращает нас к идее природной магии, связанной с древними образами марсианских богов: исцеляющим природным силам весеннего возрождения. Позднее эта идея трансформируется в веру — победы жизни над смертью. Мы уже рассматривали идею воскрешения в образах умирающих и воскресающих богов (архетип Девы): но там она была связана с исполнением раз и навсегда установленного, внешнего, земного закона Природы. В архетипе Марса победу одерживает человек: вопреки сезонному порядку, исполняя лишь свой внутренний, огненный закон. Этот закон стоит над упорядоченным земным миром, над устроенным Космосом и именно поэтому над силами смерти. Из всех земных созданий лишь человек способен подняться над природой, которая его породила. Владыки земного и подземного миров, Зевс и Плутон, едины в своем отношении к Асклепию: сговорившись, они убивают целителя, потому что его власть вышла за пределы нашего привычного бытия и стала опасной для них. Природная магия Эскулапа — также, как власть огня свободы Прометея или дитя мысли-Метиды, божественной и человеческой мудрости,— опасны для Юпитера, потому что подвергают сомнению его царствование. Они приближают его конец: разрушение мира, в котором мы живем.

     Юпитер — планета общественного сознания и нашего видения мира, а также определенного социального порядка человеческого существования, который подчиняет себе родовой и природный порядок (Сатурн и Уран). Следовательно, Марс близит перестройку не только наших взглядов и отношения к жизни, но и самого нашего разума, уклада вещей и способа существования, и даже во многом нашей природы. И Юпитер тщательно заботиться, чтобы такая революция не свершилась раньше срока: раньше Времени, а в его ограниченном мире — никогда. Марс же своей силой, по-разному проявляющейся в разных сферах, доказывает, что она будет: будет разрушение мира в огне и возрождение его заново. И его сможет пережить только человек: консервативная природа останется в ведении Юпитера. Природный вид либо существует, либо вымирает. Но человек, даже если изменится настолько, что будет иметь другие природные сверхчеловеческие качества, всё равно останется человеком, со всеми его человеческими достоинствами — потому что именно на них и основана идея переустройства мира.

     Итак, Афина обладает древней силой: она помогает Зевсу в борьбе с титанами и гигантами, хранит его молнии и называется родительницей и губительницей всего живого. Однако человеческой жестокости Афина противостоит: и герой Тидей, как и его сын Диомед, лишаются возможности стать бессмертными, когда она видит свирепость Тидея. В отличие от Ареса, в бешенство Афина никогда не впадает, и, считаясь в поздней античности воплощением неделимости космического ума, противопоставляется экстазу чувств, который символизирует ДиониС. Поэтому неслучайно Афина заменяет Агнца-Овна в набатейском Зодиаке в Палестине, и в других Зодиаках восседает на жертвенном баране, покорном высшей воле и космической мудрости. Кроме дочерей Кроноса: девственницы Гестии и верной супруги Геры,— Паллада единственная, перед кем бессильны стрелы Эрота: ребёнок-любовь боится богини разума, более воинственной и более вооружённой, чем он сам.

     Афина именуется законодательницей и наряду с Зевсом покровительствует государственной власти, получая эпитеты "советница", "провидица" и "спасительница".— Астероид Афина обозначает битву за передовые социальные устремления, демократизм и мудрость в государственных и общественных делах. Знак Овна, задача которого — в изменении консервативного порядка жизни, до глубины души трогают социальные проблемы — как утопического социалиста Шарля Фурье, Герцена или Горького, кроме произведений социальной направленности создавшего прометеевский образ Данко, вырвавшего из груди своё сердце, чтобы осветить дорогу другим.

     И когда в небе Марс помогает Юпитеру, эти дни крайне удачны для всех социальных мероприятий, начиная с устройства на работу и кончая публичным изложением прогрессивной концепции: это время помогает людям преодолеть их традиционализм. Планета Марс недаром стремится к власти: общественная роль богини-воительницы подразумевается самим смыслом справедливой войны. Правда, при анализе гороскопа надо помнить, что борьба Юпитера и Марса решается в пользу Марса. При аспектах Марса-Юпитера человек не может не отдать предпочтение своим личным идеалам, поэтому людей с такими аспектами не следует искать в консервативных государственных учреждениях. Они могут хорошо работать на благо общества только в новаторском ключе, склонны к свободному графику и способны возглавить своё собственное дело.

     Как мы видим, Афина воплощает не созерцательную, а в высшей степени деятельную мудрость, которой и требует активное время весны. Интересно, что с индоевропейским словом wesr ("весна") через корень wes ("пребывать, находиться в настоящем") в русском языке связаны слова "ведать" и "ведьма"; к тому же корню восходит и слово "видеть". Энергия весны несет познание мудрости настоящего момента. Стихийная магия природы, связанная в мифологии с образом глаз, становится видением и веданием правды жизни. И это есть то пробуждение разума и мудрости, на котором ставит акцент поздняя мифология, описывая образы военных богов.

     Этот архетипический момент отразила эзотерическая астрология А.Бейли, где высшими управителями Овна называются Меркурий и Уран — планеты разума. Овен достигает глубины своего архетипа и получает наибольшие возможности реализации в жизни, когда его интуитивное чувство правды сменяет сознательное понимание её. Здесь уместно вспомнить отношение шумеров к личному богу человека (подобному даймону Сократа), определяющему его успех: "Если ты обдумал свои планы заранее — твой бог с тобой, если ты не обдумал свои планы заранее — твой бог не с тобой".

     Когда Овен руководствуется не слепой струёй силы, а заранее продуманной тактикой и стратегией действия, тогда он приближается к образу мудрого воителя. Ведь в истории войн есть немало примеров того, как стратегический ум побеждает силу. И сформулированный принцип жизни куда сильнее, чем неосознанное движение души. Поэтому Овен делает и для себя, и для людей гораздо больше, когда он понимает, что и почему он делает. Овну нужны высшие принципы — как ориентир действия, как стратегия, позволяющая ему не отклоняться от намеченного пути и двигаться к своей цели максимально эффективно.

    
     "Всегда побеждает правда" — как было начертано на колонне самого знаменитого индийского царя Ашоки, верхушка которой, украшенная львами, стала гербом Индии. Даже не добро — которое относительно по отношению по злу: будучи добром лишь для кого-то, а правда — как абсолютная истина ситуации. Овен чувствует её изнутри: но как все люди, он может ошибаться в трактовке своего искреннего импульса. Сознательность приближает его к пониманию истины ситуации, а через этого — к победе.

     Непобедимость делает военного бога предводителем в битве, и стремление к истине: его мудрость — даёт ему возможность править богами, внедряя в жизнь стремления своей натуры и естества. Вобрав в себя весь прежний опыт развития и обретая активную мудрость настоящего момента, он может сам возглавить пантеон, сменив на троне прежнего царя богов. Такой образ являет Один/Водан, имя которого, происходящее от корня odhr можно перевести как "неистовствующий" (родственные слова: латинское furor — "бешенство" и русское дурь). Стихийные силы, владеющие его разумом, связаны с его изначальной ролью близкого природе шамана и его поздним образом поэта. Этот главный ас, инициатор первой войны и сеятель раздоров, которому служат вороны и волки, предводитель дикой охоты в стране умерших и хозяин воинского рая Вальхаллы, сначала даже не входил в пантеон богов. Но именно соприкосновение с чуждым, потусторонним миром дало ему возможность обрести мудрость и стать достойным преемником громовержца Тора, которого он сменяет подобно тому, как сам Тор заместил бога ясного Неба Тиу.

     В образе безумного Одина подчёркнута его мудрость и разум, превосходящие других богов. Знаток мифов и преданий, Один побеждает в интеллектуальном споре мудрейшего великана. Чтобы узнать судьбу вверенных ему богов, он спускается в подземный мир и пробуждает от смертного сна пророчицу-вёльву. А чтобы получить мудрость рун, сам приносит себя в жертву и девять дней висит на мировом древе, пронзенный копьём (поскольку число девять появилось в счёте людей сравнительно поздно, и сначала значило немыслимо большое количество, между жизнью и смертью Один находится почти бесконечно долго).

     Прежде могучий Тор остаётся крестьянским богом, простоватым и мало на что способным,— Один, добивающийся власти своими личными качествами, становится покровителем лучших: храброй воинской аристократии, подобно Индре и Перуну. Марсианский момент активного самообновления жизни отражает дружина Одина: она постоянно сражается, умирает и воскресает для новых битв. Отражая типичные черты богов-воителей, Один ездит на солнечном коне Слейпнире, а перед гибелью мира вступает в битву с волком Ферниром, своим хтоническим двойником. Астероид Один в гороскопе может символизировать активное предводительство, силу личных качеств, превосходство и выход на новый путь. Есть также астероид Водан: названный по германскому имени Одина, он несет в себе более мистический смысл, соответствующий немецкому характеру, и отвечает за избранность в какой-то сфере жизни и самоотверженную тягу к познанию.

    
     Победа силы разума над стихийной одержимостью отразилась в динамике развития образа Геракла. Если в младенческом возрасте неосознанная сила дала возможность Гераклу задушить двух змей, которые приползли к его колыбельке, то в молодости она приводила к припадкам одержимости. Миф утверждает, что их насылала на него богиня безумия Ата: и её именем назван астероид, который может служить показателем приступов ярости. В порыве безумия Геракл случайно убил кифарой своего учителя музыки, не рассчитав мощи удара,— за что отец отослал его из города подальше к пастухам. А потом жертвой ярости стали его дети, что побудило его уйти в изгнание. Но по окончании своих подвигов, Геракл стал совершенен, — и это дало возможность римлянам и этрускам причислить его к числу богов.

     Римский Геркулес, как и этрусский Геркле — не только бессмертный герой, но и муж мудрой покровительницы культуры богини Минервы/Менрвы, соответствующей греческой Афине. Это воплощение идеального царя и добродетельного труженика, помощника нуждающимся и праведного мудреца, силой разума и знаний укрощавшего чудовищные порождения дикого естества. Впоследствии монстры, с которыми боролся Геракл, начали трактоваться метафорически, как человеческие пороки. Например, победа над жестокими конями Диомеда, пожиравшими людей, стала интерпретироваться как победа над собственными дикими страстями (и вопрос сдерживания страстей можно рассмотреть в гороскопе, например, через положение астероидов Геркулина и Диомед). В Риме побеждающий свою природу Геркулес предстал не только могучим воином, но и олицетворением нравственности, гарантом честности, именем которого давали клятву. Как человек, личными заслугами добившийся бессмертия, он давал надежду на бессмертие другим.

     С образом неустрашимого воина, одерживающего победу, в мифологии соотносится понятие нравственности: не в смысле следования нормам общепринятого закона, а как соблюдение принципа честности перед самим собой и принятия личной ответственности за свои шаги. Это отражает обожествление идеальных качеств людей. Человеческие черты воплотились в таких божествах, как римский Виртус ("мужество") или авестийский Арштат — олицетворение честности и прямоты в мыслях, словах и делах. Арштат мыслится основной добродетелью сословия свободных людей, и следование его принципу правды обеспечивает славу, счастье и царственное достоинство фарна. Сам фарн персонифицируется в образе бога войны и победы Веретрагны ("сокрушителя вражды"), предстающего в виде ветра, коня, вепря, быка, барана, козла, сокола и прекрасного воина, дарующего Заратуштре крепость рук и остроту зрения. Его имя родственно эпитету Индры Вритрахан ("победитель врага-Вритры"), а также его сопоставляют со славянским богом огня соколом-Рарогом, изображаемым в виде огненного вихря.
     Подобно истории Геркулеса, с победой над необузданными силами природы и торжеством нравственности был связан путь индейского героя-вождя Гайяваты и его учителя и пророка Деганавиды, выступавших против междуусобиц и основавших лигу пятидесяти племён. Воплощением этих диких сил стихии явился чудовищный Атотархо ("тот, чей дом преграждает тропу") с телом, скрученным в семь узлов зла, и змеями в волосах. Гайявата и Деганавида очистили разум Атотархо и направили его на добро, после чего тот стал одним из вождей в совете ирокезских племён. Шумерский герой Гильгамеш также противопоставляется своему не знающему цивилизации двойнику Энкиду с телом, покрытым шерстью, который живёт в степи и защищает диких зверей от охотников. Гильгамеш преображает Энкиду и делает его своим другом. Он отвергает и необузданную страсть Иштар.

     В марсианских образах героев, кроме воинских достоинств, подчеркивается их противостояние существующему укладу жизни и выход за его рамки: так, имя монгольского богатыря Джангара, сражающегося с демоническими силами за пределами земли и подчиняющего себе сорок ханов всех четырёх сторон света, значит "сирота, одинокий". Такое происхождение делает героя свободным от всех ограничений,— подобно тому, как само слово "свобода" родственно словам "свой", "особенный", "обособленный" (того же корня "особа"): одиночество и индивидуальная обособленность героя указывает на его независимость. Одиноким зверем-богатырём без отца и матери называют германского героя Сигурда, имя которого происходит от слияния слов "защита" и "победа", понимающего речи птиц и зверей и убившего дракона Фафнира. Отец Гильгамеша в эпосе тоже неизвестен — что с рождения отделяет этих героев от людей и одновременно смыкает с образами первопредков, тоже одиноких на пустой земле.

     Неслучайность таких образов подтверждает легенда про известнейшего царя Аккада и Шумера Саргона: она описывает его как незаконного отпрыска безбрачной жрицы и приемного сына водоноса, милостью богини Иштар прямо из садовников попавшего в цари. Эта легенда записана на множестве клинописных таблиц. В официальном образе правителя, носившего титул "царь всех царей", подчеркивается его низкое положение! и безродное происхождение (хотя в нем могут быть замешаны и боги). Саргон — человек без прошлого, однако это лишь заставляет обратить внимание на его достоинства вождя, способного изменить существующий порядок вещей. И действительно, простоту и демократизм его легендарного облика подтверждают реальные факты: в бою он не отличался от своих воинов, но при этом успел совершить много преобразований во всех областях жизни. Он построил новую столицу, упразднил отжившие порядки, дал власть людям, выдвинувшимся "снизу", и объединил отдельные общины ради создания единой системы орошения страны. При его правлении в искусстве и литературе наметился разрыв с религиозными условностями прошлого и интерес к индивидуальной героической личности.

     И это очень характерный исторический пример победы Марса над Юпитером, особенно если вспомнить, что царь богов олицетворяет дождь. Магия традиций (например, вызов дождя) оказывается не нужна там, где человек берет дело в свои руки и объединяет других людей с целью общего блага. Исторически, смену консервативного царя новым подтверждает и то, что для народа сильная власть одного военного вождя (Марс) казалась предпочтительней произвола многочисленной знати (солнечный архетип, дополняющий Юпитера-царя и воюющий с ним). И архетипически Марс берет верх и над Солнцем: так стихийная сила личного "я" превосходит уже сложившийся культурный образ ярких достоинств человеческой индивидуальности. Ведь она проявляет какие-то новые, ранее невиданные и неосознанные черты человека, на которые он сразу не может найти управы.

     И в мифах божественное происхождение героев-воителей начинает мыслиться вторичным украшением их вполне человеческих намерений и способностей. Поэтому и в образах Геракла или Гильгамеша близнечный миф, повестующий об их божественном отце, отходит на второй план. Сквозь мифические образы архетипа Овна проглядывают человеческие черты и реальные люди. Гуань-ди, Гильгамеш или Деганавида — люди-боги, чей идеальный облик наделил их божественным происхождением; деяния Одина также носят героически-человеческий характер, отчего его тоже иногда сопоставляют реальному историческому лицу. Изменяя и возвышая свою земную природу до божественной мудрости, люди, ставшие богами, указывают путь другим и устремляют за собой.
     Богоборцами мыслятся титан Прометей, мудростью превосходящий Зевса, или грузинский герой Амирани, рождённый от охотницы и охотника, наделённый неутомимостью волка и, подобно Прометею, ради людей похищающий небесный огонь. Образ китайского Прометея — герой Гунь, боровшийся с наводнениями: которые по отношению к человеческим намерениям Марса предстают как природная стихия Юпитера, угрожающая благополучию людей-земледельцев.

     Гунь украл у богов живую саморастущую землю, и за это владыка Небес повелел его казнить. Его тело рвали звери и птицы, но не могли растерзать, ибо оно было нетленным — не подчинявшимся законам земной природы. Тогда царь богов повелел рассечь Гуня небесным мечом. И тогда из его чрева вышел сын Юй, победивший потоп, строя каналы и исправляя русла рек. История Гуня уже напоминает легенды о первых христианах. Но самое характерное в ней то, что победу, которой герой не достигает, пользуясь волшебством богов, его сын одерживает своими силами и вполне конкретной разумной деятельностью человеческих рук. Недаром в Китае в конце I-го тысячелетия до н.э. получили широкое распространение материалистические и атеистические учения.
     Для марсианского мировосприятия разум и нравственность делают человека богом, и если он осознал это, ему не нужно других богов. Воплощая силу человека, знак Овна становится атеистом. Но идеал должен быть проявлен, чтобы он служил ориентиром: именно поэтому происходит обожествление исторических личностей и самого их пути.

И в современной философии понятие личности тоже соотносится с понятием самосознания и нравственности: например, у Н.А. Бердяева, который называет личность духовно-нравственной категорией, в отличие от биологически-натуралистической категории индивидуума. И. Кант считает личность наделенной нравственным императивом, и именно через это — самостоятельностью и свободой, определяя личность как самоцель. А А.Ф. Лосев акцентрирует тот момент борьбы и преодоления, который неизбежно связан с самосознанием личности: "Поскольку личность есть самосознание, она всегда противопоставляет себя всему внешнему, что не есть она сама. Углубляясь в познание себя самой, она и в себе находит эту же антитезу субъекта и объекта, познающего и познаваемого. Эта антитеза, далее, обязательно преодолевается в личности… Я противополагаю себя внешнему. Но это значит, что я имею какой-то образ внешнего, который создан как внешним, так и мною самим. И в нем я и окружающая среда сливаемся до полной неразличимости."[4] В марсианской категории личности достигается внутреннее единство — абсолютное, как в мифологический момент изначального творения.

 

ПАСТУХ — ИДЕАЛЬНЫЙ ВОЖДЬ

    

Мудрость даётся опытом, и потому тот, кто впоследствии призван возглавить богов или людей, внеся в жизнь стихийную струю нового, часто с самого рождения оказывается вне общества и его консервативных традиций. Он воспитывается на природе или пребывает некоторое время вдали от устроенного мира, постигая ритмы жизни в гармонии с естеством. Подобно шаману-Одину, он черпает свои силы из иного мира, чуждого для цивилизованного общества, и, подчинив их себе, этим приобретает превосходство над другими. Он связан с дикой природой, и ему часто сопутствуют хищные звери, как символ мужества и преодолённой опасности. Древним примером этого могут служить близнецы Ромул и Рем, вскормленные волчицей, чтобы потом основать новую столицу античного мира. А в более позднем, христианском мифе уход Христа в пустыню отражает ту же идею выхода за рамки очерченного круга культуры и искусственных установок общества.

Наиболее древний образ человека на природе — охотник, позднее его замещает образ пастуха. Профессия пастуха была жребием одиночки, на время обособлявшим человека от людей и делавшим его ближе к законам природы. Пастух большую часть жизни вынужден был проводить вне цивилизации. Он должен уметь в любых погодных условиях развести костёр и обеспечить себя теплом и пищей, ориентироваться в дикой местности, знать лесные тропинки и хорошие пастбища, помнить наиболее прямые пути через степи, реки и горы, чтобы не заблудиться и сохранить стадо, должен уметь лечить заболевший скот. Он отвечает за подопечных ему животных и должен обладать способностью защитить своё стадо — и от грабителей, и от зверей — и это смыкает мирную профессию пастыря с военной функцией. Всё это развивает в нём силу и смелость и даёт ему жизненную мудрость, которой лишены те, кто никогда не выходил за городскую стену.

Древний охотник является потребителем по отношению к дикой природе — отношение пастуха к ней более сознательно. Его вынужденное созерцание происходящих в природе процессов, соединённое с навыками человека культуры, даёт ему возможность приобретать и использовать знания о погоде, целебных травах и природных явлениях. В экстремальной ситуации он опирается лишь на свою волю и знания, и его самостоятельная жизнь, в которой ошибки обходятся дорого, формирует активную позицию по отношению к миру и совершенство его личности. Знаки Льва и Весов понимают индивидуальное совершенство как соответствие обществу и культурному уровню — для Овна совершенство заключается прежде всего в соответствии себе и силам естества.

Наследуя от Близнецов неуёмную тенденцию к поиску и опору на собственный разум, Овен стремится вырваться за рамки того, что легко возможно и даётся без труда. Вслед за Близнецами, этот архетип предстаёт добытчиком и нарушителем, наследуя черты культурного героя, не ограниченного прежними законами и начинает противостоять устроенному миру. Перед дикой природой традиции общественного поведения зачастую оказываются бессильны, и потому этот знак пересматривает их, отбрасывая ненужный груз традиций и оставляя лишь то непреходящее культурное наследие, которое помогает ему в дикой борьбе за выживание. Этим он расчищает багаж прошлого и закладывает основы будущей цивилизации. Проверяя на себе достигнутый обществом уровень сознания, Овен выступает разведчиком нового пути, которым вслед за ним пойдут другие. В древности таким разведчиком часто был пастух, современный романтический образ этого знака — геолог. [12] Возвращаясь в лоно общества, пастух несёт ему свою мудрость, воплощённую в его бесстрашной личности, его естественном поведении и его новом подходе к жизни.
     Сюжеты большинства сказок о героях также повествуют о покидании дома и последующем возвращении в коллектив: в новом, лучшем качестве, которое приветствуется обществом. И выходит так, что сражаясь за свою жизнь и следуя своей личной цели, он на самом деле старался для других. Таково позитивное переосмысление сюжета о третьем брате, получающее социальную окраску. Исторически, если легенда о младшем брате связана с жертвоприношением, временный выход героя за стены культуры соотносят с инициацией — посвящением в тайны полноправной общественной жизни или новой должности. В Риме покровительницей инициаций была богиня дикой природы Ферония, с которой связывалась магия целительства, а также освобождение рабов, о чем напоминает астероид Ферония. В сказках инициацию описывает образ лесного (или подводного) учителя — колдуна или духа, которому родители порой вынужденно отдают своих детей. Он учит их превращаться в животных или понимать язык птиц и зверей, и чтобы уйти от него, они должны выдержать испытание и доказать приобретенное мастерство.

Жизнь аборигенов в Австралии, Африке, Северной и Южной Америке продемонстрировала этнографам примеры того, что в древних обществах мальчиков нередко уводили в лес, где они выдерживали испытания и получали знание священных обрядов и мифов, повествующих об изначальной истории их племени и сотворения мира, или лесных духов-покровителей. Целям посвящения нередко служила специальная хижина, для непосвященных имитирующая чудовище, пожирающее детей, из которой они выходили уже зрелыми юношами, не верящими в сказки, но знающими ключевые идеи природного и социального мироустройства.

Поглощающее непосвященных чудовище — один из вариантов трактовки частого и хорошо изученного сюжета попадания героя внутрь огромной Рыбы. Хотя ритуалы могут объяснить мифы и сказки с исторической точки зрения, но они сами являются следствием логики мифологического мышления: почему инициация требует образа проглоченности чудовищем? чтобы выявить идею второго рождения. А само рождение соотносится с образом пучины хаоса, бессознательного состояния ("сон разума рождает чудовищ"): отчего после посвящения юноши часто имитировали безумие или неумение ходить и говорить. Сближая архетипы Марса и Рыб, инициация символизировала попадание за грань земной реальности и рождение заново. С точки зрения архетипа Рыб, она обеспечивала глубокое усвоение мудрости, за которой стояла реальность мифов и обрядов. Марсианский архетип развивал смелость, мужество и будущую активную социальную позицию.

     Как и образ непобедимого воина, образ пастуха наследуется от плутонианской мифологемы. В образах древних богов-пастухов отчетливо видна их хтоническая природа. Греческий Пан козлоног, с козлиными рожками, что показывает его отношение к скоту. Он родился весь заросший волосами и бородатый, но его дикая природа не представила никакой опасности для культурного Олимпа. Напротив, он получил эпитет "понравившийся всем", так как вид его развеселил богов — что было естественно ожидать от него, как сына шутника-Гермеса. Он выступает на стороне Зевса в борьбе с титанами, и, помогая в битвах также и людям, наводит на врагов стихийный страх, названный по его имени паникой. Как покровитель греков в сражении, он, согласно легенде, явился им перед знаменитой Марафонской битвой и при Саламине, предвещая победу. Пан может и просто пугать мирных жителей, вдруг оказавшихся на лоне природы. Астероид Пан отражает стихийные моменты нашего естества. Но стихийная суть Пана, так глубоко затрагивающая человеческую психику, позволила античной философии считать его всё объединяющим в себе божеством.

     Пану подобен русский леший — хозяин леса и зверей, порой наделяемый рогами и копытами. Он тоже мог напугать и сбить с пути, что характерно для бога дикой природы, и сам образ леса связывается с идеей входа в иной — потусторонний мир (этот образ теперь используется в психологических тестах, описывающих страх неизведанного). Связь с волками объединила лешего со святым Юрием и волчьим пастырем Егорием — чьи имена, являясь русскими вариантами имени Георгий, возвращают нас к образу Георгия Победоносца.

     Имя римского покровителя домашнего скота и лесных животных Фавна, соответствующего Пану, связано со значением "быть одержимым", "пророчествовать". Поскольку откровения исходят из неведомой дикой природы, оставшейся за рамками понимания цивилизованных людей, образ пастуха сближается с образами поэта и пророка. Владея природной магией, Фавн при шуме леса и во сне посылал предсказания в стихах и даже знал, как отвращать молнии Юпитера. Отождествлявшийся с Паном и Фавном бог леса и дикой природы Сильван ("лесной")— целитель, пастух и насылатель пророческих снов — был богом удачи и любимым богом плебеев и рабов. Правда, стихийное естество Фавна таило в себе болезни и кошмары и порой наводило ужас на людей. Зато от дикой природы, фавнов и нимф защищала людей пастушка стад Палес (имя которой происходит от и.е. корня pel — "полнота, множество"). Это божество весеннего плодородия: во время праздника в её честь прыгали через костры и проводили между ними скот ради очищения стада от болезней. Как охранительницу Рима, связанную с огнём, Палес причисляли к пенатам и отождествляли с Вестой. Есть астероид Палес, который в гороскопе становится проводником в неизведанные сферы дикой стихии.

     Фавну был посвящен культ волка, и в честь его устраивался праздник луперкалий (от lupus — "волк") — пастушеский праздник отвращения стад от хищников, на котором в жертву приносили козу и собаку, неизменных спутников пастуха. В идее диких сил плодородия, внешних и внутренних, олицетворение волка Луперк слился с пастухом-Фавном, подобно тому, как природа Пана объединила в себе противоположные начала. Образ волка близок пастуху: волк тоже мыслится одиночкой, отделённым от общественного бытия или вожаком своей стаи; он родственен собаке, стерегущей стадо и мыслится её негативным аналогом; а как добытчик, он подобен разбойникам-людям, похищающим чужой скот. Так, египетский божественный волк Упуат именовался "первым бойцом Осириса" и "вожатым" и почитался как проводник людей и разведчик в незнакомой местности.

     Индийский покровитель скота Пушан, изображавшийся с бородой и взлохмаченными волосами,— "пастух мира": не только животных, но и людей, а также путеводитель и бог правильных путей. Его имя происходит от корня pus — "делать плодородным" (отсюда слова: "распускаться", "пасти", "пахать" и лат. panis — "хлеб", а также "пуща", т.е. "лес" и "пустой", т.е. "безлюдный"). Пушану генетически родствены греческий Пан и прусский Пушкайтс — заросший всколоченными волосами бог леса и священных рощ, приносящий пророческие сны.

     Пушан покровительствует поэтам и враждует с ворами, разбойниками и клеветниками, указывая живым существам дороги истины, дружит со всеми богами и приходит на помощь, защищая богов и людей от опасностей (интересно, что сами слова "опасность" и "спасать" тоже связаны с корнем "пасти" и функцией пастуха). Подобно Яме, Пушан провожает умерших по пути предков, и его просят охранить от ложной дороги в том и этом мирах, называя избавителем и освободителем. Подобно Юпитеру-Брихаспати, Пушан спасает жизнь от космического сжатия Хаоса и помогает Индре победить змея Вритру. Совмещая в себе верхний и нижний мир, он считается родившимся дважды — на высоте (как Юпитер) и в яме (как Плутон): слияние разума Юпитера с инстинктивной силой Плутона составляет двуприродную суть планеты Марс и её силу.

    
     Пана, Пушана и Пушкайтса объединяет общее священное животное — козёл, традиционно связываемый с плодородием. Пушан путешествует по небу в колеснице, запряженной козлами, или в золотом корабле, что сближает его с универсальной силой Солнца. Козёл в большей степени символизирует земные и внутренние силы плодородия, отчего его соотносят с зимним знаком Козерога и невидимым приближением Солнца к Земле, в то время как светлого полного барана сопоставляют с внешним увеличением солнечного света и знаком Овна.
     Как известно, в восточном Зодиаке Овца и Коза — взаимозаменяемые названия одного знака. И то, и другое животное могли служить жертвой весеннему плодородию. Но западная традиция противопоставляет их, и это противопоставление будет прозрачным для того, кто знаком с характером обоих животных (хорошо известным древним пастухам). Пожалуй, нет более упрямого и своевольного животного, чем коза, и более покладистого, чем овца. Своеволие козы — прямой аналог упрямства Овна, следующего лишь своему пути. Козёл ведет за собой стадо, коза воинственна и порой может быть опасна для человека. Образ овцы связан с более сложными аналогиями.
     Подобно козлу, баран — это образ драчуна, и потому символ воинственности. Так, богиня войны Афина изображалась на греческих монетах в шлеме, украшенном бараньими рогами. Такой же шлем неслучайно носил полководец Александр Македонский. Но бараны воинственны обычно лишь весной, в пору сексуальных игрищ, и бодают друг друга, не проявляя агрессивности к человеку. Овен — агнец — стал универсальным символом жертвы, потому что его удобнее всего было использовать в ритуальном жертвоприношении. Поведение барана, не сопротивлявшегося смерти и не нарушавшего возвышенность ритуала, противопоставило его козлу: характер которого шёл вразрез с новым пониманием священнодействия, преображавшегося из оргии в духовный, тихий и внутренний обряд. Противопоставление овцы как смиренной души козе как животному, далёкому от возвышенного, перешло в христианский образ отделения "овец от козлищ", первым из которых уготован светлый рай, а вторым — огненный ад.

     Как жертвенное животное, баран был связан с образом огня, и нередко соотносят сами названия овцы (старославянское агнец, древнегреческое agnos, латинское agnus) и огня (индийский Агни, хеттский agnis). Однако это неверно: название ягнёнка родственно прежде всего словам ago — "гоню" и agros — "пастбище" (отсюда agriculture — "сельское хозяйство"— и наше слово "активный"). А название огня связано с индоевропейским hngni ("огонь"). Зато праиндоевропейское название барана *p(h)ek(l) действительно связано со славянским огненным пеклом и русским словом "печь".

     Покорность вооруженного рогами барана жертвенному ножу поражала людей и выглядела аналогом разумности: лишь приносимый в жертву человек настолько не сопротивлялся смерти, как овца,— словно она понимала смысл происходящего сакрального действия. Поэтому Овен и стал символом разума: символом космической мудрости, которая выходит за пределы понимания человека, но воплощается во всей природе. Символ Овна намекает на профессию пастуха; пра-образ пастуха является гранью мифологемы Овна. Образ козы подчеркивает плутоническую сторону архетипа Марса (потенциал "я"), овцы — юпитерианскую (следование божественной воле).

    
     Если война живописует вторжение стихии в мир цивилизации, образ пастуха символизирует обратное движение человека, активно вторгающегося в природу. Воин вынужденно побеждает стихию в человеческом обществе и себе самом, пастух добровольно овладевает внешними стихиями, расширяя горизонты человеческого мира, и именно в этом — основная задача знака Овна. Поэтому представление планеты Марс только в воинственном облике было бы неполным. Если воин становится спасителем лишь в минуты опасности, пастух — постоянный защитник и покровитель. В наше время пастуха встретишь нечасто, и в бытовой трактовке этот образ, возможно, не сработает. В быту роль проводника проявляется в характерной для Овна профессии водителя: он владеет стихией движения, и в его руках — залог сохранности его пассажиров и доверенного ему груза.

     Роль пастуха как проводника, знающего пути, сблизила его с ролью военного вождя и образом царя, способного объединить людей и повести их за собой. Вспомним, что покровителями скота изначально были военные предводители богов Марс и Рудра. Пастухом пришлось служить Гераклу. Пастухом страны назывался египетский фараон, и одним из самых ранних знаков его отличия был пастушеский посох, от названия которого ведет начало слово "править". И в период бедствий египтяне надеялись на того идеального пастыря, который должен появиться в будущем.

     Идеального пастуха-предводителя мы находим и в библейском праведном псалмопевце Давиде, противопоставленном неправедному царю Саулу. В его образе не последнюю роль играет умение сражаться, так как прежде всего он известен победой над силачом Голиафом. Однако эта победа объясняется не силой юноши Давида, а его умом и нравственностью. Долгое время Давид, помазаный на царство пророком Самуилом, вынужден скрываться от преследований царя Саула в степи и в лесу, проявляя в своем облике архетип живущего вдали от общества пастуха. Затем, будучи любимцем народа, он сплачивает вокруг себя единомышленников и после гибели Саула становится царём сначала в Иудее, а потом и в Израиле, объединяя народ под своим руководством.

     В образе пастуха в культуре воплотилось представление об идеальном естественном человеке, назвавшее "добрым пастырем" Христа, сделавшее юным пастушком, играющим на свирели бога Кришну, и послужившее прообразом средневековой идиллии пасторалей. До сих пор популярны изображения Христа как пастуха: с пастушьим посохом или ягненком на руках. Считают, что иконографический образ Христа как пастыря сложился под влиянием изображений пастуха-Гермеса с ягнёнком на руках, любимого бога античности. Но меркурианский образ полубога, наделённого человеческими чертами, ещё не дорастает до марсианской идеи богочеловека: человека, чья природа возвысилась до божественной, кому небесная цель помогла победить превратности земного пути — который соединил в себе всё земное и всё небесное — и поэтому стал богом, объединяющим всех людей.

 

БОГ-ОБЪЕДИНИТЕЛЬ

     Образы военного предводителя и пастуха соединяют в себе бесстрашие и мудрость, подчерпнутую одновременно от Неба и от Земли. Слияние природы и разума, ставшее основой представлений об идеальных человеческих качествах, наделяют воителя и пастыря чертами единого бога и дают возможность объединить под его знаменем разные страны и народы. Таким объединителем был Марс, который, помогая людям не только во время войны, но и в мирное время, стал отождествляться с главными богами разных территорий, и, объединив древний Рим, получил эпитеты "умиротворитель", "царь общины" и "царь света", тем самым перенимая миссии Квирина и Юпитера. Подобную задачу объединения индейских народов исполнил идеальный воин Гайявата.
     В Ригведе подчёркивается движущая и объединяющая роль Агни — внутреннего огня, называемого пастухом:

    "Я видел пастуха, без отдыха
          Бродящего по дорогам туда и сюда.
          Скрываясь в водах, текущих вместе и в разные стороны,
          Он шевелится во всех существах.
                                                                      (РВ I,164:31)

      Индийский Агни — "бог, которому известны все дороги". Как огонь, Агни воссылал жертву богам и служил прямым посредником между богом и человеком, потому его ездовым животным был приносимый в жертву баран. Агни мог и сам изображаться в образе барана — подобно также иранскому божественному огню и высшему понятию фарну — который предстаёт также в виде человека в короне с бараньими рогами. Подобно им, "добрым пастырем Вселенной" и "пастухом, ведающим всеми жизнями" называли шумерского верховного бога Энлиль, владыка дыхания, связанный с духовной функцией творения.

     Индийский миф развивает представление о триединой природе Агни: у него три жизни, три головы, три языка. Он рождён в водах, как жизненная энергия — золотой зародыш, отождествляемый с творцом и первочеловеком Праджапати, и одновременно на небе (молния) и между людей (огонь от трения кусочков дерева). Также говорится, что Агни происходит от самого себя, что подчеркивает независимость и изначальность огненной стихии, возвращая нас к образу жизненной силы. Агни называется главным из земных богов и мыслится присутствующим во всех существах, объединяя их той выходящий за рамки этого мира первозданной связью, которая в нём заложена. Здесь можно вспомнить также объединяющую роль молнии-Родаси, сестры юных воинов-Марутов (см. цитату выше). Астероид Агни может символизировать жизненную энергию и огненную природу всего бытия – представление о которой соотносится и с иранским огнём Атаром.

    
     Подобно Агни, пастухом и бараном с солнечным диском между рогами был первый в истории единый бог: всеегипетский Амон/ Амана, ставший небесным созвездием Овна. Каждый год Амону приносили в жертву барана, одевая в его шкуру статую бога. Это, согласно Фрэзеру, символизировало принесение в жертву его плодородной силы и его регенерацию — что связывает египетского солнечного овна с идеей возрождения природы и делает его близким Марсу и другим весенним богам. Интересно, что Амон, происходивший из Фив, первоначально был близок Монту/Манта — богу войны и охоты, изображавшемуся в виде сокола в короне солнца, атрибутом которого было копьё. Также с Амоном слился Мин — бог плодородия и скотоводства, которого именовали "поднимающим оружие". Амон считался покровителем завоевательных войн Египта.

     Подобно объединителю-Марсу собирая под своё покровительство все разрозненные территории Египта, Амон отождествляется с Солнцем-Ра: которое ко 2 тыс. до н.э. утрачивает свое первенствующее значение, а также с множеством других богов. В 16 в. до н.э. царица Хатшепсут нарушает традицию фараонов именоваться сынами Ра, объявляя своим отцом Амона. Имя Амона —"сокрытый, потаённый", родственное слову imn ("творить") — раскрывает суть его божественного начала, в котором невидимо существуют все боги, люди и предметы. Амон-Ра, всеведущий бог и милосердный защитник угнетённых, присутствует во всех людях, а обожествляемый ими фараон является его сыном во плоти. Мысль о покровительстве бедным впервые возникла в связи с образом Амона в эпоху Среднего Царства (II-е тыС.до н.э.), и тогда же стала распространяться идея, что бог создал всех равными, и Осирисом после смерти может стать любой человек.

     Единый бог не может не быть демократом: его идеальные черты являются примером для всех людей и отражают их чаяния. Его правда объединяет всех, по китайской пословице: "Дорог тысячи, а правда одна". И с формирующей земное единство планетой Марс соотносится понятие простоты и вседоступности. Как утверждают кавказцы, "истинная мудрость — ясность и простота." Простота Овнов часто заставляет считать их наивными и глупыми (подобно барану) — но интересно, что слово "про-стой" по происхождению имеет смысл "пред-стоящий"— т.е."первый". И воистину наиболее прост Агни, предшествующий всему сотворенному бытию и проводящий в мир неведомую волю скрытого Бога (или открытого Космоса)! В гороскопе объединяющую людей демократичность (равно, как и внутренний божественный огонь, скрытый в сердце каждого) может символизировать астероид Амон, названный в честь бога-барана.

    
     Стремление универсального бога-объединителя к общечеловеческому благу даёт надежду на лучшую жизнь, и в этом его новая роль. Идею о необходимости такого нового идеального правителя отражает иранский миф о двух пастухах. Когда Ахурамазда создал скот, он спросил его, желает ли тот принадлежать пастуху. Стадо сочло, что предводитель ему необходим, и его пастухом стал Айшма ("буйство"), приверженный к скоту дикий дух разнузданности и грабежа. Айшма по имени — прямой родственник демона Асмодея, помогавшего строить дворец Соломону и обманом временно захватившего его трон. Страдая от злых дел Айшмы, душа скота возопила к богам с просьбой о добром пастыре, и тогда Ахурамазда дал ей в руководители Виштаспу — легендарного воина, совершившего много подвигов, принявшего учение Заратуштры и отличавшегося благочестием и праведностью. Будучи военным предводителем, Виштаспа стал идеальным прототипом земных царей и отождествлялся также с иранским царём Гуштаспом, провозгласившим зороастризм государственной религией и повелевшим Зардушту/Заратуштре записать "Авесту".

     Этот миф раскрывает идею мессии — идеального правителя, приносящего своему народу новый, справедливый закон. Сам Заратуштра — также во многом марсианский образ: его иногда именуют Саошьянтом ("спасущим"), называя так и отдельного мессию будущих времен. Собственно Заратуштра и его учение являются истинными пастухами стада, в то время как Виштаспа, давая Заратуштре приют, исполняет дополняющую роль защитника-воина. Подобную пару составляют индейские Гайявата и Деганавида, где первый является воином и вождём, а второй — пророком. На самом деле крайне сложно совместить в одном человеке, и даже в одном образе бога созерцательную мудрость и активную позицию, которые только вместе дают владение стихийной силой естества. Поэтому воин и пророк часто действуют рука об руку, что можно считать марсианской трансформацией архетипа земного и небесного Близнецов, сливающихся в единый образ совершенного человека.

     Религиозная реформа Заратушры граничит с единобожием. Согласно "Гатам", сам верховный бог Ахурамазда повелел ему обновить религию. Провозгласив Ахурамазду единственным всемогущим и вездесущим богом добра, света, жизни и правды, пророк отверг часть древних богов-дэвов, а других поставил ниже нового божества. В том же произведении Заратушра обращается к своим последователям с призывом растить скот и защищать стада от кочевых племен — что возвращает нас к его образу пастуха. Образ пастуха, защищающего стадо, сближается с образом героя: а само слово "герой" (греч. heros) восходит к индоевропейскому ser — "охрана, забота", от которого происходит и латинское servo ("охраняю, спасаю"). Исходный ностратический корень shehr'a имеет марсианское значение бодрствования.

     Образ идеального царя или мессии, несущего универсальный закон в самом себе, разрешает противостояние законной власти Юпитера и личной силы Марса. Мессианскую идею, связанную с образом выхода на новый путь, ярче всего отражает библейский образ Моисея, который уводит избранный народ из стен благоустроенного Египта и сорок лет путешествует с ним по пустыне,— чтобы, изгладив из памяти все недостатки прежней цивилизации, дать ему новый закон десяти заповедей. Моисей был призван к своей миссии, когда он пас овец, и ангел Яхве окликнул его из куста, который был объят пламенем,— в чём проявилось типичное представление об огненной природе Бога. Его эпитет Саваоф/Себаот, означающий "бог воинств", — также характеристика архетипа Марса. Но сам образ пути как радикальной смены способа жизни можно найти не только в Библии: подобно Моисею, племенной бог ацтеков, бог войны и охоты Уицилопотчли обещает своему избранному народу, что приведёт его в благословенную страну.

    
     Внутренний огонь правды отождествляется с человеком, который ее воплощает: так создается образ мессии. Но он способен объединить людей именно потому, что несет в себе всеобщую природу, пребывая во всех людях — хоть бы и выражался в ком-то одном: Заратуштре или Гайявате, Моисее или Христе. Это — существенная черта нового бога, объединяющего людей под эгидой исторических религий последних тысячелетий, и без нее нет настоящего понимания идеи единобожия. Именно своим пребыванием и активным действием во всех людях и через всех людей предводитель-Марс отличается от прежнего главы божественного пантеона: для которого также были существенны честь и нравственность (архетип Стрельца) — но который все же оставался как бы вовне человека, на вершине того Олимпа, куда смертному было не взойти.

     Откровенная соотнесенность божественной истины с человеческой природой, ее перемещение внутрь человека заявляет о себе в образе индийского Агни, получающего эпитет Вайшванара (от "вишва"—"все" и "нара"—"человек"): это сопоставляет огонь образу всеобщего, истинного человека, который скрыт во всех людях: "Агни внутри человека это Вайшванара". Марсианскую идею человечества как единого божественного целого содержит в себе и поздний образ Нараяны, имя которого происходит от того же корня. И тем же словом "нара": "человек", согласно "Законам Ману", назывались древние воды — содержавшие зародыш жизни, в котором пребывал творец Брахма и все боги. Как тут не вспомнить Логос, существовавший прежде всех век? Интересно, что Нараяну начали почитать в то же время, что и Христа: в 1-2 веке н.э. Его культ, возникший в Гималаях, остался без-образным, хотя потом этот бог отождествился с космическим первочеловеком, носящем в себе всех богов, а также с созидателем Вселенной и богом любви Вишну-Кришной. "Махабхарата" так описывает его:

Во всех существах как преходящее и непреходящее он пребывает;
Стопы его — земля, голова же — небо;
Руки — стороны света; а слух — пространство;
В его межбровье — планеты, в обоих глазах — круг созвездий;
Много обителей у него и ликов; он — запредельное Брахмо,
Бытие-Небытие, Дхарма, Тапас; он — Праотец и Вишну, Ашвины,
Индра, Яма, Митра-Варуна, Кубера — податель сокровищ;
Это его отдельные образы, они в нем восходят к единству,
Весь преходящий мир — в воле единого Бога.
Разнообразие существований он в своем единстве воспроизводит;
Когда люди, осуществив познание, на него взирают, является Брахмо.
Изначальная Вселенная есть Нараяна, во время творения
Он творит мир, а после его разрушения он пребывает. [13]

     Образ Нараяны раскрывается прежде всего в двуединстве Нараяны и Нары. Такой парой выступают: по утверждению матери-Дурги — Кришна и Арджуна: оба — воплощения Вишну и проявления единого первочеловека-Пуруши, где один (Нараяна) воплощает божественную мудрость, другой (Нара) — человеческую активность. В действенной связи этих начал (которую мы обычно склонны называть любовью, согласно определению предыдущего архетипа, но все же здесь это прежде всего — единение воли) и являет себя зримым образом новый бог — вовсе ускользающий от образных, отягощенных материей определений с развитием простоты современного мышления. Эта связь из божественного двуединства делает триединство — охватывающее весь мир и так реализующее идею единобожия.

     То же неопределимое качество божественной воли проступает в единении Заратуштры-Виштаспы или Гайяваты-Деганавиды. Согласно астрологическим архетипам здесь мы видим союз Марса с Юпитером (Виштаспа, Деганавида и Арджуна — цари, и последний — характерно юпитерианский образ, как говорилось в архетипе Стрельца). Но Юпитер здесь, не теряя своей царственности, признает руководство Марса. В этом можно увидеть очень современный идеал внутреннего единения мирского и духовного; естественно-природного и в высшем смысле человеческого. Именно к нему: к слиянию духовности с самой жизнью, к привнесению божественного во все ее сферы — в конечном итоге устремляет без-образный бог новых религий и сама идея единобожия. Но пока это все еще идеал, трудно реализуемый в рамках традиционной системы мышления. И неслучайно в "Брихадараньяка упанишаде" праведный жрец богов Брихаспати приходит в ярость от появления Нараяны на общей трапезе богов и хочет поколотить его жертвенной ложкой: проявляя архетипический конфликт Юпитера и Марса, который всегда происходит для того, чтобы сменить традицию.

     В гороскопе Христа, если считать временем его рождения символическое начало нашей эры [14] , есть аспект оппозиции Марса Юпитеру: что обозначило противостояние мессии традиционной власти общественных и религиозных институтов. Он родился, чтобы сменить прежнюю, консервативную идеологию новой,— подобно тому, как и Кришна воплотился на земле, чтобы убить неправедного царя: эти два образа часто сопоставляют между собой (хотя более прямым смысловым аналогом Христа является все же Нараяна, сливающий с Кришной в образе Кришны-Нараяны). Подобно Амону или Христу, бог любви Кришна говорит: "Я одинаков ко всем существам... Ищущие у меня крова, кем бы ни родились, идут путем высочайшим" ("Бхагават-гита", IX:29, 32). Любовь дает свободу человеческому чувству, которое способно вывести за рамки ограничений традиции (вспомним архетипическое значение борьбы Венеры и Юпитера) — и кришнаизм допускает всех в свою среду, включая представителей низших каст и женщин. Овенский демократизм этого течения проявляется еще и сегодня: если древние храмы индуизма до сих пор закрыты для иностранцев, то кришнаитские — открыты для всех, и через это течение западный мир в основном и знает веру индуизма в ее современном виде (которая остается ничуть не менее мощной, а может, и более живой, чем христианская).

     Кришна, когда его социальная миссия была завершена, возвращается на небо: погибая от стрелы охотника, который принял его за оленя,— и тем демонстрируя случайность мировой игры — и нашу в ней свободу и необусловленность (законы, по которым устроен материальный мир Сатурна, пасуют перед активностью воли Марса: что иллюстрирует астрологическое правило падения Сатурна в Овне). В образе оленя проявилась марсианская связь образа Кришны с дикой природой — как и в значении его имени ("черный"), которое в индийской мифологии носят прежде всего асуры и хтоническая богиня Деви. Также его связь с мифологемой Марса раскрывает миф, когда он спасает от пламени лесного пожара пастухов и их стада, поглощая огонь: и значит, является непосредственным повелителем этой стихии. А роль Кришны как воителя видна в эпизоде перед боем "Махабхараты": Кришна излагает Арджуне своё учение, делая точкой отсчета необходимость праведного сражения.
     Подобно этому Христос, используя архетипические образы, развитые историей мифологии, сам называет себя воином ("не мир я пришёл принести, но меч") и пастухом ("я есмъ пастырь добрый: пастырь добрый жизнь свою полагает за овец..."). Воин — тот, кто устремляется к новому, пастырь — тот, кто при этом сохраняет существующее. Называя Христа богом от рождения, христианство во многом представляет синтез предыдущей мифологии. Непорочное зачатие от Бога, как исправление греха Адама и Евы, продолжает образы мифологемы Близнецов. Распятие на мировом дереве четырёх сторон света символически раскрывает юпитерианский природный всеохват мира и смысл умирания и воскрешения богов архетипа Девы. Пасха соответствует радости весеннего возрождения, обновляющего мир; можно провести и другие аналогии. А мусульманство, где воитель-Мухаммед является просто человеком, грешную природу которому помог исправить Аллах со своими ангелами, и где Иса является пророком, который никогда не был распят, а просто вознесся на небо,— становится попыткой отказа от предыдущего пути мысли, упрощения его ради нового понимания человеческого совершенства и личной задачи каждого.

     В этом смысле христианство является более полной религией, а мусульманство — более радикальной. Ещё более радикальным способом выхода человечества на новый путь, где Марс одерживает полную победу над Юпитером, становится атеизм, который, к сожалению, чреват потерей памяти о прошлом. Знак Овна — худшее положение планеты памяти Сатурна, и христианству, которое в своё время сложилось как немыслимая и всё же закономерная эклектика самых разных представлений, мы обязаны тем, что хоть немного помним древнюю историю развития человеческого сознания. Мы мыслим архетипические образы, базовые для психики, во многом через призму христианства. Юпитерианская традиция донесла их до нас, но не смогла не исказить — и это сегодня мешает ощутить их красоту и актуальность, не сужая своего обычного жизненного мировосприятия до стен храма, в котором из года в год повторяется один и тот же ритуал — подобно тому, как каждое утро на востоке восходит Солнце.

 

ОБНОВЛЕНИЕ МИРА

(Замыкание круга и выход на новый виток спирали)

 

Овен — первый и последний, открывающий весну и завершающий развитие мифологии, лучший знак Зодиака. Он соответствует I-му дому, времени рассвета и личному "я" человека. И этот знак, когда ярче всего светит Солнце, ставит самый яркий акцент на себе и своей личности, и при этом сильнее всего выражает идею самоотдачи и жертвенности, подобно тому как Один приносит себя в жертву на мировом древе, чтобы разведать пути мира.

Образ агнца-Овна тесно связан с весенним плодородием, Солнцем и огнём, как и с идеей жертвенности. Завиток рогов барана напоминает росток пробивающегося из-под земли растения, и подобие изображений бараньих рогов рисункам первых всходов издревле соотнесло их с образом весеннего возрождения. Изображения спиралевидных завитков восходят к раннеземледельческой эпохе и впоследствии нередко сочетаются с кругом Солнца. Голова барана с двумя завитками — один из излюбленных орнаментов неолита и эпохи бронзы, распространившийся от Передней Азии, Средиземного моря и Кавказа до Прибалтики и экваториальной Африки. На керамике 6 тыс. до н.э. из Хаждилара есть рисунки, оказывающие связь растительности с рогами барана. [15] И может быть, именно древняя ассоциация спирали бараньих рогов с новым циклом жизни сделала знак спирали универсальным философским символом развития и выхода за рамки предустановленного круга (хотя нам сейчас легче ассоциировать его со спиралевидными галлактиками, но древние такой аналогии не могли наблюдать).
     Баран фигурировал в весенних ритуалах, связанных с идеей воскрешения божества растительности. Так, через две недели после весеннего равноденствия египтяне, ликуя, что настало время Овна, украшали барана цветами и устраивали торжественную процессию, и этот обряд стал основой христианской Пасхи. [16] В китайской символике овца-коза, как бы не замечающая смерти, перевозит Солнце через восьмой дом Зодиака, дом смерти (и год Овцы соответствует знаку Скорпиона). В этом тоже можно увидеть отголосок образа жертвоприношения, которое дымом подымается к небесам и становится облаком-кораблём Солнца.

И золотое руно барана, перевезшего через бушующее море Геллу и Фрикса, за которым плыли аргонавты, первоначально обладало ценностью весенней солнечной энергии и знаменовало собой марсианскую идею преодоления смерти через возрождение. Гелла и Фрикс были детьми богини облаков Нефелы, которая стремилась спасти от преследований их мачехи, окутав тучей и доверив златоруному барану. В нем узнается озарённое солнечным светом облако, уносящееся вдаль, чтобы где-нибудь пролиться плодородным дождём или просто растаять в небе.

Греческий миф о золотом руне раскрывает разные грани архетипа Овна. Это, во-первых, сам красивый образ золотого барана, иллюстрирующий идею экзальтации Солнца в Овне (как и образ жертвенного костра). Во-вторых, это подвиг Ясона: не солнечного героя-одиночки, но лидера целой экспедиции корабля Арго. Подобно другим героям-Овнам, Ясон — царь-сирота, вынужденный сражаться за справедливость и так завоевывающий себе своё царство. Благородная личность Ясона объединяет вокруг себя аргонавтов и направляет их по новому, прежде непроходимому пути к отдаленной цели. В-третьих, это магия Медеи, по-скорпионьи коварная, но уступающая весеннему чувству любви: магия, направленная на благую цель. Ясон близок к ней, так как его собственное имя значит "целитель": он научился природной магии исцеления, поскольку был одним из воспитанников Хирона — а тот умел передать своим питомцам способности богов.

Лишь с помощью Медеи — стихийной силы, поставленной на службу разуму,— Ясон один одерживает победу над бесчисленным войском, выросшим из драконьих зубов (множащаяся злая сила — тоже характерный плутонический образ). И как расходятся потом пути Ясона и Медеи, так архетип Овна отмежевывается от мифологемы Скорпиона, оставляя прошлому природную силу и магию — жертвуя ею во имя светлого бесплотного луча будущей жизни. Ясон погибает под обломками обветшалого корабля Арго: и астероид Jason, названный в честь предводителя аргонавтов, символизирует жизнь великой задачей, на которую тратятся все силы.

    
     Уверенный во внутреннем идеале, воплощённом в каждом человеке, Овен опирается не на жесткий стержень себя, как Лев (Сатурн в Овне падает), но на увлекающую его вперёд гибкую струю жизни, каждый миг делающую человека таким, каким он ей нужен. Но тем самым он преодолевает и сатурнианскую ограниченность, служащую основой понятия смерти. Отказываясь от предыдущего пути, Овен жертвует собой, как прожитым и прошлым, чтобы стать первооткрывателем чего-то другого и чтобы через его действия и поступки жизнь потекла по новому руслу. Меркурианский архетип сознания людей заявляет идею "Я отказываюсь от прошлого и создаю свой мир". Архетип созидания Венеры утверждает: "Я могу воскресить умершее и воспроизвести разрушенное". И после этого архетип воли Овна может сказать: "Я освобождаюсь от себя, покидаю себя и возрождаюсь вне себя", верша наиболее радикальной переменой.

Жертва Овна — не исполнение предопределенного историей индивидуального конкретного долга, не расплата за грехи прошлого, а самоотдача неизвестному всеобщему будущему. (В козероговском смысле долга странствие Ясона несерьёзно и бессмыслено: ничто не заставляло его плыть невесть куда; но мы сегодня знаем, какую огромную роль для развития античного мира сыграли путешествия греков.) И это высший смысл жертвенности — о котором "Махабхарата" говорит: "Вселенная уготована в жертву тому, кто познается как Запредельный"[17] .

Именно в смысле такой жертвы египетский агнец-Амон со смиренно сложенными рогами, становится символом космической мудрости. И над его головой сияет светило, освещающее мир.

Овен вбирает в себя понятия предыдущих знаков огня. Как царь и жрец, он становится предводителем, как солнечный герой, отдаёт свою энергию другим, и как вождь в открытии нового, является ориентиром жизни объединённых народов. Самая характерная черта в образах царей-воителей в том, что они не просто являются проводниками высшей воли, а предлагают революционные пути развития жизни. И мифы наглядно показывают, что чтобы объединить других и повести их за собой, необходимо самому соответствовать провозглашаемому идеалу. Об этом потом, уже не образами, а словами в средневековье говорит алхимик Дорн: "Ты никогда не сможешь из других создать Единое, к которому стремишься, если прежде сам не станешь чем-то единым... А посему старайся сам стать таким, каким хочешь видеть свое делание." [18] Это — идеал планеты Марс.

     Марс пробуждает в человеке честность и смелость, совесть и нравственные качества. Он обозначает активную позицию личности в обществе и дает силы повести за собой других во имя разумной, идеальной цели. Когда проявляется этот архетип, природная и одновременно разумная воля Марса, минуя обманчивый разум и консервативные чувства, как бы помимо человека делает выбор: в чем личность проявит всю свою силу, проложив для человечества путь к новым рубежам прогресса. Архетип Марса — это понятие подвига. Он может быть и незаметным: Марс обозначает активность, идущую изнутри, а за яркость отвечает Солнце. Но Солнце сильно в знаке Овна, символизирующем пробуждение весны,— и личность даже во внутреннем порыве действия обычно обращает на себя внимание.

     Цикл Марса — 2 года: это срок, на который обычно хватает человеческого энтузиазма. Характерно, что два года длится служба в армии. Это не просто цикл некоей деятельности, а цикл активности, направленной на борьбу и преодоление привычного способа действия. В первый год человеку часто ничего не удается — но если он не пасует перед юпитерианско-солнечным ритмом года и не оставляет намеченного, на втором круге его сила растет и шансы на успех увеличиваются. Затрагивая внутреннюю природу человека, ритм Марса оформляет в ней то, что в его личности отличается от мира, а потому сохранится как нетленное тогда, когда всё остальное растворится в окончательной гармонии бытия, и останется залогом будущей жизни, отличающейся от прежней.
     Пастырь и вождь, которого называют спасителем и освободителем, несёт идею обновления мира. В своём независимом движении он наследует чёткость исполнения своей роли от архетипа Девы, который сворачивает реальность в истину зерна, чтобы оно могло прорасти весной под яркими лучами солнца. Подобно Деве, жертвуя своей волей, он являет идею служения лидера народу. И подобно космонавту, которого наградил способностью оторваться от Земли мир людей: чтобы он мог полететь, работали многие,— тот, кто идёт впереди, чувствует неподдельную благодарность по отношению к окружающим, платя им своей любовью. Будучи разведчиком этого мира и средоточием чаяний людей, он чувствует ответственность за тех, кто пойдёт за ним. Как воин, он защищает тот мир, который дал ему возможность быть первым, и своим подвигом возвращает людям то, что получил от них. Он идёт на жертву своего "я" сознательно, как Прометей, отдавший людям огонь богов, или как Христос, показавший, что внутренняя правда одного — богочеловека — сильнее всего несовершенства мира. 
     Правда — истина, за которую ратуют воители знака Овна,— всепобеждающая стихия. Она превосходит природный закон сотворённого мира Стрельца и формальный договор людей цивилизации Льва, заменяя их личным голосом совести. Как невидимый и бесконечно малый исток жизни, она доступна нам изнутри. Разум переступает границы природы, но совесть — взгляд сознания на само себя — возвращает его к слиянию с изначальной стихией. В этом слиянии не спутать добро и зло помогает чистота природной души Рака, знака зачатия Овна, дающая ему искренность. Путь Овна, которым он ведёт за собой все другие знаки Зодиака,— в обращении к природной душе, хранящей представление о бессмертии, в котором кроется бесстрашие Овна и его жертвенность.
     Когда Овен придерживается правды и испытывает по отношению к людям чувство благодарности, он выводит себя и других за пределы привычной орбиты существования, становясь маяком верного направления движения общественной жизни. Движения, которое не ждёт, пока к людям снизойдёт Космос или Бог, а само устремляется ему навстречу.

 

     Идея глобального обновления мира соответствует точке замыкания зодиакального круга: стихийному полюсу бытия, где знак Овна смыкается со знаком Рыб. Это точка соприкосновения стихий огня и воды символизирует новое рождение и одновременно катаклизм, дотла разрушающий прежний мир, который отражают эсхатологические мифы. По-марсиански разрубая гордиев узел старого бытия, они смывают первозданными водами океана накопившиеся грехи, и огнём небес очищают пространство. Мир гибнет и возрождается в динамических стихиях огня и воды: так, в представлениях индейцев, когда на очаге Солнца закипает котёл с водой, чаша терпения небес переполняется и они обрушивают на землю очередной потоп. А в скандинавской мифологии в последней битве богов сжигает мир огненный великан Сурт.

     В стремлении к обновлению знак Овна соперничает со знаком Скорпиона и превосходит его. Планета смерти Плутон предлагает в этом мире разрушить неистинное, неверное и сохранить бесспорное и нетленное, но не перестроить мир до основания. Плутон предполагает, что что-то погибнет, а остальное будет спасено и приумножит его запасы. Овен же более радикальный и честный знак: он не терпит избирательности. Марс даёт начало новому витку спирали, и разрушение во имя возрождения видится уничтожающим мир полностью, чтобы он полностью воплотился вновь.

Разные мифологии по-разному решают проблему замыкания круга. В индийской мифологии Шива, преемник Рудры, будучи прежде всего разрушителем, уничтожает Вселенную в дикой пляске космических ритмов и резонансов, чтобы потом Вишну, при помощи Брахмы, сотворил её снова. У греков, где воитель-сын, призванный сместить отца, оказался дочерью, Хаос мыслится существующим вместе с Эросом, и мир непрерывно творит любовь, а потому вопрос о конце света серьёзно не ставится. Зевсу не удается полностью уничтожить несовершенные творения Прометея, и эсхатологию греческой мифологии можно увидеть лишь в гесиодовской схеме пяти веков человеческой истории: где происходит регресс от «золотого» и «героического» веков к «железному» — и отступление от идеалов марсинской мифологемы намекает на возможность смены поколений богов и нового состояния хаоса. Зато эта тема выступает на первый план в германской мифологии, где, несмотря на все старания мудрого Одина, взявшего власть в свои руки, победа мыслится за силами тьмы. Но, один раз погибнув, мир должен воскреснуть в удивительно новом качестве, где все боги будут примирены между собой, и, значит, источником развития будет не их соперничество, а их сотрудничество.

В мифах современного мира существуют все три типа этих представлений, и, очевидно, все они соответствуют реальности. Мир должен погибнуть — но он существует вечно. Огонь любви, скрытый в душе, не умрет — но душа возрождается через переживание смерти. Жизнь, рожденная в хаосе, не терпит статики земного бытия — но она отвергает и прежние формы разрушения: так изменяются вирусы, убивающие людей, так модифицируются войны. Праобраз воина-Марса — один из двенадцати главных архетипов, и значит, невозможен мир без войны: как таковой он был бы лишь сном небытия. Но ведь все мало-мальски умные и не совсем бесчувственные люди давно предпочитают борьбу научных теорий борьбе кулаков, или соперничество полов гонке вооружений. Нравственная позиция поневоле делает человека воином перед застывшим формализмом социального учреждения — да мало ли чего ещё можно и нужно разрушить! Но пока мы не понимаем силы внутреннего огня души, и он кажется нам неубедительным, аргументом в пользу Марса является лишь страх перед смертью или неотвратимость ядерной войны. Эти два образа часто используют религии, чтобы заставить человека понять архетипическую истину: Марс кладет конец благополучному царствованию Юпитера. Не столь важно, наследует он его прежний трон или рождает другую Вселенную: важно, что он указывает новый путь.

Космогонический смысл эсхатологических мифов — конец одного цикла и начало нового. В древности люди воспринимали время циклически: ведь само понятие времени возникло из наблюдения за циклами, каждый из которых имеет свою длину и свой смысл. Время таким образом представало как множество параллельно разворачивающихся спиралей, и наша психика до сих пор воспринимает время так (отсюда рождаются популярные сегодня представления о параллельных мирах и временах). Линейное представление о времени — образ истории — возникает потом: ему едва ли три тысячелетия. История имеет единственное начало и один конец: потому мы представляем конец цикла столь трагически: он разворачивается в масштабный образ Апокалипсиса. Но для древних за концом непременно следовало начало — и каждое значительное, циклически повторяющееся событие: например, возведение на трон царя — или просто каждый новый год — воспринималось как возобновление акта творения, как это описывает М.Элиаде. Попробуйте представить, что каждое 1 января разрушается прежний мир и создается новый! Это поможет понять, как возникали эсхатологические мифы и в чем их суть.

С самого момента основания Рима его граждане верили, что его ждет гибель в пожаре. Так трактовалось мистическое видение Ромула, которому предстали 12 орлов (число, часто связанное с эсхатологией: так как оно описывает круг времени, круг Зодиака: 12 месяцев года). Но первый срок огненной катастрофы: 120 лет — прошел, и тогда предположили, что "великий год" истории Рима составит 1200 лет. Эта дата тоже миновала, а Рим жив и до сих пор. Уже почти 2000 лет христианский мир ждет второго пришествия Христа. И пять веков индусы призывают прийти Кришну. И несомненно, Кришна и Христос приходят к тем, кто их любит: ведь любовь существует и во времени. Но мы не видим краха старого мира и рождения нового: ведь этот процесс относится к вечности. И только прикоснувшись душой к хаотическому первоистоку, мы можем составить о нем какое-то представление.

Идея, которую стремятся донести до нас древние мифы о творениии мира заново, шире конкретики наших современных взглядов и верований. И не столь важно, боимся ли мы ядерной войны или падения астероида — или верим, что разум поможет политикам быть людьми, а любовь спасет нас от бед Апокалипсиса. Важно, что проводником будущего была и будет дикая безудержная стихия, которая нам не подотчетна, и мы должны впустить её в свою душу. И мы должны совладать с ней даже тогда, когда для неё ещё не найдены определения разума, и править этой волной, постигнув в ней волю и совесть нашего "я", отказавшуюся повиноваться устаревшему закону и откликнувшуюся на зов неведомой реальности.

И когда это происходит, планета Марс, несущая гибель привычной Вселенной, как мятежник Нептун, и свободная, как творец-Уран, случайно и по своей воле запускает колесо времени Сатурна,— и тогда в пустом хаосе, находящемся за пределами жизни, зажигается новый огонь-Агни, дающий энергию будущим свершениям бытия. А происходит это каждое мгновение.

    
     Что же даёт мифология для понимания планеты МАРС?

     Тот принцип активности, который воплощает планета Марс, рождается от слияния двух природ человека, земной и небесной. Это единство головы и тела, разумного намерения и внутренней стихии чувства, где верх берёт голова и где разум осознаёт свою природу. Это позитивный подход к жизни и безудержная свобода самопроявления, с которой могут управиться лишь совесть и сознание. Это понятие личного "я" и соответствие себе, естественная радость жизни, искренность и чистота души, честность и нравственность, а также физическая энергия и иммунитет, дающие силу и уверенность действия. Это споры и состязания, самоотдача и тяжелый труд, и стремление за пределы привычного. Это внешние опасности и столкновения, явным образом вторгающаяся в жизнь стихия и победа над ней. Это прорыв вперед к новому, дотла разрушающий прежнее и освобожденной энергией возрождающий жизнь заново. Это воинственность и бесстрашие, горение и подвиг, прокладывающий новый путь. Это внешняя правда настоящего, внутренняя истина прошлого и идеал будущего; это то, что всегда есть, и то, чего ещё нет — но обязательно будет.

 

МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА ОВНА

 

    Что нам дают мистерии мифов для понимания знака Овна?

     Те, кто родился в первый месяц весны и кому покровительствуют воинственные боги знака ОВНА, отличаются новаторским мышлением, стремлением к собственному пути и смелостью в поступках. Подобно Геркулесу, им порой тяжело справиться с бушующей энергией, и они обычно пускают её на самотёк, не контролируя её и не отдавая себе отчёта в её позитивной роли. Действуя на импульсе стихии, Овен не осознает своего "я" — и сила выплеска его энергии, сметая с его пути старые каноны и идеалы, подобно взрыву, разрушает и мосты его возможных дорог, оставляя его лицом к лицу с тупиком пропасти и пустыней, которая не имеет будущего. Когда Овен теряет идеалы или стремится обрести покой, отказавшись от той свежей струи жизни, которая бьёт в нём ключом — сильнее, чем в любом другом знаке Зодиака, он становится подобен одинокому волку. На фоне его бескомпромиссного отношения к жизни только позитивный настрой помогает ему сохранить теплое общение с людьми.
     Следуя добродетели Арштата, Овен не считает нужным ничего скрывать, и внутренний огонь его души прямо выливается в его поступки. Если это мутное темное пламя звериных инстинктов Атотархо, непросвещенное разумом, Овен резок, груб и жесток, как Чи-ю, и часто наживает себе врагов, подобно Аресу. Если это праведная ярость Сехмет, Овен силён и последователен и самоотверженно вкалывает на работе. Если это божественное горение Агни, объединяющее людей и указывающее путь, этот знак зажигает других своими идеями и воодушевляет их к действию общей мечтой лучшей жизни, подобно Гайявате или Виштаспе. Когда намерения Овна недалеки и служат его узким целям, он не может этого утаить. Когда они устремлены вперёд и прекрасны — тоже.

     Искренность тех, кому покровительствует планета Марс, часто ведёт к спорам, и Эрида побуждает их к соревнованию. Лучшая защита — это нападение, и неустрашимость хранит Овнов, а их естественное стремление к первенству вознаграждается тем более, чем лучше они способны попасть в космическую волну новых идей. Тот, кому помогает Марс, следует импульсу своей воли души — как маммертинец, не ожидая подтверждения со стороны общества, отгородившего себя от дикой магии природы, и оказывается прав постольку, поскольку его душа чиста и верно отражает тенденции жизни.

     Будучи сильнее других, как военные предводители богов Рудра или Сканда, и являя через себя общественную эволюцию, как единый бог Амон, Овен получает такое наследие и такую возможность самораскрытия, что должен быть признателен людям за это. Неблагодарность миру делает его вопиющим эгоистом. В борьбе со сложностями лукавой жизни Овен уничтожает её саму, так и не поняв той утонченной природы искусственного совершенства, которого достигла цивилизация в построении хрупкого равновесия всех частей целого. "Против лома нет приёма" — однако победа силы над разумом в конечном итоге не приносит этому знаку ничего, кроме опустошения и депрессии от бесплодной потери энергии. В пылу битвы поздно слушать советы, и потому для этого знака, как ни для кого другого, необходима опора на мудрость человечества — мудрость, которая принесла Афине почёт и уважение, сделав её защитницей всей Эллады.

     Природная правда жизни — в борьбе. Но не вбирая в себя предыдущий опыт истории и наработанную волю людей к добру, Овен устремляет себя и других на тупиковый путь вражды. Он выходит за границы устроенной культурной жизни и не возвращается обратно. В этом смысле образ яркого и заметного Овна — это образ героя или преступника. Если противостояние другим не ведёт к чистой цели, оно становится саморазрушительным, и тогда Овен, подобно отстранённому от своего стада Айшме или убитому преступнику Тараки, не вызывает сожаления. Преступник сокращает себе жизнь: уже в жизни ему желают смерти. Герою, жертвующему своё я обновлению жизни, желают долгих лет, и он, как Гуань-ди или Амирани, мыслится бессмертным. И если уж Овну на роду написано когда-нибудь пасть в жизненной битве, то лучше гибнуть не в борьбе друг с другом, а ради будущего мира. Но правильный исход честной битвы — не гибель, а победа. И потому, свергая старых идолов, первый и последний знак Зодиака должен помнить, что на их месте он призван воздвигнуть новый храм, храм света и разума.

    

                        АРХЕТИП МАРСА В МИРОВОЙ МИФОЛОГИИ

Древние цивилизации, народы, регионы	характер и функции богов
	боги войны и охоты	ярость стихии огня	победитель, идеальный вождь	магия дикой природы, пастух
ЕГИПЕТ	Монту, Сехмет, Онурис	Сехмет, Уто, Махес, Упес	Амон-Монту (Гор-Сопду)	Сехмет, Упес, Меримутеф
СЕМИТЫ и Библия	Анат Хагар-Кахам Нимврод	Рашап/Решеф   (серафимы)	(Мухаммед) Моисей, Давид апостол Павел	Хорон, Авель (Асмодей)
ДВУРЕЧЬЕ и Малая Азия	Нергал, Эрра Аштаби, Нубадиг	Гибил/Гирра Эрра/Ярри Иршаппа	Этана	Нергал (Нинурта)
ИНДИЯ и ИРАН	Рудра Ваджранга Муруган (Коттравей)	Атар, Агни Маруты Кали (Индра)	Виштаспа Веретрагна Арштат Сканда (Саошьянт)	Рудра Айшма Пушан Кришна (Апаоша)
ГРЕЦИЯ	Арес, Энио Афина	Арес Деймос, Фобос	Афина (Прометей)	Афина, Пан (Загрей)
РИМ	Марс Беллона	Павор- Паллор	Марс Виртус, Гонор	Марс, Фавн Сильван
ГЕРМАНЦЫ и КЕЛЬТЫ	Один Морриган Маурт	(Сурт) (саламандры)	Один, Сигурд Тевтат (Кухулин)	Один, Утград Моргана (Фернир)
ПРИБЫЛТЫ	Жалус	Айтварас		Пушкайтис
СЛАВЯНЕ	Руевит Яровит	Страх-Рарог Ярило	(Перун) Святовит	Руевит леший, Велес
КИТАЙ и ЯПОНИЯ	Гуань-ди Хо-син, Чи-ю Хатиман	Хо-син Чжу-жун Се-тяньцзюань Кагуцути	Гуань-ди Се-тяньцзюань Хатиман	Гуань-ди Чи-ю
ИНДЕЙЦЫ	Агрескуи Уицилопочтли Тескатлипока	Шипе-Тотек	Гайявата (Деганавида) Уицилопочтли	Атотархо

 

 

                                   ХАРАКТЕРНЫЕ  СИМВОЛЫ:

огонь, кровь — образы внешней и внутренней энергии;

меч, копьё, знамя — атрибуты борьбы (и заявлении о себе);

многорукость, многоголовость — символы непобедимости и мощи (образ войска);

степь, пустыня — дикая природа, просторы неосвоенного

волк, сокол, ворон, глаз — образы хищника-добытчика, зоркого и знающего;

петух — олицетворение огня, пробуждения и бодрствования:

щит, эгида (шкура), посох пастуха — символы защитника и проводника;

агнец, рога барана — образы самопожертвования и упорства.

 

                          ЦВЕТА (и их психологическое воздействие):

красный (ярко-алый) — активность, борьба, радость, страсть;

красный с белым — сила и чистота, самоотверженность в борьбе, искренность;

красный с бирюзовым — импульсивность, возбуждение чувств и желаний

                     

ТИПИЧНЫЕ МИФОЛОГИЧЕСКИЕ И СКАЗОЧНЫЕ СЮЖЕТЫ

(описывающие сценарии влияния планеты Марс,
как и события I дома личности):

Разрушительность стихии огня. Очищение в огне. //Феникс, возрождающийся из пепла. Скандинавский великан Сурт, сжигающий мир в огне.— Обновление мира.
Неистовство и обуздание стихии. //Ярость Анат, жажда крови Сехмет, бешенство Геракла.— Развитие воли.
Выход героя за пределы цивилизации и возврат в прежний мир в новом качестве. //Пастушок Кришна. История царя Давида. Путешествие аргонавтов.— Обретение нового пути.
Необходимость сражаться за правду. Борьба со злом и самим собой. //Кришна и Арджуна. Римский Геркулес.— Поиск своего "я".
Победа героя над царем богов. //Индийская легенда о Ваджранге. Свержение Одином с трона громовержца Тора.— Возвышение личности над обществом.
Схватка двух воинов: олицетворений добра и зла. Победа правды над ложью, мудрости над силой, идеи служения людям над индивидуализмом. //Мятежник-одиночка Чи-ю и совершенномудрый Гуань-ди. Большинство сюжетов современного кинематографа.
Смена неправедного вождя на праведного. //Айшма и Виштаспа.
Объединение людей и земель. //Легенда о Гайявате. Агни, Атар, Амон.
    
Эти архетипические сюжеты (самые популярные в современном мире) описывают развитие воли и активной жизненной позиции (мужского начала).

 

 

АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ  ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

    

    МАРС и СОЛНЦЕ. Это образ неистовой стихии огня, которую воплощают боги войны: так Агни рождает непобедимого воина Сканду. Сочетание этих энергий дает человеку молодость и неутомимость Рудры, страстность и храбрость Нергала, а порой и драчливость Ареса. Гармония этих планет — это соотнесение вектора возникшей энергии с тем, какое он производит впечатление: поднимают ли действия человека его в глазах других или, наоборот, раздражают (так геройство вызывает восхищение, а преступление — отвращение, хотя порой требует той же смелости).

     Взаимодействие этих планет во всю мощь раскрывает качества архетипа Марса, рисуя образ яркой и активной личности. В момент слияния Марса и Солнца, "я" становится центром мира, и все начинает соотноситься с ним. Это рождает и поддерживает горение энергии личности, которое помогает индивидуальности заявить о себе и реализоваться, иллюстрируя экзальтацию Солнца в знаке Овна. Так китайский бог огня Чжу-жун выступает помощником Солнца Янь-ди. В конфликте этих планет верх одерживает Марс: как независимый воин Ахилл убивает Троила, пользующегося покровительством Аполлона. Стихийная сила личности (и то, что в ней есть неведомого) превозмогает уже доказавшие себя и проявленные качества индивидуальности.

     Конфликт этих планет ставит акцент на разрушении: которое всегда сопутствует горению. Это взрыв, выплеск — и быстрое затухание энергии (которое в быту часто реализуется как вспыльчивость и ссоры). Это борьба, но не победа. Дисгармонию этих энергий живописует образ пожара, сжигающего все без разбора (который распаляет шумерский Гирра или балтийский Айтварас),— или слабости огня-Атара, который страшится угаснуть до того, как победит угрожающие ему темные силы.

     В истории конфликт Марса и Солнца тоже вершит началом войны. Так, при оппозиции этих планет (противостояние Марса, когда он ближе всего подходит к Земле) началась Великая Отечественная война. Или, например, американский президент Клинтон послал ракеты в Ирак (через год после войны) в тот момент, когда Марс пришел на его Солнце. За столь значительную роль личности в истории (которая сегодня проецирует на миллионы людей свои стремления и проблемы) также отвечают архетипы Солнца и Марса. Эта роль перестанет быть столь разрушительна, когда личностное начало Солнца-Марса будет развито у большинства людей не только как слепой инстинкт самоутверждения и борьбы, но как сила нравственности и идеала.

    
     МАРС и МЕРКУРИЙ. Взаимодействие этих планет связано с развитием ментальной функции, стратегически направляющей силу человека. Страсть и ярость Марса несет одержимость: подобную той, которую наслала на Геракла богиня безумия Ата (можно также вспомнить неистового Одина). Меркурий помогает поймать струю энергии Марса и направить её на служение разумной цели (недаром сеть была изобретена Меркурием-Локи).

     Гармония этих планет позволяет найти наилучший способ приложения сил, дает ясное понимание своих действий и предприимчивость. Дисбаланс несет нехватку ментальной энергии на просчитывание возможностей (и пассивность), или неугомонность, не приводящую к конструктивным результатам (как Локи похищает Идунн для великанов, а потом вновь возвращает её богам; или другие трикстеры, которые по многу раз переделывают совершенное).

     Чистый посыл Марса выявляет из сложных конструкций ума наиболее простые проекты, помогающие быстрому и оперативному воплощению идей. Потому сочетание этих планет являет демократизм Ромула, понимавшего, что ради основания Рима не стоит делать различий между людьми. Как и простоту других богов-демократов: пастуха-Амона или мудрой труженицы-Афины, которая помогает наладить рабочие контакты.

     В худшем случае сила в сочетании с меркурианским нарушением запретов может обозначать "простоту хуже воровства": так ужасает богов Хануман, который, едва родившись, искренне захотел съесть Солнце, приняв его за спелый плод. Можно также вспомнить силу младенца-Гермеса, аппетит которого сразу уменьшил стадо Аполлона на пару быков. В лучшем варианте это героическая сила людей на свершения, не знающая преград (которой Геркулес совершал подвиги).

    
     МАРС и ЮПИТЕР. Это мистерия свержения с трона прежнего царя военным предводителем богов (консерватора-Тора — искателем-Одином). Аспект этих планет символизирует прогрессивную социальную функцию, трансформирующую прежний порядок, и общечеловеческие идеалы справедливости, которые помогают новому вождю одержать победу.

     Взаимодействие Марса и Юпитера в личном гороскопе делает человека чувствительным к нравственности и заставляет быть примером для других, воплощая собой свои идеалы, как праведный вождь Виштаспа. Гармония этих планет позволяет быть на переднем рубеже новых идей и вести активную общественную деятельность. Она дает способности лидера и организатора. Слабость Марса при силе Юпитера описывает ситуацию: "Людей-то много, да человека нет".

     Конфликт этих энергий ставит акцент на борьбе личности с существующим порядком вещей. Поскольку в борьбе Марса и Юпитера побеждает Марс, личность не может отказаться от своих идей, но не находит пути их общественной реализации. Общество её не принимает: она ведет себя неадекватно и не способна служить его задачам. Такой человек часто отвергает то, что есть, но не ведет за собой других призывом к новому пути. В лучшем случае это образ пастуха, который в одиночестве постигает мудрость природы. Если человек сам не стремится изменить ситуацию, этот аспект грозит оставить его за бортом социальной жизни.

    
     МАРС и ЛУНА. Это аспект непосредственного самораскрытия "я" и поэзии души-Луны. Гармония Марса и Луны — это внутренняя сила души: сила живого огня-Агни, который "шевелится во всех существах". Это рождение внутреннего огня, который устремляет личность к бессмертию,— но поскольку мы им не владеем, в быту это обычно приводит если не к написанию стихов, то к ссорам.

     Другой иллюстрацией сочетания этих планет будет образ дикой природы, порой пугающей человека, но и дающей новые силы его душе. Это образ пастуха, символизирующий обращение человека к стихии, и живущих за пределами поселения маммертинцев, почитающих пастуха-Марса. Конфликт этих планет приносит страхи (образ бога лесов Сильвана или Пана, сеющего панику), неуверенность в себе и раздражительность. Его преодоление дает толчок к воплощению нового, и этот аспект отражает мессианская идея, также проявленная в образе пастухов. Это Пушан, указывающий путь в зоне неведомого и устраняющий опасности с этого пути, защищающий и спасающий путников.

     В аспекте этих планет восприимчивость Луны помогает отфильтровать в единой струе Марса, устремляющей вперед, наиболее живые и наименее разрушительные влияния. Она символизирует чистоту души, которая только и рождает поэзию, романтизма и внутренние силы на новые свершения.

    
     МАРС и УРАН. Это единство огня и света: бесплотный эйдос идеи встречает жизненный отклик. Взаимодействие Марса и Урана проявляет универсализм единой для всех духовной энергии: как содержится во всем огонь-Агни или Атар. Сочетание этих планет символизирует рождение новой ноосферической идеи или объединение людей волей единого Бога: Марса или Амона, заведующего соединением земель под общими для всех голубыми небесами.

     Воздух считается высшей стихией по сравнению с огнем. И в аспектах этих планет сильнее видно влияние Урана. Они пробуждают разум людей и служат новым идеям, чаще всего научным: которые описывают жизненный универсализм — давая силу провести их в жизнь. Это способствует обновлению мира и новому витку спирали эволюции.
     Общие черты этих планет рисует символ петуха: крылатой птицы, предвещающей новое утро и связанной с огнем и пожаром. Гармония воздуха и огня способствует ровному горению пламени, освещающему все вокруг. Нехватка воздуха вызывает резкое вспыхивание и затухание пламени: раздражимость, бессонницу и нервный стресс, столь частые в цивилизованном мире. Их преодоление — в обращении к открытым просторам небес: высотам мысли Урана и свободе человека, данной ему от природы.

 

[1] Ж.Дюмезиль. Верховные боги индоевропейцев. М.1986
[2] Юнг К.Г. Aion. М.,1997 С.150
[3] От начала начал. Антология шумерской поэзии. СПб, 1997 С.302
[4] Майзель С.С. Пути развития корневого фонда семитских языков. М.1983, С.207-8
[5] Это не противоречит тому, что в последовательности развития сознания понятия мифологемы Плутона предшествуют идеям Марса. Рудра — один из старейших марсианских богов, в образе которого главным акцент ставится не на его личных качествах, а на природных свойствах. Шива — новый и, пожалуй, самый развитый образ мифологемы Плутона, выявляющий позитивное начало этой мифологемы. При развитии индуизма как религии он уходит из мифологемы Марса, представая аскетом, а не воином.
[6] Махабхарата. Вып.V, кн. I: Мокшадхарма. гл.285 (пер. Смирнова Б.Л.) Ашхабад: Ылым, 1983 С.424-425
[7] История Древнего Востока. Часть 1. Древняя Месопотамия. под ред.И.Дьяконова. М, 1983 С.160-161
[8] От начала начал. Антология шумерской поэзии. СПб, 1997 С.115
[9] Махабхарата. Выпуск V, книга I: Мокшадхарма. Ашхабад: Ылым, 1983 С.255
[10] Афанасьев А.Н. Древо жизни. М.,1983, С.111, 160
[11] Подробнее см.: Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.,1980 С.255-258
[12] И, видимо, неслучайно День геолога отмечается в знаке Овна.
[13] Махабхарата. Вып.V, кн. I: Мокшадхарма. Ылым, 1983 гл.281 С.398, гл.303 С.514
[14] Есть много дат рождения Христа, но точка начала нашей эры обозначает гороскоп, который является значимым именно потому, что от него мы сейчас отсчитываем время. Он значим даже вне зависимости от рождения Христа как исторической личности: если эта дата имеет столь большой резонанс о всем мире, она не случайна. Интересующимся данным вопросом более подробно можно рекомендовать американскую книгу "Пятнадцать гороскопов Христа".
[15] Голан А. Миф и Символ. М, 1993, С.65
[16] Олькотт У.Т. Легенды звездного мира. Спб., 1911
[17] Махабхарата. Вып.V, кн. I: Мокшадхарма. гл.269 Ашхабад: Ылым, 1983 С.353
[18] Юнг К.Г. Aion. М.,1997 С.191