возврат к обзору книг   к анонсу новых книг  

на главную страницу сайта 

Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»

Семира и В.Веташ

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ ЗОДИАКА

(обновленная версия книги «АСТРОЛОГИЯ и МИФОЛОГИЯ»)

При цитировании данных материалов обязательно ссылаться на авторов и данный источник ©

 

Глава:

ЦАРЬ и БОГ

– мировые архетипы планеты Юпитер –

 

 

"Индру призываем мы в великой битве, Индру — в малой,
Как союзника при избиении врагов, как громовержца...
Словно могучий бык — стада, силой гонит он народы,
Властный, не встречающий сопротивления.
Кто один над людьми, над богатствами властвует,
Индра — над пятью поселениями племён,—
Этого Индру призываем мы отовсюду вокруг,
Прочь от всех племён — да будет он только наш!"

                                                                              (РВ,I,7,5)

 

  ПЛОДОРОДНЫЙ ДОЖДЬ,  ПРОВОДНИК ВОЛИ НЕБЕС 

 

На рисунках раннеземледельческих культур одним  из самых частых изображений является знак дождя[1]. От превратностей погоды зависел урожай, и дождь играл решающую роль в жизни земледельцев. С ним были связаны все чаяния людей: ливень был праздником, дающим надежду на лучшее. Засуха — надвигающейся опасностью, грозящей голодом и смертью. Мы сегодня чаще радуемся солнечной погоде, чем дождю, но надо учесть, что мы живём в северной стране и непосредственно не связаны с сельским хозяйством, которое к тому же имеет все возможности орошения. В те времена дождь был милостью с неба, тем более великой, что культура развивалась в южных широтах, а климат в VIII-IV тысячелетии до н.э. был более жарким и засушливым, чем теперь. И земледельцы не только в степных, но и в лесистых регионах молились о дожде больше, чем даже о весеннем тепле. Дождь был гарантией их безбедного существования, запасов на будущее и самой жизненной силы. Поэтому с ним слились представления о благе и богатстве, силе и доброте.

Дождь, сильный и добрый, стал богом богов. Во времена развития земледелия на широтах Египта и Вавилона начало сезона дождей совпадало с появлением на небе созвездия Стрельца — человека-скорпиона с луком в руках, посылающего по небу стрелы-молнии. Это созвездие и стало для нас воплощением силы Громовержца, вершащего небесную мистерию грозы,— основного образа этой мифологемы.

Символом дождя были вертикальные или горизонтальные параллельные линии — от них происходит всем знакомый знак Водолея, относящегося к древнему богу Неба. Влага, льющаяся с неба, издревле была объектом поклонения. Молитву, обращённую к небесам, обозначали линии дождя под полукругом небосвода — знак, походящий на гребешок. Поскольку дождь обеспечивает рост растений, в некоторых мифах лес вырастает из гребешка. Имя жены японского бога грозы Кусинада-химэ содержит слово куси — гребень.[2]

Сам дождь подобен волосам, что, возможно, положило начало древнему обычаю закрывать волосы, особенно длинные волосы женщин — как священное подобие высшему из богов: чтобы без нужды не привлекать к себе грозное внимание бога грозы. И в народных поверьях расчесывание волос часто соотносится с появлением грозы или бури.[3] (Хотя в астрологии волосы относятся к сатурнианскому архетипу, возвращающему нас к родовым корням).

Дождь — одна из функций бога Небес, и Громовержец во многом заимствует образ древнего небесного демиурга, и даже само его имя. В Западной Африке дождь называется именем бога Неба. Корень со значением "свет, ясное небо" присутствует в наиболее известных нам именах Зевса и Юпитера, становясь названием бога в латинском, греческом и других языках. Имя Юпитер (Jovis/Diovis Pater) переводится как "отец света, отец дня", и это естественное название для царя богов и самой большой планеты Солнечной системы, яркий свет которой во все времена обращал на себя внимание людей. Неслучайно у австралийских аборигенов планета Юпитер тоже называется "Стопою дня" и мыслится главой богов: древних духов прежней расы, которая предшествовала человеку на Земле и потом была перенесена на Небо.

Потом грозовой облик царя богов выходит на первый план, и значение небесного света забывается. Пра-индоевропейский бог светлого неба Дейвос становится громовержцем Зевсом. К корню deywo со значением "свет неба" восходит русское слово дождь (от и.е. dus dius — "плохое /т.е. пасмурное/ небо"). Созвучное с этими словами индоевропейское название дождя — dheus связанно со значением "рассеивать". Небо рассеивает по миру и свет, и дождь, всем наделяя его обитателей. Но акцент не на свете, а на на дожде и грозе трансформирует образ бога ясного неба, внося в него грозный характер и динамику небесного действа. И в отличие от далекого Творца и пассивного хранителя небосвода, равнодушного к нуждам Земли, громовержец предстаёт перед нами предводителем небесных битв — в которых отражаются битвы земные. Так, германский родственник бога ясного Неба Дьяуса Тиу/Тюр превратился в бога небесных и земных сражений. И та же трансформация, вероятно, произошла с западнославянским светлым богом Святовитом, который стал главой воинской дружины и всего пантеона богов.

Дождь становится главным богом, так как он ближе осознанным нуждам человека, чем холодный ясный небосвод. Вызывая грозу, громовержец несет человеку неведомое послание молний, страшный голос грома, но и несомненное благо дождя. Дождь — посланник к людям от далёких Небес, их помощник и руководитель в земледельческом процессе. Проистекая с Неба, он исполняет его волю и воплощает в своём облике милосердие Небес к земледельцу. Сам громовержец является всего лишь передатчиком дождя, посредником между Небосводом и людьми, сыном Неба, его посланцем. Так, индийский громовик Индра является сыном отца-Неба Дьяуса, а литовский громовик Перкунас помощником бога Неба Диеваса. Но при взгляде с Земли образы Неба и небесного посредника сливаются. И громовержец начинает мыслиться всемогущим богом Небес и богом-Отцом.

В земном мире происходит та же трансформация. Проводником небесной милости к людям издревле был жрец, образ которого мы и сегодня ассоциируем прежде всего с ритуалом вызывания дождя. Жрец был только посредником между Небом и Землёй, временно наделённым властью свыше. Его сатурнианская власть над судьбой была непрочной: она могла кончиться, и тогда его самого приносили в жертву, чтобы умилостивить небеса. Но если мир Сатурна, построенный по предопределённым законам, является лишь постоянным повторением прошлого, то архетип Юпитера характеризует перспектива. Она воплощается в идее о том, что человек всегда имеет силу повлиять на судьбу. В образе дождя небеса посылают людям милость — и жрец не просто вызывает дождь: он направляет к себе безграничную милость Неба, стоящего выше Судьбы.

Боги Земли, времени и судьбы выступают как хранители устойчивого мироздания внутри его определённых рамок и олицетворяют тем самым консервативное, тёмное начало материи. Сменяющий их громовержец, осуществляя взаимодействие людей с небесами, символизируют собой выход за рамки земных ограничений. Он представляет несомненно светлую сторону бытия. И поскольку это уже не просто далёкий свет безразличного к миру Небосвода, а свет, который небесный посредник несёт Земле, это безграничное благо. Таким образом жрец получает в своё распоряжение милосердие и силу Небес, и власть его становится беспредельной. Его посредничество освящает и закрепляет союз Неба и Земли, и из посредника он становится священником. Первоначально будучи лишь проводником высших сил, он сам начинает мыслиться источником власти. Так образ священника сливается с образом царя. Таким священником-царём и предстает Громовержец.

 

ГРОМОВЕРЖЕЦ — ЦАРЬ БОГОВ

 

В образе царя, которого по праву можно назвать первым определённым субъектом общества, находит своё земное воплощение принцип субъективности, развиваемый архетипом Сатурна. Царь мыслится связанным с первопредком или тотемом — сатурнианским богом — и ритуально оформляет уже сложившееся единство человеческого рода. Он исполняет роль посредника между своим племенем и Небом, управляющим судьбой людей и через царя передающим им свою волю. Жертвоприношение, теряя рациональный смысл непосредственного обмена "дашь на дашь", становится сакральным актом связи Неба и Земли.

Народ видит в своём царе отчуждённый символ себя. Зачем потребовалось это отчуждение? Какой смысл было ставить посредника между собой и богом? Несмотря на исключительно важную роль царя и в мифологии и в истории, самому народу не требуется государственной власти, чтобы составлять единое целое. Это показывает, например, тот факт, что до Саула евреи не имели царя, да и пророк Самуил, прежде чем поставить его над ними, подробно описал своему народу все неприятности, которыми чревата государственная власть, хотя его разумным предостережениям евреи и не вняли. Тем более царь не был необходим для взаимоотношений с природой и богом, так как для этого существовали жрецы.

Народу нужен царь как символ перед лицом других народов, что видно из образа Индры (смотри эпиграф). И потребность в нём возникает тогда, когда между племенами начинается вражда за землю или результаты труда, и род вынужден защищать свою насиженную и ухоженную территорию от более свободного и более активного бездельника-соседа. В работе человек уже может рассчитывать на собственные силы, и зависимость от дальних родственников при налаженном хозяйстве не столь уж велика. Но война требует более высокого уровня объединения — общественной, а не родовой организации. Взаимодействие между племенами требует абсолютного правителя, который бы точно исполнял волю своего народа — и, конечно, хранящих его высших сил. Поскольку эти силы персонифицировались разными родовыми божествами у разных племён, законодательная власть богов судьбы отступает на второй план, уступая объединяющей функции посредника, царя, бога на Земле, включённого во взаимодействие разных судеб.

 

Царь на Земле формирует образ бога-царя, главы всех прежних и последующих богов, могучего и щедрого. Щедрость и широту царь богов наследует от образа безграничного Неба и ещё более — от своего образа дождя: он представляется подателем-наделителем, охватывающим всех своей милостью. Так, предводитель индийского пантеона Индра — самый популярный в Ведах бог грозы и дождя — щедрый даритель, который приносит урожай, а вместе с ним богатство и победу и распределяет захваченные в бою трофеи. Индоевропейский корень имени Индры oidos выражает идею силы и экспансии ("набирать мощь, раздуваться, пухнуть") и связывается с плодородием (ср. однокоренное с ним русское — "ядрёный"). "Только к нему обращаемся мы за дружбой, к нему — за богатством, к нему — за героической силой, и он должен постараться для нас, Индра, наделяющий добром."(РВ,I,10,6)

Свой небесный облик Индра заимствует от бога ясного Неба Дьяуса, которого иногда называют его отцом. Орудие Индры — метательный диск ваджра — возможно, связан с колесом — древним символом вращающегося неба. Но в отличие от прежних небесных богов, Индра дружелюбен по отношению к людям и всегда готов прийти на помощь. Упоминается, что он породил Солнце, Небо и Зарю, однако с течением времени его связь с Космосом уходит на второй план, а роль борца и покровителя людей выступает на первый, что и делает Индру царём. Как бог грозы, он — полководец, рожденный для битв, и победитель множества демонов и враждебных ариям племён. Это характерная роль громовержца, которую можно встретить на всех концах Земли. Подобно тому, как индусы молились Индре о победе в бою, арауканцы в Чили просили своего громовержца Пиллана рассеять их неприятелей и после победы приносили ему благодарность на пиршествах.

 

Как преемник бога ясного Неба и покровитель богов, глава пантеона часто наследует у него и титул "отца богов" — хотя обычно не всех, и сам он тоже является сыном какого-либо бога, чего нельзя сказать о древнейших прародителях. Так, Индра, хотя обладает недюжинной силой, порой считается младшим среди своих братьев. Покровитель Вавилона Мардук (точнее, Амарту: "телёнок солнца-Уту" или "сын священного холма") не сразу занимает центральное место в пантеоне и тоже сначала предстаёт перед нами как божественное дитя, "ребёнок-солнце", о чём напоминает и само его имя. Однако, будучи сыном Эйи, соответствующего шумерскому Энки (богу Земли и мудрости предыдущего архетипа), Мардук во всём превосходит предшествующие поколения богов, и потому боги Неба, Ан и Энлиль, передают ему господство над людьми и богами. Интересно, что этот мифологический акт зафиксирован в предисловии к кодексу законов Хамурапи, что иллюстрирует законодательную роль планеты Юпитер. Центральным божеством пантеона Мардук становится во время правления первой вавилонской династии, что подчеркивает его роль бога-царя. До этого правит "владыка духа" Энлиль, отчасти имеющий юпитерианские черты и замещающий в делах мира Небо-Ана, но все же более пассивный, чем Энки, что сохраняет за ним ураническую далекого от Земли творца Вселенной.

Своё превосходство перед другими богами Мардук доказывает тем, что он наследует творческую функцию прежнего верховного бога Неба. Мардук словом повелевает исчезнуть и вновь появиться звезде, после чего все боги признают его главенство над собой и снаряжают на битву с тёмными силами прежнего мира. Вооружённый луком, топором и дубинкой, Мардук побеждает войско первозданного Хаоса Тиамат, создаёт из её тела Землю и Небо и запирает Небо на засов, чтобы вода из него не проливалась вниз, угрожая Земле потопом, а текла только по его повелению. Он отнимает у чудовища Кингу таблицы судеб, а из его крови, смешанной с землёй, при участии своего отца Эйа/Энки творит людей. Боги в благодарность Мардуку основывают столицу его будущего государства: строят "небесный Вавилон" — который, конечно, копирует земное общество.

Вавилон: "bab-alani", название которого означает "врата богов", строится на месте "bab-Apsu"— "врат Хаоса": изначальных вод океана.— И этот миф как нельзя лучше показывает неизбежность замещения архетипа Нептуна архетипом Юпитера. То изначальное, что существует за гранью мира и к чему прикасается лишь душа, должно воплотиться в объективную форму, адаптируясь к общечеловеческой реальности. Так откровения непостижимого существуют в виде социально приемлимого представления о том или ином боге, и ритуалы религии заменяют всегда неповторимые непосредственные переживания трансцендентного.

 

Как мы видим, царствующий глава небесной иерархии, являясь связующим звеном Космоса и Земли, становится наследником функций всех предшествующих поколений богов. От вод Моря ему достаётся рождение и плодородие, которое посылают сухой бесплодной земле ливни гроз. От Неба — свет и слово, от Земли — власть над судьбой и сотворение людей. Его собственная роль возводит его в патриархи, и титул "отца богов" даётся ему не столько в смысле родоначальника, сколько как покровителю, отечески оберегающему всё доверенное ему и имеющему перед другими богами особые заслуги. Прежде чем стать главой пантеона, бог-царь добился полезных для мира результатов, исполнив сатурнианскую функцию защитника и превзойдя её. Он имеет самую яркую среди богов историю, которую по праву можно назвать судьбой: в ней воплощается весь ход предыдущего мифологического действа. Поэтому он может символизировать собой весь пантеон богов — как человеческий царь олицетворяет в своём лице судьбу всего народа.

Глава Олимпа, родившийся в день зимнего солнцестояния (грань Стрельца и Козерога), тоже сначала был сыном и ребёнком, и ему приходилось сражаться с хтоническими силами. Зевс вывел на белый свет из утробы Кроноса своих бессмертных братьев и сестёр, спасая их от вечной смерти и мрака Времени. Так динамизм Юпитера одерживает победу над силами косности и покоя. Зевс победил титанов, гигантов и чудовище Тифона, порождение Геи и Тартара, и был избран богами на царство. Правда, и сам он, блюдя традиции и не желая изменений в хранимом им мироздании, проглотил свою первую жену Метиду ("мысль"), дочь богов первозданных вод Океана и Тефиды: поскольку она должна была родить ему сына, который бы в будущем превзошёл своего отца. Символически это можно трактовать так, что общественное устройство Юпитера оберегает Землю от анархичной творящей мысли небес, оно вбирает ее в себя и хранит внутри до поры до времени. Но как Зевс рождает из своей головы богиню справедливости Афину, так от их слияния рождаются передовые мысли и нравственная активность людей. Образ стихийной мудрости, которую вобрал в себя Зевс, отражает астероид Метида, а также небесный спутник планеты Юпитер, названный именем первой супруги громовержца.

В древнейшее время грозный Зевс совмещал функции жизни и смерти, верша как земной, так и подземный суд — и всё же в дальнейшем он подтверждает свое светлое имя, становясь господином только проявленной жизни и оставляя царство смерти своему брату Аиду. Зевс порождает богов культурного мира и становится покровителем городов, давая людям законы, необходимые для общественной жизни. И до сих пор наше общественное здание строится на принципах этого архетипа. Глава олимпийцев выступает помощником и спасителем человека; и хотя он несколько раз уничтожает человеческий род, но лишь для того, чтобы в перспективе сделать людей лучше. Зевс вложил в людей совесть и стыд и почитался как бог, выражающий собой умственную и духовную суть человека. Именем Зевса клялись, потому что, в отличие от других богов, сам он всегда говорил правду, и его честность мы легко найдем у представителей знака Стрельца.

Астероид Zeus, как и Юпитер, символизирует организаторский талант, авторитет и уверенную позицию в социальной сфере, а также божественное наитие — руководство свыше.

 

Атрибутом Зевса/Юпитера был орёл, и это один из характерных мировых символов громовержца. Образ птицы олицетворяет Небо по ассоциации с высотой,  и наше слово "орёл" возводится к ностратическому слову horae — "возвышаться", которое также звучит в имени ещё одного царя богов — египетского Гора (более правильное египетское произношение — Хор или Хара), который изображался с головой сокола. Созвездие Орла расположено над Водолеем, который словно следует за движением птицы,— и это также подтверждает изначальную связь орла, как и громовержца, с образом ясного Неба.

В более поздние времена высоко парящий и воинственный орёл становится символом царя богов. Подобно громовержцу, который сражается с темными силами, на сохранившихся изображениях и в мифах орёл борется со змеей: иногда вытаскивая её из воды или от земли поднимая к небу. Со змеями нагами сражается индийский мифический орёл Гаруда — ездовая птица Вишну, младшего брата бога грома Индры, постепенно вытесняющего громовержца из мифологии и наследующего его атрибуты. В честь Гаруды назван астероид, который может отражать символику орла: высокий полет мысли или быстроту передачи воли небес. В шумерском мифе о герое Лугальбанде орел Анзуд, живущий на вершине мирового древа и олицетворяющий грозовое облако, наделяет его способностями скорохода.

"Способность летать и метать громы и молнии, подниматься так высоко, чтобы превосходить и разрушить более низкие силы, является, без сомнения, основной характеристикой всей символики орла. Как птица Юпитера, он является териоморфной бурей, "буревестником" далекой древности — образ, происходящий из Месопотамии, а оттуда распространившийся по Малой Азии,"— читаем мы в словаре символов[4]. Связь между орлом и ударом молнии подтверждают македонские монеты и римские эмблемы.— Людям, профессионально изучающим астрологию, полезно знать, что орел — настолько явный символ небесного царя богов и планеты Юпитер, что обозначать им знак Скорпиона с его подземной символикой, как это делают некоторые новые течения, в свете этого по меньшей мере странно: в крайнем случае можно обозначить орлом экзальтацию в Скорпионе Урана.

Иногда громовержец и орёл сливаются в единый образ громовой птицы. Таков североамериканский великий Маниту, сотворивший мир и сражающийся с силами зла: глаза его сверкают молниями, а шум крыльев подобен раскатам грома; бразильская сверкающая и машущая крыльями Птица-Гром; птица Вок из центральной Америки: её послал на Землю бог грома, молний и бурь Гуракан, чье имя вошло в европейские языки как "ураган",— или громовая птица Вокеон, грозовая туча, ведущая постоянное сражение с духами воды и подземного мира. Эти образы подтверждают роль громовержца как того, кто сражается со стихией, создавая упорядоченный мир. По одному из индейских верований старая птица Гром, начинающая грозу, добра и мудра — в чем отразились представления о её роли созидающего демиурга и необходимости дождя. Правда, молодые птицы, подхватывающие громовые раскаты и воплощающие беспорядочные зигзаги молний, не слушают её добрых советов, отчего и происходят на Земле бури и стихийные бедствия. Сегодня образ громовой птицы: орла со стрелами в лапах — украшает герб США (повлияли ли на то верования индейцев? в любом случае это демонстрирует преемственность образов местного коллективного бессознательного).

На образ орла переходит и роль громовержца как посредника, соединяющего Небо и Землю. Так, в Ведах орёл был носителем божественного напитка сомы, в древней Сирии он сопровождал души в вечность. В христианстве он также символизировал посланника небес. Полёт орла отождествляли с молитвой, возносящейся к Богу, и прощением, посылаемым смертному небесами. Популярный в Юго-восточной Европе образ двуглавого орла символизирует союз церковной и светской власти, воплощаемой архетипом Юпитера. А ностратическому названию высот — horae, кроме слова "орёл" и имени Гора, родственно индийское наименование божественного колеса закона времен — "рита" (его можно уподобить образу колеса фортуны, связываемого с образом планеты Юпитер в картах Таро).

 

Имя Гора, который стал преемником египетского трона богов, как и символ овала над его головой, указывают на его возможную древнюю роль небесного бога. Глазами Гора назывались Солнце и Луна, что может напомнить нам Варуну и других демиургов. Но соколиное обличье Гора говорит о том, что потом стал богом охоты, что и сделало его царем богов. Эта его роль отразилась в его отчётливо выраженной государственной функции покровителя царей. "Горами" называли первых фараонов (Хор Боец, Хор Змея, Хор Простиратель, Хор, Высокий Рукою), чьи имена дошли до нас в конце IV — начале III-го тысячелетия до н.э.[5]. Вместе с ними Гор считался объединителем Верхнего и Нижнего Египта и носил эпитет "бог обоих горизонтов".

В египетских мифах Гор борется с чудовищами и богом чужих стран Сетом, олицетворяющим зло и грозную стихию, убийцей своего отца Осириса. В древнее время Сет (Сута/Сетх), возможно, был богом сатурнианского типа, богом-предком, имя которого значило "создатель". Это подтверждают слова "Книги Мёртвых": "Кости моей шеи и моей спины были сотканы богом Сетом." Противостояние царя-Гора и создателя-Сета проецируется на борьбу Зевса с Кроносом, или изгнание Юпитером Сатурна. В своей роли первопредка и созидательной функции Сет, как и Гор, мог покровительствовать царской власти: сочетание иероглифов их имен означало "царь", и некоторые фараоны именовали себя не Горами, а Сетами (в чем отражалась оппозиция Нижнего и Верхнего Египта. А фараон, предпринявший усилия по объединению страны, даже стал называться и Гором и Сетом одновременно, получив имя "примиривший в себе Гора и Сета").

Имя Сета в юпитерианской роли царя вновь стало популярно, когда ближе к середине II-го тысячелетия Египет завоевали пришельцы с Востока. Своего главного бога они отождествили с Сетом, и их цари стали именоваться Сетами. Когда же престол вернулся египтянам, они оказались вправе утверждать, что Сета победил Гор. Почему же создатель-Сет тоже оказался царем, и иноземцы увидели верховного бога именно в нем? Ответ прост: Сет был богом дождя, и значит, египтяне, как и многие другие народы, некогда называли царем громовержца! Образ Сета как бога чужих стран напоминает нам экспансию Юпитера, покровительствовавшего стремлению к иным землям. Но стихийный небесный дождь, по-видимому, был не в почёте у земледельцев-египтян, сориентированных на планомерные разливы Нила, и оттого позитивная роль досталась богу не небесных, а нижних вод.

Оценка земных/подземных вод как своих, изначальных и близких, а небесных — как дальних и чуждых дается в древнеегипетском гимне Атону:

"Ты создал Нил в преисподней, чтобы дать жизнь своим подданным, владыка, восходящий ради них... Ты даешь жить чужеземным странам. Ты возвел Нил на небеса, и он падает для них. Он делает волны в горах, как и на море, орошая их поля в их селениях...Нил на небе для чужеземцев и для всех диких животных, а Нил, который из преисподней — для земли возлюбленной."[6]

Египетская мифология в этом смысле — интересное исключение, которое подтверждает общее правило. Как громовержец, Сет вступает в борьбу с богом подземного мира Осирисом, которого он разрубает на части: как индийский громовик Индра — змея Вритру, освобождая этим актом подземные воды плодородия. В Египте, как и везде, столкновение архетипов Юпитера и Плутона отражает главную мифологическую мистерию борьбы добра со злом, где победа остается за богом дождя. Но поскольку бог подземных вод оказался воплощением добра, то громовержец в оппозицию ему предстал злодеем. И чем более развивались нравственные понятия, тем менее Сет мог воплощать добродетели царя. Поэтому на царском троне остался естественный предшественник громовержца — древний бог охоты — сокол Гор. Но чтобы доказать не совсем естественный приоритет Гора, мифы заново возвели его на престол. В дошедшем до нас мифологическом варианте жена Осириса Изида, порой отождествляемая с богиней Неба Нут, воскрешает супруга и доказывает, что притязания Сета на царскую власть не обоснованы. И Осирис, оставаясь править подземным миром, передаёт трон Гору как своему сыну. А Гор, как царь верхнего мира и заместитель громовержца, поражает копьём такого представителя нижнего мира, как крокодила, символизирующего если не подземное, то  подводное плодородие[7].

В более поздних мифах Гор становится единоличным небесным правителем: не имея природной функции дождя, он приобретает черты бога Солнца, выдвигающегося на передний план во II-м тысячелетии, и получает свойственный своему небесному имени эпитет: "тот, кто наверху". Гор также называется "божественной душой близнецов": высшим аспектом пары Гор-Сет, которые, отождествив свои функции в период развития близнечных мифов, оба предстают типичными для многих мифологий антропоморфными создателями, противопоставленными друг другу как темный и светлый, добрый и злой (см.архетип Меркурия). Есть астероид Гор, который сегодня ассоциируется для нас прежде всего с борьбой за власть, и может означать восстановление справедливости силой и конечное торжество законов добра.

В связи с образом Сета как громовержца и праобраза царя богов, можно упомянуть о его супруге Нефтиде. Её имя писалось иероглифами, означающими "хозяйка дома (храма)". Это абстрактное значение, возможно, указывает на некогда значимую роль богини, хотя о ней почти ничего не известно, кроме того, что она участвует в воскрешении Осириса вместе с Изидой. Значит, одушевляющей силы небесной богини Изиды, создающей ветер взмахами своих крыльев, было недостаточно? Возможно, Нефтида символизирует здесь конструктивную роль самой материи: её можно сравнить с мёртвой водой, которая в русских сказках предшествует живой, когда речь идёт о воскрешении героя. Мёртвая вода зарубцовывает раны, возвращая телу совершенство, и лишь тогда вступает в силу оживляющий дух. Нефтида плывет в небесной барке ночью, сменяя Изиду, которая появляется на небе днем, она связана с погребальными обрядами и встречает умерших у входа в загробный мир. Она выступает как сатурнианское дополнение, земная тень Изиды, которая в древнем образе небесной богини являет уранические черты. Как жена Сета, Нефтида подобна Гере, жене громовержца Зевса. Астероид Нефтида может символизировать материальную тень духовного творчества, которая хранит душу.

 

Царь богов распределяет жизненные блага, воздавая каждому согласно его социальным заслугам и молитвам — внешней и внутренней активности. Небесная щедрость главы пантеона соответствовала реальной распределительной роли царя, которому дана вся полнота власти. Так, хорошо известно, что в Месопотамии IV-III тысячелетий до н.э. правитель был и военным вождем, главенствующим над органами общинного самоуправления, и жрецом — хотя в последней функции он отчасти подчинялся им.

С древности и до наших дней царь мыслился посланником небес, проводником божественной воли. Это сформировало единый образ царя-жреца, а в мифах — главного бога в роли царя. Соединение роли жреца с царской властью было распространено повсеместно: этому находят свидетельства в древней Греции, Италии и Малой Азии. В Восточной, Центральной и Западной Африке вождями были знахари. Тевтонские вожди также выполняли функции великих жрецов. В Китае публичные жертвоприношения совершали сами императоры. Соединение светской и духовной власти подтверждает история Мадагаскара или Центральной Америки.[8]

Распределительная функция — основная социальная роль царя. Царь наделял и землёй, нарезая земельные наделы своим подданным о чём говорит латинское и индийское названия царя — rex и раджа, родственные русскому слову "резать". От того же и.е. корня reg- "резать, проводить линию, очерчивать" происходят также лат. слово "регион" и индийское rájas "пространство". Ту же этимологию имеет имя библейского Гада (от gad, gdd: "нарезать, наделять cчастьем"). Народ предоставляет царю всё, что ему принадлежит, как верховному судье, и тот организует жизнь подчиненных, планируя её с высоты своего знания и положения, и защищает их: корень в слове "резать" родственен и слову "разить", что напоминает о военной роли царя. Иногда он пользуется их помощью: так, Юпитер, как царь богов и покровитель римской государственности, имел при себе совет богов. Но именно от царя зависит благополучие подданных, и в индийской традиции царь вращает колесо дхармы — определяя судьбу мира. В Египте считалось, что фараон устанавливает соразмерность дней и ночей, определяет высоту разлива Нила и плодородие всходов. Он назывался душой (или духом) страны: её ка.

Так в примитивных племенах африканских народов вождь символизирует не только вершину социальной иерархии, но и всю общину в целом, а кроме того он воплощает племенную территорию и все её богатства. От него зависит плодородие земли, с его физическим и моральным состоянием связана защищенность страны от засухи, голода и болезней. Такой ролью наделяли царя и древние: как жрец, в распоряжение которого предоставлены все божественные силы, он должен был охранить народ от напастей и врагов, обеспечить дождь и изобилие урожая. Но как жрец африканского племени ленду, он частично передавал свои полномочия другим лицам, чтобы небесная вода и другие блага равномерно распределялись по разным частям его царства.

Широта небесного кругозора бога-царя позволяет наилучшим образом распорядиться всеми данными ему возможностями и материальными благами, в соответствии с высшим законом справедливо управляя сотворенным миром. А высшая воля соответствует бесконечному потоку энергии Неба: она предполагает столько добра, чтобы его с избытком хватало на всех. Недаром наше слово "бог" родственно слову "богатство" и восходит к индоевропейскому корню bhag — "наделять" (добром). Характерно, что в древней Месопотамии казна хранилась в храме, который представлял собой также общественный склад.

И в астрологии планета Юпитер считается счастливой, поскольку приносит достаток и изобилие, и значимую социальную роль. Этот образ подтверждает её семитская персонификация в облике бога счастья и удачи Гада, покровителя источников, рек и городов.

Распределительную роль исполняет славянский Дажьбог ("дающий долю") — сын бога Неба Сварога и податель благ, впоследствии отождествляемый с Солнцем. Его сербский собрат Дабог именуется "царь на Земле", в отличие от бога на Небе. Покровительство этого небесного бога Земле и людям проявилось в том, что в "Слове о полку Игореве" русская земля названа внуком Дажьбога. Таким образом, Дажьбог заботится о русичах так же, как Индра — об ариях. Но одновременно они не являются только родовыми богами, а воплощают небесные, космические явления, связывая свой народ с Небом и расширяя понятие своей земли — до всего Космоса.

Астрологически это качество трактуется как экспансия планеты Юпитер, расширяющей горизонты нашего видения мира. Широту натуры мы находим и в тех, кто рождён под знаком Стрельца: они умеют распорядиться жизнью, глядя на неё с высоты своих взглядов и наилучшим образом используя её возможности. Если подходящих возможностей нет, люди с сильным Юпитером формируют их сами, подобно верховному богу планируя и организуя своё бытие. Такая позиция приносит им заслуженную удачу и позволяет много давать другим и много иметь от участия в жизненном взаимодействии, вовлекая в орбиту своих действий всё новые и новые возможности.

Юпитер побуждает не торопиться: "кто гонится за счастьем, тот редко его догоняет", по пословице индейцев Перу. Следуя юпитерианской стратегии, перед тем, как приступить к действию, нужно расслабиться, забыть о ближайших намерениях и приподняться над ситуацией: в широте понимания найдя наиболее радикальное решение всех проблем.

 

ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА — ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ СВЕТА

 

Царь богов отражает идею охвата жизни "сверху"— силой небесной, бесконечно-справедливой воли. Громовержец осуществляет связь Неба и Земли, и все мифологическое действо, разворачивающееся после сотворения мира, происходит в едином пространстве этой связи. Так, в шумерской космогонии возникает понятие "ан-ки": "небо-земля", означающее Вселенную как организованное мироздание Юпитера. И мы более широко и объемно, по-юпитериански, представим себе мир, если ощутим, что и наша настоящая жизнь протекает не только на земле (и, конечно, не только в заоблачных небесах!), но в континууме, где разделены и вновь слиты Небо и Земля, духовные и материальные процессы.

Осуществляя связь с Небом, предводитель пантеона раздвигает границы, отведённые Земле и своему народу. Как небесный демиург — или как прогрессивная идея — он начинает повелевать всему миру. Так Гор стал "богом двух горизонтов". И двусторонний лабрис — топор Зевса/Юпитера, восходящий к атрибутике хеттского Тешуба, как и другой символ громовержца — двуглавый орел (впоследствии ставший геральдическим символом Византии и России) — выражает тот же смысл широты охвата.

Предводитель богов часто связывается с четырьмя сторонами света, которые символизируют организацию всего мироздания (неслучайно мы говорим: "идти на все четыре стороны"). Хотя раньше сторон света могло быть и шесть: например, в Древней Индии, где их символизировала шестиконечная звезда[9]. Вероятно, это связано с раннеземледельческим громовым знаком, до сих пор встречающегося на вышивках и в орнаменте деревенских домов во всему миру — это шестилучевой цветок в круге. У славян этот знак выражал понятие "белого света"; он был использован христианством для обозначения Христа (монограмма букв Х и Р, и сегодня орнамент из таких знаков можно наблюдать, например, в московском храме Христа Спасителя на иконе Св. Николая Угодника). Б. Рыбаков ассоциирует происхождение символа громовержца с формой снежинок[10], и, вероятно, неслучайно повсеместно распространенный символ бога дождя отражает структуру воды.

Но в дошедшей до нас мифологии сторон света обычно четыре: так у Гора четыре сына, которые называются столпами мира. Подобно этому, у в мифологии индейцев майя небо покоится на четырёх столпах. Мардуку в битве с Тиамат помогают четыре ветра: образ четырёх ветров в мифологии — более вещественное выражение идеи четырёх сторон света. Он предстает 4-глазым и 4-х ухим (глаза и уши для шумеров — символы божественной власти).

У североамериканских индейцев, как и у греков, ветра тоже четыре, и каждый имеет свой собственный характер (южный ленив, северный могуч и т.д.) Во дворце ацтекского громовержца Тлалока четыре кувшина с дождем. В мифологии майя небесный свод поддерживают стоящие в 4-х углах небес 4 огромных ягуара (вспомним, что ягуар как божество охоты предшествовал громовержцу в роли царя богов).

Китайское верховное небесное божество и бог центра Хуан-ди четырёхлик, что помогает ему управлять сразу всей Поднебесной. Его имя, подобно именам Зевса и Юпитера, переводится как "блестящий, испускающий свет". Хуан-ди — бог грома, зачатый от луча молнии: родившись, он сразу заговорил. Так его образ живописует мелькнувшая молния, вслед за которой слышатся раскаты грома. Одновременно он связан с землёй, расчищая горные склоны для посевов, поэтому соотносится с жёлтым цветом и планетой Сатурн (как уже говорилось, планету Юпитер представляет бог Времени Тай-суй: в Китае существует перестановка этих образов относительно индоевропейского мышления. Главой выступает Сатурн, как планета, значимая для знака Весов, соответствующего китайскому национальному духу: Сатурн в Весах экзальтируется). Но именно Хуан-ди является помощником людей и проводником небесной воли на Землю.

В славянской мифологии носителем божьей воли выступает Стрибог, имя которого по одной из гипотез происходит от "стрый"— "дядя по отцу", а по другой — от слова со значением "звезда". Четыре ветра названы в "Слове о полку Игореве" его внуками. Проливающий дождь на Землю славянский громовержец Перун, как и балтийский Перкунас, также связываются с четырьмя сторонами света, что соотносится и с названием четверга (прежде — Перундень)[11]. Охватывая всё пространство и всё время, Перун и Перкунас имеют несколько географических и сезонных ипостасей. Про них говорится: "Перун есть мног" и "Перкунасов четверо — восточный, западный, южный и северный" или даже семеро — по числу дней недели. Такая многоплановость Юпитера иллюстрирует мутабельность знака Стрельца, по-разному ведущего себя в разных условиях, но способного охватить своей динамикой все стороны жизни. Крест с четырьмя сторонами был символом скандинавского Фрейра, имеющего с Перуном, вероятно, косвенную этимологическую связь.

Как число главы богов, число четыре описывает организацию мира и здание Вселенной. И юпитерианский образ четырёх сторон света нашел своё отражение в принципах построения древних городов. Города некогда стали — и до сих пор остаются — средоточием общественной жизни людей, поэтому они всегда пользовались особым покровительством бога-царя. Устроенный мир главы пантеона, распределяющего между другими богами социальные функции, был подобен городу. И древние мыслили город как микровселенную — всецело посвящённую главному божеству и копирующую божественный мир. Образ города для древних носил сакральный юпитерианский смысл связи Неба и Земли. "Связь земли и неба город, и мы живем в нем",— начертано в шумерской таблице[12]. В этой, древнейшей из дошедших до нас, письменной мифологии боги живут не в небе, а в городах (это тем более удивительно, что они одновременно являются небесными телами!). Город, как организованное мироздание, представляет собой главную арену деятельности богов как астральных сил и помощников человека.

Поэтому города, и в особенности столицы, строились в виде прямоугольника или квадрата с крестообразно пересекающимися главными улицами или окружности с крестом посередине, что символизировало охват четырёх направлений. Квадратны Вавилон, столица ацтеков Теночтитлан и многие города средневекового Китая, столица Камбоджи Анкхор, развалины Пхимая в Тайланде и т.д.; окружностями были хеттско-ассирийский Самаль, древний Багдад, а также утопическая столица Атлантиды у Платона и "город Солнца" Кампанеллы. У этрусков при закладке города жрец исполнял ритуал, намечая по земле крест, ориентированный по сторонам света[13]. И в Египте, и в Китае иероглиф "город" представляет из себя крестообразный знак. Так же строились и храмы — пример чего до сих пор являют обширные южные храмовые комплексы индусов, стена которых — квадрат, ориентированный по сторонам света с 4-мя высокими башнями-гопурамами.

М. Элиаде отмечает, что до сих в некоторых районах Азии, в частности на о. Бали, готовясь построить новую деревню, жители стараются найти естественное пересечение, где перпендикулярно пересекаются две дороги. Квадрат, построенный от центральной точки, составляет imago mundi. Разделение деревни на четыре сектора соответствует разделению Вселенной на четыре горизонта. В середине деревни воздвигают храм, крыша которого символизирует Небо[14]. Полибий сообщает, что даже в походе, когда римское войско занимало выбранное для лагеря место, оно организовывало пространство аналогично своему городу: столь нерушим и священен был этот порядок, считавшийся установлением самого Юпитера[15].

Подобие земного небесному гарантировало древним милость царя-громовержца: его участие в их жизни и справедливое правление подчиненных ему земных царей. Потом эта роль перешла к закону: и если сегодня обществом правят законы, отражающие гармонию небес, то и цари (начальники и президенты), будучи всего только проводниками общественной воли, являют небесное милосердие и доброту.

 

Ориентация по направлению связана с различиями дня и ночи, как указывает Э. Кассирер. Восток это восход солнца, а запад — его закат: как показывает и само родство этих слов, юг — день, а север — ночь. Также она архетипически проецируется на светлые и темные, теплые и холодные сезоны: неслучайно времен года у нас сегодня четыре. Но мы не может описать различия сторон света или времен года чисто количественно: как любые символические образы, они имеют свое собственную, лишь им присущую качественность. Поэтому четыре стороны света соотносятся с понятием четырёх стихий — четырёх первоначал, из которых был создан мир. Это мифологическое представление мы находим в средневековой алхимии, утверждающей, что искомый философский камень содержит в себе четыре элемента и потому по своему строению подобен Космосу. Астрология связала стихии с четырьмя характерами, самое древнее понятие о которых мы находим в образах четырёх ветров, а более близкое нам — в представлении о четырех темпераментах, которое было выведено Кантом из средневекового образа стихий. Холерический темперамент соответствует стихии огня; сангвинистический описывает качества воздуха; флегматический — воды, а меланхолический — земли. Стихии отражают те противоположности, которые мы можем выделить в единой целостности мира, подобно тому, как темпераменты — разные качества, которые описывают общие законы психологического поведения людей.

Тот же образ стихий в несколько измененном виде отражается в юнгианских представлениях о четырех функциях: чувстве (вода), интуиции (огонь), ощущении (земля) и мышлении (воздух), которые легли в основу соционики — психологической науки о моделях поведения людей в обществе. Описывая 16 психологических типов (4х4), соционика не достигает мировоззренческих вершин астрологии: в её системе не хватает троичного, вертикального компонента, который ведет нас в высоты Духа и обнажает глубину невыявленных ресурсов. Но для определения горизонталей человеческих взаимоотношений и решения культурно-социологических проблем, которые тоже входят в ведение царя богов, эта модель оказывается вполне рабочей.

 

Проливая на землю небесные воды дождя и обеспечивая земное плодородие, гоняя по воздуху тучи и зажигая молнией огонь деревьев, Громовержец повелевает всеми четырьмя стихиями, которые мыслятся основой его земного творения. Он охватывает творение целиком, и в этом его власть царя. Верховный повелитель правит четырьмя первоначалами, которые уже успели раскрыть свои качества в образах богов первых четырёх архетипов. Единое жизненное начало вселенской души воплотилось в архетипе воды и образах морских богов. Мировое творчество и духовное начало мысли проявила воздушная стихия богов Неба. Материальный результат этого творчества зафиксировала стихия земли, качества которой раскрыли божества Земли, Времени и Судьбы. И, наконец, внутреннюю активность того, кто способен подытожить творение и повелевать созданным миром, отразила стихия огня и архетип Бога-Царя — громовержца, посылающего стрелы-молнии и небесным огнём достающего до земли.

Пользование огнём создало полноту человеческого образа, утвердив его независимость от природы. Потому эта стихия символизирует эволюцию человека. Здесь можно вспомнить миф о Прометее, укравшем с Неба огонь, чтобы сделать людей бессмертными и непобедимыми перед лицом богов и стихий. На учении о четырёх стихиях, из которых высшей является огонь, построен зороастризм. Его пророк Заратуштра выступает в юпитерианской роли посредника между небесным богом Ахурамаздой и людьми, а также учредителя социальной структуры общества. Ахурамазда создал Заратуштру как своего земного заместителя, чтобы в мировой борьбе добра и зла на Земле победило добро. Он скрыл его в стволе дерева жизни и дал ему небесное откровение "Авесты", и Заратуштра соединил эти две стороны бытия, воплотив в своём человеческом образе активную позицию исполнителя высшего закона.

Мы находим эти черты стремления к добру и высоким идеям в людях знака Стрельца. Они активно участвуют в жизни общества, и когда требуется принять на себя ответственность, не колеблясь, берут себе главные роли. Будучи романтиками, они следуют морали и уверены в действии так, словно всегда являются проводниками воли добра. Это небесный идеал снабжает их неисчерпаемой энергией, которая служит источником их энтузиазма и оптимизма. Понятие энтузиазма, обозначающее личное воодушевление по общественному поводу, ведёт начало от слова "Бог" (греческое "theоs"). А слово "оптимизм" происходит от "optimus": "лучший", что может напомнить образ царя как достойнейшего из людей и богов — организующего для нас самую лучшую жизнь, на которую мы можем рассчитывать, вырвавшись из-под гнета ограничений Сатурна в мир широких возможностей Юпитера.

Образ четырех стихий говорит о том, что Юпитер является организатором не только внешнего мира, но и внутреннего пространства. Согласно пифагорейцам, которые лояльно почитали Зевса как высшее божество, соотнося его с четырьмя сезонами года и четырьмя возрастами человека, — он связывает части в единое целое. Поэтому Юпитер связан с целостным пониманием фактических явлений мира Сатурна, откровений Урана и снов Нептуна. Зевс нередко посылает сны, и чаще всего царям, как своим непосредственным подопечным. Так, он назначил царем Ксенофона, явившись ему во сне. Вавилонский бог-громовик Адад также является божеством оракулов и предсказаний.

Как и Нептун, Юпитер дает прикосновение к целостности явления, но не к тому невыразимому, что покоится за гранью бытия, а к его динамической функции в мире. В отличие от тайн, которые хранят морские боги, гадание по символам и снам, которому покровительствует царь богов, является формой социального анализа ситуации "сверху". Астрологи нередко связывают Юпитер с интуицией (мы можем найти эту идею у Сенара) — хотя это планета разума, и чтобы не запутаться, правильнее сказать, что Юпитер приносит объективное знание, не вызывающее сомнений (в отличие от Нептуна, размывающего грани и образы ведомого). Имея власть над четырьмя измерениями реальности, Юпитер связывает сферы подсознания и абстрактной мысли. Именно поэтому он является покровителем религии и создает широту взгляда на мир.

Юпитер, как и Уран, отрывает человека от земли. Только если Уран символизирует движение по вертикали, то Юпитер — по горизонтали. Уран — это полет, Юпитер — путешествие. И говоря о четырёх сторонах света, можно добавить, что римский Юпитер был покровителем путешественников. Он и сам часто ходил по Земле, желая убедиться в том, насколько люди гостеприимны. Он испытывал, насколько широки их кругозор и душа, чтобы вместить в себя не только своё, но и то, что выходит за привычные границы.

Планета Юпитер продолжает эту политику и по сей день. В астрологии путешествия и тяга к дальним странам, также как философия и религия, составляют сферу IX-го дома, которым управляет Юпитер. С помощью высших материй эта планета стремится расширить рамки деятельности человека от удовлетворения своих потребностей до общественных нужд, переведя сатурнианскую проблему выживания на более высокий уровень. Сатурн живёт лишь тем, чем он непосредственно владеет: своей родной землёй — Юпитер же охватывает своим влиянием чужую территорию дальних стран, которая, казалось бы, ему не принадлежит. Сатурну приносит благо свой труд, Юпитеру — знание о реальности, более широкой, чем его собственная. Планета путешествий связана с мировоззрением людей, с их идеями, которые возвышаются над обыденностью бытия и перекраивают карту реальности, верша историей и прогрессом.

В современном мире понятие о пространстве сложнее, чем древний образ четырех сторон света. Из математики мы знаем о бесконечно-мерных пространствах, а в них существуют множества, которые и сами имеют характеристику бесконечности и неопределимости. Но и в математике, как в мире, пространство описывается через объекты, связанные между собой определенным расстоянием: это составляет юпитерианскую организацию пространства, через которую мы можем его определить и как-то постичь. Земные или психологические процессы можно сопоставить математическим функциям: и те, и другие могут быть непрерывны или иметь разрыв (из причины непосредственно не вытекает следствие, на чем строится, например, философия буддизма).

Понятия мифологемы Юпитера подразумевают, что и внутренние области души имеют некую структуру, которой правит царь богов: аналогичную внешней, где есть города и отношения между странами. Там тоже есть объекты (архетипы, символы, образы, вибрации, энергии), которые нам кажутся близкими между собой или далекими. Быть может, это соответствует тому, почему одни люди сходятся во внешнем мире на социальном плане, другие нет? Организацию внутренней структуры описывает религия, и в этом она сходится с наукой: неслучайно Юпитер правит и тем, и другим. Эти виды знания разделены сейчас, но в общечеловеческом плане они составляют единый взгляд на мир — характерный для рода людей и отличающий нашу форму жизни. Наше мировоззрение, научное и абстрактное, философское или религиозное строится по тем же законам, которые находят свое отражение в организации внешнего мира. В астрологии все это один, юпитерианский архетип — и это говорит о возможностях создания новых, более глобальных картин мира в современном мире.

И неслучайно, говоря об изначальном сходстве науки и древней магии, описывающих одни и те же законы устройства мира, мифолог Фрэзер использует архетипические символы Юпитера — образы горы и города:

"Как магия, так и наука открывают перед тем, кто знает причины вещей и может прикоснуться к тайным пружинам, приводящим в движение огромный и сложный механизм природы, перспективы, кажущиеся безграничными... Через пустыню разочарований в настоящем они манят усталого исследователя вперед к бесконечным свершениям в будущем. Магия и наука как бы подымают человека на вершину высокой-высокой горы, где за густыми туманами возникает видение небесного града, далекого, но сияющего неземным великолепием, утопающего в свете мечты."[16]

Но чтобы так видеть мир, для современного мышления существует преграда. Чтобы преодолеть её, следует понять, что она есть и как она сформировалась. Мы уже затрагивали эту тему в вводной статье, говоря об архетипе Сатурна, сузившем восприятие человека и сфокусировавшем его на том, что оказалось полезным для выживания.  Образом жизни, сориентированным на материальный труд, люди отсекли от себя часть мира, и идеологически-религиозный архетип Юпитера был призван вновь расширить их горизонты. Но он сложился уже на основе практического мировоззрения Сатурна, потому не мог вернуть человеку свободу мысли как его природную, водолейскую данность. С самого начала он предполагает преодоление законов материи, в зависимость от которых поставило себя мышление первобытных людей, взявших в руки палку, а затем ставших обрабатывать ей землю. Разум Юпитера предполагает отрыв от материи, но на основе её самой: и её отрицание — но именно в её узких, постигнутых и освоенных, близких людям границах. Это иллюстрирует история.

Полет Урана совершается в пустом пространстве, Юпитер путешествует по обжитой земле Сатурна. Это тормозит его движение, но дает нам возможность его зафиксировать. Мы мало что можем сказать о водолейских миграциях древнейших людей, заселявших прежде пустынные территории, по которым не ступала нога человека. Зато нам известны маршруты путешествий индоевропейцев, которых экспансия Юпитера устремила покорять чужие страны с первозданно-земледельческой сатурнианской ориентацией.

Смена архетипа Сатурна на архетип Юпитера, представленный в мифологии образом царя богов, обозначила переход от родовой организации к идеологической, которая до сих пор является господствующей моделью социума. За сменой родового строя на общественный можно проследить историю борьбы более подвижных и экспансивных индоевропейцев с неарийскими раннеземледельческими племенами на территории освоенного мира. Согласно археологическим памятникам, индоевропейцы отличались от своих предшественников более организованной и рациональной, и одновременно более схематичной культурой. Они использовали более простые и однообразные символы и даже изобрели штампы, в то время как первым земледельцам были свойственны сложные и несимметричные орнаменты и более конкретные природные образы[17]. Это соответствует тому, что планету Юпитер, глядящую на мир с единой вершины идеи, характеризует более упрощённая логика по сравнению с сатурнианским многообразием находимых в природе определений.

Эта борьба кончилась господством индоевропейцев. И сейчас в мире доминирует двоичная логика, построенная на борьбе черного и белого, своего и чужого. С точки зрения художественной культуры прежние оседлые земледельцы стояли выше своих преемников, их непосредственно-чувственный взгляд на мир был полнее. Но разум индоевропейцев был динамичнее. Хорошо это или плохо, мы получили в наследство юпитерианское мировоззрение как более обобщённое и более абстрактное, навязывающее нам универсальные штампы восприятия того, что по сути обладает своей неповторимой уникальностью. И сейчас, обладая его широтой, нам хочется дополнить его прежними достижениями — как царь богов наследует все функции своих предшественников, и не только формально. Юпитер действительно является для нас творцом нашего мира: он возобновляет творение в сознании каждого человека, и в этом — широта возможностей нашего разума.

Постараемся же преодолеть упрощённую логику Юпитера и вернуться к непосредственному восприятию природных мистерий мира, используя преимущества нашего современного сознания.

 

НЕБЕСНАЯ БИТВА ГРОЗЫ

 

Анализируя миф как «форму интуиции», Кассирер утверждал, что мифическое представление о предмете зависит от непосредственной силы, с которой объект воздействует на сознание. Понять величие образа Громовержца и его роль в мифологии нельзя, не ощутив дыхание грозы. Гроза — самое мощное по воздействию на человека явление природы. Именно потому гроза мыслилась творческим актом связи Неба и Земли, соединением стихий, подобным сакральному действу сотворения мира, а громовержец — не только щедрым дарителем влаги, но и царём богов. Грозная мистерия грозовых разрядов, предшествующая ливню, говорила о том, как не просто дождю пролиться на землю после засухи: это грандиозный процесс, страшащий человека и долгое время непонятный ему. Вот возникает тяжелая духота — "парит", затем небо хмурится, и его начинают полосовать молнии, сверкая всё ближе и приобретая всё более длинный и угрожающий вид. Далёкие громыхания грома становятся оглушительными — и наконец напряжение грозы внезапно разрешается в ливень, за несколько часов кардинально меняющий всю картину пейзажа.

Потрясающее действо грозы подобно битве неведомых человеку сил, победе дождя над засухой. Священную роль грозового действа доносит, например, то, что у черкесов смерть от молнии, связываемая с верховным богов Шибле, считалась почетной: убитого молнией человека не полагалось оплакивать, и даже могила его считалась священной.

Для индоевропейцев природная мистерия грозы предстает как битва громовержца с его противником за стада коров — так воображение многих народов видело набухшие от влаги тучи. Образ коровы, как и тучи, связан с будущим изобилием, которого просили у дождя земледельцы всех стран мира. Например, финны так обращались к старику Укко, громыхающему в небесах:

Укко, правящий облачной страной
И пасущий облачных ягнят,
Ниспошли нам дождь с неба,
Заставь капать мёд с облаков,
Дай подняться хлебным колосьям
И тихо шуметь в твоем изобилии.

В битве грозы глава небесного пантеона предстает могучим полководцем, оружием которого служат боевой гром-топор и стрелы-молнии. Финский громовик Укко носит рубаху из грозовых туч, машет мечом-молнией, высекает в ночи огонь звёзд и натягивает лук радуги. В его честь назван астероид Ukko (который может обозначать атмосферные природные явления и связь человека с миром природы и Космоса). Инкский бог грома Иллапа изображается с боевой палицей в одной руке и с пращой в другой. Он черпает воду из Млечного пути и сливает ее в большой кувшин, затем разбивает его камнем из пращи, и вода льется на землю. Гром — это треск его пращи, а молния — летящий в цель камень.

Стрелы и топор — атрибуты Зевса, Мардука, Юпитера и других громовержцев. Этрусский Тин держит в руке три пучка стрел. У майя бог дождя носит имя Чак, что значит топор. В ассирийской письменности понятие "бог" выражалось знаком "топор". Каменный топор — атрибут вьетнамского громовика Тхэн Сэта.

Важность топора и стрел, которые при описании громовержцев несомненно обращают на себя внимание, напоминают о каменном веке, когда каменные топоры и наконечники стрел были главными орудием и оружием человека. Название двустороннего топора Юпитера —"лабрис"— возвращает нас к значению "камень" (ему родственны слова "лабиринт" и "Лавра") — и к образу каменного топора, напоминая о том, что некогда Юпитеру поклонялись в образе камня. Такой же двойной топор есть и у африканского громовержца Шанго: он символизирует молнию. Шанго называли также Дзакута, метатель камней: по преданию, он бросал с неба каменные топоры, которые люди иногда находили в земле и хранили как священные талисманы, оберегающие их от злых сил. Каменные топоры — символ другого африканского громовержца Ньяме: их часто помещают в сосуд для жертвоприношений на "дереве Ньяме", которое стоит у входа в каждый дом. "Топорами Ньяме" называют гром и молнию.

Гром грозы, подобный грохоту сталкивающихся между собой камней, и ассоциация с каменными орудиями породили индоевропейское имя громовержца. Имя верховного бога наших предков связано со словом perqunt, означающим "камень, скала". От этого корня происходят имена славянского Перуна; балтийского громовника Перкунаса в облике гневного мужчины с топором или каменным молотом; хеттского грозного воина Пирвы; фракийского громовержца Перкона; индийского Парджаньи ("грозовая туча"), иногда отождествляемого с Индрой; иранского Пейрумуна; албанского Перэнди; кельтского Перкунии; скандинавской матери громовержца Тора Фьёргун и даже христианского Петра. На небо этот древний корень попал в виде астероида, названного именем славянского громовержца Перуна (и символизирующего грозную власть общественных установлений, краеугольный камень своего мировоззрения и битву за идеи).

Это имя громовержца возвращает нас к образам предыдущей мифологемы: священного камня, как центра Вселенной, или торчащей из воды скалы, как первоосновы твердой земли. В индоевропейском мифе противник громовержца, часто подземный змей, похищает стада коров и прячет их в низменном месте, под скалой. Завладев силами плодородия, он не даёт жизненной влаге — молоку небесных коров — пролиться на землю. Громовержец вступает в схватку с противником. Небесный огонь молнии, ударяясь о камень, за которым спрятаны стада, разбивает скалу. И бог грозы выводит коров из пещеры подземного бога на свет, возвращая силы плодородия своей земле. Одолевая врага жизни и побеждая силы змея, сковывающие тучи, обильные влагой, громовержец освобождает воды дождя и поит засохшую почву.

Древнее имя противника громовержца связано с корнем wel, от которого происходят имена славянского Велеса, противопоставленного Перуну, или индийского змея Вритры. "Махабхарата" так описывает грозовую битву Вритры с Индрой:

"Тогда разыгралось сраженье, три мира повергшее в трепет,
Между махатмой Шакрой и Вритрой, владыков асуров.
Пращи, булавы, мечи, копья, стрелы, косы, камни разной формы,
Громко свистящие луки, взметы огня, другое дивное оружье,
Ратники дэвы и асуры наполнили все пространство.
Тогда с поднебесья Вритра
Градом камней владыку богов молниеносно осыпал,
А раъяренные толпы богов стали стрелы метать, отовсюду
Каменный дождь отбивая, обрушенный Вритрою в битве..."[18]

Сюжет индоевропейского мифа многократно обыгрывает значение имени громовержца — камень. И происхождение его имени не забывалось долгое время. На Руси существовало предание, будто из камня, который держал в руке идол Перуна, вылетали во время грозы огненные искры. А в других индоевропейских сказаниях молнии — это искры, возникающие во время столкновения небесных скал-туч. Подобные поверья есть и у индейцев, которые утверждают, что молния, ударяя в землю, разбрасывает во все стороны громовые камни: кремни, которыми люди потом пользуются для высекания искры. Здесь, как и в мифологическом образе дождя, мы видим юпитерианскую идею подарка свыше и использования людьми того опыта, что дал им царь богов во время небесной мистерии.

В Новой Гвинее камни зарывались в землю для обеспечения плодородия: одно из возможных объяснений такого странного с утилитарной точки зрения обряда — архетипическая связь камня с громовержцем и дождём (хотя также и с богом земли, заложившим основы земледелия). Грузины ради лучшего урожая разбрасывали по полю подобные камешкам орехи; в Греции орехами осыпали женщин, не имеющих детей. Славяне же опасались ореховых деревьев во время грозы — считая, что это дерево особенно притягивает молнию, и оберегом от пожара служила ветка ореха, которую бросали в окно дома (аналог молнии).

 

Кроме того, что имена громовержцев могут быть связаны со смыслом "ясное небо" и "скала", они часто звукоподражательны. Таково изначально имя германского Тора/Донара ("гром"), которым в немецком языке назван четверг, у многих народов связываемый с Юпитером (Donnerstag: здесь можно вспомнить наше "после дождичка в четверг", явно некогда связанное с Перуном). Тор — рыжебородый богатырь, защищающий своих (земной мир Мидгард и небесный Асгард) от чужих (великанов ётунов). Его недюжинная сила отражена в именах его сыновей: Моди ("смелый") и Магни ("великий"). Атрибутом его является чудесный молот Мьёлльнир, возвращающийся к своему владельцу как бумеранг — подобно тому, как эхом возвращается к нам громыхание раскатов грома. Он борется с мировым змеем Ёрмунгандом. В честь громовержца названы астероиды Thora и Donar, которые могут символизировать грозу — а также могучего, но простоватого богатыря.

Звукоподражательные имена носят родственный Тору финский бог грома и покровитель сражений Таара/Тоора, местом рождения которого почиталась роща на горе, где ему и поклонялись; общеугрский Торум; хеттский Тару; кельтский бородатый силач Таранис, держащий в руке символ небосвода — колесо — и попирающий змея. Астероид Taranis несет типичное для громовержца значение справедливого гнева.

Образ громовержца присутствует практически во всех мифологиях, и мы находим его главой пантеона как хурритского Тешуба, организующего богов настоящего; скифского бога-отца Папая, и родственного ему арийского верховного громовержца Богая. Освобождая влагу туч в битве грома и молнии и посылая почве плодородный дождь, царь богов исполняет свою роль проводника высшей воли Неба: он распространяет динамику первичных энергий Урана в скованную материю Сатурна и утверждает этим щедрость Неба на Земле.

 

Слово "скала" было столь характерным для описания громовержца ещё и потому, что сочетает в себе ассоциативную связь грома и грохота камней со значением вершины: ведь именно в возвышенные места ударяет молния. Так идол славянского главы пантеона и военного предводителя богов Перуна, метавшего во врагов стрелы-молнии, в честь него названные перунами, стоял на холме, в то время как Велесу поклонялись в долине. С возвышенностями связывался и балтийский Перкунас, и хеттский бог царской дружины громовержец Пирва, священным животным которого, так же, как и Зевса, был орёл — традиционный символ царской власти. Зевс, как известно, жил на горе Олимп. Согласно Гердоту, персы на высочайших горах приносили жертвы своему Зевсу, отождествляемому ими с небосводом. В Сербии есть гора, названная именем громовика Дабога. Каменный конус был символом семитского громовержца Ваала в Ханаане.

Горы часто считались жилищем громовержца отчасти и потому, что они конденсируют облака, и там дожди идут даже тогда, когда они не идут в долинах (в этом смысле авторов этой книги поразили горы в окрестностях Самарканда, где летом каждый день около пяти часов вечера идет сильнейший ливень, в то время как в самом Самарканде дождя не бывает по нескольку лет). В древности, когда климат был более засушливым и влаги, орошающей посевы земледельцев, порой не хватало, горы, в которых дожди часто шли "впустую", оказывались отмечены как бы особой милостью верховного бога. И как возвышающийся над землёй громовержец охватывает четыре направления, так от горы — которая служит бесспорным ориентиром в пространстве — иногда ведут начало понятия четырёх сторон света и образы четырех ветров. Эта логика сохранилась в родстве аккадских слов shadu ("гора, возвышенность" и "ветер с востока, восток"), shut ("ветер с юга, юг) и shet ("ветер с севера, север"); а также арабских dabr ("гора"), dabir ("запад") и dabur ("западный ветер"); арабского qabal ("вершина холма, гора"), qiblat ("юг"), qablat ("запад") и арамейского qibla ("север").[19]

На вершинах гор, куда залетают лишь орлы, обитал ацтекский бог грома и дождя, повелитель растений Тлалок, а взбираться ему туда помогал его посох с молниями. Другим его жилищем был дворец над Мексиканским заливом, где образуются облака, и в нём стояло четыре кувшина — по числу сторон света; самого Тлалока иногда тоже изображали в виде кувшина с дождём. Подобный кувшин с дождем держит бог кондов Пидзу Пенну, который также просеивает дождь через сито, что связывает дождь с образом урожая. В Восточной Африке посылателем дождя считался дух старого вождя, живущий на облачной вершине горы. У осетин богом дождя был покровитель гор — Хохы-Дудар.

В Бенгалии бог дождя носил имя Маранг-Буру, "большая гора" и отождествлялся с одной из самых высоких гор. Перед началом дождей на эту гору шли женщины с распущенными волосами — повсеместным символом дождя — и приносили горе дары, призывая божество послать дождь на нивы до тех пор, пока на горизонте не показывалось облако. О подобном ритуале у греков вспоминает Петроний Арбитр: "В прежние времена женщины всходили на горы в длинных одеждах, с босыми ногами, распущенными волосами и чистым духом, прося у Юпитера влаги, и если начинался дождь, он лил потоками, и они возвращались домой, вымокшие как крысы."

Древние обожествляли не только дождь, но все грозовые явления. Если от щедрости дождя зависел урожай, то огонь молнии зажигал деревья и становился первым источником тепла костров. А потому бог грозы с высоких небес во все времена приносил людям благо. Любовь бога грозы к вершинам подтверждало и то, что именно в раскидистые одинокие деревья, расположенные на возвышенных местах, обычно попадала молния, зажигая их и являя людям  собственную стихию громовержца — земной огонь, зажжённый от небесного электричества. Так возникали культы деревьев, связанные со многими громовержцами.

Индоевропейское имя громовержца (perqunos) сравнивают с названием дуба (perquus): которое обозначает горный дуб, крепкий, как скала. Дерево изначально мыслится прочным: недаром слову "дерево" родственно наше слово "здоровый" или индийское "daruna": крепкий; и англ. слова "tree" и "true": правда, истинный – неслучайно звучат похоже: они производятся от того же и.е. корня, который ассоциируется с мощью громовержца и его религиозной ролью.

Согласно исследованиям[20], во времена расселения индоевропейцев основной пейзаж от Сирии и до Кавказа составляли одиноко стоящие дубы. А Европа была полна дубовых рощ, которые лишь впоследствии сменили хвойные, а затем лиственные породы типы березы, – отчего дуб и привлекал такое внимание людей, как и бога гроз.

Перкунас в литовском фольклоре молнией раскалывает дуб, в котором прячется чёрт — или под которым находится змеиное гнездо его врага. Также поражает молнией дуб бог грома в абхазских мифах. Индийский Парджанья, защищая людей и наводя ужас, орошает оба мира из своей колесницы, полной воды, и громом поражает демонов и деревья. Перун, в честь которого названо много возвышенностей и гор, связан с дубом и дубовыми рощами. Зевс в Додоне тоже почитался в виде дуба, корни которого омывал ручей. Слушая шелест листьев дуба, а потом звук ударов по дереву деревянным прутом — имитирующий попадание в дерево молнии — жрецы делали предсказания. От звука удара о дерево происходит и само название Додоны, и в честь этого места и его дуба-оракула даже назван астероид. На возвышенных местах, где росли деревья, почитали римского Юпитера и семитского громовержца Балу/Ваала — скачущего на облаке богатыря, поражающего землю молнией-копьём. С культом дуба и мировым деревом было связано поклонение германскому громовику Тору.

На дерево подвешивали жертвы кельтскому военному богу Эзусу, которого барельеф изображает с топором, замахивающимся на дерево. Этот облик и его имя, которое интерпретируют как "бог-господин" и как "добрый бог", выдаёт в нём громовержца. Друиды отождествляли Эзуса с нижней веткой дуба, символизирующей первый побег жизни, но считали его не просто духом дерева, а духовным символом невидимого и скрытого.[21] (Это возвращает нас к образу снов и предсказаний, характерных для Зевса и Юпитера: чья небесная власть позволяет взглянуть на мир с возвышенной позиции и так познать его).

Столь значимая роль деревьев обусловила повсеместное распространение образа мирового древа как первой наглядной схемы организации мироздания. Если как образ связи Неба и Земли оно перевернуто (в индийской мифологии или Каббале, где подчеркнут его космический первоисток), то как модель мира оно имеет иерархически развернутый образ: на верху его помещаются птицы — символ верхнего мира, в корнях скрываются змеи (дракон, ящерицы и пр.) — символ нижнего мира, в ветвях животные (у скандинавов соответственно змей Нидхёгг, коза, олень и белка), а в самом стволе — человек (в иранской мифологии Заратуштра, в шумерской Лилит, в якутских мифах из него выходит богиня рождения и удачи). В индейских мифах мировое древо содержит источники пищи. Под корнями скандинавского мирового древа Иггдрасиль также живут богини судьбы норны (естественно отношение сатурнианских персонажей к корням). По модели индоевропейской мифологии вершине мирового древа соответствует громовержец (орёл), который поражает змея у его корней, возвращая нас к образу попадания молнии в дерево,— а со скотом, ради которого ведется битва грозы, соотносятся его ветви.

Дерево ассоциируется не только с вертикальным разворотом (ствола), но и с горизонтальным (ветвей): организацией 4-х сторон света, что отражают ацтекские рисунки мирового древа, вписанные в квадрат, шаманские бубны северных народов или буддийские мандалы. В целом, структуру мирового древа могут также описывать производные от трех и четырех числа семь и двенадцать[22].

Образ дерева, как и горы, связан со взглядом на мироздание сверху — и до сих пор, схематически изображая развитие мира, мы рисуем подобие дерева. Через образ дерева пытаются изобразить мир и дети. Это столь же популярный образ в психоаналитических исследованиях и психологических тестах, как море.

Е.М. Мелетинский[23] делает вывод, что в развитых мифологиях разработанность пространственной космической структуры (Юпитер) усиливается в ущерб изложению событий мифического времени (Сатурн), представление о  границах которого становится более размытым. Это соответствует логике развития мифологического сознания, оставляющего позади опору на предков и неизменные образцы прошлого ради овладения широким пространством настоящего — которое мыслится пространством космическим, и которое развернуто описывают описывает пантеоны богов под верховенством небесного бога (громовержца).

Мировое древо, как мировой столп и центральная гора мира, в мифологии поддерживают небесную твердь, давая возможность существовать этому миру. При этом образ роста дерева ассоциируется с юпитерианской динамикой движения, которую рисует и действо грозы — и может символизировать эволюцию и развитие. В. Н. Топоров[24] рассматривает мировое древо как идеальную модель динамических процессов (по вертикали), как и устойчивой структуры (по горизонтали), главную для целой эпохи в истории мировоззрения человечества и организующую остальные элементы космическим представлением. Издревле число четыре описывает устойчивость мироздания, а три — его динамику (отчего в языках часто три времени: прошлое-настоящее-будущее).

Образы же мирового столпа и горы, как оси мира, статичны, и в этом смысле остаются достоянием сатурнианской мифологемы. Однако в целом земной образ горы, как и дерева, близок Небу своей высотой. Наше слово "гора" ведет начало от и.е. корня ger, который имеет отношение к верхнему миру, также как budh – к нижнему (этот и.е. корень слышится также в названиях всемирно известных памятников Агра и Акрополь). И все астрологические понятия планеты Юпитер — такие, как авторитет и роль начальника, общественное положение и управление, известность и слава,— до сих пор связываются в нашем сознании с возвышением. Это отражает и язык: русское "вершина" и значит "высшее достижение": мы воспринимаем это как нечто само собой разумеющееся. А от слова "гора" происходит слово "гордый" — что является позитивным качеством характера Стрельца, более достойным, чем также присущие ему честолюбие и бахвальство.

Как царь почитается лучшим и достойнейшим из людей и богов, так вершина ассоциируется с превосходством, социальным одобрением и славой. Родственны арабские слова far` ("гора") и fr` ("высокий, возвышенный" и "превосходить"); z.ahr ("вершина горы") и z.hr ("брать верх"); t.ur ("гора") и tr' ("превозносить, славить"). Арабское magd означает "возвышенность, плато" и "слава, знатность", а mgd — "восхвалять" и "щедро одаривать". В Китае гора символизирует величие и щедрость императора.

С восхождением на гору ассоциируется также обретение истины и контакт человека с Богом, делающий его проводником божьей воли для других людей: отчего гора на иконе Троицы становится символом Святого Духа. Гора, мыслимая осью и центром мира, связывает между собой Небо и Землю. По верованиям алтайских народов (буряты) Полярная звезда сияет на вершине центральной горы Сумеру. Согласно иранцам, Небо с Землей соединяет священная гора Эльбрус. До небосвода достает радуга, возникающая после дождя над скандинавской "небесной горой" Химингбьорг. Почитали местные горные вершины народы Восточной Африки: например, джагга — гору Килиманджаро. Культы, связанные с горой, большую роль играли в древней Месопотамии. Для вавилонян существовала центральная "гора стран", объединявшая различные территории между собой и Небо с Землей,— которую копировали их зиккураты. Зиккурат представлял космическую Гору: его семь этажей имитировали семь планетарных небес. Подобные искусственные горы в виде храмов-пирамид строили индусы и американские индейцы.

Храм уподоблялся мировой горе — и сегодня, как и в древнем Вавилоне, именно храм ярче всего выражает архетипическую идею связи Неба и Земли. Этот смысл несомненно несли египетские пирамиды (но как гробница это сатурнианский символ). Подобно тому, как мировая гора мыслилась фундаментом сотворения мира, сооружение алтаря у древних народов символизировало космогонический акт[25]. Гора — природный образ здания мироздания, независимого от человека: он возникает в архетипе земли и остается Козерогу. Храм — человеческое строение, он дает возможность корректировать волю богов огненной активностью архетипа Стрельца. Храм — это гора: опора мира, созданная человеком ради связи верха и низа.

Как мы уже говорили, тот же сакральный смысл присутствовал и в образе города. И храм, и город олицетворяли строение Вселенной. Архетип Сатурна сформировал понятие о фундаменте и оси мира, и Время стало стержнем и скелетом Вселенной. А осмыслить её объемность и огромность, широту и высь помог юпитерианский образ организации по вертикали и горизонтали. В основе его лежало представление о священной связи Земли и Космоса, мира людей и богов. Именно эта связь по вертикали, которую символизируют дерево и гора, а впоследствии храм, дает возможность осознать мир как правильную систему: как Космос в отличие от Хаоса, как выстроенную иерархию, которой правит царь богов.

Образ города сегодня лишился своей вертикальной компоненты — потому и горизонтально видится лишенным структуры, хаотическим. Но как только мы наделяем определённые точки города особым смыслом (Кремль — исторический центр, Смольный — место правительства, Эрмитаж — дворец царя и приоритетный музей), мы сообщаем ему структуру. И если учесть теории, что важные здания и прежде всего храмы строятся в геофизически активных точках местности, то эта организация носит вполне материальные, а не только духовные характеристики. Идея М.Элиаде[26], что священное в жизни организует её и образует структуру Вселенной, как нельзя лучше отражает главенствующую роль планеты Юпитер и её образ царя богов.

 

Христианским примером Юпитера является образ апостола Петра, основателя института церкви. По имени будучи прямым родственником Перуна и Паржданьи, он тоже связан с образом возвышения и камня: Пётр — главный среди апостолов, краеугольный камень, на котором базируется социальное здание религии. Святому Петру посвящён главный храм католической церкви Ватикана. Случайно или нет имя предводителя апостолов совпало с именами громовержцев? Нельзя поручиться, что христианская традиция, даже в самом своём истоке, стремилась опереться на привычную мифологию,— хотя римляне продолжали поклоняться Юпитеру до самого момента официального введения христианства. Но архетипические образы настолько вросли в сознание человечества, что неожиданно всплывают на поверхность там, где, казалось бы, никто не ожидал их увидеть.

Подобно главе пантеона, Пётр — хранитель закона и проводник традиционного учения: он — учитель своего народа, в отличие от Павла, "апостола язычников". Зевс и другие цари языческих богов, как изначальные основатели общественной культуры, особо покровительствовали городам — и когда Пётр, предупреждённый об опасности, хочет покинуть свой город, ему встречается Христос, побуждающий его вернуться обратно. Распятие Петра вниз головой символизирует распространение воли с небес на землю: нисходящее движение духа, соответствующее стрельцовской роли священника-проводника. И даже сам образ камня, на котором Христос решил утвердить свою церковь, близок недосягаемому со своей земной позиции, всегда уверенному в себе Стрельцу — знаку огненной энергии духа, который трансформирует её в человеческую мысль. И потому Пётр, проявляя черты юпитерианского архетипа в современном виде, неслучайно продолжает праиндоевропейский образ священника-царя, утвердившего противопоставление своего и чужого и возглавившего борьбу добра со злом.

 

РАЗВИТИЕ МОРАЛИ И РЕЛИГИИ

 

Образ громовержца предполагает жизненный динамизм, который предстаёт перед нами как борьба противоположных начал — битва Индры с Вритрой, Перуна с Велесом. Изначально это только взаимодействие полярных сил природы во время грозы, основанное на образе масштабной борьбы своего и чужого народов. Интересно, что мотива змееборства нет у народов, еще не образовавших государства[27] — что подчеркивает смысловую связь архетипа Юпитера с образами госудерственности. Хотя он встречается не только в индоевропейской, но и во всех развитых мифологиях: в Египте, Вавилонии, в Китае. Он перешел и в христианство.

В небесных битвах громовержца отразились реальные земные сражения: прежде всего оседлых народов-землевладельцев и кочевников. Исторический аспект этих битв — борьба "своих" и "чужих", которая в мифологии стала мыслиться как борьба добра со злом. Сначала свои олицетворяли добро, чужие — зло. Но впоследствии сражение громовержца со змеем приобрело более широкий религиозный смысл.

Внутренняя активность огненной планеты Юпитер, символизирующей бога богов, возвышает человека над тупиками судьбы, над конечностью ресурсов, над злом времени и смерти. Влияние Неба посылает силы преодолеть ограничения земли. Закон предопределения Сатурна не оставляет человеку выбора, он просто констатирует "так есть", и тем снимает с него ответственность за совершившееся. Но становясь более свободным по отношению к окружающему миру, человек понимает, что он может исполнять или не исполнять предначертание прошлого. В борьбе он может победить или потерпеть поражение. Колебание выбора между двумя жизненно важными возможностями закрепляет возникшее понятие "добра" и "зла", переводя его из сферы материи в сферу идеи. И в юпитерианской мифологеме впервые появляется моральное понятие закона, как воплощения справедливости и добра.

Астрологически, Юпитер в своей экспансии лишён ответственности Сатурна (Юпитер в Козероге в падении). Он охватывает мироздание в общем, не размениваясь на частности. И чем выше по общественной лестнице подымаются люди, тем меньше им доступен контроль над конкретикой жизни. Поскольку человек, имеющий очень много возможностей и связей, не может охватить всего и неизбежно упускает из виду часть того, что общество предоставляет в его ведение, крайне важной становится объективная оценка ситуации. Способность выбрать главное, закрыв глаза на второстепенное, и даёт планета Юпитер. Сильная позиция этой планеты отличает начальников и популярных людей неслучайно: просчёты людей с хорошим Юпитером дадут меньше отклонений от правильной линии.

Переход сознания из мифологемы Сатурна в мифологему Юпитера иллюстрирует праздник "великого жертвоприношения", описанный Фрэзером[28]. Раз в 12 лет, когда Юпитер проходил по знаку Рака (своеобразное подтверждение экзальтации Юпитера в этом знаке!), царь индийского города Каликуты должен был одержать победу в сражении. Время проведения праздника зависело от положения на небе Юпитера. Если он не мог это сделать, его приносили в жертву — но всё же у него была возможность выбора, а у его народа при любом исходе оставалась уверенность, что им правит сильнейший и достойнейший человек из племени, готовый отдать за него свою жизнь. Победу или поражение царя народ воспринимал как небесный знак.

Царь-жрец мыслится управителем природных явлений, от которого зависит благосостояние всего народа, оттого важна его физическая и духовная сила. У многих африканских земледельческих народов самая важная из сверхъестественных способностей, приписывавшихся вождю,— способность вызывать дождь. В Лоанго к вождю в декабре ежегодно приходили его подданные с просьбой "сделать дождь"; он выполнял соответствующий обряд, пуская стрелу в воздух. В Уганде, у нилотских народов, в Восточной Африке у народа вамбугве вождями были "делатели дождя". При этом в Укусума (к югу от озера Виктория) в случае продолжительной засухи вождя изгоняли. Европейцы в Африке застали обычай лишать власти или умерщвлять ослабевшего или постаревшего вождя; иногда это делалось просто по достижении им определенного возраста. Так, жители верхнего Нила шиллуки, оказывавшие очень высокое почтение своим вождям, не давали им состариться или лишиться здоровья, боясь, что иначе перестанет плодиться скот, погибнет урожай да и люди будут чаще болеть и умирать. При первых признаках ослабления вождя его умерщвляли, воздавая божеские почести его духу. Сходный обычай был у соседнего народа динка, где вожди были "делателями дождя"; сам вождь, лишь только он замечал, что начинает стареть или слабеть, говорил сыновьям, что ему пора умирать, и желание его исполнялось.

Постепенно смерть царя перестает быть утилитарной необходимостью: когда народ может обеспечить своё выживание, ему нужен не столько сильный, сколько опытный царь. (И сегодня аналогичные ритуалы смены правителя, отражающие динамику планеты Юпитер — это президентские выборы). Их может отражать дальний и большой астероид Маке-Маке (период 306 лет, диаметр 1500 км) – бог-творец в виде птицы: раз в год на острове Пасхи устраивались соревнования: кто быстрее доплывет до соседнего острова за птичьим яйцом, тот и будет царем в ближайший год. Мифолог Фрэзер подробно описал ритуалы древнего мира, которые должны были обеспечить, чтобы правил самый сильный и достойный.

И постепенно жертвоприношение, возникшее в мире ограничений скупого Сатурна, начинает наделяться высшим, юпитерианским смыслом: что закрепляет основы социальной морали, которая становится необъемлемой частью религии. Мы можем видеть это на примере шумерского обряда, который сопутствовал новогоднему празднику: он может напомнить нам сатурналии, однако носит уже не характер утилитарного жертвоприношения, а целиком и полностью является религиозным ритуалом[29]. В течении нескольких дней царь не допускался в храм. Потом, босиком и в одной тунике, он входил туда и представал "пред лицом Мардука", а верховный жрец отбирал у него все атрибуты царской власти, давал пощечину и таскал за уши. Царь же повергался ниц перед богом и жрецом и заверял их, что не совершал в минувший год ритуальных грехов, не пренебрегал священным городом Вавилоном и не причинял вреда своим согражданам. Если на глазах у царя показывались слезы, это предвещало обильное половодье и урожай в наступающем году. Этот обряд, который можно трактовать как очищение правителя, а значит и подвластной ему страны от прегрешений, заменил более древний обычай принесения в жертву старого царя, неспособного обеспечить стране плодородие путем священного брака.

В примитивных племенах в ритуалах введения в должность вождя к нему предъявлялись требования, чтобы он любил соплеменников, всегда делился с ними тем, что имеет, был щедрым и великодушным, не проявлял мстительности и особого пристрастия к своим родственникам — все это те юпитерианские качества, которые мы и сегодня хотели бы видеть в нашем руководстве. В этих церемониях будущего вождя нередко оскорбляли, и каждый мог выразить ему свои претензии. Ему указывали на его общечеловеческие недостатки, которые ему надлежало преодолеть, вступая в новую роль. Он же должен был смиренно принять то, что ему посылается, и развитие в нем терпимости, возможность испытать на себе, что значит быть в низу иерархии, перед тем, как оказаться на её вершине, учило его лучше относиться к своим подданным и действительно соответствовать ожидаемому идеалу[30]. Так сатурнианскую материальную жертву замещала жертва моральная.

Царь-жрец настолько воплощает собой милосердие и доброту, что может лишиться своей роли защитника как полководца: он не должен осквернять себя убийством (и эту лидерскую роль берет на себя мифологема Овна). Так в дожившем до наших дней индейском племени виннебаго вождь не мог вступать на тропу войны. Его главной функцией осталась помощь нуждаюшимся и заступничество, даже по отношению к преступникам. Дом идейского вождя, как и средневековые христианские храмы, был священным убежищем, где любой человек находился в неприкосновенности. И когда совершалось убийство, вождь не только просил за жизнь убийцы, но даже мог предложить заменить его собой.[31]

 

Мифологема Юпитера связана с развитием абстрактной мысли — и религии в современном, морально-законодательном понимании этого слова. Некогда религиозный ритуал возник с сатурнианской целью выживания: так охотники репетировали свои совместные действия, чтобы правильно настроиться на удачу. Но потом общий для племени, религиозный взгляд на мир стал помогать отдельному члену общины расширить представления о законах жизни и том, каково должно быть поведение людей. И тогда религия вышла за рамки проблемы выживания, а прежде утилитарно-практические действия жрецов оформились в символические ритуалы. Возникло понятия молитвы — уже не просто просьбы, но священнодействия. В отличие от жертвоприношения, которое призвано пассивно поддержать существующий порядок, молитва связана с внутренней активностью человека: она наделяет его свободой воли, что и предполагает трансформацию хода событий в пользу просящего.

Так, у шумеров юпитерианское понятие успеха и удачи напрямую связывалось с образом личного бога, к которому человек непосредственно обращался за помощью,— а тот склонял небеса исполнить его пожелания (в образе такого бога ярко видна юпитерианская роль посредника между Небом и Землей).

"Дар смещается в сторону внутреннего мира человека, более того, сам этот внутренний мир предстает единственным ценным и значимым в религиозном отношении приношением… Осуществляемые с помощью насилия жертвоприношения лошадей и коз, быков и овец не могут быть действенными — желанной жертвой (как об этом говорится в одном буддийском тексте) может быть лишь та, при которой не происходит умерщвления живых существ, а которая состоит в постоянной молитве"[32],-- исследователь истории мифологического сознания Э.Кассирер пишет здесь о ведических и более поздних временах (сегодня научно принятая датировка "Вед" -- 1,5 тыс. лет до н.э., "Библии"-- 1 тыс. до н.э., а буддийские тексты стали создаваться в 3 в. до н.э.). Но переориентация утилитарно-практической магии на более активный жизненный динамизм молитвы, не только сохраняющей, но и расширяющей горизонт человека, происходит гораздо раньше.

Появление столь активного религиозного сознания можно датировать уже раннеземледельческими временами, когда в VIII-VII тыс. до н.э. возникли храмы. Храм, как и город,— образ организации пространства и типичный символ Юпитера. Возникновение дома-храма может указать на тот факт, что и внутреннее пространство души стало организовано собственно человеческим, культурным и внеприродным образом. К этому времени можно отнести рожденную мифологическим сознанием мысль, что первейший долг человека — помнить о богах. Эта идея ярче всего проявлена в мифах о сотворении людей (шумерском, индейском и др.), где боги и создают людей именно для того, чтобы те их почитали. В современности аналогичную мысль о том, что творец создал человека ради своей славы, можно найти в Каббале.

Поскольку люди начали заниматься земледелием в жарком и сухом климате, мы вряд ли ошибёмся, если представим себе, что главные ритуальные молитвы человека были о дожде и адресовались непосредственно громовержцу. В Индии планета Юпитер называется именем Брихаспати — "господин молитвы", который одновременно является богом грозы. Интересно, что слово "молитва" восходит к тому же индоевропейскому корню mel, что "молния" и "молот". Родственны им также слова "молва" и "мелодия": они тоже описывают динамику движения и передачи, которую живописует гроза. Этот корень значит "раздроблять, размельчать" (от него же "мелкий") — подобно тому, как индоевропейское слово dheus ("дождь") восходит к значению "рассеивать". Но одновременно он несёт в себе обратное значение восстановленной связи, которое является ключевым для образа молитвы, как и мелодии.

И.е. mel восходит к ностратическому mola, от которого также, вероятно, ведёт начало общесемитское название царя mlh., нарезающего наделы своим подданным (откуда Молох), — и таким образом, вторая смысловая линия древнего корня также остаётся в рамках данного архетипа. Семитское имя царя Малик переводится как "тот, кто принимает советы", и это напоминает о роли царя как племенного вождя. В индоевропейском праязыке звучание mel связано со значением "возвышенность, гора" и смыслом "обильный". Хотя считается, что всё это омонимичные корни, юпитерианский архетип сводит их к единому образу — щедрого дождя и динамичной грозы, сталкивающей между собой скалы облаков и дробящей их на мельчайшие капли плодородной влаги.

Ещё один момент динамического напряжения знака Стрельца, основанного на разнесённости и связи двух крайностей, позволяет почувствовать этимологическое родство слов "стрела", "струна", "постромок", "стремя" и "стремление", связанных с индоевропейским strei ("луч"). А русскому "луч" родственно слово "лук": из натянутого лука Стрельца летит стрела мысли, подобная лучу света. В напряжении крайностей возник разум. И в нём рождается более широкий охват реальности, который направлял просьбу молящегося к небесам, а в наше время обычно трактуется как некое мистическое "расширение сознания".

Это — цель, к которой направлена стрела Стрельца. Стрелец физически натягивает лук, посылая невидимый луч мысли к абстрактным звёздам, и на коне разума догоняет стрелу интуиции. Он стремится к почти невозможной цели: ведь природа и боги на самом деле исполняют не его человеческие желания, а небесную волю высших законов,— но тем не менее сила его стремления достигает звучащей гармонии небес, позволяющей человеку почувствовать отклик Неба на свои нужды. И знак Стрельца сочетает в себе любовь и к спорту, и к музыке, опираясь на противоборство, которое ведёт к гармонии (и высшая гармония, к которой стремится Стрелец, подтверждает экзальтацию в этом знаке качеств Весов — законодателей этики и эстетики).

Динамизм Стрельца хорошо отражает динамизм бога молитв Брихаспати, который, подобно Индре, выступает богом битв, раскалывающим скалы, разгоняющим громом тьму, освобождающим пространство от узости Хаоса и поражающим демонов. Как у бога грома, у него ясный голос и прекрасный язык. Он владеет колесницей закона и боевым оружием: дубиной, железным топором, луком и стрелами. Другое имя Брихаспати — Гуру ("учитель"), он сын основателя культуры Ангираса, имя которого родственно слову "ангел" (ещё одна иллюстрация того, как архетип Урана дает начало архетипу Юпитера). С помощью своих стрел Брихаспати, жрец и наставник богов, непримиримый ко лжи, прямодушный и прямой, как Зевс и люди-Стрельцы, расправляется со злом:

"Желая сокрушить обман, несущий гибель,
Он оттачивает острые наконечники стрел для нападения,
Когда он, грозный преследователь наших грехов,
Далеко прогоняет грехи к неизвестным зорям...
Познание закона разбивает все хитросплетения...
Благодаря закону приводятся в движение жизненные механизмы."
                                                  (РВ,IY,23)

Такую силу несет в себе молитва, а сам образ грозы, как мы уже упоминали, до сих пор остается самым ярким символом божьего вмешательства в дела людей. Продолжая линию сатурнианских богов, заботящихся о человеческом роде, главы пантеонов — Мардук, Зевс, Юпитер — выступают как вершители суда над богами и людьми. Решает споры этрусский громовержец Тин, держащий в руке три пучка стрел. По повелению верховного демиурга судит людей и насылает кару вьетнамский свирепый бог грома и молнии Тхэн Сэт. Африканский громовик Шанго, некогда бывший суровым царем, жестоко каравшим ослушников, ненавидит лжецов и воров. Если в кого-то попадет молния, говорят, что его поразил Шанго: такой человек считается преступником.

Громовержец связан с судом, поскольку олицетворяет закон: но суд здесь означает не столько сатурнианское определение судьбы, сколько особый метод поддержания того закона, который благоприятен обществу. Поэтому он предполагает расправу, и в свете этого грозовые атрибуты громовержцев — стрелы и топор — приобретают особенно грозное значение.

Громовержцы страшны во гневе, они впадают в ярость и жестоко расправляются с чуждыми силами, если дело касается их мироустройства. Также нередко ведут себя и Стрельцы: отчего этот знак рождает не только полководцев, таких как Суворов или маршал Жуков, но и диктаторов, таких, как Сталин (на гране с Козерогом) или Пиночет. Здесь можно вспомнить эпический образ царя Агамемнона, верховного полководца греков в войне с троянцами, которому однако присуще властолюбие и высокомерие, и эти качества Стрельца может символизировать астероид Agamemnon. Несмотря на то, что Агамемнон — эпитет самого Зевса, этот образ нельзя назвать полностью положительным.

Гнев считается главным недостатком Стрельца, плохо влияющим на орган Юпитера — печень. Гнев посылает наказание, несоразмерное преступлению: защищая глобальную идею, он не обращает внимания на конкретную жизнь. Стрелец — зимний знак, и ему недостаёт чувствительности к живому. Как молния неожиданно ударяет в одинокое дерево, сжигая его дотла, как завоеватель не щадит покоряемой территории, так Стрелец, ради абстрактного понимания добра может разрушить то, что случайно оказалось на его пути. И общество по отношению к отдельной личности нередко выступает в такой роли. Здесь можно указать ещё и на то, что идеологический конфликт вызывает самые сильные и страшные столкновения между людьми: потому что здесь затрагивается способ организации внутреннего мира человека, его краеугольный камень, фундамент отношения к жизни, который не так легко менять,— и мы вторгаемся в сферу извечной борьбы добра и зла: громовержца со змеем.

Астрологи часто упрекают Стрельцов, что они, как гром среди ясного неба, без видимой причины (причина лежит в абстрактных областях, за пределами конкретного) нападают на окружающих, раня их стрелами своей критики. Им стоит принять на вооружение арабскую мудрость: "Прежде чем пустить стрелу правды, смочи наконечник мёдом". В громко звучащих абстрактных идеях обычно мало пользы — на что указывает китайская пословица: "Чем сильнее гром, тем слабее дождь".

И худшее в юпитерианской экспансии то, что человек склонен принять свою правду, правду определенного момента времени, за всю правду. Для доказательства её он ссылается на общепризнанные авторитеты, но часто не способен понять современного звучания той же идеи, за которую он ратует. Время меняется, и именно гибкость, мутабельность знака Стрельца и актуальное преломление его идей позволяет ему быть проводником небесного ритма на землю. Как замечает испанская поговорка, "если меняется время, меняется и разум": общественный разум, который символизирует архетип Стрельца. Но карающий закон Юпитера больше опирается на установления прошлого, чем на достижения настоящего. И в этом смысле он предстает как формальный посредник, абсолютистски исполняющий божью волю вчерашнего дня.

Абсолютизм идей Юпитера, символизирующего мировоззрение людей, усугубляется тем, что социальная функция здесь переплетается с моральной (преследователь грехов), государственная с религиозной. Ведь царь мыслится сначала верховным жрецом, а царская власть — от Бога данной, небесной, магической. Не случайно стрелы-молнии монгольского громовика Хухедей-Мергена направлены не только против земного зла, но и против демонов, а лабрис Юпитера (топор с двумя лезвиями) вошёл в священный знак Папы Римского, как символ верховной власти церкви. Государство силой поддерживает прежнюю социальную и религиозную мораль и сверху навязывает готовые идеи (например, через средства массовой информации). И разум людей не противится им, потому что воспринимает как абсолютное добро то, что о себе в мире уже заявило, и с закономерным подозрением относится ко всему новому, что грозит нарушить существующую организацию мира.

Оформление религиозных институтов происходит одновременно с государственными, и астрологически они тождественны: Юпитер — это и храм, и парламент. Исследователи мифологии примитивных обществ Э. Дюркейм и Б. Малиновский также указывали на слитность восприятия Бога и социума: "Религиозное тождественно социальному... Общество имеет все необходимое, для того чтобы вызвать в наших умах одной лишь своей властью, которую оно имеет над нами, чувство Божественного; ибо для его членов оно является тем, чем Бог является для его почитателей."[33] Правда, это связано также с тем, что для первобытных обществ "все сущее оказывается религией"[34].

Как социальный институт, церковь отражает ту же гибкую волю времени (сверху вниз) и своего народа (снизу вверх), как и государство. Его законы, как и установления церкви, что-то и кого-то осуждают. Иногда напрасно — защищая общество в целом, гнев громовержца попутно обрушивается на невинных. При этом мы не должны считать, что Бог, волю которого по отношению к нам исполняет общество, несправедлив. Хотя Юпитер снимает ответственность с судьбы и передает её в руки человека, это ещё не личная, а коллективная ответственность, общая вина и общая расплата, где один отвечает за другого и за всех, а все — за одного. Закон Юпитера может карать человека за неведомую вину, и этим он наиболее страшен. Но консерватизм Юпитера создает запас прочности общественного здания, и поэтому в целом служит добру, организуя возможность развития.

И всё же громовержец — не изначальный бог, а потому его законы подвержены влияниям времени и должны изменяться, чтобы соответствовать тому прогрессу, которое он стремится обеспечить своим правлением. Планета Юпитер в каждом знаке пребывает год: каждый год несколько меняются общественные ценности и авторитеты, побуждая людей корректировать свои взгляды и приспосабливаться к развитию общества. Каждый год приносит нам новые социальные успехи и неудачи. Настолько, насколько человек живет в обществе и развивается вместе с ним, он раз в 12 лет (полный цикл Юпитера) достигает вершины Олимпа — и в 12, 24, 36, 48, 60 и 72 года людям особенно везёт: ведь в это время их взгляды или они сами наиболее объективно отражают социальный ритм. Но потом человек должен спуститься с горы и уступить её другому (недаром в картах Таро с планетой Юпитер связан образ Колеса Фортуны).

Чтобы жить среди других людей, человек вынужден в большей степени отражать общественные процессы, чем себя самого. И это правильно: коллективный разум в целом более гуманен и справедлив, чем сознание отдельной личности, которое решает прежде всего собственные задачи в рамках своего телесного и духовного предопределения (Сатурна), а потому всегда остаётся частичным. "Дерево живо корнями, человек — обществом",— говорит грузинская пословица (характер этого народа ярко отражает знак Стрельца). Коллективная жизнь Юпитера, распределяя карму на всех, уводит нас от неизбежной судьбы. Однако она часто заставляет забыть и о собственном долге, об личном свершении, о том, кто мы есть. Общество влияет на человека и заставляет его изменяться — но пра-образы Юпитера напоминают, что взаимодействие человека и общества взаимообратно. Преображаясь сам, человек преображает и общество, будучи проводником небесной воли на землю. И вечная борьба полярных сил, которую описывают в мифах сражения громовержца с силами зла, поддерживает трансформацию общества.

 

ЗВЁЗДНЫЙ ОХОТНИК

 

Планета Юпитер символизирует собой общественное здание и его законы, но базой складывания общества, возвысившего человека над его природой, была сама природа. Человек стал воистину человеком, когда он направил свой взгляд в небо, и небесная доброта научила его, какой должна стать его жизнь. Поэтому природа была его храмом до того, как им стало общество,— и интересно, что храмы Юпитеру даже строили без крыш: считалось, что так бог ближе человеку. И хотя сейчас храм чаще мыслится убежищем от бурь, некогда он приближал человека к силам природной Вселенной. Юпитер покровительствовал также путешественникам и всем, кто не имеет крыши над головой: чья крыша — небо. И индоевропейский корень громовержца perunt, звучащий сегодня в словах "перрон" и "пирс", устремляет нас к дальним путешествиям, помогающим понять, насколько велика роль природы в жизни человека: насколько он зависим от неё и как много она даёт ему для понимания себя самого и оформления своей мысли.

В природные драмы человек вкладывал высокий смысл своего существования. Мистерия грозы напоминала ему о динамике вечной битвы добра и зла, а её природная мощь отражала всемогущество бога людей. В отличие от Нептуна или Урана, юпитерианский архетип не допускает отрыва от реалий мира и природы, но побуждает найти трансцендентное и космическое в них самих. И со складыванием этого архетипа связано обращение человека к звёздам: как не только практически необходимой ориентации во времени, но и более широкому взгляду на себя и мир сверху. Так, жители Междуречья видели небесные аналоги своих главных рек (Тигра и Евфрата) в двух звездах; жители Алтая помещали на небо свои горы. Египтяне всю местность делили на провинции, которым давали названия, идентичные с небесной географией.[35] А фины сопоставили с Млечным путем образ организации Вселенной — мирового древа (и в целом не ошиблись).

Противопоставление гром — молния, воплощенное в двух видах оружия Громовержца — боевом топоре и луке со стрелами, в мифах проецируется на два вида действия: войну (мы даже говорим: "гром побед") и охоту. И звезды напоминают о том, что раньше, чем люди стали воевать между собой, главным источником их добычи служила охота. Охотникам покровительствовал ацтекский бог туч Мишкоатль ("облачная змея"), изображавшийся с копьём и дротиками, а иногда в виде оленя, и он же был богом звёзд. Как правило, развитая мифология, где акцент ставится на земледелии, уже не помнит о том, что царь богов некогда был богом охоты, и мифологические образы охотников редки. Однако образ охотника сохранило для нас звездное небо. Так, превратился в созвездие китайский стрелок И, который сражался с чудовищами и избавил землю от засухи, сбив стрелами с неба лишние девять солнц.

Названия созвездий у древних часто связаны с образом охоты, и чтобы понять, почему это так, можно представить, как охотники в погоне за зверями порой забредали в неведомые дебри, где лишь звёздное небо давало им верный ориентир (как потом путешественникам и мореплавателям). Звёздный образ охоты отражает созвездие Стрельца. Но ещё раньше он воплотился в самом ярком из созвездий: Большой Медведице. Когда-то оно выглядело действительно похожим на медведицу, и человеческое сознание запомнило его таким, каким оно было сто тысяч лет назад.[36] И хотя сейчас привычный нашему взгляду ковш не похож на зверя, мы платим дань традиции называть самый яркий небесный рисунок в честь, быть может, некоего общего тотема наших предков, который запечатлело на небе и донесло до нас развитие цивилизации. Тотема, который перестал быть земным и своим (сатурнианским), став небесным покровителем всего человеческого рода.

Почему таким универсальным праобразом стал именно медведь? Это самый могучий зверь лесов, который ходит на задних лапах, подобно человеку и самый частый объект охоты[37]. И, как мы уже говорили, решающую роль сыграло то, что 100, и даже ещё 12 тысяч лет назад люди, как и медведи, жили в пещерах. Неандертальцы нередко вступали в схватку с медведем, чтобы занять его жилище, а потом торжественно приносили ему жертвы как хозяину, который по их логике и после смерти продолжал охранять свою пещеру и её обитателей. Но если медведь был "хозяином" жилья на земле, то тем более он мог быть хозяином небесного обиталища. И как древним было не увидеть медведя в чёрной "пещере" небес? Ведь ночной купол небосвода настолько похож на пещеру, что даже в средние века алхимики изображали семёрку планет в пещере под землёй.

Пещера — один из самых древних юпитерианских образов организации пространства: в коллективном бессознательном он относится к той стадии, когда люди ещё боялись своего дома, где они не чувствовали себя полностью хозяевами. (С этим во многом связан современный страх перед пещерами и замкнутыми пространствами. Психология обычно соотносит его с трудностями, которые человек испытывает в процессе появления на свет,— но бессознательный страх не обязательно связан с проблемой выживания: и на реакцию человека на мир влияет не только его личный опыт, но и коллективный.)

В образе медведя предстаёт перед нами германский громовержец Тор, "медведком" именовали Перуна. Аккадцы созвездие Большой Медведицы называли именем Адада, сына бога Неба Ану, олицетворяющего плодоносный дождь. Индейцы Северной Америки называли медведя "горным богом", "горным человеком", а также "стариком": в последнем названии мы видим образ предыдущего, сатурнианского архетипа. Здесь можно вспомнить современный образ мифического "снежного человека", похожего на медведя. Этот образ тоже воскрешает в нашей бессознательной памяти древнейший тотем людей и напоминает о том, что некогда люди жили в лесу, показателем чего служил их волосяной покров, который присущ лесным животным. Когда люди стали перемещаться по открытым пространствам, они утратили его, чтобы избежать перегрева (так у степных зверей не бывает теплых шкур. Архетипически волосы связаны с Сатурном и памятью, а их отсутствие — с открытостью человеческого разума к восприятию: здесь можно вспомнить лысину священника, олицетворяющего Юпитер).

В греческой традиции знаку Стрельца соответствовала охотница Артемида, имя которой по одной из версий означает "медвежья богиня". Иногда с тотемом медведя соотносят китайского громовика Хуан-ди, изобретателя топора, лука и стрел, отождествляя его с созвездием, напоминающим большую колесницу. Литовцы, язык и мифология которых с наименьшими изменениями сохранили праиндоевропейскую историю, в созвездии Большой Медведицы видели колесницу Перкунаса, преследующего в небесах своего врага.

На Крайнем Севере вместо медведиц мы находим небесных лосих или оленей[38]: лось — также образ царя леса и главная добыча охотника. Его ветвистые и каждый год заново отрастающие рога ассоциировались с обновляющей себя растительностью и жизненным круговоротом. За оленями гонится монгольский хранитель громовых стрел Хухедей-Мерген: убегая от охотника-громовержца, олени попадают на небо и превращаются в созвездия. Сам Хухедей-Мерген становится созвездием Ориона.

С ярко сверкающим на небе поясом Ориона отождествлялся также авестийский Тиштрия — стрелок, сражающийся с демоном засухи Апаошей. Тиштрия, имя которого восходит к индоевропейскому tri-striyos — "три звезды", выступает как предводитель созвездий ночного неба, он поражает из лука падающие звёзды и освобождает воды. Тиштрийю соотносят с египетским созвездием Стрельца, связанного с началом сезона дождей. Он олицетворял и главную небесную звезду — Сириус, с которой в Египте связывались разливы Нила. Появление Сириуса на небе было точкой отсчета всего, потому восход этой звезды послужил также датой сотворения мира — 20 июля, что приходится на знак Рака — и это соответствует экзальтации Юпитера в Раке. Интересно, что на ту же дату приходился праздник Перуна и Ильи-Пророка, его христианского заместителя. Поскольку на территории славян в декабре грозовых ливней не бывает, естественно было праздновать величие громовержца во время летних гроз. Но возможно, традиция, связанная с Сириусом, здесь тоже сыграла свою роль. Тиштрия родственен древнеиндийскому божественному стрелку Тишье — так называлась у индусов звезда Сириус — и, возможно, его имя этимологически близко славянскому Стрибогу.

Таким образом, божественный стрелок, до того, как преследовать людские грехи и сражаться с демонами, был охотником — а когда его стрелы стали небесными, они стали предшествовать дождю, помогая ему пролиться на землю. Звездное небо предупреждало людей о начале засухи и возврате времени плодородия, и главным среди созвездий стало то, которое возвращало им дождь. И в этой роли Стрелец с самого начала сливается с мечущим стрелы молний громовержцем. Интересно, что наше слово "метать" родственно греческому mateyo — "искать, выслеживать", как стрела близка образу охотника, находящегося в постоянном поиске, что часто характерно и для представителей знака Стрельца. От того же корня происходит наше "смотреть": смотреть — не значит видеть, как искать — не значит найти. Но разведка предполагает путь к определенной цели, и путь к Урану: видению, открытию — тоже проходит через устремленность Юпитера.

Есть дальний астероид (период 250 лет) в память о боге дождей и охотнике Гуйя (Huya), супруге богини ветра и сухих сезонов в мифологии индейцев вайю в пустыне Гуахира. Он может отражать чередование более влажных и сухих периодов, колебания климата (можео вспомнить, что Чижевский связывал Юпитер с колебаниями грозовой активности и климата).

В образе охотника мы находим активность и динамизм планеты Юпитер: он движется в поиске удачи, а она идёт навстречу тому, кто ради неё делает своим домом весь мир. Стрела охотника издревле ассоциировалась с удачей, с чем связан древний обычай метания стрелы в качестве жребия. Подтверждение этой ассоциации мы находим в символике и языке. Так, родственны арабские слова sahm ("стрела" и "доля") и shm ("бросать жребий"); а также финикийское, египетское и аккадское название стрелы (h.s., h.t. и us.s.), общесемитское понятие счастливого жребия (h.t.) и арабское слово "удача" (h.az.z.).[39] В сказках мастерство стрельбы из лука нередко решает, кто будет царем. Это соотносит образ лучшего из людей с образом наиболее удачливого охотника.

Есть гипотеза, что известный символ счастья — подкова — ведёт начало от следа зверя: найти который уже было удачей. Впоследствии он бесспорно ассоциируется с лошадью, прирученной людьми и ставшей их первой помощницей в условиях дикой природы. Другой юпитерианский символ удачи — колесо фортуны — восходит к колесу как образу небосвода. Зигзаг небесной молнии, возможно, также сначала символизировал следы животного[40] , что соотносит между собой образы охотника и громовержца.

Динамизм охотника мы видим у представителей знака Стрельца. Формируя своё жизненное пространство, они стремятся расширить свою духовную и мировоззренческую сферу в поиске той точки обзора, того небесного Олимпа, при взгляде с которого законы бытия раскрываются в полной мере и становятся явными все практические возможности. Юпитер позволяет использовать таинственную религию или абстрактную философию как платформу для анализа реальной жизни. С высоты обобщения часто лучше видны конкретные факты, и когда говорят: "нет ничего практичнее хорошей теории", это является действенной иллюстрацией высот архетипа Юпитера. Этот архетип отражает пословица мореплавателей-полинезийцев: "Компас может ошибиться, звёзды — никогда". Стрелец, натягивая свой охотничий лук, целится в небо — и потому рукой дотягивается до звёзд. Интересно, что русское, казалось бы, такое утилитарное слово "цель", образованное от немецкого "ziel", по-видимому, восходит к латинскому coelum — "небо".

Определение фокуса цели крайне важно для Стрельцов, которые имеют широкие взгляды и экспансивное отношение к жизни. Поскольку Стрельцам сопутствует удача, им обычно кажется, что всё возможно. Однако возможности реализуются лишь в той области, где человек целенаправленно прилагает усилия. Стрелец обычно выпускает сразу пучок стрел, искренне веря, что все они, или хотя бы часть из них, долетят по назначению. Но нередко мишень при этом не поражает ни одна. Забывая девиз хорошего охотника: "За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь", Стрелец часто дает обещания, которых не может исполнить. Это относится ко всем людям с сильным Юпитером. Чтобы попасть в яблочко, нужно сосредоточить всю волю на полете одной стрелы, а для этого заранее сделать выбор и отсечь все другие возможности. Знак Стрельца предоставляет лучшую базу для выбора: есть из чего выбирать. Это соответствует экзальтации в Стрельце Хирона, управителя Весов, символизирующих взвешивание возможностей и сознательный выбор.

О том, насколько важно тщательно концентрироваться на фокусе цели, может рассказать восточное традиционное искусство стрельбы из лука. В отличие от западного, оно не только стало спортом, но и осталось церемонией, возвращающей нас к религиозным практикам и далее, к магическим ритуалам, которые совершали древние охотники перед тем, как отправиться за добычей. Внутренний настрой охотников был крайне важен: как напоминает лапладская мудрость, "охотник, потерявший надежду, останется без добычи". К удаче приводит настрой на победу — стрельцовский оптимизм. Но как кратчайшим путем достичь цели? Восточная наука стрельбы учит, что стрелок, стрела и мишень должны составить одно: тогда в полете стрелы явит себя божественный закон, и действию стрелка будет сопутствовать удача.

Индийское предание о царе Арджуне повествует, как Дрона, учитель стрельбы из лука, выбирал себе учеников. Он попросил юношей прицелиться и спросил, что они видят. "Простирающиеся горы и долины внизу, небо, деревья и птицу на верхушке одного из них,"— ответил один. "Плохо,"— сказал Дрона. "Небо, горы, дерево, птицу и тебя, учитель, краешком глаза,"— ответил другой. Но и его ответ не понравился учителю. "Я вижу только птицу,"— сказал Арджуна. "Сконцентрируйся ещё,— приказал Дрона.— Что ты видишь?" "Темное пятнышко на её грудке,"— ответил Арджуна. "Вот это лучше,"— сказал Дрона, взял Арджуну в ученики и научил его совершенству стрельбы. Стрелы Арджуны всегда попадали в цель, и это неудивительно: ведь его имя значит "серебрянный", а серебро в мифологии многих народов символизирует бога грозы. И образ стрелка Арджуны ассоциируется с серебряными струями дождя и сверкающими небесными молниями самого громовержца!

В отличие от мифов, легенды (и позднее сказки) проецируют качества архетипа на конкретику жизни, поэтому они более доступны для психологического рассмотрения. Правда, в преданиях и сказках обычно происходит взаимодействие нескольких архетипических образов. Иногда же, что наиболее интересно, разные черты одного архетипа проступают одна из-под другой. Так, в рассмотренной легенде знак Стрельца отражает не только стрельба из лука, но и 1) парадигма выбора достойнейшего; 2) образ учителя и обучения традиционному искусству; 3) широта кругозора учеников; 4) имя Арджуны. И имя Дроны не противоречит юпитерианским образам: оно значит "ковш", что тоже ассоциируется у нас если не с проливным дождем, то с созвездием Большой Медведицы (хотя поздняя легенда дает другое объяснение: Дрона чудесным образом зарождается в ковше — но архетипический смысл имени это не проясняет).

Такие легенды отражают сам архетип, позволяя представить его объемно: можно сказать, трехмерно, что и удобно,— в то время стержневые, мифологические концепции архетипа выходят в четвертое измерение, и для адекватного восприятия их надо несколько перестроить обыденное сознание. В этом проблема понимания мифов. Какое-либо единственное символическое или психологическое толкование их является двумерной проекцией на плоскость. А в эпосе и сказках чаще речь идет об отношении одного архетипа к другому, и для правильного анализа надо отделять их друг от друга. Объем книги не позволяет нам подробно остановиться на них — но мы очень надеемся, что усвоив систему мифологии в целом, читатель-астролог сможет самостоятельно проанализировать архетипическую суть сюжетов, которые покажутся ему интересными.

Таков юпитерианский путь познания мира — от целого к частному. Это наиболее универсальный способ постижения вещей — что и связывает знак Стрельца с образом учителя, который проявляется в мифологии как Дрона или гуру-Брихаспати. Объективность стратегического подхода Юпитера дает возможность двигаться многим в том направлении, который он предлагает. Юпитер указывает максимально доступный и легко проходимый путь, о котором мудрость горной Абхазии говорит: "Хороша ли дорога, определяют по ширине."

Самым известным учителем древних мифов был греческий мудрый кентавр Хирон.

 

Созвездие Стрельца, натягивающего лук, неслучайно изображается в образе кентавра. Всадник — охотник, преследующий зверя или врага, слился со своей лошадью в единый образ человекоконя — и вот перед нами воочию предстала его полуживотная-полуразумная, полуземная-полунебесная природа. От того же образа ведут начало индийские киннары (буквально — "что за люди"): люди с конскими головами или стремительные птицы с головами людей — и гандхарвы: небесные полубоги, певцы и музыканты, сторожащие напиток бессмертия сому и по имени родственные греческим кентаврам.

На конях, прирученных людьми в 5-м тысячелетии до н.э., скакали победоносные завоеватели-индоевропейцы — и часто проносились по небу возвышающиеся над прочими богами громовержцы: Индра, Пирва, Перкунас и Перун (что впоследствии соотнеслось с громыхающей колесницей Ильи-Пророка. Интересно, что вершина Эгины, где когда-то восседал греческий Зевс, теперь тоже называется горой святого Ильи). Мы до сих пор храним память о Перуне в образе “конька крыши”, который был его символом.

Искусство управления лошадью подчёркивало способность править, как таковую, и эта аналогия сохранилась в языке: еврейское sus ("лошадь") родственно арабским: sws ("управлять /народом/"), sa'is ("правитель") и siyas-at ("управление, политика"); арабское h.km означает "взнузывать лошадь" и "править страной".[41] И по-русски мы говорим о человеке "на коне", подразумевая его юпитерианскую удачу и возвышенное положение. Конь считался животным самого высокого ранга, что находило свое отражение в жертвоприношениях (например, индийском жертвоприношении коня как признания власти царя и отдания ему дани уважения правителями окружающих стран) и ритуале символического брака царя с лошадью. У многих народов коня приносили в жертву в замену жертвоприношения царя.

Это исторический ракурс образа кентавра-Стрельца, а астрологи обычно обращают внимание на его символическую трактовку. Образ кентавра: получеловек-полуконь — астрологически интерпретируется в смысле внимания людей к природной основе человеческого бытия. Люди-Стрельцы действительно хорошо понимают свою животную природу: неслучайно идея о том, что человек произошёл от обезьяны, была развита Стрельцом-Энгельсом. Юнг обращает внимание на то, что в снах лошадь символизирует природные инстинкты, неподвластные контролю человека. И найдется немало Стрельцов, которые хотели бы их обуздать: романтик-Стрелец считает, что природа не должна мешать возвышенному разуму людей. На рисунках Дендерского Зодиака Стрелец целится в Скорпиона, символизирующего чувственную страсть. Холодный зимний знак, он убивает чувство стрелой абстрактной мысли — но сам остается стоять на четырех ногах, не в силах изменить своё земное тело.

С точки зрения божественной цели, которой проникнута уже вся дошедшая до нас мифология, а не только поздние монотеистические религии, мы рождаемся и умираем несовершенными животными. Но образ Стрельца как нельзя лучше отражает роль Царя людей и богов: быть посредником между Небом и Землей, между высокой идеей и её низменным воплощением. И в эзотерической астрологии управитель Стрельца — Земля (что соответствует поясу астероидов или Прозерпине, см.архетип Девы). Тело, которое символизирует земной знака Девы,— опора Стрельца: самого спортивного знака Зодиака. Оно также — конечная цель и предмет преобразования — недаром в Таро карта Стрельца называется "алхимия". А ещё "терпение" или "умеренность": всё это земные качества Девы, которых недостает Стрельцу. И в самом деле сложно понять, что истинная цель возвышенных стремлений может быть только конкретная, земная, неизбежно приземляющая идею. Или это маленькое пятнышко на грудке птицы, или её вовсе нет. Если цель — лишь небо, незачем натягивать лук: стрела полетит в никуда.

Греческий кентавр-охотник Хирон, которого Гомер называет "справедливым" кентавром — хоть и не возвышается до царя, но также берёт на себя роль покровителя и проводника воли Небес. Сын Кроноса, он являет в своем образе сочетание животной природы с божественным разумом и выступает посредником между своими соплеменниками и богами. Обладая древней хтонической (сатурнианской) мудростью и донося её до нового поколения жителей Земли, он учит Геракла военному искусству, Асклепия — целительству, Орфея — пению, возвышая людей до их божественного предназначения. Он близок людям подобно тому, как самая яркая звезда в созвездии Кентавра — альфа Центавра является ближайшей к Земле звездой.

По преданию, именно Хирон разделил небо на созвездия и был составителем первой небесной карты. Это возвращает нас к образу всадника-Стрельца как путешественника. Карта — наиболее естественный современный способ составить представление об организации пространства: его объектах и расстоянии между ними. Прежде чем начать действовать, мы намечаем маршрут и составляем план: эта деятельность относится к сфере планеты Юпитер. Даже гороскоп часто называют картой: ведь он и вправду описывает небесную карту на определенный момент времени, созвездия и угловые расстояния между планетами — и соответствующую этому структуру души. Интерпретировать гороскоп помогает широта обзора Юпитера: трактовать карту не сможет тот, кто не имеет представления об организации системы в целом.[42] И первое, что сделал Мардук после победы над Хаосом ради установления порядка,— это поместил на небе созвездия и создал календарь: доверив планете Юпитер отмечать "обязанности" каждого из дней в череде времени.

Существует астероид Хирон, и его лучшим положением в гороскопе (экзальтацией) считается знак Стрельца. Там Хирон во всю силу проявляет связь человека и природы, давая понимание чувств и снов, умение целить и учить. Аполлон наделил Хирона пророческим даром, и сны, как и другие приметы жизни, нередко содержат для Стрельца символический смысл. Рассматривая проблему сверху, Стрельцы обладают талантом донести её до людей, и поскольку они близки реальности, они являются хорошими разъяснителями. И тех, кому широта восприятия реальности позволяет ничего не отвергать, обычно хватает сил, чтобы вести за собой.

Хирон выступает как управитель Весов, знака культуры и цивилизации, символизирующего дальнейшую эволюцию человека. Он замещает в этой роли гипотетическую планету Вулкан, которая изначально символизирует овладение огнём. Экзальтацию в Стрельце Вулкана, олицетворяющего справедливость и гармонию в высшем смысле этого слова, мы можем видеть в торжестве закона добра (цивилизации), который вершит на Земле Бог-Царь, пришедший сразиться со своими хтоническими противниками и победить их.

Мифологически экзальтацию Вулкана в Стрельце живописует образ китайского Тай-и, который в средневековье почитался отцом небесной гармонии дао. Подобно громовержцам, он выступает посланником верховного бога Неба, главенствует над пятью сторонами света и предвещает дождь и засуху, владея длинным мечом-молнией и поясом с погремушками из жидкого огня, которые слышно на десять тысяч ли. В левой руке Тай-и держит рукоятку Большой Медведицы, а в правой — Полярную звезду.

Это древний архетипический образ Юпитера как царя природы, ещё не утвердившегося в роли царя общества и не унаследовавшего его консерватизм. И потому в нем ярче отражается принцип единения небесного и земного, космического и человеческого, который описывает концепция даосизма, опираясь на изначальные образы архетипа Юпитера.

 

ЖЕНСКИЕ ОБРАЗЫ АРХЕТИПА СТРЕЛЬЦА

 

Царь богов — архетип, выражающий идею экспансии развития и прогресса, и в нем подчеркнуто мужское начало. Немного остановимся на женских образах знака Стрельца, которые в этом архетипе стоят несколько особняком. Один из них — античная охотница Артемида/Диана, которой посвящёны астероиды Artemis и Diana. С природой её связывает её прошлое медведицы. Римское же имя Дианы означает "богиня": оно родственно именам бога ясного Неба Дьяуса, Зевса и Юпитера. Ещё в юности Диана попросила у отца-Юпитера лук и стрелы и позволение остаться девственницей. Богиня также добавила, что ей вовсе не надо, чтобы её почитало много городов: ведь большую часть времени она будет проводить в лесу, охотясь на горных склонах. В образе Дианы подчеркивается независимость женщины от общества и противоположного пола — которая воплощается в женщинах-Стрельцах, спортивных и немного романтически-отстранённых от жизни.

Образ Стрельца предполагает силу и спортивность, что отражается в истории появления танцев, связанных с этим архетипом: первоначально танец исполняли перед охотой. Артемиде посвящались шумные пляски, что ведёт своё начало от её образа охотницы. Артемида/Диана считалась покровительницей амазонок. Этот образ самобытных и независимых женщин иллюстрируют астероиды Aмазона, Пенфесилея, Aталанта, а также Томирида. Аталанта —знаменитая охотница, выкормленная медведицей, быстроногая и бесхитростная. Пенфесилея — царица амазонок, погибшая в битве с Ахиллом, который был очарован ею. Её образ даёт нам представление о романтике и красоте борьбы. А Томирида — легендарная царица скифов, победившая могущественного царя Персии Кира.

Образ амазонок есть и в мифах Южной Америки. Это ямурикума: племя воинственных женщин, опасных для всех, кто попадет в их владения. Легенды говорят, будто они отрезают себе правую грудь, чтобы легче было стрелять из лука — совсем как амазонки греческих мифов. Рассказы о ямурикума встречались по всему бассейну реки Амазонки — и именно им она обязана своим названием.

Женский образ лошади увековечил астероид Epona, названный в честь кельтской богини-кобылицы или богини-всадницы Эпоны. Он напоминает образ царицы-амазонки и может символизировать энергию от слияния с динамизмом природных сил.

Архетип Бога-Царя символизирует вершину патриархального уклада: жизни по мужской логике — прямой, справедливой и честной, возвышенной и абстрактной, далёкой от жизненных хитросплетений. Поэтому образ женщины здесь заметно теряет свои черты: он сохраняет силу и авторитетность, широту и любовь к путешествиям, но оказывается за рамками установленного уклада. Диана не может по-мужски тягаться с самим Юпитером, но и не пользуется женской логикой и чувственной силой природы, не уступая своей человеческой независимости. Образ амазонки, живущей по своим социальным законам, и потому вне привычного общества, традиционно соотносится в астрологии с женщиной-Стрельцом. Он вызывает уважение, но создаёт проблемы в супружестве.

От индоевропейского корня громовержцев perunt ведёт начало имя славянской жены громовержца Перперуньи и индийской богини Парвати ("горная"). Она сливается с древней богиней-матерью Деви ("богиня") — женской параллелью праиндоевропейского бога ясного Неба Дьяуса — и считается женой разрушителя Шивы, добившейся его любви своей преданностью. В великих и грозных ипостасях богини — таких, как Джаганмата ("мать мира"), Махешвари ("великая госпожа"), Чанди ("гневная") или Дурга ("труднодоступная") — отражается её матриархальное и неиндоевропейское прошлое богини Земли. Но по поздней, арийской легенде Дургу боги-дэвы создали тогда, когда потерпели поражение в битве с асуром Махишей, прогнавшего девов с Небес на Землю. Они дали ей всю свою энергию и вложили в её десять рук всё своё оружие, чтобы она помогла им вернуть утраченную территорию. Исполнив юпитерианскую роль победительницы врагов, десятирукая Дурга стала защитницей богов и мирового порядка. В олицетворении небесной энергии и воинствующих сил природы великая богиня подобна громовержцу. Она держит в руке знамя Индры, и образ его жены Индрани тоже мыслится одной из её ипостасей. Роль верной супруги смягчает её образ амазонки.

Социальную роль женщины в мужском мире отражает третья и последняя законная супруга Зевса Гера ("охранительница" или "госпожа"), поборница моногамии, преследовавшая его незаконные связи на стороне. Её имя (от и.е. ser — "забота") и древняя хтоническая сила соотносит её и с предыдущим земным архетипом. Эта пара зримо являет мифологический образ, отраженный в пенджабской пословице: "Дождь — муж земли" (или пакистанской: "Жена плачет без мужа, а поле — без дождя").

Подобно ей римская параллель Геры Юнона была первоначально сатурнианским, родовым божеством женщин: каждая женщина имела свою юно, как мужчина — своего гения. Юнона символизировала способность женщины к зачатию и рождению (как гений — таланты мужчины), и её символом был аист: потому мы до сих говорим, что аисты приносят детей. Аист также являлся эмблемой путешественника, что расширяет роль Юноны до функций Юпитера, покровительствующего жизни не только внутри своего рода, но и за его пределами.

Юнона покровительствовала браку, и в астрологии астероид Юнона указывает на образование семьи, как социальной ячейки общества. Юнона воплощает идеал супруги, и соединение Юноны с Юпитером в синастрии (при совмещении двух гороскопов) символизирует собой идеальный брак (создающий сплоченный внутрисемейный социум). Гера тоже имеет свой астероид, но греческий образ Геры, как вечно упрекающей мужа жены, менее романтичен и в астрологии указывает прежде всего на силу и права женщины. В этрусской мифологии Юноне соответствует Уни — жена громовержца Тина.

 

В женских образах Стрельца мы несомненно видим древнюю богиню раннекаменного века, ибо только она и может быть автономной от верховенства громовержца, который, следуя образу бога Небес, простёр свою власть на всю Вселенную. И отношение к ней может быть двояким. Не в силах подчинить матриархальную богиню новым принципам устроенного им мира, глава богов расправляется с ней, как Мардук — с Тиамат. Так общество ставит вне закона то, что не соответствует его стандартам. Так здравый смысл утверждает, что всё, выходящее за рамки привычного, просто не существует. Но даже общественное мировоззрение верит в земную историю: ведь оно основано на ней. А история развития сознания предполагает существование иных форм восприятия мира. Их хранит наша память.

Основатель современного разума Мардук сотворил мир из тела прежней богини, используя его как пассивный материал — он доказал превосходство обустроенного им мира, но основой его свершений было могущество прежних богов. Образ краеугольного камня и вершины громовержец наследовал от сатурнианского архетипа твёрдой земли, ставшей опорой развития разума. И этот более древний архетип продолжает быть опорой человеческого прогресса. Поэтому не всегда надо вести борьбу с богами каменного века, заключенными внутри нашего естества, и неверно вычеркивать их из списка бытия. Богиня палеолита, воплощённая в образе Большой Медведицы, указывает ищущему путь, как древнему охотнику указывали путь звезды. Независимо существующая вне юпитерианского мира и рядом с ним, она может превратиться из врага в сверхъестественного помощника человека.

В противовес власти разума, созданием которого занят царь общества, мы обычно называем сатурнианских богов законами природы. Но они обращают нас и к корням эмоционального восприятия, питающим широту и динамику мировоззрения: за рамки логических схем, к непосредственному ощущению предметов мира.

*       *       *

В астрологии планета ЮПИТЕР — главная передатчица космической воли людям — отражает отлаженную динамику организации мироустройства, возникшую на последнем этапе сотворения нашего сегодняшнего мира. Она доносит до нас понятие природной мощи и небесной энергии, служащей основой силы и единства человеческого сознания. Она пробуждает активную позицию разума людей по отношению к окружающей жизни, самосознание народа в момент опасности и государственный патриотизм. Она обозначает построенное человечеством общественное здание — его общий храм, и наши представления о мире — науку, религию и философию, а также идеалы справедливости, добра и счастья, с небесной высоты которых мы оцениваем бытие. И как мировое древо или гора поддерживают Небо, чтобы оно не упало, так юпитерианская организация мироздания и социальная жизнь людей призвана сохранить вершины мысли и духовные ценности человечества.

Юпитер — это защита и возможности развития, которые даёт людям социум, ограждая их от вторжения природных стихий: это широта кругозора и интерес к дальним странам, расширяющий пределы родной Земли до всего Космоса. Это уважение и авторитет, увеличение масштабов деятельности людей и преодоление ими земных ограничений — победа идеи над консерватизмом спящих сил земли. Это оптимистическая вера в лучшее и активная молитва о благе, возвращающаяся человеку небесной щедростью удачи. Это благополучное царствование человека в упрочившемся мире, его мистерия борьбы за свои права и его триумф, отражаемый культурным прогрессом. Это предназначение человека быть царём и священником, проводником небесной воли — освящающим и оживляющим духом бесплодную землю материи, поскольку пламя его сознания несёт в себе небесный свет.

 

МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА СТРЕЛЬЦА

 

 

Опираясь на прочное земное основание, знак СТРЕЛЬЦА осуществляет связь Неба и Земли. От царя богов Стрелец наследует ответственность за всё, чем ему дано распоряжаться, и это порой позволяет увидеть в его характере авторитетность начальника. Подобно Зевсу, этот знак иногда поддерживает достигнутый культурой общественный порядок, а порой утверждает и новое мировоззрение, как Заратуштра. Стремление к общественному благополучию и опора на традиции дают Стрельцу внутреннюю уверенность. Иногда она приводит его к традиционализму и застою в делах. Но этот знак настолько хорошо понимает социальную структуру, что осмеливается противопоставить себя обществу, занимая по отношению к нему активную позицию — и это утверждает его в роли реформатора.

Кентавр-Стрелец лучше других осознает и божественный, и животный аспект природы человека, что часто ведёт его к поиску связующего звена между ними, пробуждая интерес к религиозным или, в более широком смысле, мировоззренческим концепциям мира. Свои взгляды этот знак несёт в открытую, и призвание посредника побуждает его донести свою концепцию до остальных и предоставить её обществу. В удачном случае — если Стрелец изыскивает возможность жить своими идеями — это приносит ему уважение, так как взгляд знака, которым повелевает сам царь богов, с вершины Олимпа достаточно широк и оптимистичен. Глядя на жизнь сверху, Стрелец борется с хаосом жизни, словом и мыслью организуя её, подобно Мардуку, победившему Тиамат. Его честность и справедливость хранит законный порядок мира. И это — его главное оружие в его стремлении достичь успеха. Подобно Гору, защищающему наследие отца, Стрельцам присущи рыцарские черты. Опираясь на идеалы, проявленные в традициях и ритуалах, на бесспорные достижения прошлого, Стрелец создаёт прочную базу для настоящего и привносит в мир уверенность в будущем.

Стрелец рождается в то время года, когда день становится совсем коротким: впереди лишь зимние холода да красота звёздного ночного неба. Поэтому он отвергает природу, глядя на неё холодным взглядом абстрактной логики, и опирается на тот мир, который создаёт мысль. Стрелец египетского созвездия поражает стрелой своей мысли Скорпиона, символизирующего чувственность. Как человек в отличие от животного, он стремится к независимости от тела. Не ожидая ничего от природы, Стрелец приподымается над слабостями мира, и с этим связано также то, что этот знак не признает болезней. Абстрактно понимая роль внешнего бытия, развившего его человеческий разум, он использует широту взгляда на мир, чтобы подняться мыслью ещё выше.

Расширяя горизонты, Стрелец бежит оков привычного бытия и родного дома, много путешествует и интересуется разными культурами. Его кругозор делает его независимым от установок общества, что особенно заметно в женщинах-Стрельцах, имеющих образ бесстрашных амазонок, которым повинуется природная стихия. Этот знак умеет увидеть высшую реальность в динамике самой природы, позволившей ему оттолкнуться от неё: познать зло, скрытое в её ограниченности, и отказаться от неё, устремившись к тому идеалу, который бесконечен.

Подобно плодоносному дождю громовержца, черпающему силы у Неба, мысль Стрельца оплодотворяет сухую почву прагматической Земли духовными ценностями Бога. И даже те представители этого знака, которым чужда духовная ориентация, проявляют свою причастность к связи Неба и Земли через уверенную социальную позицию. Но как богу грозы приходится вести битву за то, чтобы влага небес достигла земли, Стрельцам не так-то просто довести свои замыслы до качественного результата. Часто они останавливаются на хорошо разработанном теоретическом плане, не торопясь провести в жизнь.

Увидеть в действии свои идеалы добра — основная задача этого знака. Её воплотил родившийся в этом знаке Бетховен, которому, по словам одного из его современников, удалось воплотить в музыке своей знаменитой Девятой симфонии то, чего ещё нет на Земле. Опираясь на текст оды Водолея Шиллера "К радости", в котором звучат слова о том, что человек задуман Богом как вершина творения ("Мыслил нас отец небесный выше всех своих планет!"), Бетховен создал впечатляющую картину объединившихся людей, вместе познающих небесные сферы. Этим романтическим образом он предвосхитил реальное объединение стран Европейского Сообщества, сделавшего эту музыку своим гимном (а стрельцовскую картину круга из 12 звезд на фоне ночного неба — флагом).

 

Табл.8

АРХЕТИП ЮПИТЕРА В МИРОВОЙ МИФОЛОГИИ

 

Древние цивилизации народы, регионы	характер и функции богов
	глава пантео- на,божествен- ный порядок	царь и жрец, проводник высшей воли	громовержец, плодородный дождь	борьба с ни- жним миром, охотник
ЕГИПЕТ	(Птах)	Гор, Нехбет	(Сет)	Гор, Онурис
СЕМИТЫ и Библия	Балу/Ваал	Малик, Гад, Саул (Петр)	Балу-Хадад	Балу Цид
ДВУРЕЧЬЕ и МАЛАЯ АЗИЯ	Мардук Тешуб (Хумпан)	Мардук Тешуб	Марту, Тару, Тешуб, Пирва	Мардук Пирва
ИНДИЯ и ИРАН	Дьяус Индра (Ашваттха)	Брихаспати Гуру, Дхатар Индра (Васиштха) Заратуштра	Парджанья Пейрумун Индра Тиштрийя Брихаспати	Парджанья Индра Тишья, Араш Тиштрийя Брихаспати
ГРЕЦИЯ	Зевс/Диос (Гера)	Зевс	Зевс	Зевс (Артемида)
РИМ и ЭТРУСКИ	Юпитер, Тин (Юнона, Уни)	Юпитер (Нум) (Кулсанс)	Юпитер Тин/Тиния	(Ректия/ Аритими)
ГЕРМАНЦЫ и КЕЛЬТЫ	(Иггдрасиль) (Эзус)	(Дагда) (Перкуния)	Тор/Донар Таранис	Таранис, Тор (Эпона)
ПРИБАЛТЫ	Диевас Окопирмс		Перкунас Торум, Укко	Перкунас (Укко)
СКИФЫ и СЛАВЯНЕ	Папай, Перун (Святовит)	Богай, Дабог Стрибог	Перун (Додол) (Илья пророк)	Перун (св.Георгий)
КИТАЙ и ЯПОНИЯ,   МОНГОЛЫ	Шан-ди Юй-ди Тай-ди	Хуан-ди Тай-и Хухедей- Мерген	Хуан-ди Лей-гун, Райден Хухедей- Мерген	Хуан-ди стрелок И Хухедей- Мерген
ИНДЕЙЦЫ	Тонатекутли	Тлалок	Тлалок Иллапа Мишкоатль Тохиль, Чак	Вакиньян
АФРИКА	Обатала Ньяме, Леза Вамара, Имана	Обатала Шанго, Леза Вамара,Имана	Ньяме, Шанго Тсуе-Гоаб Моджаджи, Леза, Имана	Тсуе-Гоаб
ОКЕАНИЯ   АВСТРАЛИЯ	Тане   Бунджиль	Ябуахине   Бунджиль	Камбел Кадалкан	(Тахири)

 

 

ХАРАКТЕРНЫЕ  СИМВОЛЫ:

 

гора (скала, холм, трон, Олимп), орел — возвышение для обзора;

шестилепестковая звезда в круге (громовой знак), царский скипетр — небесный огонь на земле;

лук и стрелы-перуны (молнии), двусторонний топор-лабрум (гром), кентавр — управление стихией (природой, телом, а также оружием);

созвездие Большой Медведицы, дуб (мировое древо), четыре стороны света (карта), город, храм, жрец — организация пространства, система мировоззрения;

гроза, дождь (волосы), буйвол (как образ тучи) — плодородие небес.

 

ЦВЕТА (и их психологическое воздействие):

 

синий-ультрамарин — связь с высшим, религия, опора на традицию

пурпурный — царственность, священнодейство, магия

красный с синим — борьба энергии и идеи, динамизм сил

 

 

ТИПИЧНЫЕ МИФОЛОГИЧЕСКИЕ И СКАЗОЧНЫЕ СЮЖЕТЫ

(описывающие сценарии влияния планеты Юпитер,

как и мистерии событий IX дома мировоззрения):

 

Возведение на трон сильнейшего. //Воцарение Мардука. В сказках — выбор царём достойнейшего (лучшего стрелка). — Достижение социальной позиции.

Сражение Царя богов с силами Хаоса. //Мардук и Тиамат. Низвержение Зевсом титанов в Тартар.— Становление мировоззрения.

Битва природных начал. //Сражение Громовержца (дождь) со Змеем-драконом (засуха). Индра и Вритра.— Борьба добра и зла в глобальном смысле: конфликт идеи и материи. Преобразование мира.

Небесный охотник, сражающийся с демонами. Победа человека над силами зла. //Тиштрийя. Хухедей-Мерген. Илья Муромец и Соловей-разбойник. — Покорение природы.

Сражение будущего царя (царского сына, жениха царевны) с силами зла и чудовищами прежних времен. Основание царской династии. //Иван-царевич и Змей Горыныч. — Укрепление своей позиции. Формирование традиции.

Битва "своих" и "чужих". Противоборство двух народов в лице их царей (или двух богатырей).// Давид и Голиаф. Сказка о Добрыне Никитиче.— Борьба "добра" и "зла" в локальном смысле: разных идей и способов существования (идеологический конфликт).

Помощь и кара свыше. Действенность заклинаний и молитв. Ниспосланная небом удача. //Чудесное спасение героя от неминуемой гибели. Расплата по заслугам. Легенды о чудотворных иконах.— Обращение к высшему.

Поиск сильнейшей силы (Бога).// Сказки, где герой ищет, кому служить. История Авраама. — Объективность истины.

Поиск удачи и счастья. // "Повесть о горе-злосчастии". Сказки о братьях, отправившихся искать лучшую долю.— Расширение горизонтов (обход тупиков судьбы).

Путешествие в чужеземные страны (за тридевять земель, на край света). //Скитания царя-Одиссея. Синбад-мореход. — Стремление к новым перспективам, интерес к другим культурам, путешествия.

 

 

ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АРХЕТИПОВ

 

ЮПИТЕР и САТУРН. Это два древних отца и покровителя людей: седовласый старец, одной ногой стоящий в царстве смерти, и царь в расцвете сил (например, славянские Род и Перун). Оба они — установители традиций жизни людей. Сатурн определяет глубинные генетические и стержневые личностные установки, Юпитер — мировоззренческие и общественные правила жизни. Вместе они указывают надежную колею существования, выработанный человечеством путь, следуя которому, человек может устроиться в обществе, обеспечить свою жизнь и реализовать себя. В гороскопе гармония этих планет обозначает социальные (профессиональные, религиозные) свершения на основе традиций. На них строится социальная психология.

Но в мифологии между ними имеет место конфликт: так Зевс борется с титанами, выводя братьев и сестер на белый свет из утробы Кроноса. Юпитер здесь выступает как проводник назревшего влияния времени. Он подавляет силы прежних времен — и родовые обычаи — ради более динамичной общественной жизни. И напряженному аспекту этих планет нередко сопутствует конфликт "отцов и детей", когда представители молодого поколения ради своей реализации вынуждены трансформировать отношения, сложившиеся внутри семьи.

В личном плане Сатурн, заставляя человека двигаться вдоль колеи прошлого, обозначает тупики судьбы. Юпитер расширяет перспективу, помогает выйти за рамки прежних установок и приподняться над узостью собственных проблем, подсказывая найденные человечеством обширные возможности их решения. Самый глобальный такой тупик — сатурнианская проблема смерти, религиозное решение которой описывает Юпитер. Так громовержец Балу/Ваал сражается с богом смерти Муту.

Столкновение этих архетипов проявляется как борьба амбициозного стремления к расширению социальных горизонтов с трезвой оценкой своих целей и опорой на твердо освоенное. В мировой астрологии такой процесс отражает борьба новых государств со своей бывшей метрополией: США с Англией, Украины с Россией и т.п.

 

 

ЮПИТЕР и ПЛУТОН. Динамику взаимодействия этих планет живописует главная мифологическая мистерия — сражение царя богов с его подземным противником (громовержца со змеем: Индры с Вритрой, или Бога с Сатаной). В напряженном варианте оно проецируется на битву сил добра и зла, а в гармоничном — на взаимообмен между духовными и материальными ресурсами: идеей (Юпитер) и энергией (Плутон). Это столкновение амбиций правящих кругов с инстинктами масс, светского с народным (отраженное в образах Перуна и Велеса), идеологов с экономистами (исторически — князя и купцов).

Это также взаимодействие внешней силы идей с внутренней силой чувств, описанное в греческих мифах об отношениях Геракла и Деяниры, Одиссея и Калипсо, или Агамемнона и Клитемнестры. Как Юпитер побеждает Плутон, в этом конфликте верх берет идея. Любовь Геракла и Деяниры длится, пока она помогает ему в честном бою, а когда чувства заставляют её прибегнуть к магии, она навсегда его теряет. Калипсо отпускает Одиссея из объятий любви по приказу высшей власти богов. Карается слепая страсть Клитемнестры, заставляющая её нарушить закон.

Благоприятный аспект этих планет дает власть и в идейном, и в физическом смысле, а также хорошее владение аудиторией, способствуя функции правителя (депутата, президента и т.д.) или роли учителя (преподавателя). Дисгармония этих планет вызывает сильнейший конфликт между мировоззренческой установкой и реальным положением вещей, и побуждает изыскивать резервы сил на переустройство существующего.

 

 

ЮПИТЕР и ХИРОН. В битве с врагами Громовержцу (Зевсу, Балу, Перкунасу) помогает божественный Кузнец (Гефест, Кусар-и-Хусас, Кальвис), кующий ему оружие победы. Этот мифологический сюжет, описывающий помощь культурного творчества в обуздании сил хаоса, отражает взаимодействие Юпитера и Хирона. Эти планеты роднит образ учителя и учредителя законов и ритуалов. Гармония этих планет символизирует правила общественного поведения, преподавание и талант интерпретации.

Экзальтация Хирона в Стрельце выражает идею культуры — и взаимодействия между людьми на основе закона (Хирон) как вершины общественного развития (Юпитер). Это также более поздний образ праведников, которые становятся столпами общества, храня устойчивый юпитерианский мир: основанный раз — и навсегда.

Конфликт между этими энергиями мешает взаимопониманию между людьми и в социуме, их сотрудничеству и взаимопомощи. Юпитер доминирует над Хироном, что вынуждает смирять личные представления о гармонии и справедливости перед социальным законами (так Гефест приковывает друга Прометея к скале по приказу Зевса). Правда, общественный разум Юпитера не всегда осознает высшие законы гармонии Хирона, и тогда они могут противостоять друг другу (личная нравственность может стать выше социальной морали). Пример высшей гармонии, сопротивляющейся идеологии, являет кузнец Кусар-и-Хусас, который делает форточку для смерти во дворце Балу.

 

 

ЮПИТЕР и ЦЕРЕРА. Это соотношение функций организатора и исполнителя. Царь богов, как начальник, организует порядок жизни сверху, заведуя укладом жизни богов. Так в античном мифе, чтобы не допустить гибели жизни, Юпитер постановляет, что полгода богиня растительности Прозерпина будет проводить на Земле с матерью-Церерой, а полгода под Землей.

Взаимодействие этих планет символизирует иерархическое функционирование мира как единого организма. В нем должны периодически происходить необходимые, запланированные и плавные перемены — которыми вершат Юпитер и Церера как планеты мутабельных знаков. Юпитер отвечает за динамику общественного развития, задача Цереры при этом — сохранить существующее, ничего не разрушив.

Гармония этих планет способствует внедрению в жизнь полезных проектов и аккуратное переустройство хозяйства и экономики, системы воспитания и обучения, образа мысли и существования. Эти планеты дополняют друг друга как везение дополняет упорный труд, даруя плоды заслуженной удачи. Эти архетипы сопоставляет вьетнамская пословица: "Маленькое богатство получают от работы, большое — падает с неба". При доминанте Юпитера возникает соблазн "халявы", при его слабости работа не вознаграждается по заслугам. В любом случае не происходит должного движения в будущее, результатом чего является несвоевременность и деструктивность перемен.

Иллюстрацией того, что происходит, когда Церера не выполняет распоряжений Юпитера, служит миф о мятеже Телепинуса, приносящий засуху в плодородную степь (см. архетип Девы). Конфликт этих планет — конфликт начальника с подчиненными (а в политике — законодательной и исполнительной власти, правительства и трудящихся — вплоть до революций). Здесь можно вспомнить отказ Деметры производить урожай, когда по молчаливому согласию Зевса Аид уводит в преисподнюю ее дочь Персефону. Проблему решает только вынужденный компромисс (так законы, устанавливаемые сверху руководством, и требования практической жизни подчиненных утрясают профсоюзы).

 

 

продолжение: ”Власть недр”

 

перейти к главам “Пучина Хаоса”, ”Свет Небес”, ”Закон судьбы”, "Кузнец мира", "Земной порядок","Дар жизни", "Лик бессмертия", "Люди как боги", ”Расцвет природы”, ”Воин и пастырь”

 

к обзорной главе “Эволюция человечества как зодиакальный круг”

 

вернуться на главную страницу