Щепановская Е.М., канд. филос. наук (Семира)
ЦИКЛИЧЕСКОЕ И ЛИНЕЙНОЕ ВРЕМЯ
В МИФОЛОГИИ, РЕЛИГИИ И ФИЛОСОФИИ.
ВРЕМЯ КАК СУДЬБА И ИСТОРИЯ. ВРЕМЯ КАК ОСНОВА ЗЛА
ЦИКЛИЧНОСТЬ ВРЕМЕНИ В МИФОЛОГИИ.
ВРЕМЯ КАК МИРОВАЯ ОСЬ
Первое представление о времени родилось из наблюдения за повтором годового природного цикла. Поэтому время изначально мыслилось циклическим. Оно ассоциировалось с движением солнца и небесных созвездий.
Суточное вращение звёздного неба и солнца создало повсеместный образ мировой оси – т.е. неизменного стержня времени, вокруг которого разворачивается круговорот жизни Вселенной.
Мировая ось – основа цикла времён, и слово цикл восходит к индоевропейскому корню ku, обозначающему ось (к нему же возводят наши слова: ось, кольцо и колесо).
Вращение небосвода побудило древних выбирать точкой отсчета Полярную звезду. Народы Алтая называли её "столпом мира": монголы, калмыки — золотым столпом; татары, киргизы, башкиры — железным; алеуты — солнечным. Финны, эстонцы, ненцы, чукчи называли Полярную звезду "небесным гвоздём", который поддерживает твердь Небес. Буряты представляли Полярную звезду как колышек, вокруг которого на привязи ходят лошади-звезды,- и столп, на котором держится мир. Таков же индийский космический Столб скамбха, священные столбы кельтских и германских народов, а также жителей Канарских островов и отдалённых культур таких племён, как квакиутли (Колумбия) и нада (Индонезия). Эти столбы мыслятся центром и опорой мира.
Мировую ось (впоследствии средневековое понятие Axis Mundi) в мифологии воплощают также священные горы и камни (разворачивая образность сатурнианского архетипа). Это мифическая "Гора стран" в Месопотамии, индийская гора Меру, Хараберецаити в Иране. Это также греческий пуп Земли омфал, хранящийся в Дельфийском храме, который олицетворял камень, проглоченный Сатурном вместо младенца Зевса и ставший основанием и началом нашего мира. Или священный камень Кааба в Мекке, который мусульмане неслучайно связывают с концом времен.
Все это образы центра мира – а центром Вселенной для древних воспринимается прежде всего своя земля и свой дом. Потому античная богиня домашнего очага Гестия/Веста, старшая дочь Кроноса/Сатурна, является одновременно хранительницей родины. (От её образа идёт современный ритуал зажигания вечного огня на кладбище в честь павших защитников родины).
А в античное время, когда развивается философия, Гестия/Веста предстаёт огненным шаром в центре Вселенной, вокруг которого вращаются планеты. (Вспомним, что до проблесков гелиоцентризма в 3 в. у Аристарха Самосского и его восточного последователя Селевка, к которым положительно относился Архимед, как и после него, система представлений была геоцентрической: Солнце, которое видимым образом очерчивало круг вокруг Земли, в центр поставить не решались. Аристотель поддерживал геоцентризм, и на его идеи опиралось средневековое философское мировоззрение, хотя Платон в конце жизни в нём сомневался. И когда, согласно пифагорейской гармонии сфер, например, для Филолая Кротонского, надо было поставить что-то в центр, эта роль досталась Гестии/Весте по смыслу её образа.
Мировую ось для древних может воплощать просто стержень шатра: она проходит через жилище человека как средоточие его жизни. И потом эта ось смещается в самого человека. Время мыслится стержнем его существования.
Современная философия возвращается к этому: для немецкого философа XX века Мартина Хайдеггера истинное бытие (то, что на самом деле существует) – это мое наличное бытие в данный момент. (Неслучайно его главный труд назван «Бытие и время»).
ОБРАЗ ВРЕМЕНИ-ВЕРЕТЕНА И НИТИ СУДЬБЫ
Цикличность времени подтверждает родство слов "время" и "вертеть", их и.е. корень wert- также есть в словах "веха" и "веретено". Вращение небосвода породило аналогию времени с осью веретена. – Этот образ тем более интересен, что на веретено сбоку похожа наша Галактика!
К этому же корню восходит индийское понятие закона: vrata (рита), которое трактуется как установленный порядок, тесно связанный с понятием времени. Как говорит гимн-загадка Ригведы:
"О двенадцати спицах – оно не изнашивается! –
Вращается колесо закона по небу.
На нем парами сыновья стоят: семь сотен и двадцать (дни и ночи)".
Веретено греческой мойры Ананке также воплощает идею незыблемой оси мира: стержня и закона, на котором держится установленный миропорядок: время – первый осознанный человеком закон, основа всех других законов.
Аналогию времени и ткачества доносит родство слов ткать и сутки. В индийских брахманах космическим прядильщиком, ткущим дни и ночи, называется Солнце — главное мерило времени для земледельцев: оно даже сравнивается с пауком. В тайском мифе по нитям спускаются на землю души людей.
Символ времени-веретена породил образ нити судьбы. Насколько время – стержень жизни человека, нить времени – это его разворачиваемая временем, воплощаемая судьба: которую прядут греческие мойры (Лахезис, нарекающая судьбу до рождения, Клото, ткущая нить жизни, и Атропа, обрывающая её), римские парки, скандинавские норны (Скульд, провидящая будущее, Верданди – настоящее и Урда – прошлое), англосакские вирды, латышские лаймы, русские рожаницы, сопутствующие Роду; славянская богиня судьбы Среча. В буддийских храмах (например, тайских) часто держат веретено женщины-будды – на фоне отдыхающего в вечности будды-мужчины. А на приведённой иллюстрации православной иконы – и сама Богородица, которой архангел Гавриил сообщает о рождении Христа. Нить (судьбы) здесь символизирует воплощение (как женскую функцию, в то время как мужская – связь с Абсолютом).
ЦИКЛЫ ВРЕМЕНИ – ОСНОВА ЗЕМЛЕДЕЛИЯ.
ИДЕАЛ ЗОЛОТОГО ВЕКА. НОВЫЙ ГОД КАК СОТВОРЕНИЕ МИРА ЗАНОВО
Циклическое представление о времени было важным потому, что именно осознание циклов времени положило начало земледелию, решившему проблему выживания. Оно породило образ Золотого века, связанного с земледельческими богами (рим. Сатурном: “сеятель”, которому посвящались сатурналии, или греч. Кроносом, от koros: “сытый”. Латинское satur, тоже означающее "сытый" родственно русскому суть"— неслучайно и в русском языке совпали слова есть ("существовать") и есть ("питаться").
В зимнее солнцестояние, когда семя спит, готовое к посеву, римляне, чтобы оно не погибло, устраивали праздник в честь Сатурна – карнавал, доживший до наших дней. Слово "карнавал" ("carrus-navalis") обозначало колесницу-корабль Солнца, которое должно было возвратиться к людям. Во время римских сатурналий и греческих кроний рабы и господа менялись местами, вспоминая Золотой век - доисторическое время всеобщего равенства и процветания в только что возникшем мире. А ранее, переодевание было связано с жертвоприношениями и заменой рабом более важного члена общества, изначально царя (как показал Дж. Фрезер в книге «Золотая ветвь»).
Поскольку Сатурн фиксировал важную веху жизни земледельцев, его стали считать богом времени, как и Кроноса (в народной этимологии от хронос: “время”). По мнению одного из римских авторов, Сатурном он стал потому, что "насыщался годами".
По одной из греческих легенд, Кронос, примирившись с Зевсом, правил на островах блаженных. Основной чертой золотого века была сатурнианская неизменность: это был образ стабильного мира, который полностью подчинялся незыблемому закону предопределения, а потому был не подвержен разрушительным переменам. Гесиод описывает его так:
"Жили те люди, как боги, со спокойной и
ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела... А умирали
Словно объятые сном...Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли..."
Этрусский родственник Сатурна Сатре — также божество изобилия золотого века. И греческие весёлые демоны козлоногие сатиры связаны с тем же корнем "семя, сеять", что и Сатурн (образ козла ассоциировался с плодовитостью).
Образ золотого века есть в вавилонской, индийской, иранской, иудейской, греко-римской, этрусской, скандинавской, ацтекской и других мифологиях развитых земледельческих культур. В менее развитых обществах, где изобилие не достигнуто, этой мифологемы ещё нет. – А в нынешней культуре образ такого временного старта дает понятие "осевого времени" у К. Ясперса: как складывание культуры, в которой мы живем. Неслучайно оно использует мифологический образ оси времен.
Золотой век рисуется как соответствие изначальному порядку: плану, по которому мир сотворен. К этому предопределению мы должны возвращаться, акцентируя повторяемость закона времени: она для человека полезна, и он ритуалами поддерживает осознание жизненно важной для него цикличности. Для древних завершение цикла: прежде всего солнечного года – было вехой, кладущей конец бедам и ошибкам прошлого и возобновляющей творение заново, как показывает М. Элиаде[1].
Это возобновление творения заново символизирует празднование Нового года.
Неслучайно в древнем Вавилоне во время церемонии празднования Нового года произносилась поэма о сотворении мира ("Энума элиш"), где воспроизводилась битва между Мардуком и Тиамат: "Да продолжает он побеждать Тиамат!" – восклицал жрец, и это обозначало гарантию победы над Хаосом изначального порядка. Ближевосточный козёл отпущения, уходящий в лес в конце старого года, также символизировал освобождение от прошлого и начала нового цикла.
У славян и балтийцев были популярны новогодние обряды тушения и зажигания нового огня. Славянскому Карачуну, божеству зимней смерти природы, близкому богу-предку Чуру, посвящался обряд сжигания полена как символа уходящего года и растопки нового огня. Ведические тексты говорят про Агни, что "алтарь огня есть год", это символизирует 360 кирпичей его ограды. Зажигания огня для ацтекского бога домашнего очага Шиутекутли ("владыка года") – также символ начала нового цикла времени.
Сегодня рудимент этих верований – зажигание новогодней ёлки и бенгальских огней. Празднуя Новый год, мы так учимся сами заканчивать цикл времени и его начинать – берём время в свои руки.
ЦИКЛИЧЕСКОЕ ВРЕМЯ В ФИЛОСОФИИ
Таким образом, древние мыслили время повторяющимся кругом, колесом – и циклическая картина мира присуща философам античности (Анаксимандру, Эмпедоклу, Платону, Аристотелю, Фукидиду, стоикам). В диалоге Платона Сократ ставит вопрос, не будет ли в вечном повторении жизни снова все так же сидеть со своими учениками, обсуждая вечные вопросы?
В наше время возврата к эзотерике стало популярным средневековое изображение Уробороса – кусающей свой хвост змеи или зверя, подобного египетскому крокодилу Себеку, персонифицировавшему разливы Нила, важные для земледелия.
В эпоху Возрождения у античного историка Полибия заимствовал идею циклизма историк Николо Макиавелли, по античной и средневековой традиции усматривавшей причину циклических процессов в «расположении звёзд»: т.е. повторении космических ритмов. Его последователем был Томазо Кампанелла. Циклическая концепция истории была предложена в XVII в. Дж. Вико: «век богов» сменяется «веком героев» и «веком людей»: происходит постепенная деградация, но случается катаклизм, и все возвращается на круги своя (вспомним образ «золотого века»). И хотя в период Нового времени получила приоритет линейная концепция времени, циклическое представление о времени ненадолго оказалось отвергнутым. Так, теория Вико была высоко оценена философом и социологом XX века П.А. Сорокиным, который вернулся к циклическим воззрениям на развитие культуры. Сегодня культурологи изучают циклические концепции времени (это даже входит в учебную программу ВУЗов).
В философии наиболее ярко и художественно живописует цикличность времени концепция вечного возращения Ницше: «Все идёт, всё возвращается, вечно вращается колесо бытия. Всё умирает, всё вновь воскресает, вечно бежит год бытия… Всё разлучается, всё снова друг друга приветствует; вечно остаётся верным себе кольцо бытия[2]).
Возврат к идеям цикличности при описании истории и культуры закономерен: только повторяемость явлений даёт возможность выявить законы и механизмы развития. И сегодня цикличность событий позволяет нам осмыслить настоящий момент времени и понять его исторический смысл.
Для современного человека время — абстрактное понятие, но повторение циклов позволяет ощутить и выявить архетипический смысл периода. Главная ценность такого представления о времени в том, что он неосязаемое переводит в осязаемое и даёт описание времени с вневременной позиции. Пересечения воздействия архетипов (планет) дают возможность создавать многоплановый рисунок каждого момента времени — рисуя время как часы со множеством разных стрелок. Так представляет время астрология.
ЛИНЕЙНОСТЬ ИСТОРИИ В ХРИСТИАНСТВЕ И НАУКЕ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Однако, если время изначально циклично, почему же сегодня мы мыслим его линейным? Как возникло и распространилось представление времени, вытянутого в струну? – Здесь оказались важны эсхатологические идеи о конце света – и христианское ожидание Апокалипса.
Для древнего мира история повторяется, она не имеет цели. Идеал остаётся в прошлом, к нему можно только возвращаться. Но в христианстве у истории есть цель – грядущее пришествие, когда царство духа сменит царства кесарей: вся последовательность временных событий направлена к этому – к вечности. Эту концепцию впервые развёрнуто изложил отец церкви Августин Блаженный. История получает вектор движения в борьбе и противоречии двух градов: первый основан на любви к себе (фигура Каина), второй – на любви к Богу (образ Авеля). Начало истории – грехопадение Адама и Евы, конечная цель, по Августину, – достижение "вечного мира в Боге". История осуществляется ради искупления первородного греха, спасения праведников и их призвания к участию в «Граде Божием».
Получая целенаправленность, временной процесс становится историческим: за ним мыслится поступательное развитие. Идея прогресса, которой славится Новое время, давшее начало современным научным методам, продолжает эту христианскую мировоззренческую тенденцию – недаром она захватывает умы.
Понятие истории мира не могло возникнуть ранее, чем развилось понятие личной судьбы - не только как чего-то предопределённого, но как того, что может развиваться и изменяться.
Стартуя от мифологических образов богинь, прядущих нити судеб, личность, наделенная судьбой, выходит на арену истории в "осевое время" Ясперса, когда возникают новые религии, такие как буддизм, зороастризм, даосизм, христианство. Судьба героев в 1 тыс. до н.э. творится ими самими. История начинает твориться людьми, процесс культурного развития делает время необратимым - именно так время становится линией.
Однако само понятие времени теперь имеет не только начало: сотворение мира, оно имеет конец. По аналогии с судьбой человека, которого ожидает обрыв нити его времени и смерть, истории также поначалу мыслится конечной. Её цель берётся из прошлого - это стремление к совершенству золотого века. Такого христианское представление о жизни будущего века.
Таким образом время становится не только прямой, но и отрезком – какой-то более масштабной линии – и так рождается понятие бесконечности, которым мы пользуемся сегодня.
Идею развития выражает эпоха Просвещения, как пишет Дидро: "Вселенная непрестанно вновь начинается и кончается, каждое мгновение она зарождается и умирает... В этом громадном океане материи нет ни одной молекулы, которая оставалась бы одинаковой хоть одно мгновение: rerum novum nascitur ordo — вот вечный девиз Вселенной". Идею прогресса развивает Кондорсе, выделяя 10 эпох в истории человечества от образования первобытных племен, перехода к земледелию до будущего, построенного на принципах разума.
Понятие прогресса в науке и философии изначально также предполагает черты золотого века - такие, как равенство и изобилие. Потом туда добавляется технический прогресс, и возникающее представление об эволюции делает образ прогресса, а вместе с ним истории, бесконечной линией – так, п мыслим время сегодня мы.
Бесконечность, в современном представлении, это нечто, обратное времени, то есть не имеющее ни начала, ни конца. А само время, чтобы не быть отрезком, обрывком, теперь должно в каких-то точках смыкаться с вечностью, иметь прорыв из времени в вечность: эту проблему решает христианство, которое ее и породило. Для русского религиозного философа Н.А. Бердяева прорыв к вечному происходит, когда временная история возвышается до мифа, преображается в него. Ведь миф вечен.
КАЧЕСТВЕННОСТЬ ВРЕМЕНИ
Кроме бессознательного восприятия от христианства цели и конца истории, наука Нового времени приняла ещё одно допущение: бескачественность времени. Так уже возрожденческий философ Телезио утверждал, что только при однородности времени возможно повторение научного эксперимента: бескачественное время – основа опытной науки. Ради использования экспериментального метода как наиболее достоверного доказательства учёные договорились считать время, как и пространство, везде и всегда одинаковым.
Однако тысячелетиями древние представляли как день и ночь, как время года, как календарь. Как переменчивая погода, один день и месяц был не похож на другой: время обладало качеством. Повторяемость циклов закрепляла качества времени, и только осознание качественности времени сделало возможным земледелие.
Поэтому наше внутреннее психологическое восприятие мыслит время качественным и цикличным. Сегодня дать представление о качественности времени и описать его разным может не только метеорология, но и астрология: в этом причина её востребованности, даже и в научном ракурсе – она способна описать процесс разворачивания качеств времени, чего не делает современная наука.
На качественность времени обратили внимание философы ХХ века. Время как последовательность психологического, внутреннего, протекания жизни рассматривает философ Анри Бергсон, который вводит понятие психологического времени, как индивидуального, отличного от абстрактного понятия времени в науке, или Николай Гартман. Обратим внимание, что абстрактное время в науке дано извне – раз и навсегда, но психологическое время изнутри творится нами. Мы порождаем его как вместилище планируемых событий и заполняем его прошедшими эпизодами своей судьбы – что подтверждает аналогию времени с ткачеством. В этом смысле Мартин Хайдеггер писал, что прошлое творится из будущего. Цикличность времени образует повторяемость событий, и от качественности времени индивидуального можно дойти до общих качеств времени. Этот переход и совершает астрология.
Прошлое и будущее – две условные координаты, на что обращал внимание уже Августин, говоря что реально есть только настоящее. Истинно бытие вечности, в царстве же времени бытие не является истинным. Время – поток исчезающих мгновений, оно существует только в нашем уме в виде памяти о том, что было, и фантазии о том, что будет. Психологически время распадается на "настоящее прошлого" (память), "настоящее настоящего" (созерцание) и "настоящее будущего" (надежда). Но настоящее есть не время, а вечность (в Боге настоящее соединено с прошлым и будущим) – потому времени нет. Мы сами ткём его как своё осознание, определяя свою судьбу. «Что же такое время, уж не растяжение ли души?» - пишет Августин.
Для средневекового схоласта Альберта Великого, учителя виднейшего авторитета церкви Фомы Аквинского, время есть мера изменений, и оно различно в разных частях бытия. Бог, неизменное существо, вне времени, в вечной жизни, которая качественно отлична от вечности, присущей явлениям, не имеющим конца существования. Время различно в движении небесных тел, и в изменениях материальных земных вещей, и в изменениях в душе.
Время может идти медленнее и быстрее, согласно скорости нашего восприятия и мышления, и зависит от нашей внутренней способности вместить окружающую жизнь, от её наполненности и внутренней свободы – пустоты. Когда психике ничто не мешает, она пуста и способна вместить многое – время идёт медленно. При невосприимчивости, оно летит стрелой. Психологическое время зависит от возраста: у ребёнка оно идёт медленно, у старика быстро. Смерть как конец судьбы поэтому – неспособность вместить настоящее и соткать пространство для будущего. Время нашей жизни вторично по отношению к внутреннему пространству, и это соответствует тому, что архетип Урана в мифологии предшествует архетипу Сатурна.
Латинское слово "время" — tempus происходит от значения "тянуть": ему родственны наши слова утомлённый и тяжёлый (от "тяга"). Нам тяжело порой творить качества нашего будущего времени, быть творцом своей судьбы. Но ещё тяжелее ждать: ощущать, как длится время, без дела. Без событий мы чувствуем, что оно проходит мимо. Время есть фиксация нашего осознания, и в нем есть остановка, статика, хотя в нашей власти преодолеть её действием. Время должно творить нашу жизнь. Оно должно становиться событием, мы должны ощущать его становлением.
Можно вновь вспомнить Ницще: «Существует великий год становления, чудовищно великий год, он должен, подобно песочным часам, снова и снова поворачиваться, чтобы течь сызнова и опять становиться пустым»[3].
ВРЕМЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ТВОРЕНИЯ И КАК ЗЛО ОГРАНИЧЕНИЯ И СМЕРТИ
Мы подошли к идее, что время – инструмент творения. Вращая ось времен или мировую гору в первозданных водах, индийские, центральноазиатские или японские боги творят Вселенную. И само время иногда мыслится демиургом: иранский демиург – бог времени Зерван, именем которого в Иране называлась планета Сатурн. Но все сотворенное, определённое – значит, ограниченное. Осознание качественности времени и судьбы (в отличие от безликого абстрактного времени) связано с осознанием ограничений и смертности. Поэтому бог времени Зерван рождает не только доброго бога Орзмунда, но и духа зла Аримана.
Время воспринимается враждебным человеку. Арабская пословица говорит: "Человек — слуга времени, но время — враг человека".
Эта же идея проявляется в образе китайского бога времени Тай-суя, который приносит несчастья, или индийского бога времени и судьбы Калы, символом которого является колесо, состоящее из дней и ночей года, поглощающих человеческие существования. Кала создаёт и уничтожает мир, а бог смерти Мритью является его подчинённым. В легенде Махабхараты человек вызывает на суд ужалившую его змею, виновную в его смерти. Но змея говорит, что она была лишь орудием Мритью, а тот ссылается на Калу, как истинную причину постигшей человека участи.
С одной стороны, время причастно бесконечности, и в этом проявляется его божественность. И происхождение судьбы мыслится небесным: во многих мифологиях судьба связывается со звёздами: у каждого человека в небе есть своя звезда, которая гаснет с его смертью, или со звезды на Землю приходит его душа и туда же она возвращается.
С другой стороны, время и судьба привносят в этот мир завершенность и смерть, а поэтому зло. Время, фиксируя жизнь, уничтожает её. Таков закон этого мира, и это зло, которое невозможно исправить. В ограничениях времени и материи видят зло религии. Преодоление этого зла – в стремлении к безграничной свободе духа. Для Николая Бердяева она проявляется в открытом процессе творчества (сотворчества человека Богу и прорыве из временного процесса к вечности).
Для современных людей время – основа осознания внутренней длительности нашей жизни и судьбы. Мы считаем, что осмысливаем жизнь и рефлексируем мысль – во времени, так как нам важна сама последовательность этого процесса, которую и воплощает время. – Хотя этот способ восприятия – не единственный: жизнь может восприниматься более спонтанно, вне времени, в вечности.
Подробно описывает диалектику времени и мышления – и содержащееся в нем зло – представитель психотипа Козерога Жиль Делёз в работе «Логика смысла». Привычную нам, инертную в своей временной последовательности мысль философ оценивает как «крик глубины» Кроноса (под которым Делёз подразумевает Хронос – время), в более же здоровом варианте она должна принадлежать поверхности Эона (т.е. спонтанно проявлять сиюминутость настоящего, "здесь и теперь", через которое мы воспринимаем вечность).
Подытожим: линейная последовательность времени может мыслится отрезком ограничений и смерти, или уводить в дурную бесконечность абстракции, цикличность – возвращать к вечному. Бескачественность времени делает человека песчинкой мироздания, качественность – его творцом. Вот почему стоит возвращаться от естественно-научной абстракции времени к древним мифологическим и современным философским представлениям, обладающим большей полнотой. И если астрологии удастся вернуть в науку понятие качественности и разнообразия времени, описываемого на основе повторяющихся циклов, это будет её максимальным вкладом в знание XXI века.
21.09.2023