Щепановская С.В.

Язык как онтологический инструмент

связи мира с Трансцендентным

(доклад на конф. «Бог, человек, мир» в РХГА дек. 2015)

 

Язык – это человеческий инструмент по выявлению бытия изнутри, из состояния в себе – в состояние проявленности, в качество оформленного предметного мира. Человек задает порядок неупорядоченному с помощью языка, он осознает существующее, ставя метки смысла на все вещи мира и именуя его состояния. Неупорядоченное в бытии имеет свою скрытую определенность, однако без языка у человека нет возможности ничего из него ни выразить, ни в нём понять. Даже трансцендентный опыт, который не укладывается в логику, необходимо должен быть как-то именуем, пусть великая часть его проходит без языковых способов выражения.—

В.В. Бибихин, продолжая мысль Витгенштейна, говорит об этом так: «Мир как загадочное органическое целое расположен в глубоком молчании. Мистическое будет разбросано псам, растрёпано…, если не будет сохранено. Молчание можно хранить только словом… Я определяю молчание как основу речи… Речи, понятой как граница»[1]. «Речь, слово в своём существе не разграничивание, а сама граница, раз-личение, об-личение,  свет»[2].

Для того, чтобы мыслить без языка, необходимо почувствовать источник – откуда идет тот импульс, что стремится к выражению вовне. Язык – это одна из главных возможностей сделать себя объективным, войти в человеческий мир, и явить себя в нем, таким образом и показаться чем-то для самого себя. Выразив себя, я себя овнешняю, я себя проявляю, и этим обретаю форму себя, нахожу себя в мире как нечто.

Без упорядочивающей силы человек не был бы человеком. Способность к созданию порядка делает человека существом, что ищет и находит смыслы вещей в мире. Но есть ли порядок в самом мире, и что в этой связи есть Бог?

В данном случае, рассматривая связь понятий Бог-человек-мир через язык и упорядочивание вообще, Бог будет рассматриваться как та сила, что проясняет, что дает свет смысла вещи, что находит место каждой вещи в целостном порядке, как то, что наделяет каждую конкретную вещь целостностью и ее смыслом.

В данном рассмотрении для нас будет важно, что упорядочивание – это и установление связи, и различение, то есть с установлением некого общего порядка одновременно ради ясности мир дробится на части. Порядок – это ведь не сведение всего в «кучу», он появляется как целостность различенных элементов[3]. Для более проявленного порядка необходимо и большее количество деталей. Для лучшего виденья целостности требуется разобрать все по частям, выявить характеры состояний и найти им свое место. Таким образом, подойти к определению того тонкого понятия, что сложно уловимо, подойти к определению того связывающего, что есть во всех актах разнообразного движения ума и что в конечном итоге выступает как источник любого порядка. Ум, развиваясь через оформление бытия в вещи и состояния, наконец обнаруживает бесконечное, стоящее за способностью оформлять.

 

Мир как вещи. Что для нас мир или вещность? (если всему отец упорядочивание или язык)

Мир может быть увиден, с одной стороны, как то, что уже оформлено и предстает перед нами в виде готовых, завершенных вещей. С другой стороны, как то, что оформлено только благодаря именам, которые высказывает язык, и, соответственно, через идеи, стоящие за именами, вещи начинает видеть сознание. Мир предстает как внешнее пространство, содержащее в себе всё многообразие вещей и состояний.

Если мы возьмем Хайдеггеровский пример чаши из его «Вещи», то увидим, как вещи приобретают для нас смысл. Он, разбирая, для чего создается чаша, видит в ней пустоту, или вместимость, как главную идею чаши, ради которой она для нас появляется как вещь: «Если же вмещающее заключается в пустоте чаши, то горшечник, формующий на гончарном круге стенки и дно, изготавливает, строго говоря, не чашу (10). Он… формует пустоту. Ради нее, в ней и из нее он придает глине определенный образ (11).»[4] То, что чаша существует благодаря тому, что приобрела для нас смысл – мы создали ее образ благодаря тому, что у нас возникла идея такой вещи. И поскольку чаша для нас осмыслена, она предстает как существующая вещь: «Вещественность чаши заключается в том, что она как вмещающий сосуд есть»[5].

Таким образом, вещность для нас есть присутствие вещи как выявленной нашей идеи. Благодаря ей как появившейся в нашей голове, а также, благодаря возможности в человеке проявить такую идею, как емкость, заметить ее в бытии, чаша появляется для нас как вещь. Приобретает свое место и форму – и потому, что нашла свой порядок в языке, и потому, что уже имела некоторую определенность внутри себя. Чаша присутствует у человека в бытии, поскольку получила в себя идею. Это показывает, насколько человеческий мир всецело идеален, пронизан придумками и именами.

И даже если мы посмотрим на мир глазами идеи, что вещи становятся вместе с нашим знанием о них, то всё равно, когда мы ставим философский вопрос, нам уже предшествует собственное становление как сознания, а также, тот же процесс предстает для нас в горизонте всей прошлой истории человечества.

Однако, нужно понимать, что линейное мышление истории – во-первых, не единственный способ смотреть на мир и его развитие, во-вторых, сейчас для нас является наезженным путем сознания. Другой способ смотреть на историю мира – индийский способ цикличности. Для западной ментальности трудно восстановить индийскую историю, поскольку она записана не по линии времени, от прошлого к будущего, а циклами, пребывающих будто в вечности событий: имеются циклы развития событий, смысл которых первичен перед его временным местом, то есть первично развитие этого самого смысла в его внутреннем содержании. Каждое события как бы имеет ядро, вокруг которого формируется понимание, своя внутренняя логика.

Поэтому при рассмотрении «мира» как повсюду присутствующей вещности, нам необходимо осознавать, как мы мыслим его: предшествует ли он нам, или становится вместе с нами. И та, и другая идея присутствует в поле человеческой мысли. Каким же образом их объединить?

Шеллинг[6] рассматривает мир как уже оформленное, выявленное бытие, как действие упорядочивающей силы до появления человека. Для такого взгляда мир уже появился. Хотя новые вещи и творятся, природа уже есть, на основе которой происходит ее осмысление. Однако, смотря из мира современного уровня преображения природы, насколько глубоко может быть преобразование, казалось бы, одной лишь мыслью, всего природного мира? Одним лишь называнием природных закономерностей, а также способностью с ними взаимодействовать, насколько изменение может быть радикальным?

Шеллинг доводит мысль до ясности: теперь творение мира происходит посредством человека, а суть человек – в его знание. То есть языковое как смысловое, сознательное понимание реальности, построение схемы реальности, попытка увидеть мироздание в целостности. И здесь – мы знаем два исторических хода: довести логику до некоторой вершины, с которой будет смотреть абсолютное состояние духа, или же не создавать этого пути возвышение, и доверится интуиции. Можно смотреть на абсолютное состояние духа Гегеля как на ту точку, где сливается религия и философия, где дух имеет себя не как бытие, но как бытийствование. Однако, Шеллинг настаивал, что логические ходы – не единственные, присущие человеческой природе, а сформированные, и важен угол индивидуального зрения. То есть могут быть индивидуальные логики, и соответственно, тропы к состоянию целостного бытийствования могут быть разными. Здесь мы подошли к вопросу, насколько разняется упорядочивающие силы у разных людей. Но что важнее, так это то, что упорядочивающая сила – вот жизненная основа человека, его мифологическое место между небом и землей.

Язык – это дыхание божества через человека, это способ упорядочить вокруг лежащее как существующее и как имеющее смысл. И одновременно – обладание пустотой, как возможность упорядочить как творческий акт, как творение словом бытия.

 

другие философские работы Сияны Щепановской

сайт АСТРОЛИНГВА



[1] Бибихин В.В. История современной философии. СПб, «Владимир Даль», 2014 С.384

[2] Бибихин В.В. История современной философии. СПб, «Владимир Даль», 2014 С.381

[3] Значение различения и конкретизации в развитии для философии Гегеля.

[4] Хайдеггер. Вещь.

[5] Хайдеггер. Вещь.

[6] Шеллинг. Мюнхенские лекции