Семиры и В.Веташа «АСТРОЛИНГВА»
СЕМИРА
СТИХИ
~ ПЕСНИ
из сборников:
“Без
следа”, “О
любви и смерти”,
“Свои Вселенные”, “Водолейская земля”
================================
СВОИ ВСЕЛЕННЫЕ
================================
* *
*
Отрекась от гнева и нежности,
Научившись не говорить,
Человек исчезает внешне
И живет у себя внутри.
Научиться так жить несложно:
Там внутри очень много всего.
Но потом почти невозможно
Догонять себя самого.
И страшно, когда от свершений
Устав после стольких дорог,
Он снаружи несовершенен —
Даже если внутри он — бог.
1983
МОЛИТВА ЕРЕТИКА
От человека ждёт
мгновенье
Ещё не виданных
причуд,
И в истине
самозабвенья
Людские нормы не
живут.
Пока есть в человеке силы,
Не просит он судьбы другой.
О Боже, грешника помилуй,
Верни, Господь, ему покой!
Всегда задумчивы и
хмуры,
Не видя цели и пути,
Живут усталые асуры,
Не в силах никого
спасти.
Лишь взору страшное светило
Мир утешает их тоской.
О Боже, грешников помилуй,
Верни, Господь, ты им покой!
Взлетают огненные
кони,
Бледней росы дрожит
Восток.
Сжимают грязные
ладони
Святой грядущего
росток.
Так будет, ибо так и было.
Не помнит истин род людской!
О Боже, род людской помилуй,
Верни, Господь ему покой!
Лето 1983
ПО-ЛЕНИНГРАДСКИ
Расскажи мне быль, и пусть я поверю в неё.
Пусть твоё станет моим,
пусть исчезнет твоё и моё.
Но не видя сна, невозможно его рассказать.
Мои мысли пусты —
и твои безответны глаза.
Я не вижу снов: лишь обрывки телепрограмм.
Я хочу быть там — но я не здесь и не там.
Отклик мой на «Аквариум» —
только поверхность воды:
Отражает так мутно, зато заметает следы.
Не прожить в тишине —
обжигает грохотом мозг.
Не прожить в наслажденьи —
погружаешься в тёмный хаос.
Кто мне скажет, что ищет хотя бы
Ответ на Вопрос?
Не прожить без иллюзий, но играем мы тоже
всерьёз.
Как привычно питаться плодами
чужого ума!
И чужой души тоже:
всё так в мире похоже
на нас.
Кирпичами чужими
между «нами» и «ими» —
стена.
Уходя в эти стены
кто-то строит спасений
дома…
А я вижу их только в обрывках телепрограмм.
Я хочу быть здесь —
но я не здесь и не там.
А над крышами стен
вьётся ветер и кружится снег.
Только небо одно — голубое — сияет для всех.
1986
СОБСТВЕННОСТЬ
Мы
не люди, мы вещи:
Принадлежность
друг другу.
Мы
— в стремлении вечном
По
рукам и по кругу.
Мы привязаны к месту,
Мы им не обладаем.
Нам и пусто, и тесно:
Где нам быть, мы не знаем.
Но
бежать — бесполезно:
Всё
равно не удастся
От
объятий железных
Своего
оторваться.
Мы — его принадлежность
В нашей мнимой свободе,
И в твореньях нетленных,
И в духовном уходе.
Вещь
не может без места,
Как
же справиться с нею?
Мы
— дарить не умеем,
Обладать
не умея.
Получать не привыкли,
Благодарность не ценим.
Только сила — защита
Из коммерческих целей.
И
энергией этой,
Как
разменной монетой,
Мир
торгует повсюду,
А
душа — тоже нету?
Горечь необладанья!
Как же можно отречься?!
Так и прячем мы душу
Драгоценною вещью.
Вот
она, и живая,
И
я ей обладаю.
А
на самом-то деле —
Лишь
засовы да стены,
Лишь полночные кошки
В полутемном колодце —
Корридор без окошек,
Куда луч не пробьётся.
Авг. 1986
РЕКОМЕНДАЦИЯ
Когда человек не верит,
Жить он в мире не умеет.
Когда он верит слишком —
то
он — большая шишка,
Когда он верит в меру —
подводят часто нервы,
Когда он верит просто —
рукой он держит звёзды.
Когда человек не мыслит,—
Он от страданий кислый.
Когда он мыслит слишком,
беда да горе движут им,
Когда он мыслит с целью —
страшны его потери,
Когда он мыслит просто —
обходит он погосты.
А ничего не делая,
Теряет быстро цельность он,
А делая работу,
умножит он заботу.
А ради интереса —
дождётся ли прогресса? —
Лишь сделав всё, что можно,
на
путь не ступит ложный.
Когда человек не знает,
То, значит, хата с краю.
Когда он знает что-то,
попал в круговорот он,
Когда он знает двери —
весь мир не шире щели,
Когда он знает место —
тогда и чёрт не съест его.
Когда человек не верит,
Жить он в мире не умеет.
Когда он верит слишком —
то
он — большая шишка.
Когда он верит в меру —
подводят часто нервы.
Когда он верит просто —
рукой он держит звёзды.
1987
ОТЧЕ НАШ
Отец мой небесный!
Ни
словом, ни песней —
Одни мы — все вместе —
Тебе не молюсь,—
Но сказочным силам —
Земным — всем спасибо,
А я
не просила,
Но здесь мой приют.
Отец мой небесный,—
Земные родные —
Мои — нет вины их
В моей нелюбви — и —
Всё так справедливо,
Что нету счастливей
Детей, исполняющих
Мысли твои.
Прошу твоей веры,
Ведь Ты — в самом деле:
В пространстве —
на небе? —
В космическом льде!
Материей солнца
Нам
воля дается,
А мы — добровольцы
В её доброте.
Разрушь наши стены
Хаосом Вселенной,
Безмолвною сутрой
Поведай, о мудрый,
Нам наши ошибки,—
Но дай силы жизни —
Оставь, Боже, силы
Любить этот мир!
Весы 1987
О МОЛОДОМ
ПОКОЛЕНИИ
("СТЕПНОЙ ВОЛК")
(Махе)
— Послушай, Пабло,
мы говорили всю ночь,
И я не знаю, чем я
могла бы помочь:
Он жить не хочет,
глядеть не хочет на свет,
Боится ночи
и проклинает свой век!
— Забудь, Гермина,
его больные глаза:
Безволье мнимо,
а разве нас кто спасал?
А наши судьбы,
как можно их рассказать?
Раз он безумен, то
нет дороги назад.
Его безумство ему
мешает уснуть?
Раз он проснулся, он
сам найдёт себе путь!
— Послушай, Пабло,
его сжигает огонь,
Лекарства наши — ему
лишь новая боль.
Монаха ложью
он гонит мир от дверей,
И он не может
отдаться мира игре.
— На нашей сцене
горит лишь призрачный свет.
Мы только тени,
и нашей жизни здесь нет,
Но в наши судьбы
играем именно мы:
Мы в жизни люди,
и мы огни среди тьмы —
В картонном рае,
средь добровольных оков,
Мы умираем,
играя в жизнь и любовь!
— Послушай, Пабло,
его стремленья чисты.
И за собою он сам
сжигает мосты,
Свои виденья
он вдруг увидел во мне,
Слаба идея,
но лишь она ему свет...
— Но он поверит,
когда он станет собой,
Когда отвергнет он
образ твой неземной.
Не в превращеньях
всего земного творить —
Он лишь спасенье
желает видеть в любви.
Он на коленях — но
он пойдёт по пути,
Чтоб мира тленье — и
чтоб игру превзойти!
22 апр. 1988
БОДХИСАТТВА
Я хочу бороться с силой —
Чтобы слабость победила.
Я хочу взлететь до неба —
Чтоб, спускаясь, не разбиться.
Я оттуда,
где я не был,
Я
пришёл услышать фатум,
Я
рождён быть боддхисаттвой,
Значит, я рождён для битвы.
Жизнь — мучительнейший праздник,
Разум горя и соблазнов!
Я пришёл увидеть сад твой,
Изменив пути отсюда.
И душа так близко к телу,
И
средь бездны мир потерян,
Что
рождённый боддхисаттвой
Не
рождён ещё быть буддой.
Чтоб однажды воскресенье
Обняло пути живого,
Я хочу спасенья сенью
Останавливать идущих.
Я хочу
погибнуть в тленном,
Смерть
сдержав, родиться снова —
Как
природы вечный пленник,
Песнь
страданию поющий!
Я хочу, чтоб разорвались
Все насильственные связи:
Непричастного несчастье
Заблуждения не тронет.
Мир
раскрыл свои объятья,
Этот
миг хочу понять я —
Чтоб
расстаться с ним, прощаясь
С
наивысшей из гармоний!
1975-87
ПОСВЯЩЕНИЕ
РАМАКРИШНЕ
Ты — для Бога поёшь и пляшешь.
Ты — от боли читаешь в сердце.
Пред тобой — города и пашни,
Перед ними — твой взгляд младенца.
И, закованные в одежду,
Смотрят люди тебе в догонку.
Дарят люди тебе надежду:
Верят люди глазам ребёнка.
"Не зови меня, не зови же! —
Молишь ты свою Мать-богиню,—
Ведь призыв раздается ближе:
На кого же я их покину?
— Не зови меня, не зови же!—
Я ни мук твоих, ни блаженства
Не прошу: пусть я в них увижу
Мать, твой облик и совершенство!
— Я б родиться хотел собакой
Ещё раз в этом море ада,
Если б мог послужить хотя бы
Лишь единой душе во благо..."
Но Богиня неумолимо
Увлекает тебя в объятья:
Кровь и ужас в прекрасном лике
И безмолвие всех понятий.
Пусть другой завершает дело,
А тебе от неё не деться!...
В напряженьи застыло тело,
Растворилось в покое сердце.
Ты для Бога — поёшь и пляшешь.
Ты от боли — читаешь в сердце.
Пред тобой — города и пашни,
Перед ними — твой взгляд младенца.
Май
1988
ТАНЦЫ ТВОРЦА
Божественная мать
танцует с богом Шивой,
Чтоб этот мир создать
в блаженстве новой жизни.
И твердь, и небеса — весь мир от её пляски
Безумен и лишён ответа и подсказки.
Она много пила — всё ей, Богине, мало:
Не допьяна пила — но мир родился пьяным.
Пир этот не прервать
глобальным переменам:
Весь век ему играть —
и море по колено.
Из океана волн
взошла на грудь супруга,
Где, умиротворён,
он спал в часы досуга.
Чуть волны улеглись,
он вновь разбужен милой,
И оба увлеклись
божественною лилой.
На грани высших сил,
безумия на грани
Их развлечений стиль,
и танец этот странен —
И как зажечь смогли
Вселенной блеск прекрасный
В пустом небытии
свободны и бесстрастны?
1988
ПЕСНЯ ЖЕНЩИНЫ
"Я хотела нырнуть
глубоко,
но аллигатор экстаза
проглотил меня.
Кто даст мне руку, кто вытащит из воды?"
/из "Евангелия Рамакришны"/
Волны прилива бьют в моё сердце
И расплываясь, тонут в блаженстве.
Волны
прилива сердце согрели:
Тёплые
волны, сердце как берег.
Кромкой покорной зыби с землёю
Волны
надежды сдержат всё злое,
Нет, всей
Вселенной тленной в них кануть —
Волнам внимает лик океана.
Бликов бескрайних чёрные чёлны
Вспыхнут и
гаснут в неводе донном,
Только разросан в глади надводной
Ломаных
линий миг мимолётный.
Волны отлива взяли с собою
Сердце в глубины моря любови,
Пристально
смотрит, взгляд успокоя,
Донная
отмель мира морского:
Светлое око мира блаженства —
В море
глубоко ринулось сердце,
Ринулось
сердце и покорилось
Власти течений водного мира.
Кто средь неверной водной неволи
Сердце
вернёт из потока немого?
Вычерпав горе горького моря,
Пресным
покоем душу напоит?
И возвращая суше свободы,
Чтобы
забыли горькие воды
Страха
дыханье в толще покрова
Тайное в яви свету раскроет?
1988
ХЭВИ-МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ПЕСЕНКА
Как сумасшедший в
темноте,
О ум, что ищешь ты?
В пустой и тесной
комнате
От страха темноты?
Приходит лишь в глубоком сне
Покое мысли он —
И в первозданной глубине
Он твой нарушит сон!...
Луна желания в ночи
Жжёт потайной
фонарь.
О ум, рукой его
схвати
И волею направь!
Он скроется наверняка,
Его недолог срок:
Он обречен, владей рука,
Пока он не истёк!...
С зарёю мудрости в
окне
Погаснет огонёк.
И, зная это, в
тишине
Сидит веками йог.
Его не трогает уют,
Сквозь душу взгляд проник —
Когда приходит Абсолют,
Он манит как магнит!...
Прасад сказал:
"О как смогу
Раскрыть природу ту,
Что в галактическом
бегу
Являет
Пустоту?"
И в тантрах, гитах, мифах Вед
Хоть истины глоток
Наш отравил проклятый век,
Но мы поймём намек!...
26 сен. 1988
/противостояние Марса/
* * *
Я мимо одиночества пройду,
Перед Тобою встану на колени,
И тех прощу, кто всё ещё в бреду,
И наше оправдаю поколенье.
Скажу: "Ты Бог", себя еретиком
Признаю по привычке, и случайно
Замечу тех, кто был с Тобой знаком,
И с ними поделюсь Твоей печалью.
Твоя забота тяжестью в душе
Меня оставит в этом океане
Уже живую — мёртвую уже:
Уже вдохнувшую — Твоё дыханье.
О, дай мой мир обнять в последний раз!—
Вскричу, и боль Твоя меня покинет,
Чтоб в бесконечный цикл повтора фаз
Cтупить
походкой лёгкою — богини.
10 дек.
1989
АНГЕЛУ-ХРАНИТЕЛЮ
Крылатый ангел, ты
меня хранил
От невозможности
существованья,
От тяжести тревог,
потери сил,
От тщетности усилий
и молчанья.
Сомнение казалось
мне судьбой,
Отчаянье казалось
лёгкой чашей,
Путь в никуда —
тропинкою лесной,
А крест — дорог
пересеченьем наших.
Зачем ты мне
открыться поспешил?
Как ты посмел моей
мечте поверить,
Оставив в русле
чёрного тоннеля
На произвол моей
слепой души?
За то ль, что я хочу
тебя познать,
С улыбкой над своим
существованьем?...
— Над улицей туман
взмахнул крылами,
И белый снег с утра
пошёл опять.
29 янв. 1991
ГНОСТИЦИЗМ
Этот мир достоин погибнуть
И достоин существовать:
Из единства возник единый —
Кто же может его прервать?
Тот,
кто создал его, тот умер,
Растворившись в царстве теней,
Тот,
кто любит его, тот судит
О
великой его вине.
Он отпавший и одинокий
Там, где разум Вселенной скрыт,
Правит в нём владыка жестокий,
А закон человечный спит.
Тот,
кто царствует, дарит волю —
Свод
небесный шлёт благодать:
Чтоб
начать и кончить историю —
А
потом ещё раз начать.
Кто придумал эту мистерию
По ту сторону зла и добра?
Стонут души в коре материи,
И сгорает она дотла.
Снова
носится Дух безутешный
В
чёрной бездне великих вод,
Создает эту землю грешную,
Где в
материи он умрёт.
Это воля его свободная —
Значит, так и останется впредь:
Он хранит эту землю плотную,
Чтоб творить небесную твердь.
Этот мир достоин погибнуть —
И во славе существовать.
Кто захочет его постигнуть,
Тот захочет его взорвать.
Тот, кто
создал его, тот умер,
Растворившись в царстве теней.
Тот,
кто любит его, тот судит
О
великой его вине.
Скорпион 1991
ОГНЕПОКЛОННИКИ
Пусть в суровые дни года
Нас морозят холода —
Ты мой бог, моя Природа —
Солнце, воздух и вода.
Сладко спится, только снится
Солнце — огнегривый конь,
А кругом его станица —
Небо, звезды и огонь.
Выше — светят издалёка
И сияют не для нас
Огнегривые колёса,
Преисполненные глаз.
В том огне — жилище Бога:
Он магнитом пустоты
Охраняет очень строго
Тех, чьи помыслы чисты.
Изливает беспредельно
В мир и славу, и добро,
Неслиянно, нераздельно,
Чтя Земли круговорот.
И пускай Он, нам не видный,
Насылает ливень вод,
Взять природе не обидно
То, что Он ей ниспошлёт.
Так зачем дрожим от страха
Мы, упрятавшись в дома?—
Если создан дом из праха,
И для духа он — тюрьма!
Выходите на свободу
Чувства, мысли и дела,
Чтобы божество Природа
Красотою превзошла!
Превзошла и удивилась
Всей гармонии Небес:
Той, что в жизни отразилась,
Воплотилась в мир веществ!
Настроения — погода,
Влажность — чувства, мысли — свет,—
Ты мой бог, моя Природа:
Тот, что есть, и тот, что нет,—
Сила, отклик и ответ —
Центр Вселенной — Тиферет!
Стрелец
1991
Самореализация по Маслоу или
симптомы шизофрении по Хоффману и Осварду
В 1992 году мне в одном и том же
психологическом журнале попались два теста: на самореализацию, по Маслоу, и на
симптомы шизофрении, по Хоффману и Осварду. Часть вопросов из того и другого
теста пересекались: например, вопрос о своих задачах: есть ли у вас в жизни
определенная миссия? Другие были о разном восприятии времени и пространства
(сжимается-сокращается) или изменения запахов ("Не кажется ли вам, что
колбаса в последнее время стала пахнуть иначе?" – а это было время
перестройки, и продукты исчезали с полок магазинов, качество же их тоже
менялось). И когда я провела оба теста среди моих знакомых, то если по
результатам первого они были людьми "продвинутыми", то по результатам
второго всем бы следовало показаться врачу – что говорит об относительности
нормы и важности угла зрения. Из набора цитат обоих тестов я сделала стих,
дополнив его идеей индивидуального восприятия:
Изменяются лица,
и дышат картины в
тумане,
Тают стрелки часов,
луч энергий
пронзает меня –
И я вижу, как разум
боится
распахнутой тайны,
Как пульсирует мир
в ярком свете
гармонии дня.
То, что было, то есть, –
ещё
тысячу раз повторится.
Это вся моя жизнь сжалась в
вечности
нервный клубок.
Мир, единый в веках, ты
абсурд!
я хочу с тобой слиться,
Чтоб раздвинул предел
облаков
ускользающий мозг.
Выбирать каждый миг –
в
удивительно шатком пространстве,
Высечь искру судьбы –
пусть горит
то, что может гореть!
Это жизнь!
Это смерть для того, кто
устал просыпаться
Бесконечно встревоженный
шумом раскрытых дверей.
Так сказали мне люди,
и радио мне
подтвердило,
И я слышу, как мысли
поют у меня
в голове:
Я прошу: не лишите меня,
всемогущие силы
Моей миссии высшей –
единственной быть на Земле!
1992
В СТИЛЕ БАРДОВ
“Люди идут по свету...”
Пусть
это нашей прессе неизвестно,
Не
ясно государству самому —
Живут
такие люди в Поднебесной
И
движут мир — неведомо к чему.
В
империи своей без демократий
Они
свободны телом и душой
И
правят ею — кстати и некстати —
По
очереди дружбою большой.
Они
не верят в то, чего не знают,
Не
делают того, что не хотят.
В
красотах центра и в тиши окраин
Глаза
их видят то, на что глядят.
И
чувствуют — что было и что будет,
И
ждут — всегда нежданных новостей —
Встречаются
на перекрестках судеб
Страны
хозяев и страны гостей.
И,
своего не покидая места,
Они
идут туда, где нет пути.
Для
них как бы и смерти вроде нету.
Для
и вечность длится миг один.
В
пришельцах этих вовсе нет коварства,
Но
я боюсь — такие вот дела —
Что
не поладит это государство
С
тем миром, где жизнь людям не мила.
И в
этом незаметном состязаньи
Увидим
мы совсем иную власть —
Хоть
прошлое из пепла не восстанет,
Чтоб
населенью в панику не впасть.
А
просто зло окажется любовью,
А
добрым будет радостная весть:
Что
можно быть всегда самим собою
И
жизнь любить такой, как она есть.
И
пусть неактуально это прессе,
И
нету никакого чуда тут —
Жувут
такие люди на планете
И
создают космический уют.
10 июня 1993
* * *
Суета несет невзгоды,
Сон — надежду и покой.
Испытание свободой,
Испытанье пустотой.
Одиночество — как милость,
Сладостью — тоска в глазах.
Что за нити подключились
К безразличным небесам?
Или спутники пускает
В бездны Бога человек?
Хладный Космос — искрой рая,
Плазмой недр пылает весь.
Не пощады ждешь от жизни,
Рока, что зовет на бой!
Но иллюзией капризной
Мир смеётся над тобой.
Сон блаженством опускает
Над тобой свои крыла,
И ни ада нет, ни рая,
Лишь отчаянье — и хвала.
15 сен. 1997
СНЫ О РОЖДЕНИИ ГОЛУБИЗНЫ
Сегодня мне хотелось бы встать пораньше,
И сделать шаг туда,
где мы были прежде,
Но если энергия слов,
как апельсин, оранжевая,
Что будет стоить музыка
старых оркестров?
Сегодня молчит,
кричит день завтрашний и вчерашний,
Я — только роль
в этой резкой череде
будней,
И — их укор
над незасеянной ещё пашней:
Мой трактор стоит в ряду других
заржавленных судей!
Их бы давно — в утиль да на переплавку,
Только пока что страшно
ковать железо,
Не зная, какая
выйдет форма из плазмы:
Образ легенды, которая станет полезной!
Есть время спать, блаженные сны считая,
Ковшом черпать брагу и видеть единство
звезд Ориона.
Но если срывать
плоды мечты, желаю
слышать
Плеск фонтана идей —
не только по микрофону:
Нынче атланты уже не поднимут Небо,
Звенящее в скрипке сверчка
миллионами странных симфоний.
Я помню, как сыпались звезды салюта
с
амвона
Победы,
Чтоб струйкой дыма расстаять в безбрежности океана
Голубизны...
20 ноя.1998
ЗЕРКАЛУ
Мысль растворилась в океане
Сознания, где ни одной идеи нет
Своей. И облик мой – туманен,
Но ясен мир, как кадры кинолент.
Нет в зеркале лица – от вспышки глаз
активной,
От слёз ли пелены? – Cмерть вызову на
бой!
Но что-то нам даёт альтернативу:
Быть иль не быть? – Не быть! Но быть
собой.
Я лягу под топор – бездумно, без
оглядки:
Чего жалеть, раз нечего желать?
У жизни каждый день загадки – без
отгадки:
Разгадывай, бери! – Иль хочешь
потерять?
Жизнь потерять иль смерть: себя – во
сне покоя,
Который недвижим и всё ж – недостижим.
Хотя бы увидать — да что ж это такое?!
Вселенная, чей шаг столь неуничтожим?
Где в каждой точке – голограмма мира,
Где в стержень времени слились все
времена:
Всё множество пространств – что будет,
есть и было.
Скажи, Земля, зачем? Зачем ты создана?
Кому корысть в иллюзии вот этой?
Где в петлях времени истории итог?
Покуда мы творцы, то нету нам ответа:
Творец творит, пока он одинок.
Когда устанем – инициативу
Мы Богу отдадим: все своды наших прав.
Но даже Он даёт альтернативу:
Быть иль не быть? – Не быть: свой мир
создав.
Пусть смерть на нём знак качества
поставит,
Пульсируя в потоке бытия...
Я исчезаю в зелени развалин,
Где прорастает истина моя.
22.03.2000
ТРИ ЗВЕЗДЫ
Сияне
У моей планеты три звезды:
Голубой, лиловый и зеленый –
Свет их, проникающий везде,
Собственные создает законы.
Мрака нет, и как лучи весны
Былой ночи сумерки пронзают,
Все пейзажи там освещены,
Светотени красками играют.
Трех цветов растения блестят,
Зеленея аж до фиолета,
И медузами цветы торчат –
Отраженье звездного рассвета.
Голубой – то цвет моей мечты:
Светлой и простой, как день с любимым:
В мире нету зла и суеты,
И с высоких гор все недра зримы.
А лиловый – будоражит кровь,
И его приятное призванье –
В чувства проникая вновь и вновь,
В наслажденье обращать страданье.
Луч зеленый – без него никак:
Вечно движимый покой природы.
Естества закон дает и знак —
Землю делая живой, как воду.
Там – куда привольнее, чем здесь,
Я бы и жила там без нарядов,
Чтобы город стал красив, как лес,
Если б люди шили со мною рядом.
И пускай туда не долетят
НЛО и наши звездолеты –
Души жить должны так, как хотят,
А не как навязывает кто-то.
У моей планеты три звезды
Смешивают цвет озер и прерий.
У моей дороги три мечты –
Разве я могу им не поверить?
8 авг.2006
==============================
ВОДОЛЕЙСКАЯ ЗЕМЛЯ
==============================
ВОДОЛЕЙСКАЯ ЗЕМЛЯ
Чужая боль, чужая земля,
Чужая судьба, чужая страна...
Зачем же вновь тревожит меня
Беда твоя, как моя вина?
Злодейка-мать, неродная мать,
Детей предавшая небесам,
Ты хочешь взять — всё, что можешь взять,
— И я тебе, что смогу, отдам.
Мой хлеб — твой снег,
и стол
— твой простор,
И если рассеется соль земли,
Крупинками звёзды заменят соль,
И будет небесный свет справедлив.
Я вижу: льются дожди веков
На буйство трав в захолустной степи.
Стихия свободы бежит оков —
России не жаль человечьей тоски.
Чужбина-страна, где лишь небо — земля,
Где пашня под плугом сгорает в прах,
Моя беда, как твои поля,
Быльем порастает в иных мирах.
31 окт. 1991
ПОППУРИ НА
ТЕМЫ
МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ
Нам с голоду мерещатся
тарелки.
И жить тут с каждым днём
всё хуже, хуже.
Но на часах остановились
стрелки,
И отразились звёзды в нашей
луже.
Вот мы сидим — астрологи —
за чаем,
У времени забарахлил
компьютер.
Совсем друзей в астрале не
встречаем,
Зато картошки нет — вот это
круто!
А в телевизор влезли
депутаты:
Идёт игра — добиться
назначения.
По всем программам склоки и
дебаты,
И недовольны все без
исключения.
Неандертальцу легче нас
жилося:
Хранил его природный
темперамент.
А мы — на дне глубокого
колодца —
Всё философский не отыщем
камень.
Нам с голоду мерещатся
тарелки.
И жить тут с каждым днём
всё хуже, хуже.
Но на часах остановились
стрелки,
И отразились звёзды в нашей
луже.
3 фев. 1990
ОНО
Фане
Я сказала тебе не всё —
Я сказала тебе чуть-чуть:
Что судьбы моей колесо
Всё никак мне не повернуть.
Ты печально глядишь в окно:
Мол, не броситься ли туда —
Говоря, что ведь всем дано
То, что нас привело сюда.
Я печалюсь тебе в ответ
И с опущенной головой
Говорю, что Его ведь нет...
Или, может, Он только твой.
В душной комнате от окна
Поднимается тёплый пар.
А на улице лишь Луна
Мчится светом машинных фар.
Я б сказала, что Он —
жесток.
Но ты — веришь моим словам.
Мне не важно, пусть будет
Бог!
Раз уж мир этот нам не дан.
Ты в сомненьи глядишь в
окно,
А за окнами — темнота...
Говоря, что ведь всем дано,
То, что нас позвало сюда.
Рыбы, 1988
МОЛЧАНИЕ
Фане
Молчание,
молчание.
Прошлого
обещание,
Грядущему
завещание,
Если
б могла я его обещать...
Ты просишь ли — не просишь ли,
Чтоб мы словами отбросили,
Чтобы душою взрослою
Толковать могли о вещах?
Боишься
ли, таишься ли,
Чтоб
я сказала лишнего,
В
суть так и не проникнувший,
Чтоб
не коснулся мотив не того?
Напрасно всё прекрасное,
А наши дороги разные,
И наши пути нестрашные,
Только позволь мне остаться собой!
Ненужно
нам недужное,
Только
чему же служим мы?
Выйдет
оно наружу ли?
Или
достанется лишь своему?
Ты веришь ли, не веришь ли
Воле, которой следуешь?—
Так пусть помолчит Вселенная,
А мы поболтаем, пока на Земле я
Тебя не пойму.
1987
* *
*
Как нет его? Да вот
он, тут:
Лежит спокойно,
Крис.
Живые волосы на лбу
Небрежно улеглись.
И говорит его лицо,
Как в детстве, всё, как есть:
Так беззащитен человек,
Когда он с нами весь.
Так, срезав душу до
костей
И обнажив судьбу,
Мы превращаемся в
детей,
Покорных естеству.
И о защите не моля,
О правде — не прося,
Прощаем всё, прощаем-ся,
И сходим с корабля.
Судьба — наш
внутренний закон —
И общества река
Хранит живого
испокон
От смерти пустяка.
Не увидать, кто сел на мель,
Кто в глубине кружит,
Кого от нас уносит смерть,
Кого — уносит жизнь.
к 15 окт. 1989
(Самоубийцам пост-перестроечных времен)
В
90-е годы Россия вышла на 1-е место
по
числу самоубийств среди молодёжи,
обогнав
даже Японию
Мне снился сон:
распахнутая книга,
И в этой книге
вырваны страницы:
С семнадцатой и до
семидесятой.
Мне снился сон:
автобус похоронный,
Мы ждем тебя, и ты в
него заходишь,
За руку с дедом,
скромный дошколенок.
Мне снилось, что ты
жив, и всё в порядке!
Как никогда уже в
семье не будет.
И желто-красной
радостною силой
Вдаль улетает
огненное тело.
А наяву – мне нечего
и вспомнить.
Лишь как тебе
рассказываю сказку.
Лишь как мы катим
ком для снежной бабы.
Народ смеётся:
молодая мама!
(Я вся в снегу, и я
твоя сестричка.)
Потом – лишь как ты
чинишь нам компьютер.
Как дочке улыбаешься
несмело.
И наяву – походишь
ты на сына,
И шепчет в глубине
душа, сжимаясь:
«Не дважды об
одном…»
26.12.2015
БРАТУ
Побудь ещё живым,
прошу:
Для нас: для папы и
для мамы.
Чтобы в такт дышать,
как я дышу
И ты дышал, смогли
мы заново.
И покажись, покамест
жизнь
Ещё в каких-то
клетках теплится —
Нас успокой мечтой
такой,
Чтоб неизбежность
стала зеркалом.
Вот дед твой — очень
стал живой
Воспоминанья мощным
образом.
А ты не здесь, ты
где-то есть
И ускользаешь,
словно облако.
Но удержись: замедли
жизнь —
Уменье твоего
сознания,
Пока солью я мысль
свою
С волной вселенской
понимания.
И дай ответ о том,
что нет
Разлуки, смерти,
неизбежности,
Иль пошли месть
тому, что есть
И что уводит нас от
нежности.
А может — руку
протяни
Воспоминаний цепким
мостиком,
И улыбнись — ведь мы
одни,
И нас соединила
молодость.
Не дам, не дам твоим
следам
Исчезнуть в прахе
бесконечности...
А если вдруг ты
снова в круг
Решишь вернуться
нашей вечности,
Пусть будет полосой
удач
Вся жизнь души —
звеном везения,
Чтоб цепь колесных
передач
Катилась по земле
без трения.
14.03.2000
Я знала тебя ребёнком,
Я б хотела знать тебя взрослым:
Я хотела, чтоб ты был старше —
Старшим братом своей сестре.
Я нуждалась тогда в
защите,
И быть может было по
росту
Охранить меня, дать свободу
—
Колыбельке детской
твоей.
Мои черные пряди склонились
Над твоею светлой кроваткой,
И две синих гвоздики раскрылись
С любопытством глядя вокруг.
Назовите меня Субхадрой:
"Счастливой":
"имеющей брата"!
Потому что сегодня
радость:
У меня появился друг...
Я ушла далеко от дома –
А ты, может быть, ушел дальше,
Обрывая корни в полете,
Забываем мы о земле.
Исчезает её весомость...
Мои руки держат твой
пальчик –
Вновь стою у твоей
кровати
Я впервые за много лет.
Пальцев гибкость осталость прежней,
И твой взгляд чуть-чуть удивленный,
И открытый, и отрешенный
Из-под острых гвоздик ресниц.
Что увидел ты, мальчик
нежный,
Гнет жестоких земли
законов?
Или Космоса притяженье
Иль Вселенной покой
безбрежный
В этот странный
последний миг?
Мне не видно твоей дороги –
Лишь дорожкой катятся слезы.
Мне б дождаться тебя у дома,
Показать чудеса чудес...
Почему ты не выбрал
долга
Перед обществом,
институтом?
Отчего столь прямым
маршрутом
Штурмовал пустоту небес?
Средь обломков былой идеи
Что б служило тебе защитой?
В виртуальном компьютере времени
Где бы стало тебе светлей?
Что ты мертв, в это нам
не поверить —
Где ты должен был жить,
скажи нам,
Кем ты должен быть
стать, поведай:
Где был дом твой на этой
Земле?
Риторические вопросы.
Безупречность и гордость рода.
Где посеяны эти зерна,
И когда они прорастут?...
Я хватаю зубами воздух
Уже два, три, четыре
года,
Иногда завидуя мертвым,
Что решили остаться тут...
Но я знала тебя ребенком,
И ты в мыслях предстал мне взрослым –
И я вижу, что ты стал старше:
Старшим братом сестры своей...
Словно время течет
быстрее,
Исправляя судьбы законы,
И ключи от любви бросает
Тем, кто ловит их на
лету.
к 30.10.2000
* *
*
Зачем
ты встал пылающим мечом
На
том пути, что в прошлое ведёт?
Затем
ли, чтоб я смело шла вперёд
И
будущее было нипочём?
Зачем
в твои открытые глаза
Старалась
я вложить свою мечту?
Затем,
чтоб устремились в высоту
Все,
кто мне дорог, жить не опоздав?
Зачем,
не отпуская пальцы рук,
Согреть
пыталась я твою ладонь?
Чтобы
исчез озноб и дробность мук
В
волне тепла, рождающей любовь?
И
мне хотелось гибкость сохранить
Твоих
ладоней, мозга и ума,
Чтоб
разум твой сумел соединить
Мир
этот с тем, который не познать.
Мне
ощущение его несёт
Бессонница
скрутившейся змеёй,
Но
мне — отвергнуть мне придётся всё
Ради
живых, а он — он будет твой.
Ты
сознавай его, готовь пути
Туда
— куда всегда зовет любовь,
И
кто-нибудь сумеет их пройти,
Пружинкою
раскручиваясь вновь.
И
этот кто-то тоже будет смел,
И
отрешен, и ясен, и умён...
Не
зря живёт на свете человек —
Он
строит царство будущих времен.
Зачем
я представляю образ твой
С загадочной
улыбкой на губах?
Чтобы
светилась искоркой в глазах
Навеки
память о тебе, родной.
В
движеньях пусть рождается моих
То
совершенство, что ты мог нести.
Пусть
родовой очаг его хранит,
И
он, как ты, пусть тоже нас простит
За
то, что не умели рассказать,
Что
в этой жизни всё здесь – даже смерть:
Не
нужно слишком в жизни смерть искать,
Но
нужно в смерти жизнь найти суметь.
Не
стоит становиться поперёк,
Костьми
ложиться на дороге тьмы:
Ведь
жизни неостановим поток,
Где
смешаны добро и зло, и мы.
Принять
и слиться, изменить внутри
И
повернуть теченье на простор,
Смирившись,
победить – вот в этом смысл
И
жизнь и смерть, и творчество, и То.
7.02.2000
* *
*
Рождение должно быть мистерией,
Познанием тайны тайн,
Вершиной теплого счастья и
добрым подарком неба,
Гордостью за своё тело,
проявлением высшей силы и
Раскрытием всех
возможностей.
Но сейчас это — унижение
достоинства,
Холодный формализм
социального института,
Брошенность на произвол
судьбы,
Боль одиночества
И плач о будущих
страданиях.
Жизнь должна быть полной
радости,
Свободным потоком желаний,
Любовью к людям,
Не ограниченной
материальными проблемами,
И исполнением задачи,
которая выше собственных сил.
Но сейчас это —
бессмысленная борьба за выживание,
Страх потерь —
И бесконечная попытка
выкарабкаться из проблем,
Гнёт взаимозависимости,
И пустота души.
А смерть должна быть
свершением,
Покоем отдыха и познанием
высшей мудрости,
Освобождением от страданий,
Преодолением земного
несовершенства
И поводом к проявлению
милосердия.
Но сейчас это даже не горе,
А просто то, чего никто не
хочет видеть.
Тупая отстраненность от
себя,
Финансовое бремя для других
И стена, за которой ничего
нет.
Люди боятся смерти, потому
что боятся жизни и рождения,
Не хотят говорить о своих
тайнах,
Которые на самом деле
являются общими.
Но если бы они поверили
себе, жизнь стала бы шире
И вместила все наши
желания.
к 16 янв.
1996
ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТНИЕ
(ЧЕТЫРЕ ПОРТРЕТА)
ПОРТРЕТ
1. ЙОГИНЯ
Ей шестьдесят — но гибкая фигурка
Ее со стройной девушкой роднит.
Звук пустоты ей отзовется гулко,
Включая медитации магнит.
Понять других — не занимать терпенья.
Она всегда найдет часы помочь.
Хотя не продает свое уменье
В пост-перестроечную нашу ночь.
Она — американка — не привыкла
Бороться силою за ремесло.
Есть конкуренты на духовном рынке —
Она не умножает их число.
В Монголии, Финляндии, России —
Живет как все, в монашеских делах,
И нету пенсии, как нету ностальгии —
На родине лет двадцать не была.
Ей шестьдесят, и двадцать — это йога.
И лишь одна мечта — учить детей.
Естественно и просто верить в Бога
На острие передовых идей.
ПОРТРЕТ
2. ИНЖЕНЕР-ХУДОЖНИК
Кто не хотел бы выглядеть на двадцать
В свой шестьдесятилетний юбилей?
Он быть хотел похожим на испанца,
Орлиным взором обводя гостей.
Любовь — была. Такой уже не будет.
Не станет сил такую испытать.
А пусть и будет — гости не осудят,
Когда придут с рожденьем поздравлять.
Итак — один в трехкомнатной квартире.
А сколько было ссор из-за жилья!
Сын вырос. И отец в могиле.
Жена ушла. Но вот пришли – друзья.
Польстилась на работу и зарплату —
Не всякий же духовным хлебом жив!
Но все ж была! и жизнь текла как надо:
Пел, рисовал, снимал, играл, любил...
И голоса певцов висят на стенах:
Оттенок цвета тембр передает.
Хозяин о победах Дон-Жуана
Леонковалло арию поет.
И тост из рассуждений философских
Испанец произносит в тишине,
И метафизика материй тонких
Звенит в бокалах и течет в вине.
Как ипостась научного закона
Бог предстает, и свой меняет лик
На ощущенье юности, влюбленной
В прекрасное, живущее лишь миг.
И только время — камень преткновенья!
Гостям настало время уходить.
И радость оттеняет сожаленье,
Что не успели фильмы прокрутить.
Что ж, через год...
ПОРТРЕТ
3. ТРУБАЧ
Ему за шестьдесят — на вид все сорок.
Брюшко от пива — но порядок в главном:
Играет на трубе и тромбоне,
На флейте и аккордеоне,
И пальцы текст мелодий помнят славно.
А в чудом сохранившемся оркестре
ДК, где быть приходится валторной,
Он выглядит как с бабочкой маэстро
Заправский — но хотя и очень скормный.
Тромбон и флейту носит он с собою.
Труба его пустынные кварталы,
Как глас архангела ночной порою,
Классической музыкой оглашала.
До классики всегда охочи немцы.
И чтя германскую сентиментальность,
Он за границу ездит, чтоб погреться
И заработать денежек нормальных.
Германия в долгу у музыканта:
В блокаду он остался сиротою.
И платят немцы долг его таланту
На площадях монетою простою.
Заслушаешься до самозабвения
Его рассказами о загранице —
Но Франции, Испании, Норвегии
С культурой немцев вовсе не сравниться!
В компании задорный заводила,
Он кончил исторический когда-то.
С него портреты рисовали в стиле
Ораторов: вперед на баррикады!
Однако к государствам он лоялен,
Оптимистичен он в житейской драме.
Клетушка в коммуналке подгоняет
Не прекращать космических исканий.
ПОРТРЕТ
4. МАТЬ
Ей было шестдесят — немногим больше.
А сын давно уехал на Алтай:
Создать коммуну — ближе к Беловодью —
Жить в Шамбале и Шамбалу искать.
Что делать матери? Раз сын ее мессия,
То следовать за ним и помогать.
Она в столице продала квартиру,
И стала мед алтайский продавать.
Любовь ошибки и лакуны лечит.
Невестка жить идеей не смогла —
Она предпочитала путь полегче:
В Израиль внуков вскоре увезла.
А мать — смогла. И сыну не переча,
Была его посыльной в Питер с гор.
А умерла в пути от пневмонии,
Презрев болезнь, судьбе наперекор.
Лишь одноклассницы ее жалели:
Так глупо умереть в недобрый час!
Но много ли таких, кто верит цели,
И в их года не ходит по врачам?
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Четыре жизни — можно и продолжить,
Но думаю, что мысль моя ясна:
В них то, что невозможно уничтожить,
В них то, что в этом мире держит нас.
Таланту жизни — мир не знает цену,
А то б так рано не прощалось с ней
Так много странных, необыкновенных
И нестандартных молодых людей.
Мы забываем, глядя в телеящик,
Что деньги — вздор, признание — пустяк.
А жизнь всегда должна быть настоящей,
Не эпотажем в теленовостях.
И бедствием незримым на Россию
Лег лакированный евростандарт
Престижа ложного, манер фальшивых,
Улыбок, измеряемых в рублях.
Но человек — как странник в мире звездном,
Не обретет материи его.
Ведь он, мыслитель, для того и создан,
Чтоб все вместив, отречься от всего.
Четыре жизни — их могло быть больше.
Абсурд — а смыслом дышит их финал.
В них то, что невозможно уничтожить,
В них сохранен высокий идеал.
И пусть, назло стандартам журналистов,
И жалобам живущих на гроши,
Все те, кому сегодня только тридцать,
Завидуют богатствам их души.
23.11.2003
ТЕМ, КТО ОТВЕРГАЕТ НАШЕ ПРОШЛОЕ
/в стиле Брюсова/
Там правда, где жила
мечта,
Влекло идеи
откровенье:
Без чуда истина
пуста,
В мещанстве нету
вдохновенья.
Кто не страшился жизнь отдать,
Тот может грезить о грядущем:
И справедливости кристалл
Растить в растворе вездесущем.
Наш мир построили не
мы,
Но те, кто верил
коммунизму,
Сжигал сердца в огне
войны,
Надеждою хранил
отчизну.
Мы — их творенье, их очаг —
Духовность наша, и рождённой
В советских песнях и речах
Любовью мы крушим законы.
А что, какой оставим
след?
Смиренье
разочарованья,
Банальность: лучше,
где нас нет?
И милосердие
молчанья?
Но вновь гремит рассветный час,
Взрывает кожу ярость слова.
Их плоть ещё бушует в нас,
Их кровь ещё творить готова –
Единый свет всех
городов,
Объединяя грёзы мира
—
Вновь оживляют сонмы
снов
Что хоть единожды
ожило!
И не забыть, не закопать
Истории мотор крылатый.
Да, пролетариям — летать,
Скучать, страдать — удел богатых.
Несется в вечность
вихрь колес
В рабоче-будничной
орбите,
Прямой путь чертит
праздеств ось
Линейным временем
отлита.
Наш атеизм — наш цирк, наш дом,
Распахнутый ветрам свободы!
Кто сможет жить навеки в нём
Из вас, грядущие народы?
В землянке –
чувствовать уют?
В мерцаньи звезд –
увидеть нежность?
И смело мысль отдать
свою –
Туману – вышины
безбрежной?
Дух всё разделит, навсегда
Всем поровну, без сожаленья!..
… Там правда, где жила мечта,
В мещанстве нету вдохновенья.
15.03.2000
* * *
Ленинградского в нас не осталось,
Петербургское стало звучать:
Как вины истомленная жалость,
Как страданья глубинная власть.
Вместо выси духовной
столицы
Вновь клубится болотный
туман.
Белой
ночи прозрачность не снится,
Город
скрыла промозглая тьма.
Здесь
теперь не дано по-другому
Красоту
и духовность понять,
Чем её в совершенстве излома
Обрести. Дантев ад изваять.
Созерцания
стержень исторгнут
Обнаженностью
нервов и недр.
Ты
исчез, словно Китеж, мой город,
В
черной бездны немой глубине.
В
хладе каменном оцепененья
Утонул
твой бестрашный полёт.
Но
ломая забвеньем забвенье:
Льдами
лёд – река жизни течёт.
Чуть
звучит её пульса биенье,
Как
обрывка струны виражи…
Чтоб
ушли, не окончив творенья,
Те,
кто сны твои смогут прожить…
30.1.2012
Если бы у меня были свободные деньги,
Я ездила бы в метро и раздавала их
Просящим милостыню больным и
инвалидам.
И общаясь бы с ними на одной волне:
Кому порой трудно встать, чтобы
служить близким людям,
Понимает и дальних.
Я сказала бы: безнадёжно больным и
совсем слабым
Дано созерцать лишь с помощью
духовной энергии. Ощутите это.
А смерть, данная лишь человеку, –
такое же чудо, как его жизнь:
Освобождение потенциала мысли и духа.
Почувствуйте: у смерти близких яркая
энергетика,
В ней таится потенциал радости, если
судить непредвзято.
И пусть я не могу помочь близким,
взяв приступом
Барьеры социального равнодушия,
Не буду говорить о врачах (о них либо
хорошо, либо ничего:
ведь почти все они духовно мертвы.
Как им понять пожилых людей?)
И пусть у меня нет денег и сил на
самооотдачу,
Я всё равно скажу:
что кроме привычного ада существуют
иные измерения.
Что есть счастье, не построенное на
страдании,
А данное как естественная сердцевина
жизни.
Лишь при условии соприкосновения с
этой нормальностью рождается творчество
(но понимают это только
прикоснувшиеся к сумасшествию).
Только здоровое пускает ростки в
будущее
(и жаль, что проникают в это лишь
безнадежно больные).
Я бы и общалась с ними, но им уже
дано
Общаться только со своим телом.
А когда весь мир суждается до тела,
Душа открывает пути исхода –
За пределами хорошего и дурного,
Вне сострадания и равнодушия,
За гранью покорности судьбе и
человеческого упрямства –
Возникает равномерное биение пульса
жизни,
Осуществляющей этот переход.
Наша адекватность жизни и есть сама
жизнь:
Единое бытие Парменида, в котором нет
ничто, и смерти нет.
То есть нет ничего лишнего, а есть
простота
Ничтожности и величия человека
И его обязанности быть живым. Вечно
живым.
Это легко было бы срифмовать, но не
хочется –
Расстилать ровный путь слов
Течению мысли о том, что предполагает
ухабы:
Путь по целине, а не асфальтовую
дорогу цивилизации,
Лишённость формы, а не её
совершенство,
Блаженство, а не отягощенность целью
–
Природу, о которой сказал Гёте:
"Как она творит, так
можно творить вечно".
30.1.2012